скачать книгу бесплатно
После его слов класс разразился дружным хохотом. Пульхерия только открыла рот, собираясь сказать в ответ какую-нибудь колкость, но не успела. В этот момент в разговор вмешался Вовка Соловейчик с последней парты у окна.
– Да по-по-потому что она, как всегда, спа-спа-спасала мир.
От смеха одноклассники чуть не попадали со стульев. Пульхерия посмотрела на соседа. Опустив голову, тот уткнулся в учебник, и лишь пляшущие на скулах желваки выдавали его чувства. На самом деле Пульхерию совсем не задевали подколки одноклассников, она не обращала на них внимания. Ей было обидно за Петьку. «Ну, подумаешь, пацан заикается, так что теперь, его за человека не считать?» – подумала Пулька. Она никогда не лезла за словом в карман, вот и теперь нашла что ответить шутникам.
– Ой, мальчики, я бы сказала вам почему, но боюсь, такой объем информации не уместится в ваших крошечных мозгах, – обернувшись, парировала она.
Её слова утонули в ещё большем хохоте, и горе-юмористы тотчас прикусили языки.
Правда, ликование длилось недолго, в этот момент открылась дверь и на пороге кабинета появилась Татьяна Романовна. Едва сдерживая улыбки, ученики тотчас вскочили и, опустив головы, всячески пытались подавить приступ веселья.
– Здравствуйте, уважаемые пятиклассники, – проходя в кабинет, поприветствовала Татьяна Романовна. – Можете садиться.
– Здравствуйте, Татьяна Романовна, – вторили ей ученики и снова уселись на места.
Своё прозвище учительница получила не столько из-за отчества, сколько из-за внешности. Высоким ростом и худым телосложением она напоминала стебель ромашки, а белокурой пышной причёской – её шляпку. К тому же Татьяна Романовна всегда носила узкие юбки, облегающие жакеты и каблуки, отчего казалась ещё выше и тоньше. Она положила журнал на стол, раскрыла его на нужной странице и повернулась к классу.
– Ребятки, ваш смех слышен даже на первом этаже. Интересно, что вас так рассмешило? – Её брови-стрелочки взлетели вверх, отчего на лбу собрались морщинки. – А-а-а, – протяжно произнесла она, – кажется, я поняла. Видимо, вы очень хорошо подготовились к уроку, потому и веселитесь. Ну что ж, сейчас мы это проверим. Кто хочет первым рассказать стихотворение?
Под её взглядом все тотчас опустили головы, будто вопрос был адресован не им. Пульхерия тоже не стала тянуть руку, хотя знала стих наизусть. Она его раз двадцать повторила мысленно, пока бежала в школу. Но, как бы это высокопарно ни звучало, её останавливала совесть. Оно и понятное дело, стих-то она не сама выучила. Для себя Пульхерия решила: «Если учительница спросит – отвечу, а сама не буду проявлять инициативу». Уж больно ей не хотелось получать незаслуженную оценку.
– По лесу рук я вижу, что желающих хоть отбавляй, – усмехнулась Татьяна Романовна. – Хочу предупредить вас, дорогие мои, если кто-то не готов к уроку и надеется, что его пронесёт, то я вас разочарую. Сегодня я спрошу всех.
«Ну что ж, придётся отвечать», – вздохнув, подумала Пульхерия.
Самой смелой оказалась Маша Комарова.
– Можно я? – Она подняла руку.
– Конечно, – улыбнулась Татьяна Романовна. – Тогда не будем отходить от нашей традиции отвечать у доски. Вы же помните, что чтение стихов наизусть не только развивает вашу память и речь, но и учит публично выступать. Выходи сюда, Мария, – позвала она.
Та заняла место у доски и, повернувшись к классу, протарахтела стих на одном дыхании. Невооружённым глазом было видно, что публичное выступление далось ей тяжело.
– Молодец, Маша, – похвалила Татьяна Романовна. – Ты очень хорошо выучила стихотворение. Я поставлю тебе пятёрку, но с минусом. Надеюсь, ты понимаешь за что?
– Да. – Та кивнула.
