скачать книгу бесплатно
Виорена растерянно оглядела детей.
– Так было всегда. Всегда трон наследовал только старший ребёнок королевской семьи. Но я не знала, что это единственно возможный вариант!
– Как же можно было не знать? – тихо проговорил Эарлан.
– Ничего странного, ваше высочество, – вступила в разговор ясновидящая Линфия. – Члены королевской семьи и не должны знать об этом. Излишние знания обременяют.
– Э?то вы называете излишними знаниями? – Олоримэ, уже переставшая смеяться, с удивлением вскинула брови.
– Да, ваше высочество, – повернулась к ней Линфия. – Отсутствие этого знания ни на что не влияет. Предки вашего супруга Эарлана, основатели рода Дигери, заключили со светлой стихией договор, по которому они доверили Создателю выбор наследника. Это было Его условием – отдавать престол только перворожденному ребенку. Потому что именно Создатель решает, кто рождается и в какое время, и Он посылает нужного стране наследника, отмечая его неоспоримую нужность первородством… Вы не можете этого изменить – так к чему тогда знать об этом законе? Это знание опасно. Подумайте, что могло бы случиться, если бы им вдруг овладели враги вашей династии? Сколько покушений на жизнь наследника могло бы произойти!.. Убить наследника – дело непростое, и, если враг хочет навредить нашему государству, вряд ли он станет тратить силы на организацию такого покушения, когда в семье есть другие дети. Что толку – убьёт старшего, его место займет другой. Так будет мыслить враг, не знающий о правиле единственного наследника. Представьте, что будет, если кто-то об этом узнает! Ведь смерть старшего – конец династии.
– Если бы мы знали, мы могли бы больше его беречь… – прошептала Виорена.
– И заберечь до смерти! – Линфия покачала головой. – Я слишком хорошо знаю, на что способны родители, желающие оградить чадо от всех зол. Вряд ли в условиях такой опеки наследник мог бы вырасти самостоятельным и сильным королем. К тому же от судьбы, как вам известно, всё равно не уйти! Раз Создатель дал ему родиться первым – он приведёт его к трону…
– Но ведь для тебя этот закон не новость? – спросила тогда Калипсо.
– Придворные ясновидящие всегда передавали друг другу эту тайну. Мне рассказала об этом предшественница, поручившая хранить секрет и оберегать наследника, – склонила голову Линфия.
– Но почему же тогда сейчас?.. – Калипсо не выдержала и сделала два шага вперёд, но потом снова остановилась, всё ещё держась за руку Ивлина, как за спасительный оберег.
– Никогда ещё в королевской семье не рождалась двойня! Когда вы родились, ваше высочество, ясновидящей была другая волшебница. Её не было в комнате во время родов. Она пришла позже и лишь тогда с удивлением узнала, что наследников двое. Она спрашивала у повитухи, кто был первым, а та отвечала, что первенец – мальчик. Или повитуха хотела выслужиться, рассказав приятную новость, ведь в народе бытует поверье о том, что первенец мужского пола к добру, или же она просто… перепутала. Захлопоталась и забыла, кто родился первым! Она ведь не была посвящена в тайну и не понимала, насколько важно быть уверенным в том, кто является старшим… Всё это время я и моя предшественница считали, что старший ребёнок – Эарлан. И лишь сейчас, обратившись к полусущности, я осознала свою ошибку.
ГЛАВА 2
Я перекинула рюкзак через плечо и вышла из школы. Тяжелая дверь бухнула за спиной, закрываясь, а я зажмурилась и даже прикрыла лицо рукой, так резко брызнул в глаза солнечный свет.
