скачать книгу бесплатно
Тэкеши устремил взгляд в сторону и быстро прошел, не оборачиваясь на женщину, которая проследила за ним взглядом. Вряд ли она видела его в тот раз. Сейчас ее любопытство объяснялось тем же, что и у всех остальных: неспособностью принять что-то новое, страх изменений. Или было в ее глазах что-то еще? Это неважно; самурай направился по прямой дороге в сторону рынка.
– Вам очень идет его одежда, – тихий и спокойный голос прозвучал из-за спины воина. Это было очень неожиданно. Обычно, ничего громче шепота ему слышать не приходилось.
Тэкеши обернулся и увидел мужчину средних лет. Одет он был в серое одеяние, ничем не приметное, но куда более аккуратное, чем одежда других прохожих. Голова его была обрита, на плече висела сумка.
– Чья? – сухим голосом спросил самурай, видя, что его собеседник заглядывает ему в глаза. Тот явно не собирался говорить следующую фразу, давая возможность высказаться Тэкеши.
– Хадзи-сана, конечно же. Повезло, что размеры совпали!
Герой стоял в недоумении: он был не готов к тому, что кто-то из местных начнет с ним такой разговор, да еще и демонстрируя осведомленность его жизнью.
– Откуда вам известно…
– Что вы поселились в доме на холме? – незнакомец залился звонким смехом. – Ну вы же и сами понимаете, не так ли?
Да, Тэкеши все утро разглядывает местных и понял, что живут они небогато, одежда тут в ходу деревенская, без изяществ.
Незнакомец заметил, что герой замялся.
– Хадзи-сан приехал к нам из центральной Японии, у него был утонченный вкус, мы все могли заметить его издалека.
Самураю не очень хотелось продолжать разговор, он пришел сюда не за этим. Напротив, общения с местными он планировал избежать. Хотя стоит заметить, этот человек оказался другим. В нем не было какой-то настороженности. Сколько бы герой не вглядывался, в глазах его не увидел недоверия.
– Что-то я совсем забылся. Меня зовут Камидзу, я служу вон в том храме, – монах указал в сторону пагоды[13 - Пагода (в Японии) – многоярусная башня, которая используется как храм.], высившейся за ближайшим домом. Яркая башня, края крыш которой устремились к небу, будто бы руки, сложившиеся в молитве.
– Слухи о вас ходили по нашему городку, я хотел увидеться лично: не так часто к нам попадают гости.
– Я спешу. Мне нужно попасть на рынок, – попытался Тэкеши отделаться от монаха, но добавить грубость в голос он не смог, слишком спокойным и вежливым был его собеседник.
– Окажите мне честь, позвольте стать представителем нашего скромного города.
Тэкеши уже намеревался сказать нет, как вдруг слово взял его желудок, который перехватил инициативу и предательски сообщил о своем голоде монаху.
– Ууу, милый друг, что же вы молчите, теперь я просто не могу оставить вас, не угостив обедом. Позвольте, – монах, не дожидаясь ответа, пошел в сторону храма.
Самурай не смог просто уйти, было в Камидзу что-то, чего не было в других местных жителях. Он не врал, ничего не скрывал и не пытался кем-то быть.
Двери храма со скрипом открылись. Внутри была тишина, шаги отдавались эхом.
Монах провел его в небольшую комнату и предложил присесть на подушечку, за невысоким столом. Спустя пару минут он вынес плошку риса.
– Как ваше имя?
Тэкеши не хотел отвечать. Его имя – это не то, чем он готов делиться с первым встречным. Он не желает давать окружающим ключ, которым некогда открывали его мать и отец.
Монах не удивился молчанию. Заметив это, он понял, что имени он не услышит, и поспешил задать следующий вопрос.
– Откуда вы к нам приехали?
– Я приехал издалека.
– Это заметно. Откуда же?
– Эдо.
– Эдо?! Да, далеко. Как же вас занесло к нам в глушь? Вы фермер?
– Нет.
Тэкеши чувствовал, что ему некомфортно. Монах задавал вопросы спокойно и без какого-то умысла, самурай видел это в его глазах. Но все равно, он чувствовал себя не в своей тарелке…
– Ну конечно, стал бы фермер ехать так далеко… Вы самурай, я прав?
– Ронин, – он был удивлен проницательности Камидзу. Слово «ронин» все еще было неловко произносить вслух, он испытывал стыд.
– Не стыдитесь! Я не считаю вас опозоренным. Этот монах как будто мысли читает…
– Я путешествовал несколько лет назад. Я повидал много людей. Знаете, дни, проведенные в спокойствии и раздумьях, позволяют обрести мудрость. Перестаешь смотреть людям в их маски, а получаешь возможность заглянуть за них. Как нынче в Эдо?
