banner banner banner
Я для тебя одной воскресну
Я для тебя одной воскресну
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Я для тебя одной воскресну

скачать книгу бесплатно

Я для тебя одной воскресну
Ясмина Сапфир

Мельранские истории #1
Он – наполовину инопланетянин. Она – человек с уникальными способностями. Он никогда не имел семьи, избегая близких отношений. Она имела все: семью, детей, внуков. И теперь избегает близких отношений, потому что пережила всех, кого любила. Он умирал. А она его воскресила. И теперь им предстоит рискованное задание в инопланетной колонии. Смогут ли они распутать череду преступлений и не запутаться в собственных отношениях?

Текст обновлен и отредактирован.

Ясмина Сапфир

Я для тебя одной воскресну

Глава 1. Если все происходит не так, как мы представляем, значит, все так и должно быть

Из-за одного лихача воздушная трасса больше походила на поле боя. Машины шарахались над землей, как стая птиц от выстрелов охотника.

Над моим такси пронеслась синяя легковушка. Кабиной вниз. Скрипнул руль. Таксист вцепился в него со всей дури. Переключилось, будто в фантастическом фильме, радио. Громыхнул металл, оборвался, грянул марш. В дверцу уперлась морда красного большегруза. Опустилась пониже, и испуганное лицо водителя оказалось прямо напротив моего. Я вжалась в сиденье. Сердце забилось где-то в горле, свинцовый воздух застрял в груди. Мимо пронесся черный джип. Сверху – серебристая легковушка. Руль заскрежетал. Но таксист справился – мы снова отскочили вбок.

Большегруз продолжал двигаться следом. Мы резко развернулись. И… перед самым носом пролетел красный автомобиль. Повернулся боком, избегая столкновения. Снизу мелькнула еще кабина. Очередной скрежет руля – и мы пулей вылетели с воздушной трассы. Такси зависло над пустырем. Сзади его обступил частокол черных небоскребов, а со стороны «небесного шоссе» огибала узкая лента наземной дороги.

Большегруз немного замедлился. Но синяя машина, как чертик из табакерки, выскочила прямо на него. Закрутилась, пронеслась перед самым носом черного джипа… И вошла в неуправляемый вираж. Продолжая вращаться, врезалась в белую, что ехала по самому краю трассы…

– Снижайся! Снижайся! – крикнула я водителю, подаваясь вперед.

– Куда? С ума сошла? А если прилетит еще кто? – вспыхнул он.

– Снижайся, сказала! Там человек!

– Ладно, – процедил водитель. – Но если что – сама виновата. И заплатишь…

Такси неторопливо, словно нехотя, спускалось на поросшую редкой травкой дорогу. Колеса медленно коснулись земли, встали на твердую опору… А я… я наблюдала за белой машиной. Руки тряслись, внутри разливался холод, тело колотило от озноба.

Белая машина крутилась в воздухе. Закладывала виражи. Снова и снова. И, наконец, вылетела за пределы воздушной трассы. Врезалась в одно здание, в другое, в третье. Срикошетила и рухнула на пустошь поодаль от трассы. Покатилась, завертелась и встала на бампер. Задержалась на несколько секунд, покачиваясь, словно былинка на ветру. Грохнулась на колеса, прокатилась еще немного и замерла неподалеку от нас.

Я выудила из кармана сотовый и попыталась набрать номер службы спасения. Руки тряслись, как от озноба. С первой попытки получился нелепый набор цифр. Со второй включился режим фотографирования. Еле отключила. Тыкала-тыкала в виртуальную клавиатуру. И наконец… попала…Но тут упрямый телефон почти выскользнул из ладони. Я начала судорожно перехватывать его, пытаясь удержать.

– Давай уже, – нервно вырвал телефон водитель.

Молоточки в ушах заглушали басистый голос шофера:

– Да… южная часть двадцатой трассы… нарушитель скрылся в неизвестном направлении… возможно, тяжело пострадали люди…

Все остальное осталось в голове картинками из калейдоскопа…

…Я вышла из машины, оставив водителя считать свои деньги за ожидание, и некоторое время пребывала в ступоре, уставившись в одну точку. На белую машину. Казалось, время остановилось. Но это было не так. Паутина трещин продолжала расползаться по лобовому стеклу. Смятый в гармошку перед машины приоткрыл пасть, и она неприятно задребезжала от порыва ветра. Только водитель не шевелился. Я видела его ауру и понимала, что скорая уже не поможет, и гибель пострадавшего – дело времени. Водитель лишь наполовину человек, наполовину мельранец – сын инопланетника. Но и он не выживет после таких травм…

Издалека завыла сирена, и я вздрогнула, словно немного вернулась в реальность. Обернулась к многолюдной трассе, похожей на полноводную реку, где вместо воды разлиты разноцветные чернила.

