скачать книгу бесплатно
Есть ли жизнь после отбора
Наталья Андреевна Самсонова
Баронство требует все мое время, и всю мою магию. Но утраченная в столице сила ко мне еще не вернулась, а время… Времени мне катастрофически не хватает – слишком много старых тайн открылось. Слишком много новостей из столицы пришло.И куда, побери его грамрлы, подевался Кристоф?!
Наталья Самсонова
Есть ли жизнь после отбора
Глава 1
Царившую в доме мастера Дейтора тишину разбивали лишь шумные вздохи Гамильтона да шорох туфелек тетушки Тарии. Она все никак не могла понять, отчего я решила жить здесь, ведь: «Немыслимо же постоянно находиться в этом склепе, леди Мина».
Вот и сейчас она принесла целую охапку цветов и спешила расставить вазы по всему дому, пока охранка не погнала ее вон. Последнему я никак не могла помешать: моя магия так и не вернулась. Потому и Тина с Мароном не смогли поселиться со мной. Только Гамильтону было вольготно: слишком уж тесно мы связаны!
На самом деле дом мастера Дейтора встретил меня как родную, хоть я и была уверена, что не смогу войти.
Но… Быть может, для таких, как я, потеря магии – норма? И именно поэтому проснулась вторая охранная линия, которая и выдворяет из дома всех, даже самых желанных гостей? Мы с Гамильтоном засекали: Тина может просидеть в гостях не больше сорока минут, Марон – только двадцать. И лишь тетушка Тария остается почти на два часа.
Ш-ш-шурх-х!
Вздрогнув, я чуть не уронила нитку с каменными цветами. Бросив украшение на стол, я покосилась на улицу. За окном бушевала сухая гроза, и… это пробуждало неприятные, болезненные воспоминания.
Наша сухая гроза сильно отличается от Иль-Доратанской. Там во всем виновата высокая температура и низкая влажность воздуха – это если верить магам погоды, конечно.
У нас же это Слезы Матерей-Мучениц, предвестник каскада прорывов. Взбесившиеся потоки магии сносят дождевые капли далеко в сторону. Так далеко, что где-то на востоке сейчас идет ливень без единой дождевой тучи!
«Интересно, что сейчас делают ребята? Слушают россказни новых знакомых или зачарованно смотрят в окно?» – пронеслось у меня в голове.
Хотя… Тина поселилась у целителей и леди Айрис, наша главная врачевательница пообещала ей столько практики, сколько та сможет в руках удержать. А Марон просился в отряд, и, пока я хватала ртом воздух, пытаясь найти правильные слова, дядька Митар отправил его в учебный лагерь. Ибо: «Граница и так завалена трупами, не добавляй себя к этой, бесспорно, славной компании».
– Ты долго будешь смотреть на них? – Когда нужно, тетушка может быть пугающе бесшумной.
Смахнув со стола шнурок с окаменевшими цветами, я повернулась к ней.
– Не долго. А ты мог бы предупредить меня.
Это я уже сказала Гамильтону, который развалился на прогибающейся под его весом софе. Софе, которую мне пришлось без магии затаскивать в рабочий кабинет мастера Дейтора. Вернее, теперь уже в мой рабочий кабинет.
– Подарок? – удивилась тетушка. – Ты крутишь его в руках последние несколько дней, а могла бы заплетать в косу. Красиво было бы.
Она поставила на стол принесенный поднос и принялась разливать чай. Гамильтон, узнав, что к чаю только чай, присоединяться к нам отказался. Я и сама не очень хотела, но… Почему бы и нет?
– Мне неприятно использовать его, – задвинув выдвижной ящичек, в который бросила украшение, я принудила себя улыбнуться, – это компенсация. И она немного горчит. М-м-м, превосходный букет.
