скачать книгу бесплатно
***
Асель и Паша, не сговариваясь, прилипли друг к другу. Утром он заходит за ней перед школой. Пока она собирается, сидит в кухне с мамой, рассказывает о своей музыке, о любви к самовыражению. Маме он нравится, она с интересом слушает его истории. Расспрашивает про татуировки, про группу, про семью. Оказывается, мама знакома с его тётей, они вместе учились в школе и картину, что висит теперь в комнате Асель, подарила как раз тётя Паши Ольга Николаевна после встречи выпускников, в марте. По дороге в школу Паша и Асель не могут перестать смеяться, разгадав загадку исчезновения картины из дома Лукиных.
Май выдался максимально жарким, больше похож на август где-нибудь в средней Африке. Учителя вовсю грузят студентов перед государственными экзаменами. Даже на переменах не отпускают, пытаются засунуть в сопротивляющиеся головы хоть немного необходимых знаний. Обеденное время сократили, количество уроков, наоборот, возросло.
Паша неплохо справляется с нагрузкой и как может, тянет Асель. Вечерами они вместе решают тестовые задания, гоняют друг друга по билетам и рассуждают о выборе будущей профессии. Асель любит точные науки, но жизнь свою с ними связывать не хочет. Но и творчество, музыка, сейчас совсем не вдохновляют. Она мнётся и вздыхает каждый раз, не в состоянии сделать выбор. Паша же хочет податься в политику, собирается поступать после одиннадцатого в Вышку и зовёт с собой Асель. Она не хочет.
В один из таких учебных вечеров, когда ребята сидят в комнате Асель на полу и решают тесты по химии, Паша лезет за учебником, путает книги и берёт ту, что принадлежит Асель. Он видит меж листов спрятанные неделю назад осколки разбитого зеркала и хмурится.
– Это что?
Асель пытается забрать у него учебник, но он держит крепко, осколки падают на ковёр, а обложка трещит по швам.
– Охренел? – вспыхивает Асель.
– Дура, что ли? Я просто спросил, что это!
– Твоё какое дело?
Паша подбирает десяти сантиметровые острые осколки и смотрит на своё в них отражение.
– Ты просто можешь сказать, зачем таскаешь это с собой? Соврала бы что-нибудь, в конце концов! Брови щипаю, скажи!
– Отвали.
– Или зарезать кого-то хочешь?
– Да, тебя! Отвали, говорю! Вообще, выметайся, понял?
Асель вскакивает, роняя тетради с колен, и тянет Пашу за руку. Он не сопротивляется, но смотрит на неё с большой тревогой.
– Мне уйти, правда?
– Да, вали! – толкает его в плечо к двери.
Паша резко подхватывает рюкзак, кладёт осколки на полку с косметикой и вылетает из комнаты. Асель слышит, как он спешно прощается с мамой и хлопает дверью. Она вскоре появляется в комнате, вытирая мокрые руки полотенцем.
– А что случилось? Я, вообще-то, пиццу вам готовила.
– Отстань, мам, – на последних крохах самообладания выдавливает Асель и закрывает перед её носом дверь.
Падает на диван, и её накрывает неконтролируемым цунами из слёз.
Ночью тень ведёт себя странно. Она в хорошем настроении, игривая. Летает вокруг Асель дольше обычного, касается открытых пяток, оплетает невесомой темнотой шею, долго лежит на груди, как домашний питомец, уснувший на хозяине. Всё это время Асель молча кричит, так громко как никогда, но совсем беззвучно. Холодный пот течёт по груди, оставляя мокрые следы на зелёной пижамной майке. Оцепенение тела причиняет физическую боль, а внутренний пожар повышает температуру в комнате.
Асель борется до последнего и только под утро, когда за окном брезжит туманный рассвет, она, изнеможённая, пускает тень внутрь и просыпается. Перед глазами плавают круги, тяжёлые веки норовят опуститься. Сидя на мятой горячей простыни, она вытирает мокрую шею ладонями. Дверь в комнату приоткрыта, в тёмном проёме показывается рыже-белая голова Рикки. Он проголодался, мяучит.
