скачать книгу бесплатно
– Да. Обними меня.
– Коралл?
– Что?
– Литта Нейд… Это ведь не твое настоящее имя, верно?
– Мое настоящее было бы непросто произнести.
– Отчего бы?
– А вот скажи быстро: Астрид Литтнейд Асгейрфиннбьорнсдоттир.
– Понимаю.
– Сомневаюсь.
* * *
– Коралл?
– М-м-м?
– А Мозаика? Откуда ее прозвище?
– Знаешь, ведьмак, чего я не люблю? Вопросов о других женщинах. А уж особенно – когда спрашивающий лежит со мной в одной постели. И валяет дурака. Нет чтобы сосредоточиться на том, на чем он как раз держит руку. Решился бы ты на нечто подобное, лежа в постели с Йеннефер?
– А я не люблю, когда произносят определенные имена. Особенно в момент, когда…
– Мне перестать?
– Этого я не говорил.
Коралл поцеловала его в плечо.
– Когда она попала в школу, звали ее Айк, родовой фамилии не помню. Мало того, что имя странное, так еще были у нее проблемы с пигментацией кожи. Щека – испещрена светлыми заплатами, выглядела и вправду словно мозаика. Ее, конечно, вылечили, у чародейки не может быть изъянов. Но это прозвище, издевательское сперва, приклеилось. И скоро перестало быть издевательским. Она и сама его полюбила. Но хватит о ней. Говори со мной и обо мне. Ну, давай.
– Что – давай?
– Говори обо мне. Какая я. Красивая, верно? Ну, скажи!
– Красивая. Рыжая. И веснушчатая.
– Я не веснушчатая. Убрала веснушки с помощью магии.
– Не все. О некоторых забыла. А я их высмотрел.
– Где… Ах. Ну да. Верно. Значит, веснушчатая. И какая еще?
– Сладкая.
– Что-что?
– Сладкая. Как вафелька с медом.
– А ты не смеешься надо мною?
– Взгляни на меня. В мои глаза. Видишь ли ты в них хотя бы тень неискренности?
– Нет. И это меня беспокоит сильнее всего.
* * *
– Присядь на край кровати.
– Чтобы?..
– Хочу взять реванш.
– Ты о чем?
– За веснушки, которые ты высмотрел там, где высмотрел. За приложенные усилия и внимательное… исследование. Я желаю взять реванш и отблагодарить. Могу?
– И не откладывая.
* * *
У виллы чародейки, как и почти у всех остальных вилл в этой части города, была терраса, с которой открывался вид на море. Литта любила сиживать там, часами наблюдая за кораблями на рейде, для коих целей у нее имелась изрядных размеров подзорная труба на штативе. Геральт не разделял ее увлеченности морем и тем, что там плавало, но любил сопровождать ее на террасе. Садился поближе, сразу за нею, лицо у ее рыжих локонов, наслаждаясь запахом фрезии и абрикоса.
– Тот вон галеон, что бросает якорь, взгляни, – указывала Коралл. – На флаге голубой крест, это «Гордость Цинтры», наверняка рейс в Ковир. А тот вон когг – это «Алькэ», из Цидариса, наверняка принимает груз кож. А там, о, «Тефида», транспортный хольк, местный, двести лаштов грузоподъемности, каботажник, курсирует между Кераком и Настрогом. Там, смотри, как раз встает на рейд новиградский шкунер[21 - Шкунер – от нидерл. schoener: архаизированное название типа корабля, более известного нам как «шхуна».] «Пандора Парви», чудесный, чудесный корабль. Взгляни в окуляр. Увидишь…
– Я вижу и без подзорной трубы. Я мутант.
– Ах, верно. Я позабыла. О, там галера «Фуксия», тридцать два весла, может взять на борт четыреста лаштов. А тот стройный трехмачтовый галеон – это «Вертиго», приплыл из Лан Эксетера. А там, дальше, с амарантовым флагом – это реданский галеон «Альбатрос», три мачты, сто двадцать стоп между штевами… О, там, смотри, смотри, ставит паруса и выходит в море почтовый клипер «Эхо», я знаю капитана, когда причаливает, столуется у Равенги. Там снова, гляди, под полными парусами, галеон из Повисса…
Ведьмак отвел волосы от спины Литты. Медленно, один за другим, расстегнул крючки, спустил платье с плеч чародейки. А после посвятил обе ладони и все внимание двум галеонам под полными парусами. Галеонам, каких было не сыскать на всех морских путях, рейдах, портах и в реестрах адмиралтейств.
Литта не протестовала. И не отрывала глаз от окуляра подзорной трубы.
– Ты ведешь себя, – сказала через какое-то время, – словно пятнадцатилетний подросток. Как будто видишь ее впервые.
– Для меня каждый раз – будто впервые, – признал он, помедлив. – А пятнадцатилетним подростком я, сказать по правде, так никогда и не был.
* * *
– Я родом из Скеллиге, – сказала она ему после, уже в постели. – Море у меня в крови. И я его люблю.
– Иногда мечтаю, – продолжила, когда он промолчал, – уплыть. Сама, в одиночку. Поставить парус, выйти в море… Далеко-далеко, за самый горизонт. Вокруг только вода и небо. Меня обрызгивает соленая пена волн, ветер ерошит волосы с истинно мужской лаской. А я – одна, совершенно одна, бесконечно одинокая среди чуждой и враждебной стихии. Одиночество посреди моря чуждости. Ты не мечтаешь о нем?
