скачать книгу бесплатно
– А как же непревзойдённая речь для выступления, которую ты хотел придумать сегодня вечером? – не теряя ни драгоценной секунды, сбивчиво забормотал Сэтору, яростно желая, чтобы его братец запрыгнул в первый попавшийся автобус и как можно скорее умчался домой, позволив ему хоть немного отдохнуть от своей безудержной болтовни.
– Точно! – воодушевлённо воскликнул второкурсник, заметив едущий неподалёку автобус. – Ладно, тогда вы оба делайте, что хотите, а я поеду. Ещё увидимся, Минори-чан, – крашеный парень рванул вперёд, резво размахимая рукой на прощание. – А ты не тупи, Тору!
– Придурок, – тихий юношеский шёпот был унесён апрельским ветром в бесконечные расписные небеса.
Глава 7. «Робкая прогулка, хрупкий лепесток сакуры и скрытое различие близнецов».
Яманака и старший Нагаи умиротворённо двигались по широкой кобинской улице, освещённой ярко-оранжевым заревом догоращей небесной звезды, на протяжении многих столетий дарящей земной планете огнистое сияние, уютное тепло и ценные искры всеобъемлющего счастья. Подростки, скованные неучтивой неловкостью, выжидалетьно молчали, не решаясь завязать разговор: все те свободные беседы, что невесомо парили в атмосфере в присутствии надоедливого блондина, молниеностно улетучились. Наверное, уехавший белокурый паренёк нарочно увёз их прочь вместе с ехидной ухмылкой и прошёптанной фразой: «Теперь выкручивайтесь сами, ребятки».
Нынешней весной погода в Хёго стояла тёплая. Этим апрельским вечерком температура воздуха не планировала спадать ниже двадцати трёх градусов по известной шкале Цельсия, из-за чего было довольно жарковато. Лишь лёгкий ветерок, проносящийся по городскому лабиринту хвостатой кометой, мог скрасить нестерпимую духоту, накопившуюся за насыщенный день. И, возможно, именно этим расписным вечером этакая, в самом деле, малоприятная погода сыграла на руку вечно голодному парнишке Сэтору, внутри которого обострилась неутолимая потребность в чём-то прохладном и вкусном.
– Минори, тебе не кажется, что на улице слишком уж жарко? – непринуждённо промолвил юноша, смотря вперёд, на высоченное панельное строение, на панорамных стёклах которого дивно бликовали прощальные кровавые отпечатки затухающей солнечной призмы.
– Да, пожалуй, – тотчас дала ответ старшеклассница, также смотрящая куда-то вдаль, изучая вечерний мегаполис, окутанный в переливающуюся мантию сказочного зарева.
– Может быть, возьмём мороженое? Всё равно идти ещё долго.
Русоволосая школьница с врождённой гетерохромией облегчённо выдохнула, явственно почувствов как беспечная уверенность и дремотное спокойствие изгоняют давящее на плечи бремя неестественного напряжения и целомудренного стеснения. Девушка расслабилась, проказливо улыбнувшись уголками вишнёвых губ, а затем мягко, с лёгкой задоринкой в голосе произнесла:
– Придавить недавно выпитый коктейль мороженым? Что же, неплохая идея, Сэтору-сан. Почему бы и нет.
Зайдя в ближайший супермаркет и купив по рожку нежнейшего карамельного пломбира с грецкими орешками, шестнадцатилетние парень и девушка из частной академии Кицунэри возобновили размеренные шажки по пешеходной тропе. Теперь-то Минори и Сэтору уже не напоминали две безмолвные статуи, которым отроду не дано разговаривать: между ними наконец нарисовалась содержательная беседа. Началось всё с того, что на шестнадцатилетнего спортсмена невольно нахлынули ностальгические воспоминания о том, как в один из жарких летних деньков прошлого года они с братом выползли из этого же магазинчика, предварительно чуть не подравшись за право получить то самое мороженое, что приглянулось его спутнице этой апрельской субботой. В тот упорхнувший колоритный день близнецы разрешили всё на «камень, ножницы, бумага»: после четырёх розыгрышей, в которых выпала ничья, Сэтору всё-таки победил, а Сэтоши длительное время недовольно ворчал, поглощая замёрзшую клубничную массу и косо поглядывая на удовлетворённую зеркальную копию, со смуглого лица которой всё никак не хотела сползать победная гримаса.