– Не погода, а сумасшествие какое-то, а? – посреди этого солнечного света возник вдруг голос моей подруги Нии. Я открыла глаза и увидела её саму, сияющую в ореоле великолепного летнего полудня, невесть как забредшего в середину апреля. Впрочем, глядя на девушку, трудно было понять, что именно освещает школьный двор: солнце или всё-таки её роскошные волосы. Они лениво стекали по плечам, точно белое расплавленное золото. Однако обладательница этого великолепия не спешила их подобрать: пусть, мол, текут себе, раз им так хочется; солнце скроется – снова станут обычными локонами. Время от времени она поводила плечом или поправляла сумку специально для того, чтобы очередной золотой ручеёк проторил себе наиболее красивый путь по тёмно-синей кожаной куртке.
– Сумасшествие. Похоже, градусов двадцать, не меньше! – Я сняла куртку и, после нескольких безуспешных попыток засунуть её в рюкзак, повязала на поясе.
– Ты в курсе, что в такую погоду идти домой – преступление? – спросила тогда Ния.
«О да! – сказала я сама в себе. – В такую погоду это и правда преступление. В такую погоду только и можно сидеть на качелях и пребывать мыслями в другом мире».
– Нет, я хотела пойти в парк, – честно сказала я и, угадав недовольную гримасу, готовую вот-вот занять место на лице подруги, выложила всё как на духу: – Я не спала почти всю ночь. А потом заснула и мне стало сниться продолжение. У меня идёт, понимаешь, идёт! Мне просто необходимо сейчас закончить этот эпизод! – «Особенно после того, когда утром, благодаря ошибке с автобусом, вывелось такое удачное объяснение…»
– Ладно, пошли. У меня сейчас тоже спокойное настроение, посижу с тобой на соседних качелях, – согласно кивнула Ния.
– Только не отвлекай! – предупредила я.
– «Зоя» и «зануда» не зря начинаются с одной буквы! Иногда я начинаю жалеть, что дала тебе тогда прочитать «Синюю птицу» Самойловой, – подруга закатила глаза.
И мы пошли в парк, где стояли самые лучшие в мире качели, на которых я придумала уже так много приключений для своих героев.
Ния думала, что я начала писать после прочтения книги, которую она мне посоветовала. Было это в седьмом классе. Ния открыла для себя книжную серию фэнтези, а первый прочитанный в этой серии роман Елены Самойловой – «Синюю птицу» – тут же притащила мне, чтобы было с кем обсудить. Я прочитала за день и «заболела» этой книгой и её волшебным миром. Реальность стала мне не просто не мила, а тошнотворна…
Честно сказать, она не была мне мила и прежде: год назад из семьи окончательно ушёл отец. До этого несколько лет в отношениях родителей тянулась безобразная неопределённость – теперь всё стало однозначно. Но тоскливая обстановка дома, грустное лицо мамы, тяжелое сочувствие бабушки, бедность, внезапно свалившаяся на нас с уходом отца – всё это изрядно вылущило, обесцветило мои будни. И вот тут ко мне в руки порхнула «Синяя птица». И когда я начала читать, на меня обрушился такой невероятный мир – цветной и яркий, полный магии, приключений, любви!.. Говорят, что книги скрашивают существование. Но в моём случае контрастность цвета между реальностью и вымыслом была так велика, что вместо радости от прикосновения к чудесной истории я ощутила горечь. Горечь от того, что где-то – пусть даже всего лишь в фантазии писателя – есть такой удивительный мир, а у меня в это время протекает такая обыденная, обыкновенная, пустая жизнь.
Тогда я полюбила качели. Я приходила в парк, отгораживалась от окружающей среды наушниками и проводила часы, устремляясь раз за разом в небо. Я воображала себя главной героиней книги, но чем больше фантазировала, тем тоскливее мне становилось от того, что это невоплотимо и навсегда останется только фантазией. И не просто фантазией – чужой фантазией, плодом воображения автора.
