Самоучитель литературного мастерства

скачать книгу бесплатно

Самоучитель литературного мастерства
Юлия Валерьевна Санникова

Это практическое пособие адресовано пишущему, которому не хватает знаний, умений и навыков для литературной работы. Информация сгруппирована по разделам, в целом соответствующим программе "Литературное мастерство". В конце глав даны упражнения, которые помогут выработать собственную писательскую технику, вне зависимости от того, работаете ли вы в жанре фикшн или нон-фишкшн.

Юлия Санникова

Самоучитель литературного мастерства

Предисловие. Для кого этот учебник

Литературное мастерство – сравнительно новый предмет в рабочем плане специальностей филологических отделений и факультетов журналистики. Долгое время считалось, что научить литературе невозможно, писательский талант либо есть, либо его нет, и если «не дано», то как не мучай перо, ничего из-под него не выйдет. Поэтому на факультетах словесности готовили учителей по литературе и русскому языку, литературных критиков и журналистов, и совершенно не обращали внимание на писателей и поэтов.

В советское время Максимом Горьким был создан Литинститут, где с 1950-х годов действовали Высшие литературные курсы. Институт создавался специально для того, чтобы готовить профессиональных литераторов, тем более что недостатка в желающих писать и сделать писательство своей профессией в 1933 году, когда был основан вуз, не было, а скорее даже наоборот. Но в СССР не существовало школы, где такие люди, их тогда называли рабкорами (рабочими корреспондентами) могли бы отточить свое мастерство. В 1933 году она, наконец, появилась.

Проблема заключалась в том, что в Литинститут принимали только лояльных советской власти и существующему строю. В 1933 году Сталин находился у власти десять лет, тоталитарный режим оформился и воплотился, продолжались коллективизация и организованный властью Голодомор, по разным оценкам унесший от 3 до 5 миллионов жизней.   Одновременно полным ходом шла подготовка к Большому террору. Лишенцев и людей не желавшие писать по указке, в Литературный институт не звали, впрочем, они и сами, вероятно, не желали учиться и творить в узких рамках, в которые ставили писателей и поэтов КПСС и ее вожди. Рабочая программа Литинстиута утверждалась лично Сталиным. Преподавателей подбирал Владимир Петрович Ставский – тогдашний глава Союза писателей, чекист и партиец, писавший доносы на собратьев по перу, в том числе на Осипа Мандельштама, после чего поэт был арестован и сослан.

Во время сталинского террора немало преподавателей и студентов Литературного института было репрессировано. В послевоенную оттепель и далее в эпоху застоя жестоких репрессий не было, но творческим людям, возражавшим власти и выступавшим против режима, затыкали рот, клеймили на партсобраниях, исключали откуда возможно, сажали в тюрьму и высылали из страны. Вся учебная программа Литинститута, как, впрочем, и всех остальных учебных заведений вплоть до школы, была пронизана идеологией, научным марксизмом и прочими тоталитарными нарративами.

Возьмите любой учебник советской эпохи, скажем, по истории английской литературы и убедитесь сами, какого рода знания давались тогда будущим филологам и писателям. В книге будут сплошные цитаты из Маркса, Энгельса и Ленина, словно они имели хоть какое-то отношение или мало-мальский авторитет в области филологии; классовый подход с соответствующей лексикой (буржуазный, пролетариат, феодальный, эксплуатация, реакционный, классовый враг, Великая Октябрьская Социалистическая революция – всегда с большой буквы и всегда с превосходными эпитетами) и выдернутые из контекста факты истории мирового литературного процесса, которые работают на коммунистическую идеологию. Гуманизм в советском учебнике будет назван буржуазным пережитком, чуждой идеологией, не встретившей поддержки в массах; научный прогресс, поставленный на службу крупному капиталу, – людоедским и реакционным, разорившим крестьян и пролетариат подчистую. Все хорошее, чего достигла мировая литература, будет объявлено плохим, а все, построенное в СССР, прогрессивным и замечательным. Согласитесь, учится на таком тенденциозном материале, то же самое, что бежать стометровку с гантелями в руках.

Несмотря на это, из Литинститута вышли многие известные писатели и поэты, среди них Юлия Друнина, Валентин Сорокин, Новелла Матвеева, Олесь Гончар. Были и такие, в основном это диссиденты и несогласные с партией, которые литинститутов не заканчивали (но заканчивали какие-то другие вузы), а сделались авторами благодаря задаткам и высокой работоспособности, подстегиваемой мотивацией писать. Таковы А. И. Солженицын (закончил физмат), А. А. Фадеев (проучился два года в горной академии), М. А. Шолохов (выпускник ростовских налоговых курсов), В. Пелевин (отчислен из Литинститута с формулировкой «как утративший связь», вероятно, из-за систематических непосещений и хвостов).