Второкурсник с мерцающими под натиском световых лучей янтарными глазами поведал русоволосой собеседнице об их совместной жизни с Сэтоши и о том, как неугомонный блондин частенько был готов высосать из него все нервные остатки. Затем, монотонно и незаметно, повествовательный диалог перевалился в направление волейбола. Ну, а точнее – в полноводные рассказы о том, почему близнецы выбрали именно этот вид спорта, о какой позиции изначально мечтал старший Нагаи, и о том, почему он не смог заполучить её на постоянную основу. Шатен красочно поведал юной особе о том, каким образом развивался, в частности, его спортивный путь, начиная с младшей и заканчивая старшей школой, и признался в очевидных сомнениях о продолжении карьеры игрока в будущем, после окончания Кицунэри. Первогодка, пожалуй, стала первым человеком, кому атлетичный парень с шоколадными волосами открыто признался в этом, да и, в принципе, стала первой, с кем он поделился частью своего прошлого: хоть и самой малой, конечно. Господи, да она же вообще стала первой представительницей прекрасного пола, с которой он, отрешённый от сахара романтических историй парниша, продлил общение дальше банального приветствия и коротких перемолвок о домашней работе или экзаменах.
Разговорившиеся путники на некоторое время вновь погрузились в безбрежный омут ласкающей вечерней тиши. Шестнадцатилетний спортсмен безмолвно протирал до дыр один совершенно обычный, но, определённо, непривычный для него вопрос, скептически сомневаясь, стоит ли открыто задавать его Минори. Однако после затянувшихся раздумий, от которых медленно, но верно голова начинала трещать по швам, привычно однотонным голосом, в котором, на самом деле, читались яркие нотки чего-то неизведанного – ещё не пережитого, неописуемого, первичного, подросток негромко произнёс:
– Ты пойдёшь на наш тренировочный матч? Вечером, во вторник.
– А? Матч? – непонимающе переспросила Яманака, мельком переведя взгляд на смутившегося юношу, скромно отводящего цитриновый взор в сторону.
– Ты не в курсе? Неужели Ринтаро не рассказал?
Девушка состроила ещё более задумчивое выражение лица, пытаясь воспроизвести в памяти каждый из последних диалогов с флегматичным другом-третьекурсником – таких оживлённых, насыщенных и наполненных разносторонней информацией.
– Нет. Но, кажется, он хотел что-то сказать сегодня. Вот только тогда же ему и позвонил Сэтоши-сан.
Уловив ушами длинный набор из слов, сложенных в лаконичное предложение мелодичным девичьим голоском, темноволосый спортсмен ощутил какую-то странную волну, прошибающую каждую клеточку его поджарого тела лихим подобием электрического тока насквозь. В скрытой области юношеского сердца всё сжалось. Болезненно. Беспричинно.
– Так, значит, они были вместе этим утром, – как лезвием по плоти пронеслось в тяжёлой голове второгодки. – Но меня ведь не должно это волновать.
Сэтору некоторое время просто молчал, совершенно не понимая, почему настолько безобидные, никоим образом не касающиеся его фразы оказались немыслимо колючими и въедливыми. Какое вообще ему, тихому и рассудительному, а временами, напротив – импульсивному и безрассудному известному старшекласснику, толком не разбирающемуся в особых человеческих взаимоотношениях и духовных связях, может быть дело до примерной особы-отличницы, успевшей разузнать об этаких утончённых вещах не больше него? До той самой скромной и невзрачной девчушки, с которой он, один из самых видных, популярных и страстно желанных десятками красавиц всего Кобе пареньков, говорит наедине, пожалуй, всего-то второй раз в жизни? Какое же? Вероятно, не знает никто.
– Наверное, он просто не успел. Нам же только вчера сообщили об этом.
Парниша не стал озвучивать вслух слова, по каким-то неведомым причинам весьма сильно волновавшие его в этот момент, посчитав этот опрометчивый шаг бессмысленным и даже, наверное, глупым. Хотя напористый Сэтоши на его месте обязательно бы всё разузнал. И, пожалуй, даже более чем всё. Но Сэтору же не Сэтоши. Верно? Совсем нет. Он – другой.
– А что это за матч всё-таки? – с шафрановой искрой любопытства в небесно-туманных глазах поинтересовалась Яманака.
– Тренировочная игра с лучшей командой из старших школ Киото. Он пройдёт в спортзале Кицунэри, в семь часов вечера, – подробно разъяснил волейболист, задумчиво глядя вдаль. Туда, где отчётливо виднелась знаменитая аллея из высаженных деревцев молодой сакуры – символа нежности, внешней красоты и непрочности, а также тайной внутренней силы, способной открыться далеко не каждому.
– Вот как, – первокурсница, ненадолго задумавшись, невесомо коснулась подбородка указательным пальцем. – А разве чирлидеры не будут присутствовать на игре в качестве группы поддержки?
– Нет. Это стандартный товарищеский матч, который обычно обходится без наличия чирлидеров. Однако прийти посмотреть может любой желающий академии, – короткая пауза, позволяющая вобрать в набухлые лёгкие допустимую дозу животворного кислорода, которого, как казалось, было катастрофически мало. – Так ты придёшь?
