скачать книгу бесплатно
Голосистая[76 - Голосистая – женщина в платье с глубоким вырезом.] дамесса была хоть ещё относительно молода, но неуклюжа и крупногабаритна, как бегемот. Муж, – ну ни жару ни пару! – тщедушный, субтильный типчик Кафтайкин со своим прыщавым леденцом, с этим застенчивым, тоскливым аномальным явлением, складывающимся в самый ответственный момент в варёную восьмёрку, жестоко удручал, а по временам и сильно бесил молодую комбонзу.
Но когда она наехала в сталинской лесополосе у передовой свинофермы на пендюринский стальной пик коммунизма, она поняла, что это уже склеенный кадр,[77 - Склеенный кадр – прочная связь.] что нет и не будет на свете счастливей места для неё, чем эта кудрявая лесополоса у хуторской свинофермы.
Её охватило такое чувство, что у неё поехал домик. Доехал до лесополосы у свинофермы и в радостном изумлении остановился.
Каждое утро она вскакивала ещё затемно.
– Ну чистая казнь на рассвете![78 - Казнь на рассвете (армейское) – об утренней зарядке.] – сонно бормотал муж-военком, этот гнилушанский сёгун[79 - Сёгун – военачальник, фактический правитель в Японии в XII–XIX веках.] Кафтайкин, и переворачивался на другой бок.
– Ка-азнь! Ещё какая казнь наша беспокойная комсомольская крутовня! – подпускала она туману, на скаку прикрывая за собой дверь. – Вечный замот! Ни выходных тебе! И в будни впотемени лети!
Она забывала причесаться и с кутерьмой на голове «Не одна я в поле кувыркалась» валилась за руль – она сама водила машину – и бешено летела в лесополосу у свинофермы на дамские вальсы с Пендюриным. Как она гордилась его главтрахом! Десять раз вокруг ноги, через зад в сапоги и на шее бантиком!
Каждый трудовой день они пылко начинали с вальса «Я встретил вас – и всё такое»…
После вальсов их сносило и на «Апассионату», и на балеты: «Красный мак», «Бахчисарайский фонтан», «Зори Парижа», «Табор уходит в космос», «Египетские ночи», «Молнии любви», «А зори здесь крутые», «Танец с саблями», «Матвей в аду», «Стон соломы»…
Отвальсировали они неделю, отвальсировали две, но конца этой мандель де тревили не виделось.
Она была глубоко больна.
Как было всё запущено!
И ей чувствительно помогал лишь пендюринский перепихнин с повторином. С многократным-с повторином!
Как болезнь ни была запущена, но лечению всё же поддавалась.
И вот уже месяц дамесса Кафтайкина чувствует себя превосходно. Помог краснознамённый пендюринский долгостой.
А сам Пендюрин, наоборот, приуныл в своих сократовских думах: «А что мне с твоего хорошества? Мне это без разницы… чисто трактором. Ну что я вижу за все свои старания? Вечно таскай на лице и прочих дорогих местах одни твои руководящие узоры[80 - Узор – синяк на теле от поцелуя.]… Расписан, как боксёр после ринга. Мне, дорогой товарищ секретарь, одних узоров малова-ато!..»
И находчивый Пендюрин робко выставь первый скромный счётец:
– Будет ещё превосходней, поменяй мы адрес нашей клиники…
– То есть?
– Мне глубоко кажется, нерентабельно без конца петь в терновнике… Акустика плохая… Надо бы поменять для начала хоть фон нашей лесополосной клиники, – и показал на даром что передовую, но нудно визжащую свиноферму.
– Не понимаю. Давай, трах-тибидох, лупи в лоб!
– У меня нет слов… – крайне засмущался он.
Но у него достало сил опуститься на корточки, и он двумя пальцами, указательным и средним, важно зашагал по тропке в сторону райцентра.
– А-а! – уже шлёпнула себя в лоб дамесса. – Ладушки-ладошки! Наконец-то, бабик, дошло! Ясный перчик! Я и сама именно этого хотела! Да как-то всё не знала, пустёха брендеделька, с чего начать… Не век же мне летать к тебе, факсимилейший Пендюрин, на хутор бабочек ловить… Ну нафига генсеку чирик?! Всё! Бросай свой аграрный вопрос вместе со свинюшками! Будешь под моим мудрым руководством пестовать в Гнилуше нашу ленинскую смену! Испытательный срок ты прошёл океюшки!
Она по курсу оценила его и больше не пожелала с ним расставаться.
Перевела к себе под бочок. Поближе к своей матчасти. В райком комсомола. На должность инструктора.
11
И розой зацвела жизнь у Кафтайкиной.
