скачать книгу бесплатно
– Поскольку последний человек, который на самом деле видел Бездну, умер год назад, нам придется довольствоваться памятниками.
– Если только она не вернется, – негромко заметила Вин.
– Так вот в чем дело… – Эленд было нахмурился, но его лицо тут же смягчилось. – Двух армий, я вижу, тебе недостаточно? Нужно еще беспокоиться о судьбе всего мира?
Вин робко опустила глаза, и Эленд, рассмеявшись, обнял ее покрепче:
– Ах, Вин. Я знаю, ты немного параноик – по правде говоря, учитывая положение вещей, я и сам становлюсь таким же, – но думаю, что уж об этой проблеме тебе не стоит беспокоиться. Никогда не слышал о чудовищных порождениях зла, бесчинствующих на земле.
Вин не спорила, и Эленд расслабился, решив, что ответил на ее вопрос.
«Герой Веков отправился к Источнику Вознесения, чтобы победить Бездну, – думала рожденная туманом. – Пророчества утверждают, что Герой должен не забирать силу, а отдавать. Что она сама по себе сможет уничтожить Бездну. Однако Рашек забрал силу. Разве это не означает, что Бездну не победили? Только почему тогда мир не был уничтожен?»
– Красное солнце и коричневые растения – это все Бездна?
– Все еще не успокоилась? – нахмурился Эленд. – Красное солнце и коричневые растения? А какого еще цвета они могут быть?
– Кельсер говорил, что когда-то солнце было желтым, а растения зелеными.
– Вот уж странная картина.
– Сэйзед согласен с Кельсером, – настаивала Вин. – Легенды говорят, будто в первые дни правления Вседержителя солнце изменило цвет и с неба посыпался пепел.
– Что ж, – согласился Эленд, – возможно, Бездна как-то с этим и связана. Не знаю, честно говоря.
Несколько секунд он сидел, погруженный в раздумья.
– Зеленые растения? Почему не пурпурные или синие? Странно…
«Герой Веков отправился на север, к Источнику Вознесения…» – продолжала размышлять Вин.
Она чуть повернулась, глядя на далекие Террисские горы. Был ли он все еще там, этот Источник Вознесения?
– Кстати, удалось что-нибудь вытянуть из Ор-Сьера? – прервал ее размышления Эленд. – Что могло бы нам помочь в поисках шпиона?
– Он сказал, кандра не могут применять алломантию.
– Значит, ты сможешь найти нашего самозванца? – сразу оживился Эленд.
– Возможно. По крайней мере, я могу проверить Призрака и Хэма. С обычными людьми труднее. Правда, кандру нельзя пригасить… Может быть, это позволит мне найти шпиона.
– Звучит многообещающе, – еще больше воодушевился Эленд.
Вин кивнула. Воровка в ней, одержимая девчонка, которую Эленд всегда дразнил, изнывала от желания использовать алломантию на нем, проверить его, увидеть, как он отреагирует на разжигание и гашение эмоций. Вин себя остановила. Только этому человеку она могла доверять. Других она проверит, но ни за что не будет допрашивать Эленда. Лучше поверить ему и ошибиться, чем справиться с тревожным недоверием.
«Вот теперь я наконец-то понимаю, – подумала Вин и невольно вздрогнула. – Кельсер. Я догадалась, что произошло у тебя с Мэйр. Я не повторю твоей ошибки».
Эленд смотрел вопросительно.
– Что? – спросила Вин.
– Ты улыбаешься. Расскажешь, что тебя повеселило.
Вин обняла его.
– Нет, – просто сказала она.
– Хорошо, – улыбнулся Эленд. – Можешь проверять Призрака и Хэма, но я совершенно уверен, что самозванец не проник в шайку: я со всеми сегодня говорил, и они вели себя как обычно. Надо искать среди слуг во дворце.
«Он не знает, какие кандра хорошие актеры».
Вражеский кандра, должно быть, много месяцев изучал свою жертву, узнавая и запоминая все ее повадки.