И вот тут я увидела выход. Да, невозможно попасть в другую реальность – сколько ни читай про попаданцев, всё это всего лишь выдумки, как бы мне ни хотелось верить в обратное!.. Но можно придумать свою историю. Свой волшебный мир и героев. И тогда это уже будет не чужая фантазия, а собственная. Это может притупить тоску. После этого я стала представлять на качелях не чужих героев прочитанных книг, а собственных, и их приключения происходили в мире, который выдумала я сама. И жить стало веселее, дышать – легче. Если вдруг на меня сваливались невзгоды, всегда можно было утешиться тем, что у меня есть собственный волшебный уголок, где я почти всесильна… Ну, по крайней мере, достаточно сильна для того, чтобы разобраться с мелочами, расстраивающими меня в обычном мире.
Так что отчасти Ния была права – моя первая история легла на бумагу после того, как я переболела «Синей птицей». Но я чувствовала, что прочитанная книга стала всего лишь последней каплей для того, чтобы начать писать. Любовь к сказке жила во мне всегда. Просто раньше жизнь и так была похожа на сказку, особенно в детстве —воображай что хочешь, играй по своим правилам, а мир вокруг дружелюбен и радостен. А когда папа ушёл, сказка внезапно закончилась. И мир стал недружелюбным, словно обнажил всё серое и страшное, что я не замечала до этого.
–…Эй, мечтательница, иди садись, пока не опередили! – окликнула меня Ния. Я взглянула вперед и увидела, что три качели из четырех уже заняты. Благодарно кивнув подруге, поспешила занять последнее свободное место. Ния же села на скамейку и достала книгу.
Забравшись на качели, я стала торопливо распутывать наушники и одновременно с этим листать плейлист «На качелях», выбирая, что станет фоном для моей фантазии. Я всегда сочиняла под музыку – нужная мелодия помогала ярче представить воображаемый эпизод. Сегодня хотелось чего-то спокойного, старинного, вечного. Например, чего-нибудь из барокко… Плейлист остановился на треке с названием Zefiro torna[4 - Zefiro torna – «Зефир возвращается» – название мадригала Клаудио Монтеверди из VI книги пятиголосных мадригалов на стихи Франческо Петрарки.]. «Вот, Монтеверди как раз подойдет!» – удовлетворённо улыбнулась я, нажимая на воспроизведение. Наушники заглушили окружающий мир, медленно, радостно, точно брызги фонтана, заблестела музыка, и вместо городского парка вокруг меня развернулась Феррия.
***
… – И лишь сейчас, обратившись к полусущности, я осознала свою ошибку…
Калипсо в ужасе прикрыла глаза, слушая Линфию. В одночасье всё пошло прахом: все мечты, все планы на будущее!.. Она беспомощно оглянулась на Ивлина и нашла в его серых глазах всё то же спокойное и уверенное выражением, с каким тот ехал по площади. Ивлин едва заметно улыбнулся и ободряюще сжал её руку.
– Не бойся, я буду с тобой. Вместе мы справимся, – одними губами прошептал он ей.
Калипсо глубоко вздохнула. Ивлин, конечно, эльфиол, представитель самой старшей расы – расы первосозданных, от которых родились все остальные народы, но… ведь это ответственность за целое государство, а он, похоже, совсем не обеспокоен!.. А впрочем, поживи-ка три тысячи лет, посмотри-ка сверху со своего города, парящего в облаках, на то, что происходит в разных странах – станешь тут спокойным как скала.
Рядом с ним стало вдруг спокойнее и самой принцессе. В самом деле – она ведь не осталась внезапно одна. Вся семья рядом: Ивлин, мама, брат – все поддержат и помогут…
Но – о Создатель, как же много всего придется освоить!..
Ясновидящая тем временем произнесла, обращаясь к Виорене:
– Ваше величество, тайна должна остаться тайной для всех остальных. Надо объяснить народу произошедшее, не упоминая закон о первенцах.
Калипсо, услышав это, вынырнула из своих мыслей, посмотрела на брата и ахнула – только тут до неё дошла вся неловкость положения. Не объявлять же в самом деле, что наследнику вдруг пришло в голову отказаться от престола прямо на коронации!..