До праздника ещё недели две, а весь райком перекручивало. Напрочь бросалась повседневка, весь райком жил в едином нарастающем страстном порыве под негласным лозунгом «Все и всё – на большие комсомольские ска?чки!»
Праздничный гульбарий в тесном кругу комсомольского актива обычно устраивался где-нибудь на отшибе села в отдельной блатхате. И хата эта должна быть хатой проверенного лица рангом не ниже члена райкома комсомола. Голливудить собирались достойнейшие из достойнейших. Молодая гнилушанская элита. Муж не веди жену, жена не тащи мужа. У нас колупнёте чего послаще!
В этом-то и вся интрига.
По обычаю, Кафтайкина руководила всей подготовкой (в том числе и торфозаготовками[81 - Торфозаготовка – покупка продуктов к вечеринке.]) и к последнему, к октябрьскому гульбарию, который, как правило, намётом перейдёт в вечеринку с сексом.
Она сама вела гульбарий.
Каждый должен был принести один тост, и теперь она строго следила во главе шумного стола, как все по очереди отстреливались автоматом.
Застолье колобродило.
Пило.
Закусывало.
Гремело.
Всё Кафтайкина пропускала мимо.
Её лишь интересовали тосты.
И она почему-то пыталась их все запомнить.
Наверное, это трудно сделать. Поэтому пойдём навстречу пожеланиям этой дамы и запишем их все по порядку.
Все до одного.
Опуская всё остальное.
– Есть предложение: отдадимся на этот вечер феномену БИ – благополучной информации застойного времени, иллюзии полного благополучия и сбросим гнёт наших забот… Да здравствуют песни, вино и радости жизни!
– Как-то советский работяга приехал по туристической путёвке в Индию. И пригласили его в гости к йогам. Когда все собрались за столом, хозяева поставили на стол бутылку водки, стали на неё напряжённо смотреть и… пьянели. Нашему туристу это очень сильно понравилось. Как только он приехал к себе домой, он тут же купил бутылку водки, пришёл домой, поставил бутылку на стол, сел и стал долго и напряжённо на неё смотреть. Через некоторое время он без чувств падает и умирает. Оказывается, он слюной захлебнулся.
Предлагаю выпить и закусить, иначе мы захлебнёмся слюной.
– Как известно, при социализме есть шесть смертных грехов противоречий: безработных нет, но все не работают; все не работают, но план выполняют; план выполняют, а ничего нет; ничего нет, а всё есть; всё есть, а все недовольны; все недовольны, а все – за! Сегодня у нас одно фундаментальное противоречие: водки нет, а все весёлые.
Выпьем за то, благодаря чему, несмотря ни на что!
– Самое популярное слово у нас достать и вот вы видите на столе экзотику – портвейн три семёрки или три топорика. Топорики – дело хозяйское, рачительное, значит, в самый раз выпить за успех затеянного нами дела.
– Сегодня у нас пирушка и веселье. Пирушки делятся на праздничные, свадебные, дни рождения, именинные, новосельные, юбилейные, наградные, отвальные, то есть прощальные, привальные, то есть на привале, и таковые, то есть просто так, от нечего делать. Выпьем за все пирушки в нашей жизни!
– Чем больше мы пьём, тем больше трясутся руки. Чем больше трясутся руки, тем больше выплёскивается из стакана. Чем больше выплёскивается из стакана, тем меньше мы пьём.
Так выпьем за то, что чем больше мы пьём, тем меньше пьём!
– На Лубянке прохожий спрашивает: «Где здесь Госстрах?» Ему отвечают: «Госужас – вот, а Госстрах – не знаем». Наш гость из Госстраха и может нас застраховать от несчастной любви и от затмения Луны. И уж точно страхует нас от скуки. Пьём за него!
– Скинулись три нищих академика на бутылку. Стоят и думают, как разделить бутылку на три части. Исписали все блокноты расчётами, а никак не сообразят. Мимо идёт Вася. Попросили они его помочь. «Мигом», – сказал Вася. Повернулся спиной и мигом разлил в три стакана поровну. «Послушайте, как вам это удалось?» – «Да это ж просто. По восемь булей!»
Так выпьем по паре булей и мы!
– Иду я как-то ночью через парк. Луна, звёзды и парень с девушкой целуются на скамейке. Иду в другой раз: луна, звёзды и тот же парень на скамейке целуется с другой девушкой. Иду в третий раз: луна, звёзды и тот же парень на той же скамейке целуется с третьей девушкой.
Так выпьем же за постоянство мужчин и за непостоянство женщин!
