скачать книгу бесплатно
– Устное послание есть?
– Есть, милостивый государь.
– Выкладывай.
– «Демавенд – Визимиру, – выложил Аплегатт, прищуриваясь. – Первое: ряженые будут готовы во вторую ночь после июльского новолуния. Присмотри, чтобы Фольтест не подвел. Второе: Сбор Мудрил на Танедде я личным присутствием не почту и тебе не советую. Третье: Львенок мертв».
Дийкстра слегка поморщился, побарабанил пальцами по стеклу.
– Вот письма королю Демавенду. А устное послание… Слушай хорошо, запомни точно. Передашь своему королю слово в слово. Только ему. Никому больше. Никому, понял?
– Понял, милостивый государь.
– Сообщение такое: «Визимир – Демавенду. Ряженых остановить обязательно. Кто-то предал. Пламя собрал армию в Доль Ангре и ждет предлога». Повтори.
Аплегатт повторил.
– Хорошо, – кивнул Дийкстра. – Отправишься, как только взойдет солнце.
– Я пять дней в седле, милостивый государь. – Гонец потер ягодицы. – Поспать хотя бы до полудня… Позволите?
– А твой король Демавенд сейчас спит по ночам? А я сплю? За один только этот вопрос, парень, тебе следовало бы дать по морде. Перекусишь, потом немного передохнешь на сене. А на заре отправишься. Я велел дать тебе породистого жеребца, увидишь, скачет как вихрь. И не криви рожу. Возьми еще мешочек с экстрапремией, чтобы не болтал, мол, Визимир скупердяй.
– Премного благодарен.
– В лесах под Понтаром будь внимателен. Там видели «белок». Да и обычных разбойников в тех краях хватает.
– Ну, это-то я знаю, милостивый государь. Знаете, что я видел три дня тому…
– И что ж ты видел?
Аплегатт быстро пересказал события в Анхоре. Дийкстра слушал, скрестив на груди огромные ручищи.
– Профессор… – задумчиво сказал он. – Хеймо Кантор и Коротышка Йакса. Убиты ведьмаком. В Анхоре, на тракте, ведущем в Горс Велен, то есть в Танедд, к Гарштангу… А Львенок мертв?
– Что вы сказали, господин?
– Ничего. – Дийкстра поднял голову. – Во всяком случае, не тебе. Отдыхай. А на заре – в путь.
Аплегатт съел, что подали, полежал немного, от усталости даже не смежив глаз, и перед рассветом уже был за воротами. Жеребчик действительно оказался хорош, но норовист. Аплегатт не любил таких коней.
Спина между левой лопаткой и позвоночником дико чесалась, не иначе блоха укусила, пока дремал в конюшне. А почесать не было никакой возможности.
Жеребчик заплясал, заржал. Гонец дал ему шпорой и послал в галоп.
Время торопило.
– Gar’ean, – прошипел Каирбр, выглядывая из ветвей дерева, с которого наблюдал за большаком. – En Dh’oine evall a straede!
Торувьель поднялась с земли, схватила пояс с мечом, препоясалась и носком ботинка ткнула в бедро Яевинна, который дремал рядом, в яме из-под вывороченного дерева. Эльф вскочил, зашипел, обжегшись о горячий песок, на который оперся рукой.
– Que suecc’s?
– Конник на дороге.
– Один? – Яевинн поднял лук и колчан. – Эй, Каирбр, всего один?
– Один. Подъезжает.
– Прикончим. Одним Dh’oine меньше.
– Успокойся, – схватила его за рукав Торувьель. – Зачем? Наше дело разведать – и к бригаде. Зачем убивать штатских на дорогах? Разве так борются за свободу?
– Именно так. Отодвинься.
– Если на дороге останется труп, первый же патруль поднимет шум. Армия начнет охоту. Прикроют броды, нам будет сложнее перейти на другой берег!
– Здесь мало кто ездит. Пока труп обнаружат, мы будем далеко.