Вдруг Олоримэ, которая после своей внезапной вспышки смеха стояла в совершенном оцепенении, словно пребывая далеко в своих мыслях, воскликнула:
– Новая кровь – будущий наследник! Калипсо замужем за эльфиолом. Эльфиолы – первосозданные, старший народ, куда более сильный, чем эльфы и волшебники. Это знают все! Его кровь и его магия передастся и его ребенку. Следующий наследник рода благодаря этому будет сильнее. И эта сила передастся дальше уже его ребенку. Кристалл Силы выбрал Калипсо для того, чтобы влить в династию новую кровь более могущественных первосозданных. – Она улыбнулась, взглянув на Калипсо, потом с воодушевлением обернулась к Эарлану: – Это никак не очернит тебя в глазах народа. Просто ты полюбил меня, а Калипсо связала свою жизнь с Ивлином. Это не делает никого из вас хуже или лучше.
Ивлин впервые за сегодняшний день улыбнулся, одобрительно глядя на эльфийку.
– Неплохо, – смущенно хмыкнула Калипсо, пытаясь шуткой согнать с лиц родных хмурую сосредоточенность: – Тогда в глазах народа ошибка Эарлана – если это вообще можно назвать ошибкой – будет заключаться только в том, что он помелочился: ему следовало жениться на эльфиолке, а не на эльфийке!
Брат благодарно улыбнулся ей на попытку снять со всех серьёзность и оцепенение и с готовностью отреагировал:
– Если такова цена трона, пропади он пропадом! Я от своего решения никогда не откажусь!
Ясновидящая подошла к принцессе и протянула руку.
– Ваш артефакт, ваше высочество, – произнесла она.
Девушка выдохнула и, сняв с шеи подвеску, переложила её в ладонь Линфии. Потом чуть подалась назад, прижимаясь спиной к Ивлину, и снова напомнила себе, что не останется с новым положением вещей один на один. Ясновидящая подошла к световому столбу, окружающему Кристалл Силы, и поднесла к нему артефакт Калипсо. Подвеска прошла сквозь стену из волшебной энергии, словно её там не было. На мгновение световой столб засиял ярко-ярко, но тут же снова погас. Артефакт принцессы, наполнившись новой силой, плавно подлетел к своей владелице. Впрочем, теперь она была уже не принцессой, а новой королевой Феррии.
***
Я открыла глаза, на этот раз не зажмурившись от солнечного света, и перевела торжествующий взгляд на подругу. Ния полчаса назад дождалась своей очереди на качели и теперь взлетала рядом со мной. Заметив мой довольный вид, она улыбнулась:
– Я так понимаю, улов удачный? Много идей нахватала в небе?
Не зная, какими словами лучше выразить моё удовлетворение от придуманного эпизода, я просто энергично закивала.
– Судя по тому, как ты хитро смотришь, в моей книжной судьбе произошли серьёзные изменения? – проницательно заметила подруга.
Представлять себя волшебным существом в волшебном мире и не «взять» в свои приключения подругу? Особенно если именно она была моей проводницей в мир фэнтези! Несправедливо – ведь без неё и сказки бы не было. Так я решила сразу, едва только начала придумывать сюжет своей книги. Раз уж я поселялась в этой истории в образе главной героини, эльфийки Олоримэ, утончённой красавицы, которую жизнь наградила и необыкновенной предназначенной дружбой, и любовью заморского принца, то и подруга должна была стать не менее значимым персонажем. Место ей нашлось без труда: почти сразу мне стало понятно, что Ния – это сестра принца Эарлана. В противовес брату (а по совместительству моему книжному возлюбленному) она – своенравная, весёлая, ломающая рамки, не желающая для себя трона. А для большей колоритности картины я сделала их двойняшками.
Имя «Калипсо» Ния выбрала себе сама. Я пыталась примерять ей другие, но ничего не приживалось. Подруга обладала каким-то удивительным авторитетом в назывании: все прозвища, придуманные ею, принимались окружающими без возражений. Так было и с её настоящим именем. Обычно Евгению сокращают до варианта «Женя», но Ния отказалась от привычной версии и решила зваться иначе. И когда она озвучила новый уменьшительный вариант своего имени, все, с кем она общалась, сразу стали его использовать – и родители, и одноклассники, и даже учителя.
