Последняя фотография

скачать книгу бесплатно


– Да не за что, ты уж извини, Гриш, что…

– Да всё нормально, Люда, не кори себя. Я примерно так и обедаю…

– Слушай, а приезжай к нам вечером, – перебила гостя Люся, – у нас всё есть для полноценного ужина. Ты так и не сказал, живёшь-то где, у родителей?

– В нашем доме, – тихо произнёс Григорий. – А родители умерли. Отец раньше, а мать месяц как похоронил. Решил никуда больше не уезжать.

– Жаль, очень жаль, – сказала Людмила. – В общем, ждём мы тебя вечером в гости. Приходи, поболтаем, вспомним детство, так сказать, золотое.

Вечерние посиделки и воспоминания закончились тем, что у Ирины появился новый папа, хотя папой она так и не смога его назвать. Сначала Барсуков даже раздражался, когда слышал от падчерицы «дядя Гриша», но постепенно привык и смирился.

Григорий недолго работал на автобусе, спустя полгода пересел на бетоновоз, стал неплохо зарабатывать, да плюс шабашка. Людмила была на седьмом небе, когда муж предложил им с дочерью летом поехать в Сочи. Две недели пролетели как один миг, в сентябре, прочитав сочинение ученицы Бахтуриной на тему «Как я провела лето», учительница литературы очень удивилась. В ту осень сочинение Ирины заняло первое место, и его даже отправили на областной конкурс. Тогда же у девчонки появилась мечта учиться в ВУЗе на филологическом факультете.

Мечта, в конце концов, сбылась. Но прежде чем мечта стала явью, девочке пришлось пройти трудный и даже страшный путь.

Григорий Барсуков, как позже выяснилось, не случайно стал холостяком, он признался Людмиле, что там, в Сибири, загудел за решётку на шесть лет, так получилось, что отбыл наказание от звонка до звонка, а пока сидел, жена развелась, вышла замуж и уехала с мужем и детьми за границу.

Людмила спокойно приняла информацию, кого сейчас удивишь судимостью, лишь только спросила:

– За что?

– За глупость, – усмехнулся Григорий, – за несусветную глупость. И жадность.

– По тебе вроде и не скажешь? – улыбнулась Людмила. – На жадного не похож.

– Это точно! – согласился Григорий. – Но тут жадность другого порядка, хотел сразу и много заработать. Товарищ подбил. Я тогда работал дальнобойщиком на КАМАЗе, мотался по Красноярскому краю, Иркутской области. И однажды приятель спрашивает у меня: «Гриня, хочешь хорошие бабки рубануть?». А кто откажется? Мы иногда с оказией возили левые грузы. Ну, так – мелкая шабашка. А тут речь всё-таки о хороших деньгах идёт. Спрашиваю: что за работа? Он отвечает: да пакет небольшой нужно перевезти в Иркутск. Я сразу догадался, что речь пойдёт о наркоте, хотел отказаться, но приятель заверил, что это на сто процентов безопасно, а когда зарплату назвал, тут я и согласился. Мне столько и за год было не заработать. В Иркутск-то привёз, а там при передаче и накрыли. Мне ещё повезло, прокурор просил десятку, но суд учёл раскаяние, семья, дети и всё такое. В общем, впаяли шесть лет. Пришлось все оттарабанить…

– А разве там досрочного освобождения не бывает? – удивлённо спросила Людмила.

– Бывает, – кивнул Григорий, – да не всё так просто.

– У нас на работе парнишка грузчиком устроился, недавно освободился, в магазин с друзьями залезли, сторожа скрутили и всю выручку упёрли, – сказала Людмила, – говорит, дали пять лет, через три года освободили по этому, как его…

– УДО, – подсказал Григорий и добавил: – условно досрочное освобождение.

– Да, точно,– закивала Людмила. – А ты почему по УДО не ушёл?

Барсуков рассмеялся:

– Ты так говоришь, словно там захотел по УДО, собрал вещички и ушёл. Нет, Люся, это всё сложно очень.