– Верховой тоже уже далеко, – бросил с дерева Каирбр. – Надо было не трепаться, а стрелять. Теперь не достанешь. Тут добрых двести шагов.
– Из моей-то шестидесятифунтовки? – Яевинн погладил лук. – Тридцатидюймовой флейтой? К тому же тут не двести шагов. Самое большее – сто пятьдесят. Mire, que spar aen’kee.
– Перестань, Яевинн…
– Thaess aep, Toruviel.
Эльф повернул шапку так, чтобы ему не мешал прикрепленный к ней беличий хвост, быстро и сильно, до уха, натянул тетиву, прицелился и выстрелил.
Аплегатт ничего не услышал. Это была стрела с желобком вдоль стержня для увеличения жесткости и уменьшения веса, специально снабженная длинными узкими серыми перьями. Тройной острый как бритва наконечник врезался гонцу в спину между лопаткой и позвоночником. Острия были расположены под углом – вонзаясь в тело, наконечник повернулся словно винт, рассекая мышцы, разрывая кровеносные сосуды, круша кости. Аплегатт повалился грудью на шею коня и сполз на землю, словно мешок шерсти.
Песок на дороге был горяч, раскален солнцем так, что от него шел пар. Но гонец этого уже не почувствовал. Он умер мгновенно.
Сказать, что я ее знал, было бы преувеличением. Думаю, кроме ведьмака и чародейки, никто ее не знал по-настоящему. Когда я увидел ее впервые, она не произвела на меня особого впечатления, даже несмотря на довольно необычные сопутствующие обстоятельства. Я знавал людей, утверждавших, будто сразу, с первой же встречи они ощущали дыхание смерти, исходящее от этой девочки. Мне она показалась совершенно обыкновенной, хотя я и знал, что обыкновенной-то она как раз и не была, – поэтому я настойчиво пытался усмотреть, обнаружить, почувствовать в ней необычность. Но ничего не заметил и ничего не почувствовал. Ничего, что могло стать сигналом, предчувствием либо предвестником позднейших трагических событий. Причиной которых была она. И тех, которые вызвала сама.
Лютик
«Полвека поэзии»
Глава вторая
У самого развилка, там, где кончался лес, были вкопаны в землю девять столбов. К вершине каждого прибито колесо от телеги. Над колесами кружило воронье, расклевывая и терзая трупы, привязанные к обручам и спицам. Столбы были слишком высокими, да и птицы все время заслоняли разлагающиеся на колесах останки, так что догадаться, кем были казненные, Йеннифэр и Цири не могли.
Ветер принес тошнотворный запах тления. Цири отвернулась и с отвращением поморщилась.
– Изумительная декорация. – Йеннифэр наклонилась в седле и сплюнула, забыв, что совсем недавно отругала Цири за подобный плевок. – Живописная и ароматная. Но почему здесь, на опушке леса? Обычно такие штуки устанавливают сразу за городскими стенами. Верно, добрые люди?
– Это «белки», благороднейшая госпожа, – поспешил пояснить, сдерживая запряженную в двуколку пегую лошаденку, один из бродячих торговцев, которых они догнали на развилке. – Эльфы на столбах-то. Потому и столбы в лесу стоят. Другим «белкам» на упреждение.
– Выходит, – взглянула на него чародейка, – взятых живьем скоя’таэлей привозят сюда…
– Эльфа, милсдарыня, – прервал торговец, – редко удается взять живьем. А ежели даже кого воины схватят, то в город везут, где оседлые нелюди обретаются. Когда они казнь на рынке посмотрят, у них сразу отпадает охота с «белками» якшаться. А когда в бою таких эльфов убивают, то трупы свозят на развилки и вешают на столбах. Порой издалека возят, совсем уж померших…
– Подумать только, – буркнула Йеннифэр, – а нам запрещают заниматься некромантией из уважения к величию смерти и бренности останков, коим полагаются покой, почести и церемониальные погребения…
– Что вы сказали, госпожа?