На самом деле, представительница прекрасного пола совсем не ожидала услышать нечто подобное из пикантных мужских уст, а потому она не понимала, как же ей следует расценивать эти три слова. Как предложение? Предлог? Или просьбу? Она, сама того не осознавая, смутилась, однако, не дав себе и пары секунд на философские раздумья, быстро и ясно ответила:
– Да.
И вот уже многогранный волейболист и сдержанная девушка-чирлидер добрались до той самой городской аллеи из раскидистых древьев, нежно-розовые лепестки которых, будучи сброшенными трепетным порывом властного ветра, волнообразными скольжениями сползали по воздуху вниз и невесомыми касаниями приземлялись на голый асфальт. Но не только непрочные тельца благоуханной сакуры рождали особенный маленький мир, полный диковиннго волшебства, колдовских веществ и некого экстатичного умиротворения, в одной из сердечных жилок дивного японского мегаполиса. Гравюрный след домашнего уюта и поэтичной романтики в него вносили и люминесцентные гирлянды, развешенные по периметру «интимной тропы»: они напоминали бесценные золотистые звёзды, мерцающие тёплым канареечным огнём, подствечивающим россыпи коктейльных лепестков.
– Здесь необычайно красиво, – тихонько прошептала первогодка, словно боясь, что её эмфатические слова могут оказаться услышанными безликими тенями, спрятавшимися в укромных пещерах заколдованного «розового леса», а в её красочном воображении навязчиво всплыл зловещий образ бездушной Эйки, а вместе с ним – глухой голос Ринтаро, так и твердящий: «Будь осторожна».
– Ты права, – также тихо ответил Нагаи, завороженно наблюдая за розовым лепестком, скользящим по воздуху. – Это место правда прекрасно.
Яманака с осторожностью бросила заинтересованный взгляд на неизученного спутника, стараясь не привлекать к себе его внимание, и увидела наичистейшее восхищение на обычно безэмоциональном лице, способном выражать что-то, пожалуй, только в часы яростной ругани с собственным братом-близнецом. Паренёк зачарованно, словно маленький ребёнок, наблюдал за окружающим его вечерним пейзажем, казалось, видя в нём всё то глубокое и фантастическое, что люди обычно не замечают или, возможно, попросту не хотят замечать. Тогда же школьница поняла: золотоглазый юноша проходит по этой искрящейся заветными мечтами, личными секретами и заоблачными фантазиями аллее впервые – как и она сама.
– Минори, – проникновенно, с нежданным шёлковым бликом в ровном голосе произнёс талантливый волейболист, заставив вздрогнувшую от неожиданности старшеклассницу почувствовать мощный удар в отчуждённой области сердца, зеркальной рябью разносящийся по тропинкам девственного организма.
Секунд восемь – не меньше, школьники неподвижно стояли и молча прожигали друг друга глазами, то ли изучая, то ли просто не находя в себе сил оторвать взгляд. В голове шестнадцатилетней девчушки вновь прозвучал отдалённый мужской голос. Бархатистый. Гипнотический. Уверенный в себе. Ровный голос, принадлежащий восемнадцатилетнему Араи Ринтаро. Настроженный голос, тихо повторяющий: «И если ей кажется, что по каким-либо причинам та или иная дамочка сможет составить ей глобальную конкуренцию в этаком тонком деле, то Маруяма не отступит без боя и не позволит себе проиграть». Шатенка судорожно вздрогнула, ощутив неприятно леденящий тело холодок, единой волной пробежавший по линии позвоночной оси, и молниеносно, вероятно, опомнившись, опустила оторопелый взгляд вниз, а Нагаи, стоявший перед юной особой, словно оцепеневший странник, вдохнувший отравленный лесной воздух, всё-таки решил завершить то, что начал:
– У тебя лепесток в волосах.
– А? Где?
Пёстроглазая старшеклассница принялась суматошно перебирать пальцами рассыпчатые пряди своих душистых русых волос, пытаясь отыскать в их густых зарослях то, что незаметно приземлилось на её макушку, однако все девичьи попытки обнаружить хоть что-то выдались неудачными, а миниатюрное розовое пятнышко только глубже зарылось в ухоженную женскую шевелюру.
– Давай-ка помогу, – спонтанно сказал шатен, сделав небольшой шаг вперёд.