Синяя молния машины службы спасения виднелась издалека. Ей уступали дорогу, и джип с алыми крестами на дверцах в мгновение ока долетел до нас. Проскользнул над головой, и сел неподалеку от такси. Верное решение. На пустыре ближе к пострадавшему, но отсюда легче взлететь.

Спасатели суетились недолго. Двое здоровенных детин оторвали дверцу рядом с водительским сидением без всяких инструментов. Кажется, она держалась на честном слове. Помятый кусок металла выбросили чуть поодаль и осторожно, фиксируя плечи и шею, вытащили водителя.

Подоспели санитары с носилками. Их холщовая ткань оставалась белой каких-то несколько секунд. Кровь медленно вытекала изо рта молодого мужчины и ран на теле, покрывая свободные части носилок бордово-алыми кляксами и крапинками.

Словно в замедленной съемке наблюдала, как мимо несут пострадавшего. Руки, ноги и туловище полумельранца рассекали порезы – глубокие и не очень. Некоторые открывали на обозрение белесые ленты сухожилий. Из других острыми пиками торчали сломанные кости. Как ни странно, лицо бедолаги пострадало меньше всего.

Внезапно рука пострадавшего соскользнула с носилок и едва ощутимо коснулась моей. Я вздрогнула: пальцы полумельранца еще хранили тепло.

Пострадавший застонал – очень тихо, надсадно и… открыл глаза. Наши взгляды встретились. Он моргнул, веки закрылись, тело обмякло. Потерял сознание… Но этот взгляд… он решил для меня все.

Я бросилась к худенькой медсестре – она ожидала в машине с капельницей наготове. Сидела на специальной скамейке и почти не шевелилась. Но едва пострадавшего поднесли поближе – ожила в мгновение ока. Пока она осторожно вводила катетер в вену раненого, я запрыгнула в машину. Кроссовки тихо звякнули о металл пола. В нос ударил запах железа и соли. Кровь…

– Что? Вы? Куда? – затараторила медсестра, оглядываясь в поисках коллег. Они вытащили из кабины машины службы спасения красные чемоданчики и заспешили к нам.

Понимая, что времени совсем нет, я принялась городить первое, что пришло в голову.

– Девушка… пожалуйста… Я его любовница. У меня муж… он очень стар… Не могу бросить… Пожалуйста… сообщите, что и как…

Медсестра изучала мое лицо, словно хотела прочесть на нем правду. Вздохнула и вытащила малюсенький розовый сотовый. Такими можно пользоваться, только увеличивая и экран и клавиатуру виртуально.

– Давайте номер, – бросила она, кивнув в сторону санитаров. Здоровяки в синих футболках и штанах доставали из чемоданчиков какие-то приборы. Наверное, чтобы диагностировать пострадавшего еще по дороге. – Меня зовут Маргарита…

Быстро продиктовала номер и выскочила вон. Теплый ветер обдал с ног до головы, но я задрожала как от лихорадки. Задняя дверца машины беззвучно захлопнулась, и авто взмыло ввысь. А уже спустя минуту растворилось в полноводной реке трассы… Я села в такси и, кивнув счетчику, словно соглашаясь на сумму, едва слышно выдохнула.

– Продолжаем путь…

И потянулись длинные недели…

Каждое утро начиналось со звонка Маргариты. Новости день ото дня становились все неутешительней.

Но я знала это и так. Просто ждала часа икс… Своего часа… Момента, когда смогу воскресить его…

* * *

В тот самый день я проснулась в небывалом воодушевлении. Знала, что случится. И чудилось мне, даже солнце светило в окна как-то по-особенному тепло. Согревало и обнадеживало. Ежеминутно я ждала звонка Маргариты. Ожидание коротала за простыми, но порой такими важными житейскими заботами – уборкой, готовкой, мытьем посуды.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я помешивала борщ. Я обтерла руки о полотенце и приготовилась слушать, заранее зная, о чем пойдет речь. Маргарита говорила тихо, вкрадчиво, будто стеснялась новости, что планировала сообщить:

– Мне очень жаль… мы сделали все, что могли, – тянула она.