– Ну, вот же тебе пример…

– Да, таких примеров много, – подтвердил Григорий, – но иногда обстоятельства складываются так, что не получается. То одно, то другое…

Видя, что эта тема не очень приятна мужу, Людмила махнула рукой и свернула разговор:

– Ну, и бог с ним, с этим удо-мудо, главное ты дома, а всё, что было осталось там, в прошлом.

По вечерам, после работы, Григорий всё чаще и чаще стал выпивать. Людмила сначала осторожно намекала, затем стала требовать прекратить ежевечерние употребления, начались скандалы.

– Ты чего, за алкаша меня принимаешь? – возмущался Григорий.

– Врачи в передаче о здоровье говорят, что, если человек выпивает каждую неделю хотя бы раз, то он уже алкоголик, – сказал Людмила.

– Ну, тогда у нас вся страна состоит из алкоголиков, – рассмеялся Григорий, налил очередную рюмку и, подняв её высоко над головой, сказал: – за тебя, моя любовь!

– Лучше бы ты за свою любовь, стакан кефира или молока выпил, – грустно сказала Людмила. – Гриш, честное слово, надоело уже.

Григорий опрокинул рюмку в рот и, занюхав её хлебом, зло спросил:

– Значит всё? Надоел я тебе?

– Не ты, а водка твоя! – парировала Людмила. – Не переворачивай мои слова.

– Вот ты скажи мне, Люсь, – заплетающим языком сказал Григорий, – ты говоришь, что Рва… Эти, как их… Вра… врачи говорит, что я ал… ну, этот… алкоголик. Правильно?

– Я с ними согласна, – кивнула Людмила. – Ты разве сам не видишь, как спиваешься? Ну, ладно, по выходным там рюмочку-две пропустить, но ведь ты каждый день…

– Стоп! – крикнул Григорий. – Молчать! А теперь скажи мне, французы, итальянцы, тоже все алкоголики?

– Я там не жила, не знаю. – ответила Людмила.

– А я тебе скажу, – Григорий поднял указательный палец вверх, используя жест всех алкоголиков-философов, – дорогая. Итальянцы и французы выпивают свои вонючие вина каждый день.

– Я сомневаюсь, что они вонючие, – усмехнулась женщина,– это раз, а второе, они пьют вино максимум бокал-два, да и то водой разбавляют, я по телевизору видела. А теперь взгляни на свою «пахучую» водку. Ты уже пол-литра допиваешь. Ну, куда это годится?

Беда, как обычно, пришла внезапно. Да и не могла она не прийти, коли в жизнь вмешалась водка. С работы Григория попросили, посчитав, что машину ему больше доверять нельзя, он устроился разнорабочим на стройку, но дело шло к тому, что выпрут его и оттуда.

В очередной раз, беседуя со стеклянной подружкой по имени «Столичная», Григорий заметил через окно, как Ирина, поправляя юбку и смахивая с неё траву, вышла из сарая, где у них хранилось сено, вслед за ней вышел парень.

«Во негодяи, – пронеслось в голове у отчима, – среди бела дня по сараям шастают! Ну, и молодёжь пошла…»

– Вы что там делали? – строго спросил Григорий, вошедшую в дом Ирину.

– Где? – удивлённо спросила Ирина.

– В сарае! – гаркнул отчим.

– Целовались, – хмыкнула Ирина. – Нельзя?

– В пятнадцать лет шарахаться с хахалем по сараям, – заорал Григорий. – Ты в своём уме, дочка?

– Дядя Гриша, вы опять перебрали? Может, хватит уже бухать? Мать по ночам не спит, плачет, а вы…

– Ты что, сыкуха, – перебил отчим падчерицу, – будешь меня жизни учить?