Писательские навыки вполне можно получить на филологических и журналистских факультетах. Большинство современных писателей, как наших, так и зарубежных – выпускники филфаков и журфаков. Филологами были: Эдгар По, И. С. Тургенев, Д. Толкин, Светлана Горбань, Августин Блаженный, Франсуа Рабле, Борис Акунин, Умберто Эко, нобелевская лауреатка Тони Моррисон, В. Г. Белинский, Д. С. Лихачев. Из журналистов можно назвать имена: Дмитрия Быкова, Анны Политковской, Дарьи Донцовой, Отто Лациса, Бориса Носика, Людмилы Петрушевской, Марка Розовского. Были и такие, что ничему не учились, едва отсидели несколько лет в университете или оканчивали курсы совсем не по специальности. Среди них: Лев Толстой, Чарльз Диккенс, Шарлотта Бронте, Ги де Мопассан, Остап Вишня, А. П. Чехов, Леся Украинка, Д. Н. Мамин-Сибиряк, Агата Кристи, В. В. Набоков, Марк Твен, Максимилиан Волошин, Тарас Шевченко.

На западе курсы литературного мастерства, по-английски creative writing появились в 1880-х годах в Гарвардском университете. В 1885 году на них обучалось уже 150 человек. Предмет пользовался успехом, и вскоре уже большинство американских, британских и австралийских университетов хотело иметь его у себя. В 1930-е годы в университете Айовы была создана первая академическая программа по писательскому искусству, которая включала в себя лекционный курс, семинары и контрольные задания по итогу. Преподавателями creative writing становились известные писатели и филологи. Джон Гарднер (не путать с Эрлом Стенли Гарднером) преподавал литературное мастерство в разных американских колледжах, и в ходе работы опубликовал несколько учебников и самоучителей писательского мастерства: «The Art of Fiction: Notes on Craft for Young Writers» и «On Becoming a Novelist».

На английском, французском, немецком языках ежегодно выходят десятки пособий, объясняющих основы писательского мастерства. Крайне малое их количество переводится на русский, украинский и белорусский языки, а те, что переводятся, сделаны так скверно, что их невозможно читать, не то что изучать. В качестве примеров плохо перевода с английского можно привести книгу Р. Макки «История на миллион долларов. Мастер-класс для сценаристов, писателей и не только» и его же «Диалог: Искусство слова для писателей, сценаристов и драматургов».

В российских, украинских и белорусских вузах дисциплина «Литературное мастерство» появилась сравнительно недавно, и, на наш взгляд, не оформилась еще в полной мере. Нам не удалось обнаружить ни одного академического учебника писательского мастерства за исключением написанного А. К. Михальской и озаглавленного «Литературное мастерство. Creative Writing», однако уже аннотация книги, в которой говорится, что «Методологическая основа курса – лингвосимволическая концепция художественного текста как нарративного дискурса в совокупности с системой методов выделения его структурно-смысловых элементов и операциональных технологий обучения их созданию. Теория предмета строится на синтезе лингвистики и литературоведения: дискурс-анализа, лингвистики текста; герменевтики, структурной семантики; классической и современной риторики; стилистики и поэтики, теории и истории литературы», свидетельствует, что мы имеем дело с очередным коммерческим проектом, написанным с какой угодно целью, но только не с тем, чтобы обучить начинающих авторов литературному мастерству. Ворох непонятных слов, бессмысленный текст и громоздкий синтаксис: «Результат курса – владение основами технологии создания творческих вербальных текстов» (шесть существительных подряд! И замечательное словосочетание «вербальный текст», видимо, предполагается, что существует невербальный) оставляют неблагоприятное впечатление. Вряд ли автор, который заигрался с терминами и не смог написать вразумительной аннотации собственной книги, обладает знаниями о писательском ремесле.

Таким образом, необходимость в учебнике, учебном пособии, самоучители, помощнике – как его не назови – на наш взгляд, назрела со всей необходимостью.

