скачать книгу бесплатно
На этой приятной ноте сон слетел окончательно, и по телу разлилась бодрость.
Как ни удивительно, от вчерашней слабости, изнеможения не осталось и следа.
Я чувствовала себя так, словно уже недели три в отпуске, нежусь на пляже, плаваю и отсыпаюсь.
Открыв глаза, я не сразу сообразила – где нахожусь. Где моя квартира? Где выкрашенные в светло-бежевый цвет стены? Двуспальная кровать, на которой ощущала себя одинокой и брошенной? Круглый светильник на потолке с фигурными изломами цветущих веток?
Куда все исчезло?
Просторная, синяя спальня казалась чужой, но в то же время я ощущала себя в ней спокойно, почти по-домашнему.
Солнце ярко светило в окна, хотя серебристые стрелки черных треугольных ходиков на стене показывали, что уже почти четыре вечера.
В комнате пахло огурцовой свежестью. Наверное, уборщица поменяла отдушку. Хотя я так и не успела попросить ее об этом.
Что ж… приятно.
Я сладко потянулась и вдруг заметила, как на запястье что-то сверкнуло. Это еще что за новости?
На тыльной стороне запястья светились несколько золотистых полосок. Я насчитала двадцать три. Они напоминали нанесенную на кожу краску, но пока мылась в душевой, тщательно терлась мочалкой, мылом, полоски даже не потускнели.
Напротив, если кожа нагревалась, они проявлялись ярче, а если охлаждалась, становились едва заметными.
Я обернулась в мягкое, розовое полотенце, вышла из ванной и заглянула в чудо-гардероб.
Взгляд упал на длинный сарафан из тонкого хлопка – белый, с оборками и кружевами по подолу. Что-то подсказывало – день сегодня жаркий, а мне очень хотелось выйти в город. Я даже не удивилась, обнаружив, что платье точно в пору. Впрочем, как и белые кожаные босоножки, на плоской подошве.
Та-ак. Мне же обещали заплатить! Да еще как-то по-особенному! И где же эта особенная плата? Надеюсь, поцелуи и объятия Тала не имеют к ней отношения?
От одной мысли о короле велфов меня бросило в жар. Словно опять девочка-подросток и представляю симпатичного мальчика.
Господи! Как же глупо! Как нелепо!
Мужчина себе на уме! Собственник, каких свет не видывал! Не то чтобы смотреть на других, даже вспоминать ненароком – и то под запретом! А я… я млею и вспыхиваю, думая о том, какими жаркими были объятия Тала, какими страстными, необузданными, но в то же время умелыми – поцелуи.
И глаза… Глаза короля велфов никак не желали выходить из головы.
Такие изменчивые, и такие теплые, сияющие, когда наши взгляды встречались.
Черт! О чем я только думаю?
Я по старой привычке тряхнула головой, торопливо расчесала и собрала в хвост волосы и вышла из квартиры.
Что там говорил Тал? Вира живет где-то рядом? Через три квартиры от моей – это вправо или влево? Ай, ладно! Пойду наугад. Надеюсь, не ввалюсь к какому-нибудь голому амбалу. Или того хуже, к сладкой парочке в самый неудачный для гостей момент.
Кто знает, как реагируют местные неведомые расы на такое вторжение в их интимную жизнь…
Что ж. Была не была!
Я подошла к выбранной двери и открыла ее, не без усилий повернув металлическую ручку. Многое тут рассчитывалось явно не на людей.
Вира выскочила из кухни навстречу, и мне почему-то сразу стало легче.
Запоздало вспомнилось, что вообще-то в приличном обществе принято стучаться. А вдруг хозяева квартиры моются или переодеваются?
По счастью, Вира не обиделась, не посчитала меня слишком бесцеремонной, чтобы продолжить нормальное общение. Похоже, она понимала, насколько я сбита с толку. В обычной жизни я, конечно же, постучалась бы, как минимум спросила – есть ли кто дома, стоит ли входить или обождать.
Но после вчерашних событий, хорошие манеры, казалось бы, впитанные с молоком матери, воспитание, которым я всегда гордилась, испарились как небывало.
Вира то ли поняла это, то ли просто не заморачивалась церемониями.
С разметавшимися по плечам золотистыми волосами барменша выглядела намного привлекательней, чем с собранными. Слишком узкое лицо ее казалось более округлым, миловидным. При ярком солнечном свете глаза Виры приобрели темно-серый, почти человеческий оттенок. И мне нравилось, что черты ее немного асимметричные. Губы и нос смотрели чуть вправо, на левой щеке выстроились почти в ровную линию шесть родинок. Одна бровь была заметно выше другой.