Я закусила губу, чтобы не поторопить Маргариту.

– Сегодня в половине двенадцатого его отключат.

Я молчала в трубку, суматошно соображая, как ее попросить. Но Маргарита сделала все за меня.

– Приходите попрощаться. Я проведу, – сказала еще тише. – Четвертый этаж, хирургия. Я буду ждать вас в два часа.

– Но он ведь уже… – Язык не поворачивался договорить.

– Нет, он умрет не сразу. Вы успеете попрощаться – Маргарита отключилась.

Я бросилась вон из квартиры и уже через двадцать минут стояла перед городской больницей.

Вокруг раскинулся нерукотворный парк. Ветер перебирал ветки деревьев, как гитарист – струны. Здесь пахло жизнью – прогретой на солнце хвоей, медовой пыльцой и росой, хотя она уже почти просохла.

– Ой, вы здесь? – послышался сзади голос Маргариты. – Отлично, я вас лучше черным ходом…

Она потянула меня за рукав. Травяной ковер щекотал лодыжки. Мы обогнули здание больницы, и Маргарита открыла железную, похожую на гаражную, дверь.

Мы взбежали по белой лестнице – такой новой, словно по ней не ступала нога человека. И Маргарита решительно отворила еще одну дверь. Небольшую, деревянную. В лицо так пахнуло запахом лекарств, что захотелось расчихаться. Маргарита потянула меня за собой, и мы вошли в длинный просторный коридор.

Белые стены словно светились под ослепительными лучами ламп, пол, выложенный теплой кафельной плиткой, шуршал под ногами. Сновали туда-сюда деловитые медсестры и серьезные врачи. Санитары прогрохотали мимо тележкой, накрытой белой простыней. То ли с лекарствами, то ли с аппаратурой для стерилизации.

Маргарита затащила меня в комнату, на двери которой было написано «сестринская».

– Минуточку, – бросила суетливо и юркнула наружу.

Какое-то время я стояла посреди просторной комнаты с двумя серыми диванами и плоским экраном в полстены. За окном пролетела голубая птица с желтым пятном на голове, что-то крикнула в мою сторону и унеслась прочь.

Маргарита вернулась, пряча глаза, и сунула мне в руки белый халат. Я торопливо надела его. Маргарита снова схватила меня за рукав и вывела в коридор. Мы почти пробежали до середины, когда провожатая впихнула меня в палату.

И я… застыла, оцепенела… Похолодела изнутри. Койки уходили вперед ровными рядами. Сколько их? По десять в ряду? Двадцать? На них лежали даже не гуманоиды… тела в коконе трубок. На стенах мигали и пикали приборы. Тихо-тихо, словно боялись нарушить тишину.

Впалые глазницы, худые ладони, острые скулы… пациенты так походили друг на друга…

Полумельранец…

Он единственный был свободен от трубок. Под тонкой белой простыней угадывались очертания когда-то сильного мужского тела. Лицо словно побелили мелом и посыпали серой пудрой.

В горле невесть откуда образовался колючий ком. На глаза навернулись слезы… Но я отогнала сантименты: не время! Закрыла веки и вызвала плазму. Аурный огонь потек по венам – медленно и восхитительно.

Не помню, как подошла, как склонилась над ним. Помню лишь прикосновение к сухим губам… Жестким и неживым. И то, как плазма потекла от меня к полумельранцу, оживляя на считанные часы. Давая шанс на полноценное воскрешение.

Он резко распахнул глаза, и я внутренне сжалась, ожидая, что смертник вгрызется в мою ауру, спасая свою жизнь… Но… Полумельранец вскочил – совершенно обнаженный, неожиданно быстрый, и я поняла, что он хочет совсем другого способа оживления.

На минуту, на секунду мной овладела паника. Я никогда не соглашалась на этот способ воскрешения. Он виделся мне странным и… неправильным. Глядя в налившиеся кровью губы умирающего, на румяное лицо, на его полную готовность безумно хотелось развернуться и убежать. Но… что-то меня остановило. Наверное, этот синий взгляд.