– Я говорил с Хэмом и Дему, – продолжал Эленд. – Они члены дворцовой охраны и знают о костях, к тому же Хэм догадался, что они означают. Значит, смогут без шума проверить слуг и определить самозванца.
Вин чуть не взорвалась от досады: как же он доверчив!
«Нет, – решила она. – Пусть думает о хорошем. У него и так достаточно забот. Кроме того, может быть, кандра и в самом деле имитирует кого-то не из шайки Кельсера. Пусть Эленд проверит все сам. А если самозванец – член шайки… что ж, в этой ситуации моя одержимость очень даже пригодится».
– Ну ладно, – Эленд поднялся, – мне надо еще кое-что сделать, пока не стало совсем поздно. – И, подарив Вин долгий поцелуй, ушел.
Некоторое время рожденная туманом продолжала сидеть на столе, глядя не на большое окно-розу, а на маленькое окошко сбоку, которое оставила приоткрытым. За ним была ночь. Туман колыхался в темноте, протягивая осторожные щупальца в комнату. Они потихоньку испарялись в тепле.
– Я тебя не боюсь, – прошептала Вин. – И я узнаю твой секрет.
Спрыгнув со стола, она выскользнула в окно, чтобы встретиться с Ор-Сьером и еще раз проверить окрестности дворца.
15
Я определил, что Аленди – Герой Веков, и вознамерился это доказать. Мне следовало покориться воле остальных, а не настаивать, чтобы меня взяли в путешествие в качестве хрониста Аленди.
Аленди, как и должно было случиться, догадался, кем я его считаю.
На восьмой день после того, как они покинули Обитель, Сэйзед проснулся в одиночестве: под деревом, где спал инквизитор, осталось лишь пятно чистой земли.
Отбросив одеяло, покрытое тонким слоем выпавшего за ночь пепла, Сэйзед поднялся. Немногочисленные деревья в этих краях росли кривыми и узловатыми. Зато под их плоскими, густо усеянными коричневыми иголками ветками можно было укрыться от пепла. Впрочем, пепел мог проникнуть в любое убежище, на открытых пространствах его намело аж целые холмы. Щурясь от ярко-красного солнечного света, террисиец долго оглядывал продуваемые всеми ветрами окрестности. Никаких признаков инквизитора.
В ожидании, что Марш все-таки объявится, Сэйзед приготовил завтрак – Марш не вернулся. Постирал в близлежащем ручье дорожную одежду, зашил дыру на рукаве, смазал дорожные ботинки, побрил голову. Потом достал рисунок, который скопировал в Обители, разобрал несколько слов и заставил себя отложить лист: от частых прикосновений и пепла буквы могли размазаться. Нет, лучше уж подождать, пока у него будет подходящий стол и чистая комната.
Марш так и не появился.
Наконец ушел и Сэйзед. Он чувствовал, что надо торопиться. Отчасти это было возбуждение от обладания знаниями, которыми необходимо поделиться, отчасти – желание посмотреть, как Вин и молодой король Эленд Венчер справляются с управлением Лютаделью.
Марш знает дорогу. Он догонит.
* * *
Сэйзед поднял руку, заслонясь от красного солнечного света, и посмотрел вниз с вершины холма. На горизонте, к востоку от главной дороги, что-то темнело. Террисиец прикоснулся к своей географической медной метапамяти, выискивая описание Восточного доминиона, и знания потекли в сознание.
Темное пятно оказалось деревней под названием Урбене. Сэйзед поискал в одном из указателей подходящий географический справочник. Указатель выглядел нечетким: слишком часто приходилось им пользоваться – перекидывать сведения туда и обратно. Знания внутри медной метапамяти оставались нетронутыми, но все, что попадало в голову хранителя даже на несколько мгновений, искажалось. Придется потом заново запоминать указатель.
Наконец Сэйзед нашел что искал и загрузил нужные воспоминания. В справочнике Урбене значилось как «живописное место». Не иначе какой-нибудь важный аристократ построил там замок. Скаа в Урбене, судя по записям, занимались пастушеством.