Ирина села напротив отчима, закинула ногу за ногу и, улыбаясь, стала смотреть на него в упор. Голая ляжка, мелькнувшие между ног розовые трусики привели к непредсказуемым последствиям – у дяди Гриши перехватило дыхание, что говорится, спёрло в зобу. Он подошёл вплотную к девушке и положил руки ей на плечи. Ирина равнодушно взирала на отчима, не чуя подвоха, а когда сообразила, что происходит, было уже поздно. Мужчина прижал её лицо к паху и рванул на ней платье, увидев вывалившуюся грудь, не обременённую бюстгальтером, Григорий впал в животную ярость, он повалил девчонку на пол, разорвал на ней трусы, коленом раздвинул ноги, и, освободив своего, готового взорваться похотливого зверёныша, вонзил его падчерице между ног. Ирина не ожидала такого поворота, испытав дикую боль во влагалище, она вскрикнула и потеряла сознание. Григорий опустошился в тот же миг. Залив спермой ей живот, платье, грудь, он, тяжело дыша, поднялся с пола и только теперь сообразил, что случилось страшное и непоправимое. Хмель мгновенно улетучилась, он смотрел на падчерицу, на её пушистый холмик внизу живота, на капли крови, упавшие на ковёр и судорожно «отматывал плёнку назад».

Ирина открыла глаза и простонала. Григорий упал на колени и наклонился над ней:

– Иришка, милая, Ирочка, прости меня дурака, прости, я не знал, что ты… что ты девственница. Умоляю тебя, прости меня, Я сам не понял, как это произошло, пожалуйста, прости меня.

Девушка, сидя на полу, плакала навзрыд.

– Успокойся, родная. Только успокойся, пойдём в ванную, прости меня, ради бога прости, я не хотел…

Ирина с отвращением оттолкнула его от себя и, поднявшись с пола, ушла в ванную, прежде чем войти туда, обернувшись, она сказала:

– Ну чего развылся, как баба? Убирай, скоро мама придёт.

Пока падчерица приводила себя в порядок, отчим суетливо занялся уборкой. Через десять минут, на ковре не осталось и следа от только что совершённого мерзкого преступления.

Мать вернулась через час, и сразу заметила заплаканное лицо дочери.

– Что случилось, дочь? – спросила она.

– С парнем поругалась, – соврала Ирина и исподлобья взглянула на отчима. Тот вздрогнул и с облегчением вздохнул. Но падчерица не собиралась его прощать, жажда мести переполняла её сердце.

– Люся,– тихо сказал Григорий, – я принял решение больше не прикасаться к рюмке.

– Вы бы лучше, дядя Гриша, к водке не прикасались, – с усмешкой произнесла Ирина.

– Ира, что за тон? – удивилась мать.– Ты как со старшими разговариваешь?

– А как я должна разговаривать? – Ирина с отвращением взглянула на отчима, мать уловила её взгляд.

– Что у вас тут произошло? – повысив голос, спросила Людмила.

– Да так, – наигранно рассмеялась Ирина, – немного потрахались с дядей Гришей.

Одному богу известно, что уберегло от обморока Людмилу. Она почувствовала, как теряет сознание, но всё же удержалась от падения.

– Ира! – протяжно воскликнула она и, переведя взгляд на Григория, заметила в его глазах животный страх.

– Простите меня, Ира, Люда, умоляю вас, простите меня, пожалуйста, – взмолился Григорий. – Бес попутал, сам не могу понять, как это случилось, какое-то затмение нашло.

Людмила встала, подошла к мужу и, влепив ему звонкую пощёчину, закричала:

– Сволочь, чтоб ты сдох, скотина, она же девственница, куда ты полез, идиот? Что ты натворил, козёл? Алкаш, зачем я только связалась с тобой. – Она кинулась к дочери: – Доченька, милая, что он с тобой сделал?

Ирина, прижавшись к матери, как в детстве, расплакалась.

– Одевайся, спустя пять минут, приказала дочери Людмила, идём в милицию!

– Девочки, – Григорий кинулся на колени перед ними, – умоляю вас, простите, пожалуйста, не берите грех на душу, мне впаяют десятку не меньше, пощадите.

– Я бы тебе скоту не на десятку, а пожизненно туда отправила бы.

– Мам, – сказал Ирина, – может, ну его на фиг? Что-то мне не очень хочется идти в эту милицию.

– Скажите, девчонки, чем загладить свою вину? Я всё сделаю! Честное слово, ну дайте мне шанс, не отправляйте в тюрьму. Пожалуйста.

– Уйди с глаз долой, – стиснув зубы, сказала Людмила. – Не хочу тебя видеть.