Он подскочил, подхватил меня на руки и тут же вошел. Только полумельранец так легко смог бы заняться сексом стоя, без малейшей опоры. Брал грубо, жадно, немного истерично. Как дикарь, варвар, вбивался до конца, резко выходил и врывался снова. Но неожиданно для меня самой внизу живота собиралось сладкое томление. Мышцы сжимались и разнеживались – все во мне требовало продолжения. По телу шли волны удовольствия.

Он извергся… помедлил и начал прижимать, ласкать, целовать… Я сомлела… потеряла контроль… Я хотела этого мужчину. Впервые в жизни хотела того, с кем и парой слов не перемолвилась.

Он притянул меня – властно, но не жестко. И я запрыгнула сверху. Мы торопливо соединились и принялись двигаться. Теперь полумельранец медленно, с чувством входил до конца. Ненадолго замирал, пока я дрожала от наслаждения, в предвкушении впивалась пальцами в его мощные плечи. Почти с сожалением покидал меня и снова рвался вперед.

И я потеряла ощущение реальности. Тепло и томление, сладкие сокращения, снова тепло и томление. Мурашки и дрожь оргазма… Больше не существовало ничего…

Ощутив, что дело сделано, еще одна жизнь спасена, я даже не отстранилась, отпрыгнула от своего нежданного любовника. Он покачнулся, шагнул следом и рухнул как подкошенный. Аура и тело еще должны подстроиться, принять мой огонь.

Не в силах поднять на него глаза, быстро набросила платье, халат и заспешила прочь из отделения. Я почти бежала по широким коридорам. Скорее, наружу, подальше от тех, кто может заметить, признать чужачку.

Больница казалась слишком уж светлой, слишком многолюдной для моей тайной миссии… Еще несколько шагов, еще несколько секунд – и я покину отделение.

Но тут … дверь одного из кабинетов отворилась, и из нее вышел доктор. Сердце ухнуло в пятки, я забыла, как дышать, ватные ноги с трудом передвигались. Но серьезный, понурый врач на секунду задержался, резко развернулся и направился в другую сторону. Я едва сдержала вздох облегчения. Еще не время. Еще немного.

Парадокс! В сети камер слежения моей родной организации, секретной, правительственной было несколько слепых зон. А больницу напичкали видеоаппаратурой, как новенький коробок – спичками. Отовсюду за тобой подсматривали, подслушивали – спасибо громким делам с кражей органов и сотням нелепых, параноидальных обвинений, последовавших за ними. То и дело в разных концах Галактики родственники погибших людей кричали о том, что тела выпотрошили подчистую, забрали все, что можно пересадить. Судмедэксперты только и занимались, что новыми вскрытиями, хотя ни одно подозрение так и не подтвердилось. Из-за всей этой шумихи сотни устройств слежения в самой обычной городской больнице лишили меня шансов на скачки порталом…

Дверь отделения захлопнулась за спиной. Я понеслась вниз по лестнице под стук молоточков в ушах, будто спасалась от погони. Проскочила мимо вахтера так, что он удивленно выкатил глаза. И только выбежав в тепло солнечного дня, наконец-то вдохнула полной грудью и притормозила.

Уф-ф-ф… Дело сделано.

Я обновила наш со смертью счет. Двести семь ноль в мою пользу.

Глава 2. Где кажется, что мельранцы и индиго действительно родственные расы

Я бродил в потемках, ища ее свет, ее огонь. Лес тянул ко мне когтистые ветви деревьев, словно изломанные в мольбе руки. Они выстреливали из сумеречной полутьмы у самого лица, и я едва успевал уклониться. Плазма мелькала вдалеке крошечным огоньком, как сказочное существо. А то показывалась лишь отчасти. Вдруг вырывался из мглы между деревьями протуберанец ее волос. Или тонкие, подсвеченные оранжевым пальцы гладили, перебирали еловые лапы. Я оглядывался, видел ее и снова терял. Лес подставлял мне подножки – поваленные деревья так и норовили сделать подсечку, корни – зацепить босые стопы, опутать. Лес прятал ее, а я стремился найти.