– Ребята, не надо стесняться отвечать, – обратилась ко всем остальным Татьяна Романовна. – Мы же здесь все свои. Я говорила вам, что стихотворение нужно рассказать с чувством, с толком, с расстановкой. Читать его нужно в два раза медленнее, чем вы говорите в обычной жизни, и обязательно соблюдать знаки препинания, тогда слушатели будут получать удовольствие и от произведения, и от вашего выступления. Садись, Мария, – сказала она и снова обвела взглядом учеников. – Кто следующий?
И опять в классе повисла тишина.
– Хорошо, если желающих больше нет, тогда начнём с вас. – Она показала на первую парту у окна, за которой сидели наша героиня и её сосед. – Петр, давай ты, а после тебя послушаем Пульхерию.
Глянув на Петровича, Пульхерия заметила, как тот залился краской. Она его прекрасно понимала. Если людям без дефектов речи тяжело даётся публичное выступление, то что говорить о нём. В начале пятого класса, когда Татьяна Романовна только стала их классным руководителем и преподавателем русского языка, Пульхерия не могла понять, зачем она заставляет его отвечать при всём классе. Ей казалось это каким-то издевательством. А потом Петька рассказал, как слышал разговор мамы с учительницей. На тот же самый вопрос Татьяна Романовна ответила:
– Если я буду относиться к его недугу словно к чему-то постыдному и стану отделять его от других детей, он будет ещё больше комплексовать. Моя задача – чтобы Петя чувствовал себя таким же, как они. Только с помощью постоянных тренировок речи он научится хорошо говорить и перестанет стесняться себя.
Петька встал из-за стола и, понуро опустив голову, поплёлся к доске. В отличие от учительницы одноклассники не собирались относиться с пониманием к его заиканию. Каждое его выступление превращалось для них в стендап-шоу. Татьяна Романовна шипела на них, как Змей Горыныч, а им – что в лоб, что по лбу. Нет, конечно, они не гоготали в полный голос, но издевательские смешки в кулак были куда хуже. Вот и теперь Петька ещё не успел занять место на импровизированной сцене, а класс уже тихонько хихикал. Пульхерии стало невыносимо жаль соседа. «Если бы я могла, я бы… – подумала она, и вдруг её осенило. – Так у меня же есть Стёпа! И как я забыла о нём?»
Вспомнив про помощника, она стукнула себя по лбу, а когда на неё посмотрела Юлька Андреева, которая сидела на первой парте в среднем ряду, поняла, что сделала это наяву. Стоило только упомянуть имя робота, как из кармана жакета раздалось:
– Пуле нужна моя помощь?
– Стёпыч, пожалуйста, сделай так, чтобы Петька перестал заикаться раз и навсегда, – про себя выпалила она.
Тот на мгновенье задумался, а потом доложил:
– Команда выполнена.
Тем временем Петька занял место у доски и, повернувшись к классу, шумно вздохнул, будто готовился к чему-то страшному.
– Петя, не волнуйся, у тебя всё получится, – подбодрила его Татьяна Романовна. – Мы внимательно слушаем стихотворение. – Она обвела взглядом учеников и, пригрозив пальцем, сказала: – Кто будет мешать, снижу балл.
Петрович открыл рот, и слова посыпались из него, как мелкие камушки при оползне. Он рассказал стих, ни разу не запнувшись, а когда закончил, в недоумении посмотрел по сторонам, словно искал ответа на вопрос, который прямо светился в его глазах: «Что это было?»
Ученики с учительницей обалдели от его выступления. Даже Пулька с открытым ртом смотрела на соседа, хотя нисколько не сомневалась, что он больше не будет заикаться. Как же непривычно было слушать его нормальную речь, такое чувство, будто за него говорил кто-то другой.
– Петя, ты молодец! – радостно воскликнула Татьяна Романовна и зааплодировала. Следуя её примеру, одноклассники тоже начали хлопать, со всех сторон посыпались слова одобрения:
– Петрович, ты красава! – выкрикнул Илья Новиков.
– Петька, да ты у нас Цицерон, – заметила Настя Пичейкина.
– Не, Цицерон и рядом с ним не стоял, – не согласился с ней Вовка Соловейчик.
– Вот видите, ребята, к чему приводят постоянные тренировки речи и публичные выступления! – заявила Татьяна Романовна и продолжила: – Думаю, теперь вы понимаете, что мы с вами занимаемся нужным и очень важным делом?