Данное пособие не претендует на академичность, хотя и стремиться к ней. Везде, где только возможно в качестве примеров мы обращаемся к классике мировой литературы и признанным писателям, поэтам и литературоведам. Основная цель книги – вооружить читателя методом, применяя который, он сможет создавать качественные, эстетически значимые тексты, а в дальнейшем и законченные произведения. Сам автор, в процессе работы над самоучителем, продолжает брать уроки у великих писателей, обучаться литературным приемам, пополнять багаж знаний, применять эти знания на практике, снова и снова повторять пройденный материал, закреплять приобретенные навыки в ежедневной творческой работе. Ибо как гласит народная мудрость: повторенье – мать ученья.

Учебник построен в соответствии с основными разделами университетской программы «Литературное творчество», изучаемой на факультетах филологии и журналистики и адресован всем, кто хочет научиться писать красиво, грамотно, в соответствии с правилами создания текстов, как художественных, так и не художественных – публицистических, научных, научно-популярных. В большей степени, тем не менее, он ориентируется на художественную литературу.

В конце каждой главы приведены вопросы и задания, выполняя которые, начинающие авторы смогут закрепить пройденное и уже с самого первого дня заняться практикой: писать, редактировать, искать информацию, читать и перечитывать книги известных писателей.

Автор будет рад получить обратную связь от читателей. Поделитесь, помогли ли приведенные в книге советы, напишите и о трудностях, с которыми столкнулись в процессе работы, и о том, что бы вам хотелось увидеть в учебнике по литературному мастерству, чего пока в нем нет. Какие разделы, на ваш взгляд, стоит включить, какие рассмотреть более подробно, а какие, возможно, совсем неинтересны, и на них не стоит тратить время.

Письма направляйте по адресу: coralla2@hotmail.com. Писать можно в комментариях и в личных сообщениях автору в его блоге: https://teletype.in/@hebe-frivolous (https://teletype.in/@hebe-frivolous)

1. И пальцы тянуться к перу, перо к бумаге… Что мотивирует писать?

Размышляя о том, что движет его пером, Вальтер Скотт сознавался, что знаком с разными теориями о мотивах сочинительства. Но для него единственной причиной является удовольствие от самого процесса письма. Ему нравиться все: и поиски подходящего материал, и кропотливая работа, с напряжением всех творческих сил по превращению его в законченное произведение. На любых других условиях писать автор «Айвенго» отказывался, сравнивая литературный труд с охотой. Никто ведь не охотится на зайца, ради того, чтобы его съесть, не так ли? Вместе с тем, если за творчество будут платить и воздавать почести, то отказываться от них так же глупо, как выбрасывать застреленного зайца.

Кто хотя бы однажды должен был писать объяснительную, доклад, статью или даже рассказ, наверняка вспомнит, как мучительно давались ему первые, вторые и даже третьи строчки. Когда уже говорить о том, чтобы наслаждаться письмом? Не до жиру, быть бы живу. В процессе, правда, когда рука, что называется разработается, пишется уже легче и легче, неизвестно как и откуда всплывают необходимые слова и фразы, на ум приходят образы, которые облекаются в слова, а из слов составляются связные предложения. Если не останавливаться и писать чаще, лучше всего ежедневно, то в какой-то момент навык письма закрепится, войдет в привычку, писаться станет легко и приятно, а наслаждение от сочинения текста по силе сравняется с удовольствием от любимых занятий: собирания марок, вышивания крестиком или езды на велосипеде по ровной безлюдной дороге.

Есть и такие, которые умеют наслаждаться литературным творчеством буквально с первых строчек. Они пишут много, на разные темы и в любых жанрах. Не боятся ни малых форм, ни больших, ни прозы, ни поэзии – все им доступно, за все они готовы браться, их смелое перо или редактор Word всегда в активном режиме.

Эксперты утверждают, что писательством движет целый комплекс мотивов, и удовольствие от процесса – далеко не единственный, и даже не первостепенный.

Н. Е. Есманская и Е. А. Корсунский проанализировали автобиографические материалы 137 поэтов и писателей и выяснили, что говорят о мотивации литературного творчества сами авторы.  Среди причин, побуждающих писать, были выявлены следующие: желание написать что-то похожее на только что прочитанную книгу (заражение идеей) – 34%, потребность выразить себя – 33%; некие внешние обстоятельства – 21%; масса жизненных впечатлений, которые нужно записать (пристрастие к лытдыбру или просто очень насыщенная жизнь) – 17%; подражание другим пишущим, значимым для автора, – 17%; желание трудиться, интерес к творческому процессу (написать красиво и чтобы всем понравилось) – 15%; жажда славы – 11%.