Гамильтон душераздирающе зевнул и повернулся на другой бок. Софа подозрительно заскрипела, и я, представив, как тащу тот огромный диван из гостиной, поежилась. Пусть эта несчастная мебелюшка продержится до момента, пока ко мне не вернется магия!
– Вы не думаете, миледи, что у него были какие-то важные причины, чтобы убрать вас с Отбора?
Тетушка так и не определилась, обращаться ли ко мне как к баронессе или же как к девочке, выросшей на ее глазах. На людях она теперь величала меня исключительно «леди Мина», а вот наедине путалась.
Вот и сейчас, пододвинув неудобный массивный стул к рабочему столу, она то обращалась ко мне как раньше, то начинала величать меня «миледи».
– Я уверена, что они у него были, – спокойно сказала я. – Больше того, была как минимум одна причина: я не полноценная участница, а всего лишь часть традиции. Вот только он должен был сказать мне заранее. Предупредить.
Тетушка посмотрела на меня как на дурочку.
– Правитель должен был предупредить одну из крылатых невест?
– Нет, – я покачала головой, – Кристоф должен был предупредить Вильгельмину.
Гамильтон душераздирающе вздохнул, поерзал и, повторив свой театральный вздох, уменьшился в размерах.
«Кажется, софа все-таки поживет еще немного», – хмыкнула я про себя.
А тетушка, воспользовавшись тем, что освободилось немного места, тут же пересела и хитро на меня посмотрела:
– Значит, тебе не интересны последние новости?
За окном громыхнуло. Резко обернувшись, я увидела, как мимо пролетел чей-то головной убор с большим и ярким пером, а затем охранка зафиксировала ловчую сеть. Увы, что упало на мое подворье, уже никакими чарами назад не приманится.
– Отбор еще не закончился, – наконец проронила я. – Какие там могут быть новости? Рейтинг невест?
– Не закончился, – согласилась тетушка. – Да только жених остался только один.
Вздрогнув, я ошеломленно посмотрела на нее:
– Кто?!
– Бастард, Кристоф Ландеберт Рентийский добровольно сложил с себя полномочия. Чего замерла? Ты чаёк-то пей, а то остынет.
За окном вновь громыхнуло, но я не стала оборачиваться и смотреть, не принес ли ветер еще что-нибудь условно бесполезное.
– Он ведь сказал, что не отдаст страну, – прошептала я и подхватила чашку. – Как же так?
– А разве он отдал? – прищурилась тетушка Тария и пододвинула ко мне вазочку с печеньем. – Сложенные полномочия можно и поднять. А вот если Совет Крылатых откажет в доверии – это уже навсегда.
– Я ни разу не слышала о том, чтобы Правитель складывал полномочия, а после поднимал их назад, – призналась я.
– И я не слышала, – кивнула тетушка, – а вот супруг мой слышал. Точнее, изучал. Все-таки историю нашей страны мы толком и не изучаем.
– Потому что изучать нечего, – вздохнула, – учебников-то нет. Только старые мемуары, а там больше про интриги.
– И про то, кто кого и как, – фыркнул с софы Гамильтон. – Но про сложение полномочий я помню. А почему? А потому что это был тот же самый человек, который заложил основание самой первой магической школе. Даже не Академии, а именно школе. Тогда весь Песий Мир с интересом за вами наблюдал. Хотя я еще даже не спел тогда свою первую песню, поэтому не помню, чем дело кончилось.
– Первая школа была открыта в столице, на ее месте теперь наша Академия, – прошептала я. – Помню, что маги сильно сопротивлялись школе, им больше нравилась система единоличного наставничества.
– Конечно, нравилась, – фыркнула тетушка Тария, – когда на одного мастера до пятнадцати бесправных мажат, с которыми можно делать абсолютно все, что захочется. Доходило до того, что некоторые себе гарем собирали!
Я поежилась и лишний раз порадовалась, что с наставничеством покончено раз и навсегда! Хотя и сейчас находятся те, кто идут в личное ученичество, но законы нашей страны сильно урезали власть мастера над учеником.