Набросав нужные сведения на клочке бумаги, Сэйзед отправил справочник на место. Как и указатель, он потихоньку портился. Ничего страшного: в Террисе хранился второй набор медной метапамяти. Та же, что Сэйзед носил с собой, была рабочей и предназначалась для каждодневного использования. Знания без применения на практике никому еще пользы не приносили.
Однако знания знаниями, а желудок уже давно расправился с жидкой утренней похлебкой и требовал чего-нибудь посущественнее. Посещение деревни представлялось очень заманчивым. Времени на это уйдет немного, а заодно можно будет узнать новости о событиях в Лютадели.
Водрузив на плечо мешок, Сэйзед спустился по невысокому холму, на маленькой развилке свернул на восток. Когда-то в Последней империи путешествовали мало. Вседержитель запретил скаа покидать предназначенные им земли, и только воры и мятежники осмеливались ему не повиноваться. Впрочем, большинство аристократов зарабатывали торговлей, так что деревня вроде Урбене должна была привыкнуть к чужакам. Неладное Сэйзед заметил сразу же: по окрестностям неприкаянно бродили козы. Он помедлил, потом раскопал в мешке медную метапамять и принялся изучать ее прямо на ходу. Одна из книг по сельскому хозяйству утверждала, что иногда пастухи оставляют стада пастись самостоятельно. Однако оставленные без присмотра животные беспокоили. Сэйзед ускорил шаг.
«К югу отсюда скаа голодают, – подумал он. – Неужели тут поголовье домашнего скота столь многочисленно, что никто не бережет его от бандитов или хищников?»
Впереди показалась маленькая деревня. Сэйзед почти убедил себя, что тишина на улицах, качающиеся на ветру приоткрытые двери и ставни – все это связано с его приближением. Может быть, люди так испугались, что попрятались. Или просто вышли в поля. Пасти скот…
Террисиец остановился. Порыв ветра принес красноречивый запах со стороны деревни. Скаа не спрятались и не сбежали. Это был запах разлагающихся тел.
С внезапной поспешностью Сэйзед вытащил маленькое кольцо – оловянную метапамять для обоняния – и надел его на большой палец. Принесенный ветром запах свидетельствовал не о массовом убийстве. Это был затхлый, грязный запах – запах не только смерти и разложения, но еще и немытых тел, мусора. Террисиец начал заполнять, а не осушать оловянную метапамять, и его обоняние сразу ухудшилось, избавив от рвотных позывов.
Урбене ничем не отличалась от большинства поселений скаа: десять больших лачуг располагались вокруг площади с колодцем. Сами постройки были из дерева, а для кровли использовались покрытые иголками ветки с уже знакомых Сэйзеду деревьев. Хижина надсмотрщика вместе с красивым домом аристократа стояла чуть дальше в долине.
Если бы не запах и ощущение населенной призраками пустоты, террисиец мог бы согласиться с описанием Урбене в справочнике. Лачуги выглядели ухоженными для домов скаа, а сама деревня находилась в уютной лощине посреди холмов.
Лишь приблизившись, Сэйзед обнаружил первые тела – они распростерлись у дверей ближайшей лачуги. Их было примерно с полдесятка, и, похоже, люди умерли по меньшей мере несколько дней назад. Террисиец присел возле тела какой-то женщины, но не обнаружил видимых причин смерти. Остальные выглядели так же.
Преодолевая невольную дрожь, Сэйзед заставил себя подойти и открыть дверь лачуги. Вонь изнутри оказалась столь сильна, что почувствовалась даже сквозь оловянную метапамять.
Лачуга состояла из одной комнаты, которую заполняли… трупы. Большинство лежало, завернувшись в тонкие одеяла; некоторые сидели, прислонившись к стенам, безвольно опустив гниющие головы. Изможденные, почти лишенные плоти тела с тонкими конечностями и выступающими ребрами, с безумными, невидящими глазами на иссушенных лицах.
Эти люди явно умерли от голода и обезвоживания.
На улицу Сэйзед вышел пошатываясь. Он не надеялся найти что-то другое в соседних постройках, но все равно проверил – и увидел повторяющуюся снова и снова картину: тела без ран снаружи на земле и множество скученных тел внутри. Мухи роились над лицами. В нескольких лачугах обнаружились обглоданные человеческие кости.