– Да, – хором ответили ученики.
Конечно, Пульхерия тоже была с ней согласна. Как говорит отец, только благодаря упорному труду можно чего-то добиться в жизни. Но она прекрасно понимала, что без помощи Стёпы вряд ли бы Петрович избавился от недуга. Однажды она спросила у мамы: «Будет ли Петька когда-нибудь нормально разговаривать?» – на что та ответила: «Заикание – это прежде всего психологическое заболевание. Возможно, с возрастом оно пройдёт. Ему просто нужно научиться жить с этим. Среди наших современников много известных людей, которые заикаются. И это никак не помешало их планам, жизни в обществе, раскрытию таланта; не лишило радости, бодрости и уверенности в своих силах. Главное – это стремление жить в гармонии с миром и самим собой». Поэтому теперь она несказанно радовалась, что Стёпа помог Петровичу избавиться от заикания.
– Стёпа, спасибо тебе, – она мысленно поблагодарила его, – ты настоящий друг.
– Я рад, что был полезен тебе, – тут же прозвучало из кармана. – Пуля – добрая девочка. Телефон попал в хорошие руки.
Пока она общалась со Стёпой, класс гудел, как потревоженный улей, продолжая обсуждать внезапное выздоровление Петровича.
– Петя, я ставлю тебе пять с огромным плюсом, – улыбнулась Татьяна Романовна и записала оценку в журнал. – Ты смог добиться этого благодаря своей смелости, потому что никогда не боялся отвечать перед всем классом. Можешь садиться.
Тот вернулся на место с совершенно ошарашенным видом.
– Лексевна, я не понял, что со мной случилось? – опять без запинки выдал он и, услышав самого себя, расцвёл, как подснежник. – Неужели я и правда перестал заикаться?
Петрович с замиранием сердца уставился на неё, словно боялся услышать, что это не так.
– Правда-правда, – улыбаясь, подтвердила она.
– Я сейчас закричу от счастья. – Сдерживая себя, он стиснул кулаки, и на его глазах заблестели слёзы.
– Ну, может, хоть теперь ты перестанешь звать меня Лексевной, – усмехнулась она и по-дружески толкнула его плечом.
– Не перестану, – заулыбался Петрович. – Я уже не представляю, что тебя можно называть как-то по-другому.
Их короткий диалог нарушил голос учительницы:
– Пульхерия, теперь твоя очередь продемонстрировать нам свои ораторские способности.
Пока Пулька выходила из-за парты и шла к доске, у неё перед глазами плыли строки стихотворения, словно узоры в калейдоскопе, а в голове отбивала барабанную дробь одна-единственная мысль: «Только бы не забыть слова». Хотя она понимала, что это невозможно. Она миллион раз повторила стих, и ни разу этого не случилось. Но вдруг это произойдёт сейчас? От волнения можно что угодно забыть. От этой мысли её бросило в жар. Но нет, волшебство Стёпы сработало.
Она повернулась к классу и, прислушавшись к совету мамы, прочитала стих не только без единой запинки, но и без спешки и с выражением, а когда закончила, Татьяна Романовна снова радостно воскликнула:
– Пульхерия, ты сегодня как никогда прекрасно рассказала стихотворение. Хоть отправляй тебя на конкурс чтецов. Я ставлю тебе пять.
И снова Пульке стало стыдно от похвалы. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Не зря же мама говорит: «Можно обмануть кого угодно, но только не себя». Пулька вдруг поняла, что так больше продолжаться не может.
«От того, что помощник делает за меня уроки, я умнее не стану. Я должна учиться сама», – подумала она и позвала его, а когда тот откликнулся, мысленно сказала:
– Стёпа, я запрещаю тебе впредь делать за меня домашку. Даже если я буду просить, я приказываю тебе этого не делать.
– Пуля хочет теперь сама делать домашку? – спросил он.
– О боже, – она закатила глаза, – Стёпыч, зачем ты переспрашиваешь, если всё прекрасно понял?
– Чтобы ещё раз удостовериться, что правильно понял команду. Пуля приняла верное решение. Команда «Не делать домашку» принята, – подтвердил он и замолчал.
Петька протянул руку Пульхерии и дал ей пять, когда та вернулась на место.
– Лексевна, это было здорово, я заслушался, – улыбнулся он.