– На наше счастье, – продолжила тетушка, – Правитель Сеартес прославился именно созданием первой школы и написанием первого колдовского учебника. А момент, где он отрекался от престола, постарались скрыть. Так что…
– Почему на счастье? – нахмурилась я. – Наоборот, это не очень-то хорошо. Как Кристоф вернет себе власть, если никто не…
– Ему бы не дали публично отречься, – тетушка перебила меня так же, как я ее. – Если бы об этом помнили, ему бы никто не позволил отречься публично, да еще и текст в текст с речью Сеартеса. Готова поспорить, что через неделю-вторую выйдет статья о Сеартесе и его учебнике. А там уж и до отречения дойдет.
– А отрекался он ради того, чтобы продавить Совет, – я пыталась выскрести из себя хоть что-то о Сеартесе.
Но все, что мне удалось вспомнить, – это поход в Маго-Механический Музей. Я тогда знатно повздорила на входе: Гамильтона не хотели пропускать. Ему пришлось встать во весь рост и грозно вопросить: «Кто тут против Песьего Мира?!» Только после этого нам позволили войти.
А за то время, что мы ругались, группа уже прослушала информацию о Сеартесе, так что я запомнила только стеклянный куб с парящим в нем учебником. Он рассыпался на части, но магия не только удерживала его от окончательного разрушения, но и позволяла полистать страницы. Тогда я заметила только то, что учебник архаичен, нелогичен и непонятен. Нет перехода от простого к сложному, нет четкого разделения по направлениям магии. Но для первого в мире учебника – очень достойно.
– И сработало это потому, что второй претендент на престол сидел на чихрановом жмыхе, – продолжала меж тем тетушка Тария, – и был тем, кого Совет сместил за утрату доверия.
Тут до меня и дошла вся красота задумки предка Кристофа.
– И Совет встал перед непростым выбором – вернуть власть Сеартесу и позволить ему основать школу либо же… Да не было у них на самом деле выбора. А сейчас, если что, они смогут короновать бастарда, а после убрать его так же через утрату доверия.
– Ну, про «сейчас» нам гадать бессмысленно, – тетушка взмахом руки подогрела мой остывший чай, – но история Сеартеса греет душу. Ох.
– Тетушка? – Я обеспокоенно подалась вперед.
– Мне пора, – она нервно оправила одежду, – дом давит. Когда же ты возьмешь его под контроль?
– Скоро, уже скоро.
Я никому не сказала о своем магическом бессилии. И о том, что в этот раз совсем не чувствую шевеления силы. И… И я не могу, просто не могу войти в свой замок. Хотя, имея поддержку людей и грамоту из столицы, могла бы занять место отца.
«Как же все не вовремя!»
И, будто вторя моим мыслям, за окном вновь знатно громыхнуло. Громыхнуло и посветлело – значит, тетушка спокойно доберется до дома. Значит, скоро я поведу свой отряд за крепостную стену. Без магии. Без особых запасов в амулетах. Без клинка, что сокрыт в Безвременье.
– Зато со мной, – зевнул Гамильтон, – и с клинком, который не закончил мастер Дейтор. Он уже может уничтожать тварей мертвого мира, ну а что красивостей нет… Они и ни к чему.
Глава
2
Я проснулась на рассвете. И это не было ни моим желанием, ни осознанным выбором. Из темных сонных глубин меня вырвала резкая боль и пришедший за ней холод. Холод, замерший на самых кончиках пальцев.
Резко сев, я принялась растирать ладони, согревать руки своим дыханием, но ничего не помогло.
– Рано, – вздохнул Гамильтон и потянулся, сбрасывая с себя сон. – Завтрак?
– У меня пальцы холодные, – потерянно сказала я.
– У меня нос. Или для человека это ненормально?