Минори послушно оторвала руки от своей головы, не решаясь поднять растерянный взгляд на паренька, который, подойдя запредельно близко, практически вплотную, робко прикоснулся к её мягким волосам мозолистыми пальцами, неуклюже зарываясь в самую глубину русых вод в попытках извлечь запутавшуюся цветочную частичку. Яманака вновь ощутила тот притягательный цитрусовый аромат, до сих пор не выветрившийся из плотной ткани спортивной толстовки. Первогодка почувствовала лёгкое жжение на собственных щеках, вызванное непривычной близостью к представителю противоположного пола. Такой резкой и непреднамеренной близостью, иронично застающей врасплох и заставляющей мгновенно краснеть. Самому Нагаи, вдохнувшему сладость карамельного благоухания шампуня, засахаренными лучами исходящего от распущенных волос первокурсницы, вдруг стало непривычно жарко, а его ловкие пальцы, уже не раз выбитые в процессе изматывающих тренировок, всё никак не могли ухватиться за нежно-клубничную составляющую полноценного бутона сказочной сакуры. Однако Сэтору всё-таки сумел собрать остатки невозмутимого самообладания по мелким кускам и довести возложенную на него миссию до финала. Не спеша, дабы не причинить дискомфорт своей скромной спутнице, парень извлёк нежно-розовый лепесток из цепких русых пут и расположил его на своей раскрытой ладони, отстранившись от покрасневшей старшеклассницы на половину метра.
Подростки продолжали стоять на месте в окружении хрупких деревьев. Стоять неподвжно, подобно персонажам древнегреческой мраморной скульптуры. Стоять безмолвно, пребывая в смятении и растерянности и совершенно не зная, что же предпринять следующим мгновением. Однако, когда эфирная волна апрельского дуновения окутала каждого из них с головой, унеся вслед за собой коктейльный лепесток, спасённый от роковой погибели, школьники посмотрели на расплывшееся розовое пятнышко, пронизанное карамельно-кофейным ароматом женского шампуня, а после – перевели задумчивые взгляды друг на друга, неловко улыбнувшись. Это была первая улыбка Сэтору, подаренная кому-то кроме свежеприготовленной домашней еды, сдружившейся кучки парней-волейболистов, одержавшей блистательную победу на отборочном турнире, и добросердечных родителей. И она была искренняя. Настоящая. Исходящая из немой глубины его невластной души.
***
– Знаешь, а ты совсем не такой как твой брат, – едва уловимо прошептала русоволосая школьница, приближаясь к отлично знакомому районному перекрёстку – к финальной точке прощания.
Откровенно удивившись, сопровождающий её парень оторопело поперхнулся слюной. Слишком уж неожиданным для него было услышать нечто подобное – действительно, правдивое и неоспоримое.
– На самом деле, Сэтоши раздражает многих людей ещё со времён младшей школы, – сохранив эмоциональное равновесие и бутафорскую маску невозмутимости, коротко пояснил шатен, подметив, что его ноги уже подбрели к тому итоговому месту, где пересечённым дорогам подростковой пары было суждено разомкнуться. – У него весьма скверный характер, а потому, когда мы были в пятом классе младшей школы, я пообещал себе, что никогда не стану похожим на него.
– У тебя это получилось, – малиновые губы Яманаки расплылись в ободряющей улыбке, на мгновение, кажется, осветившей широкую улицу Кобе, окончательно погрязшую в матовой черноте ночной бездны, новорождёнными лучами искристого солнышка. – Ладно, я пойду. Спасибо за вечер, Сэтору.
– Уже довольно поздно. Может, тебя проводить? – то ли осознанно, то ли не слишком, тотчас сорвалось с острого языка парня, отчего расписные женские глаза распахнулись настолько широко, что казалось, будто школьница увидела перед собой живое привидение.
– Всё в порядке: мой дом находится недалеко отсюда, – она неловко улыбнулась, а тактичный волейболист не стал настаивать, хотя в глубине души, определённо, хотел.
– Тогда, может быть, ты хотя бы напишешь смс, как доберёшься до дома? – с прыткими нотами настойчивости в относительном спокойствии голоса продолжил популярный учащийся академии Кицунэри.
– Да… Конечно…
– Я буду ждать, – негромко произнёс Нагаи и тут же двинулся в нужном ему направлении, не оборачиваясь и не прощаясь.
21:48.
– «Я дома».
– «Отлично. И тебе спасибо за вечер, Минори».
Глава 8. «Переменившаяся жизнь, близкий друг и вероятное нечто большее».
Со дня начала учебного года прошло полтора месяца. Душистый май уже подходил к завершению, оставляя после себя лишь длинный шлейф сентиментальных воспоминаний разных спектральных тонов. Вот, наконец, через несколько дней обещало наступить вожделенное лето – чудесная пора освежающего купания в открытых водоёмах, увлекательных путешествий, красочных тренировочных лагерей и далёких туристических походов, приятных ночных прогулок, встреч воспламеняющихся рассветов, традиционных фестивалей и искрящихся фейерверков.