В отличие от него она так не считала. Хорошо рассказать стих несложно. Вот если бы она сама его выучила и заработала пятёрку своим трудом, это было бы и правда здорово.
– Сегодня вообще всё круто, – сказал он, – это лучший день в моей жизни.
И несмотря на то что Пульхерию мучили угрызения совести за незаслуженную оценку, она радовалась за него. Хотя даже представить не могла, какие чувства испытывает человек, когда внезапно избавился от недуга, который отравлял ему жизнь.
За общением с Петровичем и своими мыслями Пулька не заметила, как на импровизированной сцене появилась Даша Кулакова. Она без запинки продекламировала стихотворение, за что тоже заработала пятёрку. После неё выступили ещё двое одноклассников. Им Татьяна Романовна поставила «отлично». И чем больше она ставила хороших оценок, тем больше Пульхерию грызла совесть. А когда к доске вышел Илья Новиков и тоже получил пятёрку, ей стало совсем тошно.
«Даже этот заядлый троечник выучил стихотворение, – подумала она, – а я что, не могла этого сделать сама?»
От негодования Пульхерия стиснула зубы и дала себе клятвенное обещание никогда не нарушать команду, данную Стёпе. И в этот момент она вдруг поняла: если она будет использовать его способности, чтобы учить уроки, её не перестанет грызть совесть. Но с помощью Стёпы она может и помогать, тогда это принесёт ей удовольствие. Как было в случае со спасённым котом или с Петькой. Тогда к чему самой себе создавать проблемы?
– Ребята, какие же вы сегодня молодцы. Надеюсь, вы с таким же успехом окончите пятый класс. – Голос Татьяны Романовны и прозвучавший звонок выдернули её из потока мыслей.
На этом уроке литературы все ученики получили хорошие оценки. Татьяна Романовна радовалась неожиданному исцелению Петьки, она даже не поставила двойку Вовке Соловейчику, хотя тот не выучил стихотворение. А Пульхерия тогда ещё не знала, что Стёпа навсегда избавил её соседа не только от заикания, но и от ненавистного ярлыка изгоя школы. Она поняла это во время обеда, когда к ним за стол подсели другие одноклассники и стали общаться с ним так, словно Петрович всегда был их другом.
Глава 5
Во время перемены коридор второго этажа школы превращался в игровую и спортивную площадку. Пятиклашки развлекали себя как могли. Мальчишки с криками носились наперегонки, играли в догонялки или футбол. Воротами им служили рюкзаки, брошенные на пол, а роль мяча выполняло всё что угодно. Это могли быть и скомканные листы бумаги, и чей-то кроссовок, и даже портфель. И в этом не было ничего удивительного, ведь настоящий мяч категорически запрещалось приносить в школу. Если ловили нарушителя, его сразу отправляли в кабинет завуча по воспитательной работе Лидии Ивановны. Дети её жутко боялись, причём не только младшеклассники. Да и как можно её не бояться, если внешне она была похожа на ведьму Малефисенту, только не на ту, которую играла Анджелина Джоли, а на персонажа мультфильма. Такие же тёмные глаза и выдающиеся надбровные дуги, слишком острый подбородок, очень белая кожа и впалые щёки. К тому же она была злющая, как дикая оса, и почти сразу начинала кричать так, что от её голоса мурашки бежали по коже. Но даже страх перед ней не останавливал мальчишек от игры в футбол.
В отличие от мальчишек девчонки вели себя сдержанно. Оно и понятное дело, они считали себя гораздо взрослее их. Большинство проводило время в гаджетах и планшетах, но некоторые тоже хотели повеселиться. Да вот только заняться было нечем. Не станешь же устраивать соревнования по спринтерскому бегу или гоняться по коридору за чьей-то туфлей. Оставалось только включать музыку на телефоне и устраивать дискотеки, но из-за тихого звука танцы быстро надоедали.
Вот если бы был массовик-затейник, который организовал бы досуг детей на переменах, тогда и мальчишки перестали бы играть в футбол и носиться как оголтелые. Но, увы, такой должности в школе не было.
В последнее время у девочек пошла мода на давно забытую игру в резиночку. И как вы думаете, кто стал её законодателем? Конечно же, наша Пульхерия. Однажды она пожаловалась маме, что им совершенно нечем заниматься на переменах.