Оставшись наедине с дочерью, мать сказала:

– Так что будем делать?

– Я не знаю, мама, принимай решение сама. Твой муж, как решишь, так и будет. Я думаю, это всё водка виновата. Если бы он был трезвый, он не напал бы на меня. Да и всё это случилось так внезапно, что я сама ничего не поняла. Очнулась, лежу на полу, вся в крови и его… Тьфу, – сплюнула Ирина и брезгливо повела плечами,– какая мерзость! В общем, решай сама, – девушка махнула рукой, – пойду, полежу, что-то мне дурно и голова болит.

– Конечно, такой стресс, – она обняла дочь и погладила её по голове, – вот скот, что учудил.

Для Барсукова эта поганая история закончилась благополучно. Ирина сделал вид, что ничего не случилось, мать побухтела-побухтела и не стала раздувать конфликт. Через некоторое время у них с дочерью состоялся разговор:

– Иришка, – заискивающе начала мать, – ты не обижайся, но я решила не выгонять этого негодяя. Ты как, не против? Пусть уже остаётся, ты скоро окончишь школу и уедешь, а мне тут одной будет тяжело. Не обидишься на меня?

– Ну, что ты, мама, – пожав плечами, сказал Ирина, – тут решать только тебе. Раз так решила, оставайся с ним, тем более, ты видишь, он слово держит, бросил пить.

– Надолго ли? – усмехнулась мать. – Но посмотрим. Расстаться ведь никогда не поздно. А вот нового мужика найти – это проблема.

Ирина изобразила равнодушие, и, хотя сама отказалась идти в милицию, всё же где-то в глубине души у девушки затаилась обида не только на отчима, но и на мать. Она твёрдо была уверена, случись с её дочерью такое, она бы непременно и в милицию заявила, и с таким мужем навсегда рассталась бы. Любовь любовью, а есть грань, которую ни при каких обстоятельствах нельзя переходить.

«У взрослых с этими гранями всегда какие-то сложности, – мысленно рассуждала она, – это что-то из той серии, когда нельзя, но сильно хочется, то можно забить на мораль, на нравственность, договориться с совестью. Только вот как с ней договариваться? Совесть вроде притихает, соглашается с человеком, не тревожит его, а потом вдруг так разойдётся, хоть волком вой. И не обманешь её, рот ей не закроешь. Как же всё это сложно! Писатели, поэты, философы много-много лет, веками, тысячелетиями бьются над этими вопросами, а ничего не меняется…».

В семнадцать лет Ирина поступила в институт, её мечта сбылась. Жила она в общежитии, вечерами подрабатывала репетиторством. Иными словами, всё шло относительно хорошо.

Однажды ранней осенью на последнем курсе в самом начале нового учебного года одногруппники пригласили Ирину совершить однодневный поход в Горный лес. Бахтурина с удовольствием приняла приглашение.

12

Утром следующего дня, незадачливые туристы, как и было запланировано, соорудили громадную дымовую шашку, позавтракали скромными остатками вчерашнего провианта – в рюкзаках нашлись коробка конфет, полпалки колбасы, немного хлеба, пряники – и отправились в путь. Но как они ни старались выйти из леса, ничего не получилось. Иван задействовал все свои навыки, знания и опыт нахождения в лесу, внимательно рассматривал, каким образом растёт мох под деревьями, цвет коры на берёзах и соснах, заметив на небе птиц, наблюдал за их поведением и в какую сторону те летят, изучил попавшийся на глаза муравейник, но всё было тщетно.

– Ничего не понимаю, – отойдя в сторону от компании, делился он с Марией, – такое впечатление, что мы ходим всё время по кругу, точнее по какой-то спирали. Неужели этот хрустальный лес такой большой? Что за чертовщина? И почему нет ни одного вертолёта, ни самолёта? Нас, что, никто не ищет? Как будто заколдованные.

– Я тоже об этом думаю,– ответила Маша. – Даже не верится. Я абсолютно уверена, что мои родители сходят там с ума и всё, что можно, уже давно обзвонили. Я же сказал им, что мы едем на один день, вечером будем дома и по приезду домой обещала позвонить.