– Две янгицы[82 - Янгица – молодая девушка.] под уиндо?м
Пряли поздно ивнинго?м.
«Кабы я была кингица, –
Говорит одна гирлица, –
Я б для фазера-кинга
Супермена б родила».
Только в ы?спичить успела,
Дор тихонько заскрипела,
И в светлицу входит царь,
Того стейту государь.
Во весь тайм оф разговора
Он стоял бихайнд забора.
Спич последний по всему
Крепко ла?внулся ему.
«Что же клёвая янгица, –
Говорит он. – Будь кингица!»
– За нашу кингицу!
– За нашу кингицу! – дружно гаркнуло всё застолье, и все взоры и стаканы достопочтенно и резво в восторженном рывке чуть шатнулись к мадам Кафтайкиной.
Она благодарно всем поклонилась и сиятельно пригубила.
И только потом все позволили себе выпить и легонько закусить перед новым тостом.
– Снесла курочка яичко не простое, не золотое, а в крапинку. Дед удивляется, бабка удивляется, внучка удивляется. А петух посмотрел и сказал: «Пойду бить морду индюку!» Пошёл. Возвращается весь побитый, под глазом фонарь, хвоста нет, половины перьев нет…
Выпьем за презумпцию невиновности.
– Хочу признаться, что меня странно клонит на правый бок. Сяду прямо, а натура так и норовит свалить вправо. А что справа? Притягательная девушка. Так выпьем же за наши магниты!
– Девушка обращается к служащему зоопарка:
– Скажите, пожалуйста, эта обезьяна – мужчина или женщина?
Рядом стоящий грузин:
– Дэвушка, это самец. Мужчина тот, у кого есть дэньги.
Выпьем за деньги! И за мужчин!
– Когда француз обнимает женщину за талию, его пальцы сходятся. Но это не значит, что у французов такие длинные пальцы. Это значит, что у француженок тонкая талия. Когда англичанка садится на лошадь, её ноги касаются земли. Но это не значит, что у неё маленькая лошадь. Это значит, что у англичанок такие длинные ноги. Когда русский, уходя на работу, хлопает жену по заднице, а приходит с работы и видит, что задница ещё дрожит, это не значит, что русские женщины такие толстые. Это значит, что у русских мужчин самый короткий рабочий день!
Так выпьем же за нашу Конституцию!
– Выпьем за наши гробы из досок столетнего дуба, посаженного сегодня!
– Выпьем за нас, красивых. Ну а если мы не красивые, то мужики зажрались!
– Выпьем за парение над угнетённой жизнью!
– Курица убегает от петуха и думает: «Догонит – не дамся!». Петух бежит и думает: «Не догоню, так хоть согреюсь». Выпьем за то, что среди нас нет таких отсталых петухов, как, впрочем, и куриц с консервативным, несовременным мышлением.
За морально-политическое единство!
– Что такое сердце женщины? Улица шумная, сказка волшебная, прихоть минуты, тёмный лес и прозрачный ручей. Я бы выпил за прихоть минуты.
– Дети – это цветы жизни. Так давайте эти цветы дарить красивым девушкам!
– Да! Да! Пора! – поддержали все единым хором.
– А то девушки уже заждались подарков, – в один голос подкрикнула группка парней у края стола.
Быстро выпили, быстро закусили каким-то деликатесом вроде яичницы по-флотски[83 - Яичница по-флотски – хлеб, посыпанный табачным пеплом.] и торопливо стали парами упархивать, куда кому горелось. Кто на печку, кто в сени, кто в сад, кто в стог, а кто и в овраг сразу за огородом. В самом же деле, сбегались сюда не на обжираловку!
В хате в тени от разгромленного стола осталось лежать на ковре пять пар. Инвалидики. Эти неженки не выносили стоячей любви на холодном ноябрьском ветру и предпочитали крутить болеро[84 - Крутить болеро – любезничать.] где-нибудь в тепличных условиях.
Впятероман.
Конечно, всем хотелось уединения.
Чего хотелось, то и получай. Закрой глаза – и вы одни на всём белом свете. А что рядом на полу ещё чебурашатся, так от этого всем веселей.
И только одна Кафтайкина осталась без фронта работ.
И ведёт себя престранно. Как баба Яга в тылу врага.
Она одна по-прежнему сидит за фестивальным столом и, трудно согнувшись, уложила тяжёлую голову на скрещённые руки.
Может быть, спит за столом.
А может, и не спит, что ближе к вероятию.
Как спать на боевом руководящем посту? Как спать, когда стоишь на маяке?[85 - Стоять на маяке – быть на страже во время совершения преступления и предупреждать соучастников об опасности.]