– Это хороший город. Очень много достойных образованных людей.
– Понимаю, образование позволяет улучшать нашу империю. Но вы не думайте, наши люди тоже очень достойные, просто нрав может быть грубоват.
Тэкеши это заметил. Кайо очень сильно отличается от Эдо. Дома у него было очень много богатых господ, у которых служили самураи, такие, как он. Люди жили согласно строгой иерархии. На улицах был порядок. Жителей Эдо мало заботили окружающие: если следить за каждым, жизни не хватит. Это не сразу бросается в глаза, но после деревень и сел становится очевидным. Жить под боком у сёгуна, безусловно, почетно. Это большая честь и уважение, которая прославляет твой род. Всю свою жизнь Тэкеши этим очень гордился. В Кайо же нет иерархии вообще. Даже странно, кажется, будто город живет сам по себе. Людей не очень много, поэтому жители тут как один организм, где по венам текут новости, сплетни и слухи. Тут как будто бы нет уважения, поэтому люди могут вести себя непотребно и грубо. Ну и конечно бедность. Люди тут живут благодаря народным промыслам. Каждый может помочь соседу, рассчитывая на взаимность. Тэкеши не считал это плюсом, потому что отсутствие закона позволяет людям слишком много. Ты будешь жить хорошо до тех пор, пока у тебя хорошие отношения с соседом.
– Я был в Эдо лишь единожды, как раз во время своего путешествия. Красиво там у вас. Дома такие новые и чистые!
– Я видел рыбацкую деревеньку у берега, она совсем непохожа на Кайо…
– Понимаю, все гости, которые к нам попадают, задаются этим вопросом. Да, действительно, Кайо не простой город. Наши дома богаче деревенских. Наши дороги вымощены камнем. Дело в том, что давно, может, пару веков назад, у нас был господин, который мог бы претендовать на объединение с кланом императора. Страна переживала тяжелые времена: междоусобные войны, отсутствие централизованного управления. Императорская семья была слаба, поэтому фактически, во главе Японии стоял тот, чья армия сильнее. Тогда наша родина была разрозненной, военачальники и советники управляли провинциями и соперничали друг с другом. Наш город процветал под началом одного из таких. Было это ровно до тех пор, пока его не разгромили со всей армией в центральной части. Теперь, когда у нас новый сёгунат, в столице и дела нет до нашего городка. Поэтому ты мог видеть людей, которые практически голые ходят в дешевых одеждах, но живут в хороших домах, пускай и старых.
Дома действительно были старыми. Тэкеши не сразу обратил внимание на это, но казалось, что новых построек тут совсем не появляется, а сам город находится в каком-то запустении
– В Эдо о нас возможно и не знают, поэтому и вынуждены выживать как можем, без поддержки империи. Ни армии, ни поставок еды, ни торговых связей, мы изолированы за этими горами от всего внешнего мира. Но будь уверен, как только наш город чем- то прославится, о нас сразу вспомнят, и не верю я, что заслуги эти останутся нашими.
Монах любит этот город, хоть и рассказывал о нем с грустью. Тэкеши не отследил, сколько еще Камидзу восхвалял Кайо, но когда лучи солнца прорвались сквозь окна в комнату и заскакали по стенам, стало ясно, что светило миновало зенит и сейчас медленно пошло в сторону горизонта
Монах заметил взгляд самурая и, с присущей ему проницательностью, воскликнул:
– Что это я, сам ведь обещал, что не украду у вас много времени. Просто, иногда так приятно встретить новое лицо. Моя цель – найти мудрость, познать законы праведной жизни и поделиться ею с миром, с вами в том числе.
– Спасибо за ваше гостеприимство, – Тэкеши наклонился вперед в знак уважения и благодарности.
– Я принял вас, потому что почувствовал, что вы нуждаетесь в этом. Кто-то должен был вам рассказать про это место, чтобы вы не были тут чужаком. Мои двери всегда открыты странникам. Соседи этого не понимают, но я верю, что чужак останется чужаком ровно столько, сколько мы таковым его будем считать, хоть всю жизнь.
Выйдя из храма, Тэкеши осознал, что что-то изменилось. Нет, он все также не хотел общаться с местными жителями. По- прежнему ему казалось, что город страдает от этих паразитов, а он единственный человек на всем этом острове, кто может смотреть сквозь маски. Казалось… Но сейчас он понимал, что он остается. Он понимал, что ему не просто некуда больше идти – ему незачем куда-то идти.