Не дав мне толком объяснить – зачем пришла, рассмотреть квартиру, на первый, беглый взгляд почти точную копию моей, Вира схватила за руку и потянула на кухню.
Первое, что бросалось в глаза на черном деревянном столе – огромная тарелка, полная спелой, темно-бордовой черешни. Крупные, налитые ягоды – одна к одной – так и манили. У меня аж слюнки потекли. Сразу вспомнилось, что так и не позавтракала. После вчерашнего пиршества, особого голода я не испытывала, но от небольшого перекуса не отказалась бы.
Вира кивнула на стул, и я послушно села.
– Угощайся! – барменша кивнула еще раз – в сторону тарелки, от которой я и так не могла отвести глаз. Поставила передо мной стеклянную розетку – кажется, для косточек, большую чашку черного чая и сама присоединились с тем же набором.
– Начнем с оплаты. Прости, вчера забыла тебе рассказать, – Вира взяла мою руку, перевернула ее тыльной стороной вверх и ткнула пальцем в золотистые полоски. – Это энергоденьги. В магазинах, ночных клубах, кафе, в общем, везде, ты берешь то, что подписано определенным количеством таких же полосок. Обычно они пунктирные. Значит, половина или треть. На выходе всегда стоит автомат. Подносишь к нему руку – и часть энергоденег снимается. Вся техника в нашем мире работает на этой энергии. Ею платят за работу, выдают кредиты и прочее и прочее. Кстати, Тал расщедрился. Больше десяти полосок за ночь не выдают никому. Даже мне.
Вира заговорщически подмигнула и в третий уже раз кивнула на черешню. Четвертый раз предлагать не пришлось. Ягоды были на редкость спелые, сочные и просто таяли во рту. Несколько минут мы с Вирой уплетали их за обе щеки, молчали и только переглядывались.
Воздух в квартире вейлфийки казался намного свежее, чем у меня. Я огляделась – нет, на кухне ни одного окна не открыто. В спальне, куда я ввалилась без стука, тоже.
Словно прочитав мои мысли, Вира улыбнулась:
– Тут специальная вентиляция. Воздух приходит очищенный и даже кислорода побольше. Помогает… когда надышишься спиртным, – она поморщилась. – У тебя в квартире также. Просто воздух прибывает в определенное время. Сейчас там тоже свежо.
Я вгляделась в лицо Виры. Почему-то очень хотелось ей доверять. Или мне просто нужен был хоть один друг, в новом, непонятном еще мире.
– Слушай. А вот Хейла… ей можно верить? – спросила напрямую.
Вира поморщилась.
– Мне сложно судить, – пожала сильными, но изящными плечами. – Я на стороне Тала, потому, что… им дорожу. Ты знаешь… бывают ситуации… когда никто не виноват, но всем плохо. Хейла заступалась за маму. Я бы сделала тоже самое. Мама… это святое. Вообще семья – это святое. Так что родных ты просто обязана увидеть. Тал говорил – у тебя остались дочка, внучка… Есть варианты. Это не быстро, очень непросто. Но… Раз у вас с Талом теперь общая кровь… Надежда есть. Только тебе нужно подождать, овладеть способностями, закрепиться энергетически. Тогда… возможно многое. В общем, Тал тоже заступался за мать. Хейла не взяла ни копейки из отсуженного у Эльгарда состояния. Но ее заработок… и вообще то, чем она занимается… Хм…
– Ты про лекарства и эликсиры из крови? – уточнила я.
Вира резко кивнула.
– Понимаешь, кровь – очень сильная субстанция. Тем более наша. Там уйма остаточной энергии. Она и владельцу навредить способна. Такие манипуляции всем могут аукнуться. И даже не один раз. Хейла не проверяет длительный эффект своих препаратов. Ни для доноров, ни для тех, кто пользуется ее средствами. Что станет с клиентами через год, через десять лет… Это ей уже не интересно. Заплатили сполна, результатом довольны, назад деньги не требуют, больше Хейле ничего не нужно.
Вира отвернулась к окну, словно залюбовалась на далекий глиняный горшок с пышными кустами тяжелых цветов, похожих на розовые пионы.
Почему методы Хейлы так волновали ее? Я хотела спросить, но на лице велфийки заходили желваки, совсем как у брата, когда он сильно переживал. В мой щит от чужих эмоций будто врезалась мощная воздушная волна. Я почти физически ощутила, как он гнется, сопротивляется, поддается. Че-ерт!