Нет, не мечтаю, подумалось ему. Я живу так каждый день.
* * *
Настал день летнего солнцестояния, а после него – магическая ночь, самая короткая в году, во время которой цвел по лесам папоротник, а натертые ужовником нагие девицы танцевали на мокрых от росы полянах. Ночь, проносящаяся в мгновение ока. Ночь безумная и светлая от молний.
* * *
Утром после солнцестояния он проснулся в одиночестве. На кухне его ждал завтрак. И не только.
– Добрый день, Мозаика. Прекрасная погода, верно? Где Литта?
– У тебя сегодня выходной, – ответила она, не глядя на него. – Моя несравненная госпожа будет работать. Допоздна. Из-за часов, которые она посвятила… приятностям, накопились пациентки.
– Пациентки.
– Она лечит бесплодие. И другие женские болезни. Ты не знал? Ну, теперь знаешь. Хорошего тебе дня.
– Постой, не уходи. Я хотел…
– Не знаю, чего ты хотел, – прервала она его. – Но это, пожалуй, плохая идея. Лучше было бы тебе со мной не говорить. Делать вид, что меня вообще нет.
– Коралл тебя не обидит больше, я обещаю. Да ее и нет здесь, она нас не видит.
– Она видит все, что хочет увидеть, для этого хватит пары заклинаний и артефакта. И не заблуждайся, будто имеешь на нее хоть какое-то влияние. Для этого необходимо нечто большее, чем… – Она дернула головой в сторону спальни. – Прошу тебя, не произноси при ней моего имени. Даже мимоходом. Потому что она мне это припомнит. Пусть даже и через год – но припомнит.
– Если она так тебя воспринимает… А ты не можешь просто уйти?
– Куда? – фыркнула она. – В ткацкую мануфактуру? В ученичество к швецу? Или сразу в лупанарий? У меня никого нет. Я – никто. И останусь никем. Только она может это изменить. Я перенесу все… Но не говори ей, пожалуйста.
– В городе, – глянула она на него через минуту-другую, – я повстречала твоего приятеля. Того поэта, Лютика. Он расспрашивал о тебе. Беспокоился.
– Ты его успокоила? Сказала, что я в безопасности? Что мне ничего не угрожает?
– А зачем бы мне врать?
– Прости?
– Ты не в безопасности. Ты здесь, с ней, из-за тоски по той, другой. Даже когда ты с ней рядом, все равно думаешь о той. Она все прекрасно понимает, но продолжает игру, поскольку ее это развлекает, а ты хорошо притворяешься, ты дьявольски убедителен. Однако думал ли ты о том, что произойдет, когда ты себя выдашь?
* * *
– Нынче ты снова ночуешь у нее?
– Да, – ответил Геральт.
– Это будет уже неделя, знаешь?
– Четыре дня.
Лютик провел пальцами по струнам лютни в эффектном глиссандо. Оглядел постоялый двор. Глотнул из кружки, вытер пену с носа.
– Знаю, это твое дело, – сказал с необычными для него серьезностью и твердостью. – Знаю, что мне не следует вмешиваться. Знаю, что ты не любишь, когда кто-то вмешивается. Но о некоторых вещах, друг Геральт, не пристало молчать. Коралл, если хочешь знать мое мнение, принадлежит к тем женщинам, которым постоянно и на видном месте надлежит носить предупреждающий ярлык. Гласящий: «Смотреть, но не трогать». Какие в зверинцах размещают на террариумах, где содержат гремучих змей.
– Я знаю.
– Она играет с тобой и играет тобою.
– Я знаю.
– А ты, как зачастую и бывает, вспоминаешь Йеннефер, которую не можешь позабыть.
– Я знаю.
– Тогда почему…
– Не знаю.
* * *
Вечерами они выходили. Порой в парк, порой на гору, встающую над портом, порой просто прогуливались по Пряным рядам.
Вместе посетили австерию «Natura Rerum». Несколько раз. Феб Равенга не находил себе места от счастья, вымуштрованные им гарсоны крутились волчками. Геральт наконец-то узнал, каков вкус тюрбо в чернилах каракатицы. А потом – гусиного бедрышка в белом вине и телячьего костреца в овощах. Лишь сперва – и совсем недолго – мешало им навязчивое, нарочитое внимание других посетителей. Потом – спасибо Литте – он не обращал на них внимания. Вино из здешних подвалов изрядно в этом помогало.
Затем они возвращались на виллу. Коралл скидывала платье уже в прихожей, совершенно нагой шла в спальню.
Он шел следом. И смотрел. Любил на нее смотреть.
* * *
– Коралл?
– Что?
– По слухам, ты всегда можешь увидеть, что захочешь. Тебе достаточно нескольких заклинаний и артефакта.
– Слуху, – она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза, – полезно будет, полагаю, снова выкрутить какой-нибудь сустав. Это должно отучить слух молоть языком почем зря.
– Очень тебя прошу…
– Я пошутила, – отрезала она. Однако в голосе ее не слышалось и следа веселья.
– А что такого, – продолжила она, когда он смолчал, – ты хотел бы увидеть? Или выяснить? Сколь долго проживешь? Когда и как помрешь? Какая лошадь выиграет Большие Третогорские? Кого коллегия электоров выберет иерархом Новиграда? С кем нынче Йеннефер?
– Литта.
– Чего ты хочешь, могу я узнать?
Он рассказал ей о краже мечей.