А вот и рынок, днем тут однозначно больше людей. Стойки изобилуют различными продуктами, как и в прошлый раз, Тэкеши решил взять лишь самое необходимое: рис и овощи. Сегодня можно взять мяса, но на один раз, он не планирует возвращаться, ближайшие пять дней так точно.
За прилавком стоял молодой паренек. Его крупное тело было подвязано фартуком. Большие щеки разглаживали лицо, делая его моложе. Со стороны могло показаться, что ему не больше четырнадцати, однако голос и легкая колючесть на его подбородке говорили, что юноше как минимум семнадцать. Самурай и в прошлый раз покупал рис у него.
Грохот и свист. Затем последовали крики. Топот копыт и стук колес. Треск дерева и снова крики…
Глава 5. Кукольный город
Толпа на дорогах
Стоящих без сил
Сотен людей,
И с мыслями ты:
К черту все это,
Оставить, уйти,
Довериться сердцу
И зову пути.
– Сегодня утром первый листочек раскрылся на моем персиковом дереве! Представляете? Я так долго выхаживал его, с самой косточки, – глаза тучного продавца горели из-под кудрявых прядей его темных волос.
– Ах, По, – женщина, стоявшая у его прилавка перед Тэкеши, улыбнулась. – Ты всегда был очень добрым, оставайся таким всегда. Щеки молодого продавца покрылись румянцем, и покупательница, заметив это, засмеялась, будто ветряные
колокольчики зазвенели в тишине утра.
– Как твоя мама? Она все еще шьет кимоно? Что-то я давно ее не видела.
– Да, мама в порядке, спасибо Охико-сан. Теперь на рынок вместо нее ходит Каваими.
– Но ей же только-только исполнилось тринадцать! – удивилась женщина. – Это ответственное дело.
Добряк По пожал плечами, отсыпая рис в мешок и протягивая его Охико. Он знает, что его сестра очень ответственная девочка, ему не кажется, что она слишком молода для этой работы.
– Мама стала уставать от длительных походов на рынок, поэтому мы с Каваими теперь сами работаем.
– Если бы у меня были такие дети! Твоя мать самая счастливая женщина! До завтра, По.
– До завтра, Охико-сан! – паренек улыбнулся и помахал ее вслед, его рука немного нелепо и неуклюже потряслась над головой и быстро опустилась под прилавок. – Добрый день, господин…
– Рис, яйца, баклажаны и батат[14 - Батат – сладкий картофель, распространенный в Японии.]
– Конечно! – По засуетился, собирая заказ. – Как ваше утро?
Тепло сегодня, не правда ли?
Заметив молчание Тэкеши, который не поднимал головы так, что юноша мог видеть лишь кончик подбородка из-под широкой шляпы, По немного смутился и уставился на свои руки, сопя собирая батат в мешок, который ему передал самурай.
Этот юнец показался воину таким забавным. С приоткрытым ртом тот теперь старательно перевязывал все веревкой.
– Да, сегодня тепло.
Добродушный паренек удивленно поднял глаза и неловко улыбнулся, потом снова уставился на свои руки, слегка втянув шею и покраснев. Немного погодя, он открыл было рот:
– Я, кстати…
Но его прервал оглушительный грохот и свист. Затем последовали крики. Топот копыт и стук колес. Треск дерева и снова крики.
Тэкеши растерялся и обернулся, ища глазами источник звука. Люди вокруг засуетились, некоторые схватили свои сумки и поспешили в центр площади, остальные вжались в стены домов, будто бы в одну секунду надеясь срастись с ними. Продукты покатились по полу: кто-то уронил сумку, но так спешил покинуть центр площади, присоединившись к другим жителям, стоявших в тени от крыш домов, что даже не попытался поднять ее, и теперь неясно было, кто этот неуклюжий человек.
Через мгновение на площади появились люди на лошадях с обнаженными клинками. Они кричали, делая круг по рынку, громко смеялись и свистели. Некоторые из них, кто был не в седле, подходили к деревянным прилавкам и бесцеремонно брали все, что хотели, отталкивая горожан, встречавшихся им на пути.