Л. Г. Жабицкая утверждает, что ведущим стремлением писателя является желание познать мир и его законы, особым образом исследовать художественную действительность и переосмыслить ее в тексте. Прежде всего автор выносит оценку описываемому: хорошо это или плохо, допустимо или не допустимо. И даже: как бы я поступил, окажись сам в подобной ситуации.

«Успех первого моего литературного труда до сих пор доставляет моему тщеславию большое удовольствие», – сообщал Чарльз Дарвин. Что касается причин его научной деятельности, которая, как известно, ни что иное, как деятельность творческая, то на помощь этой любви к науке приходило «честолюбивое желание снискать уважение моих товарищей натуралистов». Честолюбие, белая зависть, конкуренция, элемент соревновательности: сделать не хуже, а, если получится, то и лучше товарищей, – мощный двигатель творческого локомотива. Дарвину вторит Пушкин: «Зависть – сестра соревнования, следовательно, из хорошего роду».

Именно для этих целей проводят конкурсы писателей и поэтов, на которых иногда раскрываются настоящие таланты, подстегнутые жесткой конкуренцией. Литературный мир заметил Анри Барбюса, когда в 1892 году тот участвовал со своими стихами в ежегодном поэтическом конкурсе «Эхо Парижа». После этого писательская карьера Барбюса пошла вверх, он занялся журналистикой, от поэзии перешел к прозе и опубликовал свой первый роман «Ад» в 1908 году в возрасте 35 лет.

Практически все писатели уже с раннего детства много читали, наверное поэтому заражение идеей прочитанного, желание написать что-то похожее, является главным побудительным мотивом к творчеству. «Читал я в детстве мало и не скажу, чтобы уж так жаждал книг, но, вероятно, прочитал почти все, что было у нас в доме и что еще не пошло на цигарки тем приживальщикам, прежним слугам-друзьям отца, что иногда гостили у нас, и до сих пор еще помню, как читал я «Английских поэтов» Гербеля, «Робинзона», затасканный том «Живописного обозрения», кажется, за 1878 год, чью-то книгу с картинками под заглавием «Земля и люди» […] Суть того чувства, что вызывали во мне эти книги, и до сих пор жива во мне, но ее трудно выразить. Главное заключалось в том, что я видел то, что читал, – впоследствии даже слишком остро, – и это давало какое-то особое наслаждение», – сообщает И. А. Бунин в «Автобиографической заметке».

Первые пьесы А. Дюма, особенно «Генрих III и его двор», написаны под сильным влиянием пьес Шекспира «Ричарда III» и трех частей «Генриха IV». Дюма рассказывал, что после переезда в Париж и получения должности в канцелярии герцога Орлеанского, он занялся самообразованием, для чего составил список авторов, которых обязательно нужно прочесть. Среди них наверняка были шекспировские трагедии. А еще посещал театры, чтобы изучить законы драматургии. Чтение и увиденные спектакли подвигли его впоследствии к сочинительству.

Мотивация усиливается в связи с публикацией авторского текста. Даже если это публикация в школьной газете. «В последнем классе гимназии я написал первый рассказ и напечатал его в киевском литературном журнале «Огни». Это было, насколько я помню, в 1911 году. С тех пор решение стать писателем завладело мной так крепко, что я начал подчинять свою жизнь этой единственной цели», – вспоминает К. Паустовский. Героя одноименного романа «Мартин Иден», в образе которого, как известно, Джек Лондон вывел самого себя, первая публикация раззадорила и придала ему сил (а кроме этого позволила выплатить долги, что тоже немаловажно): «Незаметно к Мартину вернулось его убеждение в том, что мир прекрасен. Он даже стал казаться ему еще прекраснее. В течение долгих недель это был темный и унылый мир; но теперь, когда все долги были выплачены, в кармане еще звенели три доллара, а в сердце крепла вера в успех, солнце снова показалось Мартину ярким и жгучим, и даже ливень, хлынувший внезапно, вызвал у него только веселую улыбку».

Первые произведения, даже самых гениальных авторов, носят подражательный характер. Этого не нужно стесняться, ведь таким образом начинают творческую карьеру все мастера. Художники срисовывают этюды с картин мэтров – так они постигают законы композиции и перспективы, усваивают правила игры света и тени. Музыканты выучивают наизусть и неустанно исполняют произведения великих композиторов, упражняются в сольфеджио, а затем, когда чувствуют в себе силы и возможности, пишут собственную музыку и песни. Сценаристы и драматурги смотрят театральные и кинопостановки, разбирают по кирпичикам драматическое действо, проговаривают вслух реплики и диалоги.