За это время прежде тоскливая, серая и однообразная жизнь шестнадцатилетней Минори колоссально изменилась и приобрела собственные радужные краски, с каждый днём всё гуще заполоняющие монохромное полотнище одинокой юношеской души многоцветной яркостью новых открытий и трогательных воспоминаний.
Особо важное место в длительно пишущейся картине существования пёстроглазой девчушки занял черноволосый волейболист и, по совместительству, её драгоценный друг – восемнадцатилетний Араи Ринтаро, с которым русоволосая особа охотно проводила большую часть своего свободного времени. Каждое утро старшеклассники ходили в академию вместе, всегда находя темы для раскованных подростковых бесед, запас которых казался неисчерпаемым: ребята могли неустанно лепетать о чём угодно, порой даже не вдаваясь в назывной смысл тех или иных слов. То же происходило и по окончании изнурительных тренировок, так и сохранивших единую часовую позицию во внеурочном расписании.
Время от времени школьники совместно готовились к контрольным тестам, которые коварные учителя частной академии столь высокого класса, кажется, обажали больше всего на Свете, а потому и часто проводили их, подгадывая для этакого неблаговидного злодеяния самые «подходящие» моменты. И даже несмотря на то, что Минори была на пару лет моложе Ринтаро, она всё же могла оказать ему весомую долю помощи, так же как и он, порой чрезмерно ленивый и полусонный мальчишка, ей самой.
В диковинные выходные деньки школьники зачастую разрывались перед непосильным выбором меж энергичным развлечением и томным отдыхом в приятной компании друг друга. В настолько вожделенные промежутки плодотворной учебной недели подростки могли неспешно прогуляться по городскому лабиринту, раскрепощённо обмениваясь рядом нелепых историй своего причудливого детского прошлого, заглянуть в стены комфортабельной закусочной, славящейся отменным вкусом сытных пирожков и кремовых пирожных, и, разумеется, наведаться в IMAX-зал кинотеатра, побаловав свои глаза кино-новшеством абсолютно любого жанра. Как-то раз у ребят никак не получалось определиться с выбором фильма для экранного просмотра, а потому бесстрашные и, кажется, готовые ко всем крайностям, ребята попросили случайного посетителя развлекательного комплекса принять непростое решение за них. Тот же, ехидно ухмыльнувшись, уверенно ткнул указательным пальцем в рекламнный постер самого жуткого из представленного списка фильмов. После напряжённого просмотра леденящего кровь кинотворения, отобранного, вероятно, безжалостным человеком-садистом, друзья долго пытались отойти от шока, спровоцированного увиденными кровавыми мерзостями.
– Да там же нужно было ставить возрастной рейтинг «двадцать один плюс», а также подпись: «Слабонервным не смотреть!», напечатанную жирным красным шрифтом как можно крупнее! – эмоционально воскликнула юная особа в тот день, а узкоглазый спортсмен, старающийся выбросить кровоточащие силуэты отвратных людских трупов из своей пульсирующей головы, согласно кивнул ей.
Помимо пеших прогулок, походов в кино и поедания всяческих вкусностей, Ринтаро довольно-таки часто забегал к Минори в гости, где подростки проводили расслабляющие часы в гармоничном обществе ещё одного пушистого друга, жаждущего роскошного обилия внимания и ласки и каждый раз заставляющего черноволосого волейболиста улыбаться. К Араи ребята тоже время от времени приходили, а один раз они даже смогли застать дома приветливую и добродушную родительницу восемнадцатилетнего брюнета, которой юная первогодка сиюминутно приглянулась. Да ещё и настолько сильно приглянулась, что восхищённая кареглазая женщина как-то напрямую заявила единственному сыну, чтобы он не тянул и не упустил такую хорошенькую девчушку, поскорее пригласив её на запоминающееся романтическое свидание. После столь громких реплик третьекурсник упорно пытался внушить особенно эмоциональной матери, что между ними разрастаются исключительно дружеские взаимоотношения, и никаких откровенных намёков на страстные любовные чувства в этой судьбоносной истории нет. И, определённо, быть не может.
Говоря иными словами: первая и, видимо, последняя настоящая дружба двух представителей человеческой расы, существующая в стабильном равновесии, без конфликтных ссор и фатального недопонимания, крепла с каждым днём, а потому некоторое время определённая группа любопытных учащихся Кицунэри считала, что эти двое всерьёз состоят в «особенных» отношениях.
Однако не только тесная дружба с Ринтаро обладала прогрессивным развитием в цепи жизни шестнадцатилетней Минори. Было и ещё кое-что. Вернее сказать – кое-кто. Кое-кто загадочный, тактичный и вежливый. Тот, кто присвоил себе фамилию Нагаи, имеющую повышенную известность в монолитных стенах престижной кансайской академии.