Я тоже хотела бы зваться как-нибудь поинтереснее. В начальной школе осознание того, что у меня такое простое имя, доводило порой до слёз. Став старше, я оставила эти глупости. Зоя так Зоя. Придумать необычное сокращение, как ловко провернула это Ния, было в моём случае невозможно: куда ещё сокращать имя, которое и так состоит из трёх букв? Зато я отыгралась на своём волшебном мире: долго перебирала слоги, пока, наконец, однажды утром не проснулась с этим сочетанием – О-ло-ри-мэ. Видимо, оно пришло мне во сне.
– Ну, так что там поменялось в судьбе Калипсо? – снова нетерпеливо позвала Ния.
Я сползла с качели. Земля отказывалась держать меня после полутора часов болтания ногами в воздухе.
– Эарлана собирались короновать. Уже гости собрались на церемонию. А тут выяснился интересный закон. Который гласит, что занять трон может только старший ребенок в семье, – произнесла я короткими фразами, с каждым шагом восстанавливая равновесие.
– Так они же – то есть, мы с ним – двойняшки, – хмыкнула Ния.
– А что, двойняшки, по-твоему, одновременно из утробы матери вылезают? Там тоже есть старший! Точнее, старшая. Ты оказалась первенцем в семье. Значит, и трон должна занять ты.
Ния скептически приподняла бровь.
– А зачем тебе это? Что, самой на троне сидеть уже расхотелось? Ты же специально для Олоримэ принца придумала, чтоб королевой стать.
– И вовсе даже не ради этого! Так случайно получилось! – я обиженно надулась. – Я, то есть, Олоримэ, вовсе даже не претендовала на принца. Я себе изначально вообще другого возлюбленного задумывала, но так по сюжету само вырулило.
– Ну, хорошо, так и сидела бы себе на троне, принимала бы иностранных послов, – благодушно усмехнулась Ния. – Это же как раз твоё. Тебя ж хлебом не корми – дай повести светскую беседу с соблюдением всех правил этикета. И чтоб платье было наканифолено.
– Накрахмалено, – поправила я, холодно взглянув на подругу. Та прыснула.
Она никак не могла забыть наряд, который я смастерила для прошлого новогоднего маскарада в школе. Платье, разумеется, было в эльфийском стиле: длинное и с длинными рукавами, которые чуть расширялись книзу. Это было вечернее платье моей двоюродной сестры, которое она вместе с другими не очень поношенными вещами любезно отдала мне. Так как в деньгах мы были ограничены, её помощь с одеждой пришлась очень кстати. Подол этого платья тоже расширялся, и, чтобы внизу он был именно широким и держал форму, мамина знакомая швея предложила пришить к кромке ткани регилин и жёстко накрахмалить нижнюю юбку. Что мама и сделала. Костюм, на мой взгляд, смотрелся изумительно. Ние он тоже понравился, но она категорически не соглашалась с крахмалом и регилином – жесткая форма подола казалась ей старомодной; она считала, что более современно платье будет выглядеть, если подол ниспадает мягкими волнами и…
«И путается у меня между ног!» – гневно воскликнула я тогда ей в ответ и даже не стала слушать остальные доводы. Выглядеть современно для этого мира мне не хотелось.
– Да-да, накрахмалено, – махнула рукой Ния. – Так почему ты отказалась от этого?
Я пожала плечами и задумалась – такой поворот мне приснился, а кто знает, что руководит подсознанием, в какие дебри оно залезает и откуда вытаскивает на свет те или иные выводы. Но ход показался мне очень удачным и интересным. А главное – логично завершающим историю Олоримэ. До этого всё шло слишком радостно и хорошо – и предназначенную дружбу обрела, и проблемы-то все решила, и за принца замуж вышла… а тут облом – королевой не станет. Не все лавры собрала, хоть чему-то читатель в конце удивится.