– Ничего. Поехали побыстрее, Цири, как можно дальше от этого места. Тьфу, у меня такое ощущение, будто я вся пропиталась вонью.
– Я тоже, ой-ей-ей, – сказала Цири, рысью объезжая двуколку торговца. – Поедем галопом, хорошо?
– Хорошо… Но не сумасшедшим же!
Вскоре показался город, огромный, окруженный стенами, утыканный башнями с островерхими блестящими крышами. А за городом в лучах утреннего солнца искрилось море, сине-зеленое, усеянное белыми пятнышками парусов. Цири осадила коня на краю песчаного обрыва, приподнялась в стременах, жадно втянула носом ароматный морской воздух.
– Горс Велен, – сказала Йеннифэр, подъезжая и останавливаясь рядом. – Вот и добрались. Возвращаемся на большак.
На большаке снова пошли легким галопом, оставив позади несколько воловьих упряжек и пешеходов, нагруженных вязанками хвороста и дров. Когда опередили всех и остались одни, чародейка остановилась и жестом сдержала Цири.
– Подъезжай поближе, – сказала она. – Еще ближе. Возьми поводья и веди моего коня. Мне нужны обе руки.
– Зачем?
– Возьми поводья.
Йеннифэр вынула из вьюка серебряное зеркальце, протерла, тихо проговорила заклинание. Зеркальце выскользнуло у нее из руки, поднялось и повисло над конской шеей, точно напротив лица чародейки. Цири удивленно вздохнула, облизнула губы.
Чародейка извлекла из вьюка гребень, сняла берет и несколько минут энергично расчесывала волосы. Цири молчала. Она знала, что во время этой процедуры Йеннифэр нельзя мешать или расспрашивать. Живописный и на первый взгляд неряшливый беспорядок ее крутых буйных локонов возникал в результате долгих стараний и немалых усилий.
Чародейка снова полезла во вьюк. Вдела в уши бриллиантовые серьги, а на запястьях защелкнула браслеты. Сняла шаль, расстегнула блузку, обнажая шею. Стала видна черная бархотка, украшенная обсидиановой звездой.
– Да! – не выдержала наконец Цири. – Я знаю, зачем ты это делаешь! Хочешь хорошо выглядеть, потому что едем в город! Угадала?
– Угадала.
– А я?
– Что – ты?
– Тоже хочу хорошо выглядеть! Я причешусь…
– Надень берет, – резко бросила Йеннифэр, по-прежнему вглядываясь в висящее над ушами лошади зеркальце. – На то самое место, где он был. И убери под него волосы.
Цири недовольно фыркнула, но послушалась тотчас. Она уже давно научилась различать оттенки голоса чародейки. Знала, когда можно поспорить, а когда нет.
Йеннифэр, уложив наконец локоны на лбу, достала из вьюка маленькую баночку зеленого стекла.
– Цири, – сказала она уже мягче. – Мы путешествуем тайно. А поездка еще не кончилась. Поэтому ты должна прятать волосы под беретом. Во всех городских воротах есть люди, которым платят за точные и незаметные наблюдения за путешествующими. Понимаешь?
– Нет, – нахально ответила Цири, натягивая поводья вороного жеребца чародейки. – Ты стала такой красивой, что у всех, кто выглянет из ворот, глаза на лоб повылазят! Тоже мне – скрытность!
– Город, к воротам которого мы направляемся, – усмехнулась Йеннифэр, – называется Горс Велен. Мне в Горс Велене таиться не надо, совсем, я бы сказала, наоборот. С тобой дело другое. Тебя никто не должен запомнить.
– Кто будет глядеть на тебя, запомнит и меня!
Чародейка раскрыла баночку, из которой повеяло сиренью и крыжовником. Взяв на указательный палец немного содержимого, втерла себе под глаза чуточку мази, потом сказала, все еще загадочно улыбаясь:
– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь вообще обратил на тебя внимание.