Он подошел ближе, обнюхал мои руки, лизнул, а после задумчиво произнес:
– По ощущениям – все как вчера.
Вздохнув, я ничего не ответила. Встала, набросила на себя халат и, туго затянув широкий пояс, побрела вниз, на кухню.
Затеплить малую печь, вскипятить чайник, собрать на стол – все это много времени не занимает. Как и поиски посуды – вон она вся, в навесных шкафах.
Вот только толстостенная глиняная чашка, хоть и прекрасно сохраняет напиток горячим, все равно не согревает мои руки.
Обратиться в дом исцеления? Немыслимо: еще не хватало, чтобы пошли слухи о моих проблемах. Только не сейчас. Только не тогда, когда камеристка леди Фоули-Штоттен-старшей только за это утро дважды прошла по границе охранки!
«Разберусь. Обязательно со всем разберусь», – успокоила я себя.
И, оставив бесполезный чай остывать на столе, направилась в подвал. Свой отряд мне собрать не удалось: не хватило времени. Когда начнутся беспорядочные разрывы и к нам полезут «добрые соседи», я возглавлю отряд дядьки Митара. Но! Возглавлю я его исключительно формально, что, однако же, не позволит мне остаться в стороне.
«Нужно что-то решить с замком, занять место отца не только полуреально, но и формально. А еще отладить старые торговые договоры – чтобы провиант поступал из пяти, а лучше шести источников. И начать собирать свой собственный отряд: окраинная баронесса не может вышивать у окна в ожидании благоприятных вестей. И все это нужно сделать одновременно и желательно позавчера».
В подвале стояли мои сундуки. Старые, привезенные из столицы, и мой девичий сундук. Тот самый, который и самой страшно открывать. Дядька Митар все-таки забрал его, хоть и не смог привезти в столицу. Зато позавчера его ребята доставили его сюда, в подвал.
Первое прикосновение к сундуку окончилось неудачей и маленькой ссадиной на указательном пальце. Тихо ругнувшись, я недобрым словом вспомнила себя-прошлую, которая, скатившись в позорную истерику, применила к сундуку все возможные чары. И он, и без того надёжно зачарованный, превратился в это чудовище.
Вторая попытка окончилась ссадиной на лбу: сундук подпрыгнул, я дернулась и…
– Да будь ты проклят, мерзавец!
Сундук открылся.
Точно! Я же тогда проклинала любовника леди Фоули-Штоттен – вот эта фраза, видимо, и закрепилась как пароль.
Опустошив сундук, я решительно захлопнула крышку, затем, положив на нее ладонь, властно произнесла:
– Да будь ты проклят, мерзавец.
Сундук издевательски дрогнул, но не открылся. Что ж, хорошо, что я вытащила из него вещи.
Первым делом я достала подаренные отцом серьги: в них хранился оч-чень неплохой заряд колдовской силы. Как и в колье, но оно было слишком вычурным, чтобы носить его просто так.
А затем чуть подрагивающими руками взяла увесистую кожаную сумку. Тоже подарок, но не от отца.
Сорок один наконечник для стрел из льдистой окраинной стали. Могло хватить на полноценный клинок, но мастер к тому моменту уже сильно ослаб. Сейчас, будучи взрослой, я понимаю: он знал, что умирает. Знал и все равно стремился позаботиться обо всех нас. Не будучи в силах создавать новые клинки, он сотворял арбалетные болты и наконечники для стрел. Снова и снова, до кровавого пота, до…
– Ни один не пропадет даром, – коротко выдохнула я. – Особенно сейчас.
Здесь, дома, можно легко забыть о том, что проклятый клинок обрел свободу. Но…
По спине скользнуло холодком: кто-то незнакомый переступил через охранную сеть.
– У нас гости, – рыкнул Гамильтон. – Судя по обилию кружева и оборок – леди Тарлиона Фоули-Штоттен-старшая.
Вот ведь… Нормальные люди еще спят!