Из последней хижины Сэйзед выбрался, глубоко дыша ртом. Десятки людей – в целом больше сотни – умерли по неизвестной причине. Что же могло заставить их всех просто сидеть, спрятавшись по домам, пока не закончилась пища и вода? Как они могли умереть от голода, раз животные бегали вокруг? И что убило тех, кого он нашел снаружи лежащими в пепле? На первый взгляд они выглядели не столь истощенными, как те, что внутри, однако, учитывая уровень разложения, разобраться было трудно.
«Нет, это не голод, – сказал себе Сэйзед. – Должно быть, чума или другая болезнь. Такое объяснение более логично».
Он порылся в своей медицинской медной метапамяти. Конечно, существовали эпидемии, которые могли нагрянуть быстро, оставляя жертвы обессиленными. А выжившие могли сбежать. Оставив близких. Не забрав животных с пастбищ…
Скорбные размышления прервали какие-то шорохи.
Сэйзед повернулся, черпая слух из оловянной метапамяти. Звуки не померещились – дыхание, движение в одной из лачуг, где он уже побывал. Террисиец метнулся назад, распахнул дверь… Тела лежали так же, как и когда он их видел в последний раз. Сайзед высматривал тех, чья грудная клетка двигалась.
«Ради забытых богов…»
Этому человеку не нужно было стараться, изображая мертвого. Абсолютно лысый, с запавшими глазами, он не выглядел совсем уж истощенным, и Сэйзед пропустил его, должно быть, из-за того, что тело скаа было грязным и походило на труп.
Террисиец приблизился.
– Я друг, – сказал он негромко.
Незнакомец не шевельнулся. Сэйзед нахмурился, прошел вперед и положил руку ему на плечо. Крестьянин распахнул глаза, закричал, вскочил на ноги; перепрыгивая через трупы, рванулся в дальний угол и скорчился там, устремив на хранителя безумный взгляд.
– Пожалуйста, не бойся, – мягко заговорил Сэйзед, опуская мешок. Кроме пряностей для похлебки, у него оставалось несколько пригоршней муки. Он достал немного. – Хочешь есть?
Человек покачал головой.
– Нет еды, – прошептал он. – Мы все съели. Кроме…
Его глаза метнулись к центру комнаты. К костям, которые Сэйзед заметил раньше. Сырые, обглоданные, сложенные горкой под тряпьем. Их как будто хотели спрятать.
– Я их не ел.
– Знаю. – Сэйзед шагнул вперед. – Но снаружи…
– Не могу наружу, – перебил скаа.
– Почему?
Прежде чем ответить, крестьянин помедлил и отвел взгляд:
– Туман.
Сэйзед оглянулся на дверь. Солнце приближалось к горизонту, но до заката оставался еще час или около того. Тумана не было. По крайней мере, не было сейчас. Почувствовав озноб, террисиец медленно повернулся к крестьянину:
– Туман… днем?
Тот кивнул.
– И он остался? Не уходил в течение нескольких часов?
Скаа покачал головой:
– Дней… недель… все в тумане…
«Вседержитель!» – подумал террисиец, но взял себя в руки.
Он уже давно не поминал имени этого монстра, даже в мыслях.
Но туман, приходящий днем и остававшийся – если только этот человек говорил правду – на недели… Сэйзед понимал, почему перепуганные скаа забились в лачуги: тысячи лет ужаса и суеверий не давали им выйти на разведку.
Но оставаться внутри, пока не умрешь? Разве мог даже сидящий глубоко в душе страх перед туманом быть настолько силен, чтобы заставить уморить самих себя голодом?
– Почему ты не вышел? – спросил Сэйзед.
– Некоторые вышли, да… Джелл. Догадайся, что с ним случилось.
– Умер? – нахмурился Сэйзед.
– Туман забрал его. О, как он трясся! Он был упрямый, да-да. Старик Джелл. О, как он затрясся! Как он корчился, когда его забирал туман…