***
Началось всё с того, что Яманака и Нагаи стали бегло контактировать в школе, любезно здороваясь и прощаясь, а также перебрасываясь рядом некоторых фраз-клише и желая друг другу хорошего дня. Со временем подростки перешли к фазе личных встреч на обеденной перемене и уединённым посиделкам на открытой школьной крыше, где их не могла застать уйма пристальных взглядов любопытных учащихся и многочисленных поклонниц спортсмена, разрывающихся от ревнивой зависти. Добродушный волейболист частенько делился с девушкой-чирлидером сытной домашней пищей, приготовленной его собственными умелыми руками, отчего представительница прекрасного пола тихонько восхищалась золотоглазым юношей и его скрытыми способностями. Да, избирательная жизнь одарила парня настолько тончайшими, изумительными и искусными кулинарными навыками, что некоторые опытные ресторанные шеф-повара, развивающие это профессиональное умение на протяжении многих годов систематической практики, могли откровенно позавидовать этому талантливому юнцу.
Иногда, когда Ринтаро был занят, а Сэтоши изъявлял единоличное желание остаться в спортзале после окончания интенсивной тренировки волейбольной команды, Сэтору и Минори возвращались домой вдвоём. Обычно они забегали за мороженым или тёплыми булочками, приготовленными приветливой старушкой из небольшого продовольственного магазинчика, с которого, в той или иной мере, и зародилось общение «квартета учащихся Кицунэри».
Когда в Хёго наступил заключительный месяц весны – жаркий май, старший из близнецов Нагаи и единственная в семье «малышка» Яманака добрались и до прогрессивной стадии неприметных вечерних прогулок по отдалённому от центра жилому району кансайского городка. На самом деле подобные похождения дали свой первый росток совершенно спонтанно: одним благоприятным днём, около девяти часов вечера, ребята по чистой случайности столкнулись прямо на улице. Золотоглазый спортсмен тогда хотел лишь тишины и покоя, которые невозможно было обрести в стенах дома из-за приставучего брата, то и дело лезущего к нему с пустыми разговорами, глупыми шутками или особенно назойливыми просьбами списать домашнюю работу. Ну, а Минори, всего-навсего безудержно любящая вечернюю ходьбу по улочкам мегаполиса, во время которой было возможно погрузиться в глубокую пучину собственных мыслей и насладиться видом расцветающего в свете ярких огней города, решила немного размять затёкшие ноги и очистить голову после очередного дня, переполненного уж больно надоевшей шаблонностью.
Сначала предсонные гуляния пары старшеклассников длились небольшие промежутки – около тридцати минут, и проходили раз через раз, когда хватало времени, желания и сил. Однако спустя пару недель непостоянные уединённые встречи переросли в регулярные – ежедневные, длящиеся не менее одного дивного часа. Ребятам, нашедшим друг друга, нравилось проводить внеурочные минуты наедине: им было хорошо. Так уютно, умиротворённо и обыденно. Так легко, свободно и беззаботно. Вот только школьница поначалу не решалась рассказывать о своих тайных скитаниях Ринтаро: виной тому неуклюже пархающие в голове мысли обо всё ещё существующей Эйке, коварно строящей свои мрачные козни, однако вскоре, не выдержав, русоволосая дама всё же проболталась. Араи, как и подобает истинному другу, тогда успокоил взволнованную первогодку и уверенно заявил, что она просто заоблачное нечто, раз уж сумела заинтересовать неприступного Сэтору, ограждающего себя от назойливого женского общества толстой каменной стеной. Хотя, конечно же, зеленоглазый брюнет всё равно не мог не предостеречь подругу, в очередной раз попросив её быть как можно более бдительной и осторожной.
В дополнение к непринуждённым прогулкам Минори и Сэтору заинтересовались скоростной ездой на велосипеде. Такое времяпрепровождение обычно приобретало бешеную актуальность в выходные дни – чаще всего, в воскресенье, когда не было нужды заморачиваться насчёт нудных уроков и изнуряющих тренировок, а потому и можно было с ватной душой объехать масштабную территорию густонаселённого мегаполиса, полюбовавшись на завораживающие расписные виды. Для сдержанного волейболиста это был потрясающий шанс на какое-то время избавиться от чересчур навязчивого братца, а также провести время с единственной девушкой, вызывающей внутри него нечто неописуемое. Такое новое и неестественное желание, которому он поначалу не придавал особо никакого значения.