– Так само вышло. А ты что, думаешь, это не классный финт ушами?
Мы уже вышли из парка и почти дотопали до троллейбусной остановки.
– Да нет, с точки зрения неожиданности хорошо, – откликнулась Ния.
– И потом, мне кажется, будь это реально ты – ты бы справилась с ролью королевы! – с энтузиазмом добавила я, удивляясь странно равнодушной реакции – сделала её королевой сказочной страны, а она как будто и не рада.
– Не дай Бог! – сказала подруга таким серьёзным тоном, что я удивилась ещё больше. – Мне б со своей жизнью справиться, экзамены сдать да на бюджет поступить.
– Ну, книжная ты думала примерно то же самое, – улыбнулась я. – Но пришлось принимать реальность.
Дойдя до остановки, я осознала, что изрядно устала и проголодалась. «Только бы не пришлось долго ждать!» – подумалось тогда. И, словно услышав мои мысли, нужный номер подъехал, едва мы успели присесть на скамейку. «Экая удача, не то, что с утра!» – радостно подумала я, когда мы заскочили в полупустой троллейбус и плюхнулись на сиденья. Двери с шипением закрылись, и парк в окошке покачнулся и плавно выскользнул из поля зрения.
ГЛАВА 3
Прошло четыре декадона. Короткое лето приближалось к своему экватору. В этом году оно было особенно знойным и душным.
Приехав жить в Феррию, Олоримэ не сразу привыкла к климату своей новой страны, которая, казалось, ни в чем не знала меры. Лето было гораздо жарче, чем в эльфийских землях, а зима и вовсе стала испытанием. В родной Танмере зиму не выделяли в отдельное время. Последние шесть декадонов года эльфы называли завершающей песней осени. Эти дни никак не отличались от других осенних дней: всё та же безлиственность и туманность. Поэтому у эльфов считалось, что в четырёхсотдневном году времени всего три: четырнадцать декадонов длится весна, восемь декадонов – лето, и восемнадцать – осень. В Феррии же зима была полноценным четвертым временем года, даром, что самым коротким. Почти все шесть декадонов земля набиралась сил под слоем снега. Танмере видела снег лишь однажды – сто пятьдесят лет назад перед великой битвой.
«Как всё-таки хорошо, что лето короткое!» – вздохнула Олоримэ, глядя из своего окна во двор, на котором в полуденный час не было ни одной живой души. – Весна и осень здесь куда приятнее!»
Её кот Масси растянулся на узкой тахте, покрытой легкой драпировочной шалью, и всем своим видом демонстрировал полное единомыслие с хозяйкой. В такие жаркие дни его почти не было видно, он прятался в прохладных местах, стараясь лишними движениями не шевелить тяжелый воздух.
Олоримэ погладила кота, вышла из комнаты и направилась в кабинет Эарлана. Пока ещё он активно участвовал в жизни замка, постоянно находясь рядом с Калипсо и объясняя ей то, с чем сам имел дело последние десятилетия, готовясь занять престол. Обычно братья короля становились смотрителями крупных областей, применяя свой дипломатический талант на благо государства. Эарлан думал, что сестра не захочет отпустить его так скоро, но вскоре после коронации Калипсо сама вызвала его на откровенный разговор. Стараясь не обидеть его, волшебница сказала, что не почувствует до конца свою самостоятельность и ответственность, если несостоявшийся наследник останется в столице. Народ слишком долго жил с мыслью, что Эарлан сменит своего отца. Пока феррийцы видят его во дворце, они будут думать, что решения по-прежнему принимает он, а не Калипсо.
– Со мной рядом Ивлин и мать, я справлюсь! – сказала она Эарлану, когда тот стал заверять её, что нисколько не оспаривает власть новой королевы, а лишь беспокоится за неё и не хочет, чтобы сестра чувствовала себя одинокой и оставленной.