Но внезапно наверху, словно больничная лампа со знакомым мерным гудением зажглась Луна. Белая-белая, полная, она поплыла по черному небу без единой звезды и замигала – то погасая, то вспыхивая. Серебряный свет пролился на лес, вырвав из сумрака ветки деревьев, листья, даже сосновые иголки. Но этого Луне показалось мало. Света становилось все больше и больше. Он заполнял мир вокруг, как заливает вода скальные пустоты под морем. Я утонул в свете и неожиданно для себя самого открыл глаза.

* * *

Тик-тик-тик. Едва различимый звук больше не раздражал, как прежде. Напротив, послужил надежным якорем, по кускам возвращая мне реальность. По телу разливалось приятное тепло – тепло жизни. И я впервые за последний месяц ощутил себя полностью. Каждую мышцу, каждый клочок кожи, боль, щекотку, движения. Я чувствовал себя, владел своим телом. Боже! Какое счастье снова владеть своим телом! Я запрыгал бы на месте, если бы не боялся слишком сильно пошевелиться и потерять то, что обрел. Закричал бы что есть мочи, если бы не боялся, что меня примут за ненормального и отправят в психушку. Я убежал бы со всех ног, если бы не забыл как это – бегать.

Противный запах лекарств, едкий – дезинфектора ударил в нос со страшной силой. Так и хотелось вытолкнуть их наружу и больше никогда не вдыхать. Надо мной склонился доктор. Молодой, с грустным, вытянутым лицом доктор реанимации – он отключал аппарат. Я запомнил длинные, тонкие «музыкальные» руки и одну лишнюю фалангу на правом мизинце – из-за нее все время чудилось, будто палец сломан. А еще правый карман халата – он частенько маячил перед глазами, пока я умирал здесь, на аппарате. Из кармана неизменно торчала новомодная ручка с чернилами разной видимости. Одни сияли в темноте, а на свету лист казался девственно чистым, другие искрили, третьи меняли цвет.

Производители ручек никак не хотели отказываться от старых кормушек, не верили, что от руки давно никто не пишет. Все набирают на виртуальной клавиатуре новомодных компьютеров. Плоских, как лист бумаги, с кучей возможностей и миллионом способов набора текста. Хочешь – пиши, хочешь – начитывай, хочешь – подбирай по словосочетаниям на виртуальном табло. Самые умные передовые и дорогие компьютеры даже читали мысли. Не все и не совсем точно, правильно, но читали и перекладывали в текстовый редактор.

Рядом с реаниматором застыл второй врач – худощавый брюнет с длинными, жилистыми руками. Вены обтягивали их тугими синими веревками, хорошо заметными под тонкой, светлой кожей. Он лечил меня весь этот месяц – пытался из лоскутов мяса, крошева костей, месива внутренних органов собрать человека. Но такое подвластно лишь богу, а он всего лишь врач.

Край белой больничной простыни, до мерзости чистенькой, свеженькой неприятно скреб по подбородку.

Не успел я сообразить, что происходит, хирург, кажется, его звали Михаил, резко наклонился к лицу и пощелкал пальцами у самого носа. Не сильно, но громкий звук гонгом ударил по ушам. Я поморщился.

– Он что, реагирует? – искренне поразился Михаил, и глаза его округлились.

– Угу, – кивнул реаниматолог, и лицо его побелело, словно окунулось в муку.

– Ничего не понимаю, – возмутился Михаил, всплеснув руками.

Да, вот так и встречают врачи тех, кто вернулся с того света. Зачем вы пришли? Мы вас не ждали! Чего надо? Не хотите ли назад? Проводы уже заказаны, патологоанатом подготовил лазерные скальпели, прогрел крематорий.

Сарказм поразил меня самого. Никогда прежде не смеялся над собственными несчастьями, а вот теперь вся ситуация выглядел жутко комичной. Обхохочешься. Эти два эскулапа с умным видом наклонились ко мне, и рассуждали о том, почему пациент скорее жив, чем мертв.

– Хм, – пожал плечами реаниматолог и наконец-то соизволил обратиться к «нему» – к «телу», то есть ко мне.

– Вайлис? Вы меня слышите? Вайлис? Вы помните, кто вы? Где вы? Как вы здесь очутились? – засыпал вопросами Михаил.

– П-помню. – Голос звучал чисто и даже заметно мелодичней, чем прежде.

– Говорите, – заинтересовался Михаил и присел рядом на кровать. Тут же с другой стороны устроился реаниматолог. Больничная койка заворчала противным скрипом – на троих ее не рассчитывали.