– Кс-кс-кс, – устало зовёт кота Асель и улыбается.
Глава четвёртая, в которой, казалось, брезжит рассвет
«– В аду огня нет.
– Я знаю.
– Откуда?
– Я был там. Хотел прикурить, просил огня, они не дали. Сказали, каждый попадает сюда со своим».
Симона де Бовуар. Из сборника «Очень лёгкая смерть».
Мама провожает Асель до школы. Рано утром накрапывал долгожданный дождь, к выходу успокоился, но небо всё ещё затянуто тучами. Асель ёжится от холода в тонкой ветровке, пока мама переходит от столба к столбу со стопкой листов.
– Почему не пошла вчера к Оле? – спрашивает она хмуро.
– Оле?
– Ольге Николаевне. Она звонила, сказала, ты пропустила сеанс. Я же оставила деньги на такси.
– Мне не хотелось никуда идти.
– Ох, солнышко, надо. Там осталось-то всего ничего. Папа каждый день звонит, спрашивает, ждёт результата. Ты же хочешь поехать к нему летом на море?
– Я даже не знаю.
– Ну как? Надо отдохнуть после экзаменов. Ты же любишь купаться, загорать. Дай новый клей, он у меня в сумке, в боковом кармане.
Асель копается в сумке на плече мамы, вытаскивает тюбик и протягивает ей.
– Оля перенесла вчерашний сеанс на сегодня, на то же время, так что после школы она тебя ждёт, хорошо?
– Ладно, – Асель снова чешет голову, зуд с самого утра замучил.
– А что там с Пашей? Вы помирились?
– Мы не встречаемся, ма-ам.
– А я и не говорю, что вы встречаетесь. Друзья что, не ссорятся?
– Нет, – грустно вздыхает Асель, принимая тюбик из рук мамы и закручивая крышку.
Мама смотрит на время в телефоне, потом на дочь, замечает её почёсывания и обеспокоенно хмурится.
– Что там у тебя, а ну-ка? Аселя, ну не чеши ты так, болячки вон уже. Вечером куплю шампунь для чувствительной кожи, а пока не трогай голову. Всё, я побежала.
Целует дочь в щёку и бежит на противоположную сторону улицы, к остановке. Асель провожает её взглядом, затем смотрит на столб, где висит объявление о пропаже Рикки, с просьбой вернуть кота за вознаграждение. Отворачивается и спешит в школу.
Опоздала, урок уже начался. Асель проходит к задней свободной парте и роняет рюкзак на пол, сил совсем нет. Паша сидит с Катей, на неё даже не посмотрел. Катя что-то ему постоянно нашёптывает, а Лукин меланхолично водит ручкой по листу, как будто рисует.
Время тянется, как резиновое. Объяснения учителей непонятны, словно они говорят на неведомом языке. Вопросы в класс звучат несуразно. Разве кто-то что-то понимает, вообще? Но остальные, кажется, в теме, и только Асель весь день смотрит в стол бессмысленным взглядом и пытается уловить собственное скользящее сознание. Но оно как мыло в мокрых руках.
Забив на последний урок истории, Асель сбегает из школы. До офиса психотерапевта обычно едет на такси, но сегодня зачем-то решает пойти пешком на другой конец города. В метро лениво рассматривает пассажиров, пытается запомнить лица, немного прийти в себя. Выходит из подземки и попадает под проливной дождь. Бежит по лужам, глядя себе под ноги, огибая прохожих, и прячет телефон под курткой, чтобы не намок.
Ольга Николаевна встречает её с чаем. На столике стоят две чашки и вазочка с конфетами «Красный мак».
– Так и знала, что ты промокнешь, милая, – психотерапевт забирает у гостьи влажную ветровку и вручает большое пушистое полотенце. – Вытирайся. Ты без зонта шла?
– Без.
– Прям как наш Пашка. Это мой племянник, звонила сейчас сестра. Говорит, прибежали с одноклассницей мокрые, как бездомные котята из лужи, она их тоже сейчас чаем отпаивает, – Асель вздрагивает и смотрит на психотерапевта, но она не замечает, разливая кипяток по чашкам. – Почему ты вчера не пришла?