Перед подъемным мостом стояла длинная колонна наездников и телег, у ворот толпились пешие, ожидающие своей очереди на досмотр. Цири ахнула, раздраженная перспективой долгого ожидания. Однако Йеннифэр выпрямилась в седле и направилась рысью, глядя поверх голов страждущих, а те быстро расступились, давая ей место и почтительно кланяясь. Стражники в длинных кольчугах сразу же заметили чародейку и освободили ей проход, не жалея древков копий, которыми подгоняли упрямых или слишком медлительных.
– Сюда, сюда, милостивая государыня! – крикнул один из стражников, таращась на Йеннифэр и бледнея. – Въезжайте здесь, прошу вас! А ну расступись! Расступись, хамы!
Спешно вызванный начальник вахты выглянул из кордегардии, хмурый и злой, но, увидев Йеннифэр, покраснел, широко раскрыл глаза и рот и согнулся в низком поклоне.
– Покорно приветствую в Горс Велене, милостивая государыня, – пробормотал он, выпрямляясь и еще больше выпучивая глаза. – Я в твоем распоряжении… Могу ли чем-то услужить? Эскорт? Провожатый? Может, вызвать кого?
– Не требуется. – Йеннифэр выпрямилась в седле, глянула на него сверху. – Я пробуду в городе недолго. Еду на Танедд.
– Конечно, конечно… – Вояка переступил с ноги на ногу, не отрывая глаз от лица чародейки. Остальные стражники следовали примеру начальника. Цири гордо задрала голову, но тут же увидела, что на нее вообще никто не смотрит. Так, словно ее и вовсе не существует.
– Конечно, – повторил командир стражи. – На Танедд, да… На Сбор, конечно. А как же. В таком случае желаю…
– Благодарю. – Чародейка тронула коня, определенно не интересуясь, чего хотел пожелать ей командир. Цири потрусила следом. Стражники кланялись проезжающей Йеннифэр, не удостаивая девочку хотя бы взглядом.
– Даже имени твоего не спросили, – буркнула она, догоняя Йеннифэр и ловко объезжая пробитые в грязи колеи. – И куда едем – тоже! Ты их заколдовала?
– Не их. Себя. – Чародейка повернулась, и Цири громко ахнула. Глаза Йеннифэр горели фиолетовым огнем, а лицо пылало красотой. Слепящей. Вызывающей. Грозной. И неестественной.
– Зеленая баночка! – сразу догадалась Цири. – Что там было?
– Гламария. Эликсир, точнее, мазь для особых случаев. Послушай, тебе обязательно надо лезть в каждую лужу на дороге?
– Хочу ополоснуть лошади бабки!
– Дождя не было целый месяц. Это не вода, а помои и конская моча.
– А-а… Скажи, зачем тебе понадобился эликсир? Так уж важно было…
– Это Горс Велен, – прервала Йеннифэр. – Город, который своим благополучием в значительной степени обязан чародеям. Ты сама видела, как тут относятся к чародейкам. А мне не хотелось ни представляться, ни доказывать, кто я такая. Предпочитаю, чтобы это было ясно с первого взгляда. Вон за тем красным домом свернем влево. Шагом, Цири, сдерживай лошадь, еще собьешь какого-нибудь ребенка.
– А зачем мы сюда приехали?
– Я тебе уже говорила.
Цири фыркнула, поджала губы, сильно ткнула лошадь пяткой. Кобыла заплясала, чуть не наскочив на проезжающую мимо телегу. Возница привстал на козлах и собирался покрыть ее цветистой фурманской вязью, но, увидев Йеннифэр, быстро сел и принялся внимательно изучать состояние собственных башмаков.
– Еще один такой фортель, – процедила Йеннифэр, – и мы повздорим. Ты ведешь себя как юная коза. Мне стыдно за тебя.