В прохладные и дождливые периоды, без которых не может обойтись даже самая знойная весна, старшеклассники заходили в то самое кафе, с которого всё-таки, пожалуй, всё и началось. Началось в тот самый непогожий день апреля, когда Нагаи и Яманака поглощали ароматный карамельный какао в гостеприимных стенах комфортабельного заведения в минуты опустошительного нашествия шквалистой грозы. С тех самых пор, пока по затемнённым стёклам закусочной, укутанной в нерушимую теплоту, стекали прозрачные капли небесной воды, школьники пили именно этот чудотворный напиток, памятный для них обоих, а в их сердцах медленно, но верно зарождалось чудное чувство, неведомое им обоим.
***
Переменившаяся жизнь шестнадцатилетней Минори своевременно утекала, определённо, в лучшем направлении, ежедневно принося юной особе запоминающиеся радостью моменты и искрящиеся счастьем улыбки. Но, когда погожая весна начала подходить к неизбежному концу, пропуская на главенствующую ступень сезонного пьедестала благодатное лето, русоволосая старшеклассница наконец осознала одну парадоксальную вещь, отчуждённо томящуюся в пустынных недрах её хрупкого сердца.
Глава 9. «Закатные краски, Осакский залив и треснувшие границы».
За окном двадцать седьмое мая. Очередное солнечное воскресенье – последнее воскресенье текущей весны. В этот день Яманака Минори совершенно не торопилась вылезать из радушных объятий уютной постели, в которой вместе с ней, свернувшись в маленький клубочек, нежился дымчатый Хикари, решивший дать своей ежедневной утренней беготне внеплановый отгул и лениво насладиться сонным облаком в компании горячо обажаемой хозяйки. Старшие члены семьи ранним утром отправились в Като, чтобы помочь родителям Такаши в спонтанно затеянном ремонте, а заодно провести время на природе, широко распахнутыми глазами любуясь умиротворёнными сельскими видами и отдыхая от извечной городской суеты. Юная старшеклассница же осталась дома, в полном уединении. Ну, точнее, на этом настояла её мама, объясняя данное решение тем, что кроме груды грязи, пыли и шума у бабушки и дедушки не будет ничего, а также тем, что это дорогостоящее безоблачное воскресенье – отличная возможность для забавной прогулки с ровесниками, а не для скучных чайных посиделок в кругу старшего поколения.
Да, может, такой вариант, определённо, был лучшим из всех – к примеру, провести столь заветный, на вес золота благоприятный выходной денёк, в каком-либо живописном местечке кансайского Кобе, лениво потягивая освежающие капли свежевыжатого фруктового напитка через изогнутую пластиковую трубочку. Или, возможно, в тайне пробраться на незапертую крышу одного из исполинских небоскрёбов мегаполиса, воздвигнутых виртуозными людскими руками, полюбоваться сногсшибательными видами города с высоты птичьего полёта и сделать эффектные, захватывающие дух снимки и видеоклипы на профессиональную камеру. Однако в роскошном изобилии всевозможных идей для воскресного времяпрепровождения была одна маленькая загвоздка, одно крохотное «но», знатно постаравшееся вставить толстенные палки в тонкие, не способные сопротивляться колёса – этот день старшекласснице, к превеликому сожалению, провести было не с кем. Ринтаро тоже бегло упорхнул в другой город за какой-то непонятной, пришедшей совершенно не по тому адресу посылкой, дожидаться курьерской доставки которой времени уже категорически не было. Ну, а если же обратить внимание на Сэтору, то тут складывалась совершенно иная картинка, в панорамные рамки которой его в очередной раз врисовал выдумщик-Сэтоши, предложивший испытать свою выносливость и пробежать большой марафон по городской трассе. Для пущей безотказности со стороны его зеркальной копии белокурый парнишка, зачем-то подняв указательный палец вверх, пламенно заявил, что если его скучный братец осмелится согласиться и доберётся до конца составленного маршрута, то он выполнит любое его желание – в пределах разумного, конечно же. И, разумеется, темноволосый парень дал своё согласие, исключительно по «доброте душевной», и тотчас сотворил в голове образ самого коварного желания из всех, когда-либо посещавших его светлые мысли.
***
Первокурсница провалялась в кровати до двенадцати часов дня, а затем приняла освежающий душ и позавтракала кукурузными хлопьями, затопленными ручьём натурального коровьего молока, любезно завезённого знакомым дедулей-фермером. Приняв факт безнадёжного присутствия глухого одиночества, шестнадцатилетняя девушка решила скрасить бесчисленные минуты отведённого на полноценный отдых дня за просмотром любимых кинофильмов. А вот на вечер – вероятнее всего, часов на восемь, когда спадёт пламенный градус удушливой жары, она запланировала выход в город и безмятежную прогулку вдоль известного Осакского залива, бирюзовые воды которого неустанно омывают кансайский Кобе на протяжении многих лет его существования.