– Плохо себя чувствовала.
– Садись, милая, – указывает она на кресло напротив себя. – Пей чай, согревайся. Сегодня я хочу поговорить о твоей маме. Расскажи, как складываются у вас отношения?
– Ну… Хорошо.
– Какая она?
– Заботливая. Мы дружим.
– Насколько ты с ней откровенна? Ты говорила, что куришь, и мама не знает об этом. Чего ещё она не знает о твоей жизни?
– Много чего, хотя я ей доверяю, но иногда боюсь расстроить. Поэтому молчу. Это плохо?
– Нет, это очень распространённое поведение детей. А о твоих снах она знает?
– Конечно, нет. Она разволнуется, будет спать со мной, а я не хочу этого.
– Почему?
– Потому что… – Асель задумчиво крутит в руках чашку, не чувствуя, как жжёт горячий фарфор пальцы. – Потому что это не понравится Тени.
– Тень, которая каждую ночь приходит к тебе в сон?
– Не каждую ночь, на время она пропала, я хорошо спала. Но вчера пришла снова.
– И ей не понравится, что ты спишь в комнате с мамой?
– Она может причинить ей вред.
Ольга Николаевна быстро что-то записывает в блокнот, но Асель безразлично. Она так обессилена, что не в состоянии контролировать поток откровенности.
– Тень агрессивна?
– Не знаю, не уверена.
– Но как тогда она причинит вред твоей маме?
– Я не знаю, это сложно объяснить. Ко мне она не агрессивна, но есть ощущение, что к маме будет. Потому что Тени нужна я, а не мама.
– Зачем ты нужна Тени?
– Она хочет подружиться.
– Но ты против?
– Против.
– Почему?
У Асель нет ответа на этот вопрос. Она вспоминает тяжесть на груди и ласковое объятие, понимает, что это не должно пугать, но внутри всё горит от одной мысли принять эту дружбу. Это неправильно. Пока она сопротивляется, как бы это ни было сложно, Асель чувствует себя собой. Психотерапевт долго ждёт её ответа, но в итоге продолжает сама.
– Давай, ты попробуешь подружиться с Тенью, милая? Быть может, тогда она уйдёт?
Асель неуверенно кивает.
Едет домой после трёхчасового сеанса на такси, когда улицы окутала темнота, разрезаемая лучами ночных фонарей. Асфальт мокрый, у подъезда Асель долго смотрит на отблески оранжевого света в луже, пока её локтя не касается чья-то рука. Она не вздрагивает и оборачивается, смотрит на поникшего Пашу. Светлые пряди волос парня слиплись от дождя, чёрные буквы между ключиц на бледной коже выступают особенно ярко в полумраке.
– Слушай, я вообще не про то, чтобы вот так глупо перестать общаться. Это деструктив какой-то.
– А?
– Неправильно, говорю. Объясни, чем я тебя обидел? Я же просто спросил.
Они садятся на холодную металлическую ограду, за которой цветут розы в клумбах из старых автомобильных шин.
– Рикки пропал, – говорит Асель, глядя на сложенные на бёдрах кисти.
Ей не хочется разговаривать о ссоре, чувствах, но волнение за Рикки рвётся наружу, особенно сейчас, в темноте. В темноте есть место откровенности.
– Ого. Когда?
– Вчера. Мы утром выпускаем его на улицу погулять, но к обеду он всегда возвращается. Мама думает, что вчера его выпустила я, но я этого не делала.
– Может, она сама выпустила?
– Нет. Она очень любит этого кота, запомнила бы. Я видела его в то утро, а потом легла спать.
Паша не понимает, к чему клонит Асель, пытается разобраться.
– Хорошо, может, он сам сбежал?
– Дверь закрыта была.
– Через окно? Вы живёте на шестом этаже, но для кошки это норма. Мог спрыгнуть и убежать, перепугался.
– Нет, это я что-то сделала, – тихо шепчет Асель, позволяя своему страху облачиться в слова. – Мне ночью опять кошмар снился, я после этого всегда сама не своя.