Это были мужчины в грязных тряпках, повязанных на бедра. Было понятно, что за внешним видом никто из них не следил, эти куски ткани служили им исключительно практически: карманы, кое-как пришитые, да сабли, свисающие с пояса. Распахнутый ворот рубах у тех немногих, кто подвязал их на свои потные тела, был весь грязный, полный пятен жира и крови, навряд ли кому-то из них было не плевать на это, поэтому на стирку они уделяли немного времени. Хоть многие из них и казались невысокими, плотными и уже лысеющими, даже в них можно было разглядеть выносливых воинов: выпирающие икры выделялись на ногах, показывая отсутствие жира; у тех, что ехали верхом на лошади, проступал рельеф на бедрах. К тряпкам, обмотанным вокруг таза, в которые были заправлены их рубахи, были прикреплены ножны, сейчас пустующие, так как серебро сабель уже отражало лучи послеполуденного солнца, рассекая воздух, со свистом деля как будто бы каждую пылинку, случайно парящую над землей, на две половинки. Грязные лица, не вызывающие никаких симпатий, казалось, были лишены любых человеческих чувств, выражая лишь животный азарт. Они были похожи на подростков, которые смотрят на уличную драку и выкрикивают имена тех, кому желают победы; те тоже не способны к состраданию, их не интересует ничего, что происходит вокруг, кроме того зрелища, ради которого собрались. Они забываются в эгоистичном желании удовлетворить свои потребности, наплевав на всех окружающих. Для таких людей существует лишь «Я», и даже их общность друг с другом, ни что иное, как стая других таких же эгоистичных «хозяев мира», живущих лишь для себя. Помимо всего прочего от них исходил ужасный запах, свидетельствующий о том, что с водой эти неотесанные мужланы встречаются лишь в двух случаях: когда пьют и когда справляют нужду, но мытье они не признают, считая его пустой тратой времени.
Следом на площадь выехала телега с высокими бортами, обтянутыми тканью. Местами появившиеся дыры выдают старость этой материи и постоянные сражения, в которых эта развалина на колесах становилась центральным объектом. Из телеги также выскочили незнакомцы и направились в сторону горожан, смеясь и размахивая мечами. В глазах виднелись удовольствие от чужого страдания и предвкушение.
– Господин, – тихо позвал молодой торговец. – Пройдите лучше сюда.
Он подозвал Тэкеши рукой, немного отодвигаясь от своего прилавка.
Самурай, все еще не до конца понимающий, что происходит в этом чертовом городе, сделал пару шагов в сторону и оказался рядом с По.
– Все нормально, такое у нас иногда случается. Они ничего не делают с нами, если мы не спорим.
Тэкеши заметил, что все вокруг смотрят в пол, лица их не выражают никаких эмоций, люди словно выключились и потеряли возможность чувствовать. Сейчас вся площадь была заполнена куклами, безжизненно уставившимися в пол.
– Соберите их всех в центре, на этой площади! – крикнул крупный всадник, спрыгивая с лошади. – Пройдитесь по домам, найдите всех, пусть несут свои запасы.
Группа мужчин с дикарским криком бросилась в рассыпную, не особо церемонясь с людьми, сидящими на каменном полу.
– А вы чего по стенам жметесь?! Я должен сам тащить еду к телеге?
Один из разбойников подошел к женщине, стоявшей на углу дома, и вонзил саблю в древесину над ее головой. Она с криком бросилась в центр площади и упала на колени, за ней последовали и другие люди.
Главарь загоготал грубо и раскатисто, а его шайка подхватила этот смех.
– Кажется, вы начали забывать, кому вы все обязаны за такую счастливую жизнью? Разве не мы пришли к вам, когда вы остались без армии? Разве не мы гарантируем вам безопасность? Правильно, мы! А что, если бы на вас напали разбойники? – мужчина вновь расхохотался, заставляя грудь сотрясаться, а вены на шее вздуться.
– И что же мы просим взамен? Всего лишь немного еды, чтобы восстановить силы после тяжелой службы и денег, для обустройства нашего скромного быта!
Он подошел к прилавку, на котором лежали фрукты и овощи, и взял яблоко. Потерев его о распахнутый ворот рубашки, видимо, чтобы почистить его, хотя еще неизвестно, не сделалось ли от этого оно еще грязнее, и со звонким хрустом надкусил его.
– А вы, свиньи неблагодарные! Вместо того, чтобы встречать нас с радостью, ищете любой способ утаить от нас то, что мы ищем!
На этот раз смешок прозвучал кратко, и сильное бедро с четким рельефом мышц, открывающихся из-под повязки, ударило по перекладине прилавка. Нога, сделанная будто не из плоти, а скорее стали, прошла насквозь. Дерево с треском лопнуло, высвобождая рой щепок, разлетевшихся в разные стороны. Ровная поверхность, на которой лежали продукты покосилась, и все арбузы, яблоки, персики, баклажаны и огурцы покатились по площади, иногда натыкаясь на людей, сидящих на полу, по-прежнему не решающихся поднять головы вверх и как будто не замечающих этого.
– Соберите с прилавков все, что нам нужно! – приказал он своим головорезам.