В ушах раздался оглушительный треск – словно лопнула плотная холстина и начала рваться, расходясь надвое.
Меня накрыла боль – сильная, острая она резала тело сотнями лезвий, жалила сотнями пчел. Аж в глазах потемнело.
Я вцепилась руками в стол, напряглась так, что плечи и шею свело судорогой, и попыталась восстановить щит, как советовала Хейла.
Ощутила ауру, наполненную густой, вязкой энергией. Взяла оттуда как можно больше – столько, сколько смогла отсоединить. Представила, как бесформенный кусок чего-то незримого превращается в непроницаемый шлем, вроде мотоциклетного. Мысленно надела его на голову… Уфф… отпустило.
Дикая боль ушла, ощущение, что в висках шумит и бурлит, пропало, в ушах зазвенела тишина.
Я бессильно откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. И будто издалека услышала слова Виры.
– Прости. Кажется, ты словила мои эмоции. Подруга, Мирта обращалась к Хейле. Она наполовину человек, как и сама ведунья. Так зовут Хейлу некоторые ее клиенты. В общем…
Я с усилием разлепила свинцовые веки – Вира смотрела сейчас почти как брат. Так, что прервать наш зрительный контакт казалось ужасным преступлением.
И без того длинное лицо барменши осунулось, желваки все еще бешено двигались, глаза метали молнии.
– В общем… Она сильно болела. Что-то с легкими… Необратимое для нашей медицины. Болела с рождения, но где-то годам к тридцати резко сдала, умирала на глазах. Задыхалась, не могла ходить, едва говорила. А врачи только разводили руками. Говорили – так и должно было произойти. Естественное течение болезни. Ничего не поделаешь. Финальная стадия, последняя… В отчаянии мы с Миртой обратились к Хейле. И та… продала нам свой эликсир из крови лемов и велфов. Лемы не страдают ничем подобным недугу Мирты. Только тем, чем можно заразиться. Генетические болезни, всяческие нехорошие изменения в органах их не берут совершенно. Велфов поражают генетические недуги и, очень редко, отказывают органы. Зато они не подвержены даже самым страшным и заразным инфекциям. Обе расы очень медленно стареют и восстанавливаются после травм за считанные часы. В общем, Хейла сочла, что такой микс полностью излечит Мирту. Конечно, она добавила туда еще какие-то снадобья, травы…
Вира осеклась, залпом осушила кружку чая, встала, плеснула себе еще и подлила мне. Она действовала быстро, как и ночью, в баре, но как-то более резко, нервно, что ли…
Наконец, Вира снова присела рядом, выдохнула и закончила:
– Вначале все было хорошо. Мирта поправилась. Но затем легкие ее снова начали разлагаться, еще быстрее, чем прежде. Она впала в кому… и очнулась через полгода. Легкие восстановились опять. Мирта живет от комы до комы уже больше пятидесяти лет. И никакие другие лекарства, обследования, чудо эликсиры Хейлы ей уже не помогают.
Вира замолчала вновь, допила чай, налила себе еще кружку и одним глотком осушила ее. Кивнула мне, но я помотала головой. Пить больше не хотелось.
– Прости, – вдруг совсем мягко проронила Вира. – Это все не твои проблемы. Хочешь есть?
После двух кружек чая и половины громадной тарелки черешни, в меня уже вряд ли что-то влезло бы. Я помотала головой, Вира ловко загрузила посуду в посудомойку и предложила:
– Тогда, может, прогуляемся по городу? Покажу тебе его, за покупками сходим? А?
Я закивала и поторопилась уйти от скользкой темы.
– Слушай, а вот если я, к примеру, месяцы не трачу энергоденьги… Я, что же, вся покроюсь полосками? Как зебра? Или стану позолоченной?
Вира рассмеялась – звонко и облегченно.
– Да не-ет! Полоски проявляются только от кисти до локтя. Чем больше тебе приходит средств, тем ярче они становятся. Затем, если приходит еще, они просто-напросто не исчезают после покупок. По сути это твоя энергия… Ее можно копить сколько хочешь.
– А украсть энергоденьги можно? Ну, например меня поймает кто-то и заставит снять месячную зарплату? Или вообще отрубит руку и пойдет снимать сам?
Вира удивленно приподняла брови.