– Девчонки сидят в телефонах, а пацаны носятся по коридору. Конечно, я бы тоже поиграла с ними в футбол, но они не принимают нас в свои команды, – грустно вздохнув, рассказала Пулька. – Мам, а чем вы занимались на переменах в школе?
– Наши мальчишки тоже бегали по коридорам и играли в футбол, только, в отличие от ваших, мячом. Бывало, иногда даже стёкла разбивали. Ох и доставалось же им от директора, да и от родителей тоже, – ответила мама. – Пацаны – они во все времена пацаны. А мы с девчонками в основном играли в резиночку или в классики.
– Вы чертили их прям в школе? – удивилась Пульхерия. – И вас за это не ругали?
– Ещё как ругали и даже заставляли мыть полы, – усмехнулась мама. – А потом, когда нам надоело их драить, мы стали играть на улице, правда, это было возможно либо весной, либо ранней осенью. Зато через резиночку прыгали круглый год.
– А что это за игра такая? – поинтересовалась Пулька.
Мама рассказала о ней в двух словах, а когда Пульхерия спросила про правила, та сказала, что уже не помнит.
– Так у нас же есть всезнающий интернет! – вдруг радостно воскликнула мама. – Давай там посмотрим, может, что найдём.
Она открыла ноутбук, набрала в поисковике «Игра в резиночку» – и тотчас выплыл миллион ссылок. Пулька пересмотрела кучу роликов и даже нашла описание игры на одном из сайтов, а после того, как всё внимательно изучила, спросила:
– Мам, а где же мне взять резиночку?
– Мы покупали обыкновенную бельевую и связывали концы между собой, – ответила та.
Пульхерия так увлеклась игрой, что потащила маму в магазин. И уже на следующий день во время одной из перемен обучала своих одноклассниц новой забаве. Но её поклонницами стали лишь несколько девчонок, таких же непосед, как наша героиня. Остальные предпочитали проводить время в социальных сетях, нежели скакать через резинку.
В этот день всё было как обычно. Ну, почти как обычно, ведь теперь Петька не подпирал подоконник, а вместе с остальными мальчишками гонял неизвестно откуда появившийся теннисный мячик. Но что-то подсказывало Пульхерии, что его принёс Илья Новиков. Она не раз слышала, как он хвастался перед мальчишками, будто его дед занимается теннисом и частенько берёт его с собой на корт.
Пулька несказанно радовалась за соседа. Она никогда не была изгоем, но за время общения с ним поняла, что нет ничего хорошего, когда от тебя шарахаются, как от чумы. А ведь нужно было всего лишь избавиться от заикания, и класс принял его за своего.
Заядлые поклонницы интернета зависали в гаджетах, сидя на диванах, что стояли в зоне отдыха, а Пульхерия с любительницами игры в резиночку оттачивали своё мастерство в прыжках. Обычно на время футбола мальчишки ставили возле лестницы караульного на случай, если будет идти кто-то из администрации школы, а в этот раз забыли. И вот в самый разгар веселья в коридоре неожиданно появилась Лидия Ивановна в чёрном строгом костюме и с шишкой серых волос на затылке. Сказать, что дети испугались, – это не сказать ничего. Они застыли в позах, в каких были, будто играли в «Море волнуется раз…». Повисла гробовая тишина, казалось, пролети муха – и будет слышен шелест её крыльев. Увидев у мальчишек теннисный мячик, а у девчонок резиночку, Лидия Ивановна завопила громче, чем автомобильная сирена:
– Это что за игрища вы здесь устроили? – Подбоченившись, она окинула всех испепеляющим взглядом. – Или, может, вы забыли, что находитесь в учебном заведении, а не на стадионе?
– Не забыли, – прозвучало несколько робких голосов.
– Кто посмел принести в школу мяч?
«Ага, так они и признались», – мысленно ухмыльнулась Пульхерия.
Неудивительно, что ответом завучу была тишина.
– Соловейчик, это твоих рук дело? – Лидия Ивановна кивнула на мячик, лежавший неподалёку от его ноги.
– Нет, – ответил тот.
– Тогда чьих? – опять поинтересовалась она и глянула на стоящего рядом Игоря Макарова. – Может быть, твоих?