Эарлан был рад такому повороту. Несмотря на то, что после коронации Калипсо народ Феррии принял их объяснение, принц всё равно чувствовал направленное на него внимание и хотел скрыться от него, по крайней мере, на какое-то время, пока всё не забудется. Только одно добавляло едва заметную горечь в его душу: всю жизнь он прожил с мыслью, что сможет принести большую пользу своей стране и народу, когда настанет время. Теперь же это внезапное отстранение от престола выбило его из колеи. Он и не думал оспаривать волю Создателя, не завидовал сестре. Он лишь жалел о том, что его мечта совершить для страны что-то такое хорошее, за что его будут благодарить и вспоминать потомки спустя столетия, останется неисполненной. Чтобы хоть на толику приблизить к себе тень этой мечты, он намеревался выбрать самую неразвитую область страны, которая больше всего нуждалась в смотрителе. Что толку ехать в большой центр, где и так уже всё налажено – гораздо больше пользы он принесёт в отдалённой провинции, до которой все улучшения всегда доходили в последнюю очередь или не доходили вовсе. Тогда Эарлан вспомнил о приграничном Даллене и его окрестностях, где, будучи юношей, три года проходил военную подготовку. Город был небольшой и отдалённый, поэтому никогда братья короля не выбирали его в качестве резиденции.
Олоримэ шла по коридору, когда из-за поворота торопливо вышел приближённый слуга Эарлана, Динар, который был так рассеян (или, наоборот, сосредоточен на своих мыслях), что увидел эльфийку уже тогда, когда чуть не налетел на неё.
– Прошу прощения, ваше высочество! – тут же отпрянул волшебник.
– Что-то случилось, Динар? – встревоженно вгляделась в его лицо Олоримэ.
– Да, кое-что произошло, но поводов для беспокойства нет. Однако это должен узнать его высочество и… её величество, разумеется.
Олоримэ нахмурилась, когда ферриец замялся прежде, чем упомянуть Калипсо в числе тех, кто должен узнать о случившемся.
– В таком случае, вам следует сначала пройти в покои её величества, а потом уже сообщать моему супругу, – произнесла эльфийка. – А пока вы будете докладывать королеве, я сообщу Эарлану о том, что вы хотите его видеть.
Динар покорно склонил голову и посторонился, пропуская девушку пройти дальше по коридору к двери кабинета Эарлана, куда она изначально направлялась. Волшебник проводил её взглядом и, торопливо развернувшись, быстро зашагал в противоположную сторону.
– Динар прибыл во дворец с какой-то вестью, – с порога сказала Олоримэ, когда вошла в кабинет супруга. – Хотел было идти доложить тебе, но я развернула его и отправила к Калипсо. Иначе это никуда не годится! Прошло уже четыре декадона, пора бы привыкнуть к тому, что страной правит она!
– Верно! – кивнул Эарлан. Он встал из-за стола, подошёл к эльфийке и, осторожно обхватив ладонями её лицо, прошептал: – Я рад тебя видеть!..
Когда через несколько мгновений Олоримэ мягко отстранилась, прервав поцелуй, чтобы перевести дыхание, Эарлан оценивающе взглянул на дверь за её спиной и, решившись, произнёс:
– Всё-таки интересно, что он хотел рассказать. Пойдем к Калипсо, не дожидаясь, пока Динар придёт в мой кабинет. Это не будет нарушением регламента. А ему не придётся пересказывать несколько раз.
Когда камердинер у двери в приёмную королевы сообщил Калипсо о пришедших и открыл перед ними дверь, Динар только начал излагать своё дело, и Олоримэ и Эарлан услышали обрывок первой фразы рассказа:
– …в горной цепи, по которой проходит граница между нами и эльфийской страной, открылся естественный портал, чего никогда не случалось в наших землях!
«Естественный портал?..» – удивлённо повторила про себя Олоримэ.