– Вот это у тебя фантазии! Нет, только сам владелец, полностью добровольно может расстаться с деньгами. Любое принуждение отразится на ауре, и оплата не пройдет. Тоже самое, если рука пережата, заболела – все, ничего не купишь. У нас даже казусы случались поначалу. Ну, когда только ввели энергоденьги, вместо всех этих монет, бумажек. Человек сломал платежную руку… и все… ничего не в состоянии купить. Но создатели энергоденег объяснили, что в этом случае, собственной волей можно перекинуть средства на другую руку, ногу или еще куда-то. Полоски – это вроде обозначения твоей платежеспособности, не более того. Настоящие деньги, средства, суди, как хочешь – в твоей энергетике. И никто другой не может их ни отнять, ни использовать, ни заставить тебя отдать против воли… Как-то так. Поэтому воруют у нас исключительно вещи. От этого не застраховаться.
Барменша метнулась в спальню и уже оттуда добавила:
– Погоди пару минут. Я только соберусь.
В устах Виры фраза «пара минут» означала не быстро, а именно те самые две минуты.
Как только лаконичные треугольные ходики, прямо как у меня во всех комнатах, отсчитали указанное время, Вира влетела на кухню.
Волосы – собраны в аккуратный пучок, на лице немного косметики, вместо синих трико и белой футболки – кожаный корсет, кожаные штаны и сапоги, тоже кожаные. Совсем как вчера ночью.
– Идем! – она пристукнула серебристой металлической шпилькой по полу и махнула рукой.
Я послушно встала, и мы покинули квартиру.
Я думала, мы выйдем через зал ночного клуба. Но вместо этого мы свернули в другую сторону и направились к синему тупику.
Стоило приблизиться, стена словно бы растворилась в воздухе, открыв небольшую лесенку. Ступеней десять, не больше, уходили вниз и упирались в шершавую бирюзовую дверь с надписью «Черный ход».
Вира распахнула ее, и мы вышли наружу.
Я думала, днем оно не мерцает. Но небоскреб вспыхивал и погасал в точности, как и вчера ночью. Только клубная вывеска не светилась, и буквы казались уже не ярко-морковными, скорее бордовыми.
Зеленые, синие и голубые здания, испещренные тонкими черными прожилками или без них, на солнце бликовали не меньше, чем при ночном освещении.
Небо выглядело не столько лазурным или голубым, сколько очень светло-фиолетовым.
Далекие облачка несколькими рваными клочками ваты собрались у горизонта. В воздухе пахло тостами и прогретым камнем зданий. Прохожие то и дело обдавали нас с Вирой парфюмерными ароматами.
Мостовая закончилась резко – ее сменил зеленый асфальт – полупрозрачный, с изумрудными прожилками.
По улицам сновал народ. Кто-то гулял, кто-то спешил по делам. И я вдруг ощутила себя частью этого города, этого мира. Так странно… Прожить столько лет в другом измерении и вдруг почувствовать себя полноценным жителем волшебного, еще малопонятного мира-кармана, населенного диковинными существами.
Кукольно-красивые лемы в одеждах из тонких, струящихся тканей, приглушенных или удивительно чистых оттенков, вышагивали плавно, пружинисто, как танцоры. Мощные коты демонстрировали поразительную для их размеров и веса текучесть жестов, гибкость, грацию.
Невозмутимые велфы двигались бесшумно, будто не касаясь ногами земли. А временами перемещались с места на место внезапно, резко, едва уловимо взглядом.
Солнца они не боялись совершенно, даже шляп и панамок не надевали, носили серебряные украшения и явно прекрасно относились к дереву. Но все равно немного напоминали вампиров из фантастических книг моего мира.
Цветом кожи – бледным, порой даже с нездоровым, зеленоватым оттенком, клыками, хотя у велфов их было не четыре, как у нежити, а целых восемь.
И, пожалуй, полным внешним безразличием ко всему вокруг.
Но людей по пути все равно попадалось несравнимо больше. Не такие «правильные», как лемы, не такие мускулистые и грациозные, как коты, не такие необычные, приметные, как велфы, они все же не выглядели серой массой.
Скорее наоборот – именно люди отличались друг от друга намного больше, чем остальные расы. Высокие и низкие, невзрачные и привлекательные, безвкусно одетые и элегантные, смуглые, бледные и бронзовые они очень выделялись в толпе.
У кого-то на руке сверкали золотые полоски, у других их не было видно вовсе – наверное, перенесли на другие части тела. Как и Вира.
У одной очень высокой, тонкой как тростинка лемы, с темно-фиолетовыми глазами, полоски опоясывали шею, как колье. А руки девушки от плеч до запястий покрывали черные татуировки в виде тончайших узоров и завитков.
У кота с бронзовой кожей, сплошь усыпанной веснушками, «энергоденьги» сверкали на икре.