Будущие писатели подражают образцам, а не сразу пишут что-то от себя, потому что, во-первых, их память с готовностью и в больших объемах усваивает впечатления о прочитанных книгах, и эти воспринятые впечатления требуют выхода. Во-вторых, в таких случаях всегда имеется желание писать, но не хватает необходимых знаний и навыков, поневоле приходится брать за образец чей-то текст и на его основе делать свой. В-третьих, в силу тонкой душевной организации на неискушенных сочинителей литературный образец производит часто неизгладимое впечатление, буквально побуждает к творчеству. Спросите у современных авторов фанфиков, они вам расскажут об этой могучей силе, которой иной раз невозможно противиться.

Наконец, в-четвертых, предрасположенность к подражанию проявляется тогда, когда эмоции автор черпает в большинстве своем из книг, а не из реальной жизни.

Лев Толстой указывал, что автора влекут к творчеству две необоримые силы: внутренняя потребность писать и веление общества. Под велением общества, вероятно, имелись, какие-то общественные события или явления, которые требовали, как считал Толстой, авторского осмысления и комментария. Из-за этого практически все произведения Толстого имеют в основе социальную проблематику.

В ответ на какой-то общественный факт не-писатель оставляет пост в блоге или комментарий под новостью, сочинитель же чувствует необходимость описать событие художественными средствами, сделать из него рассказ или даже роман.

«Пособием художника, – утверждает И. А. Гончаров, – всегда будет фантазия, а целью его, хотя и несознательною, пассивною или замаскированную, стремление к тем или иным идеалам, хотя бы, например, к усовершенствованию наблюдаемых им явлений, замене худшего лучшим». Мы все прекрасно помним, как поэтично, с какой любовью и мастерством, И. А. Гончаров описал пороки современного ему человека, дав им название «обломовщины». М. Горький, на вопрос: почему он стал писать, отвечал, что на него давила «томительно бедная жизнь», а еще потому, что у него скопилось так много впечатлений, и не писать он не мог. Кстати, у Горького очень мало подражательных произведений, видимо, как раз в силу обилия впечатлений от реальной, живой жизни.

Психоаналитическая теория о мотивации литературного творчества сегодня мало кем поддерживается, несмотря на то, что некоторые писатели, среди них Данте, Ламартин, Бальзак, Гете, утверждали, что через писательство избавляются от своих душевных мук, изживают психологические трудности и даже преодолевают тягу к самоубийству. «То, что люди зовут огорчениями, любовью, честолюбием, ударами судьбы, печалью, – говорит О. Бальзак устами старика-антиквара из «Шагреневой кожи», – для меня идеи, которые я превращаю в мечты; вместо того чтоб чувствовать их, я нахожу для них выражение и истолкование; вместо того чтоб дозволять им снедать мою жизнь, я их драматизирую, я развиваю их, я ими забавляюсь, как романами, которые бы читал при помощи внутреннего зрения». Но герой Бальзака, конечно, лукавит, изживание фрустрации, а именно об этом он и рассказывает читателю, никогда не служило мотивацией к творчеству, даже если и помогало ему. Оно способно подвигнуть к написанию какого-то конкретного произведения, но быть постоянным стимулом, горючим, на котором работает творческий мотор, быть не может. Писателем движут созидательные, позитивные мотивы, связанные с познавательной потребностью и формированием ценностного отношения к миру. Депрессия же никого мотивировать не может, она, по определению, – отсутствие мотивации и жизненных сил.

Интерес к творческому процессу, эстетический стимул к творчеству, стремление через текст сделать мир краше и лучше – важный мотивационный фактор, хотя и не ключевой. Он побуждает писателя к деятельности скорее когда тот научился писать, получил призвание и теперь мечтает о совершенствовании доступных ему инструментов. Эстетические мотивы движут состоявшимися писателями, но нет правил без исключений.

Итак, побудительных импульсов к сочинительству немного, и, оказывается, желание успеха – не самое главное, что движет авторами. Если же необходимо выбрать какой-то один самый первый и основной мотив, то им будет та самая потребность в творчестве и самовыражении. Алексей Толстой утверждает, что каждый писатель «пишет то, что ему хочется. Это я подчеркиваю. Произведение искусства рождается от желания что-то создать, написать, а не только от того, что человек считает, что он должен что-то написать». Ему сурово возражает однофамилец Лев Толстой: «можешь не писать – не пиши», вероятно стремясь таким образом уберечь литературный мир от графоманов. На это К. Паустовский замечает: «писатель пишет по внутреннему побуждению, пишет потому, что не писать он не может».