До шести часов вечернего времени не самые великие и необычные планы Минори шли так, как и должны были – без каких-либо отклонений и помех. Она успела посмотреть несколько полнометражных картин о любви, на которые её внезапно начало тянуть последнюю пару недель.
– Это так мило и одновременно печально, – то и дело произносила старшеклассница, бегло вытирая разноцветные глаза, покрасневшие от беспричинных хрустальных слёзок, белоснежными бумажными салфетками, лихо тающими под жгучим жаром солёных капель. – Наверное, хорошо иметь рядышком любимого человека, с которым можно разделить каждую минуту непостоянства жизни, – ранимое девичье сердечко неожиданно кольнуло непередаваемое ощущение, заставившее школьницу вздрогнуть. Вероятно, дело было в том, что прежде она никогда не задумывалась о подобных вещах, да и вообще плевать ей как-то было на многогранные отношения между мужчиной и женщиной, на пламенные чувства, порой так и рвущие сердца в клочья, и в целом на этакое далеко не самое легкообъяснимое понятие «любовь». Но сейчас. Сейчас всё, определённо, было иначе.
На третьем десятке минут очередной романтической истории, обещающей стать завершающей для текущего дня, молчаливый смартфон Минори завыл ритмичным сигналом входящего вызова, заставившего заинтересованную шатенку отвлечься и машинально протянуть ладонь к вибрирующему средству связи. В женской груди, вздымающейся от каждого нового вдоха, всё тотчас железно сжалось, образовав внутри рёберного корсета тяжеловесный ком, стоило, как оказалось, неимоверно чувствительной школьнице только увидеть имя звонящего абонента.
– Алло? – неуверенно ответила Яманака, неосознанно сжав край плюшевого пледа, одиноко лежавшего на упругой поверхности одноместной кровати.
– Привет. Не отвлекаю? – отозвался ровный мужской голос.
– Нет, Нагаи-сан! То есть – Сэтору, – совсем позабыв о приветствии, в ту же секунду выпалила она.
– Я хотел узнать: ты свободна сейчас? – не обращая ровным счётом никакого внимания на отсутствие банальной нотки вежливости, присущей началу любого разговора, со стороны своей собеседницы, продолжил говорить юноша с волосами цвета тёмного ореха.
– Да.
– Тогда, может быть, прокатимся на велосипедах до набережной? – на порядок тише, будто боясь, что его могут услышать, он задал томящийся на языке вопрос.
– С удовольствием, – с разросшейся улыбкой на лице сразу согласилась Яманака.
***
Пара подростков катилась по свободной пешеходной дорожке не слишком быстро, наслаждаясь ясной погодой и ласковым дуновением попутного ветерка, обдувающего их тела, разгорячённые двадцатисемиградусной жарой, с ног до головы и сглаживающего парную духоту, царящую в стенах современного городского лабиринта. Ребята проезжали метр за метром, километр за километром, квартал за кварталом, любуясь давно изученным мегаполисом, казавшимся чем-то иным, нечтом, превышающим черты «просто особенного», в те моменты, когда старшеклассники находились в обществе друг друга. И им это, определённо, нравилось. В самом деле, очень нравилось.
– Сэтору, – с неподдельной нежностью в мелодичном голосе промолвила первогодка, мельком взглянув на парня и вновь переведя внимательный взгляд на гладкую дорожную полосу, дабы ненароком не потерять управление и случайно не врезаться в одного из потных прохожих, – ты же говорил, что сегодня во второй половине дня вы собираетесь бегать с Сэтоши. Или вы решили перенести всё на утро?
– Да нет. Мы с Тоши действительно побежали после обеда, стоило только принятой пище немного утрястись, – в своей привычной монотонной манере ответил волейболист, выискивая нужный поворот зорким взором горящего янтаря. – Вот только мы не смогли завершить наш забег.
– Почему же?
– Видишь ли, примерно после часа бега этот болван умудрился споткнуться и упасть в ещё не высохшую после ночного ливня лужу грязи, – спортсмен продолжал говорить ровным тоном, однако его мясистые губы всё-таки дрогнули в мимолётной ухмылке. – В общем, нам пришлось вернуться домой: мне попросту было бы стыдно бежать рядом с таким грязнулей-братцем. К подобному позору я ещё не готов.
Минори заливисто рассмеялась – уж больно нелепой была истинная причина отмены близнецовского спора, но в скором времени, немного утихомирив свой эмоциональный порыв, она уточнила:
– Сэтоши в порядке?
– В полном. Он отмывал кроссовки на крыльце, когда я уходил.
– Вот как, – она улыбнулась, застопорив задумчивый взгляд на протяжённом небесном полотне, разгорающемся чадным пламенем оранжевого шафрана.
***
