скачать книгу бесплатно
– Выезжаем, Владимир Андреич?
– Если нас возьмут, выезжаем.
– Понял. Готовлю смесь. Зарядить недолго.
– Что у вас там за штука такая? – спросил я недоверчиво.
– Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Что такое суперлубрикант, вы уже знаете? Так вот, у нас все – супер. Сегодня мы предлагаем опробовать суперрасширитель «Кандалы». Это мы его так условно называем. У препарата есть свое действительное название, но оно длинное и не запоминаемое несведущим человеком. Научные термины всегда излишне емкие и посторонним непонятные.
– Согласен. На мой вкус, и суперлубриканту хорошо бы какое-то собственное имя дать. Мне это название все равно ничего не говорит, а запомнить трудно. Легче десять телефонных номеров в памяти удержать, чем такое название.
– Это международный термин. Но мы подумаем над названием нашего аналога.
Я и сам хотел было подумать, чтобы предложить нечто звучное, но помешал телефонный звонок. Определитель показал, что звонит генерал. Значит, вопрос решился положительно.
– Подполковник Апостолов. Слушаю вас, товарищ генерал.
– Тридцать Первый, тебе Вохминцев уже звонил? – Генерал говорил торопливо, словно бегом бежал и меня хотел заставить побежать синхронно с ним.
– Так точно. Мы уже готовимся. Ждали только вашего распоряжения, – не поддержал я генеральского темпа, предпочитая говорить, как всегда говорил. Впрочем, я и на бегу говорю спокойно, поскольку легкие позволяют разговаривать и при этом не задыхаться.
– Ты понял, что там люди в масках «ночь»? – В голосе генерала слышалось даже торжество. Он, кажется, уже однозначно решил, что мы вышли на правильный путь.
– Именно это меня и заинтересовало, товарищ генерал.
Мне очень захотелось громко зевнуть в трубку, и я с трудом сдержал этот мальчишеский порыв, который генерал принял бы за передразнивание его тона.
– Отправляйся. Бандитов брать живьем. И смотри, чтобы менты там не перестарались.
Как менты здесь, на Северном Кавказе, умеют это делать, генерал даже в Москве, наверное, слышал. Я же сталкивался с этим уже не раз и уверен, что бандитов, если мы их захватим, еще, возможно, придется защищать от ментов. По крайней мере, в моей практике такие случаи были. И потому я собрался предупредить своих бойцов, чтобы посматривали за ментами. У тех иногда оружие само по себе стрелять начинает. А если будет возможность, я вообще постараюсь загодя удалить ментов с места захвата. Как напугать их, я найду.
– Товарищ генерал, к нам специалисты прибыли. Уже обустроились и предлагают свою помощь в захвате пленников. У них есть какой-то препарат…
– Привезли «Кандалы»? Бери специалистов с собой. Пусть они все на камеру снимают. Лазеры пусть не забудут. Да они сами знают, что потребуется…
Не убрав еще трубку от уха, я кивнул Кочергину. Владимир Андреевич сразу двинулся к своему микроавтобусу, в который что-то перегружал из «кунга» Алексей…
* * *
Комендатура выделила нам бронетранспортер и боевую машину пехоты, в которых моя группа вполне комфортно разместилась и даже сумела потесниться, чтобы найти место для Владимира Андреевича и Алексея. Они намеревались было ехать на своем микроавтобусе, но я предупредил, что небронированной машине там делать совершенно нечего. Если микроавтобус не жалко, то, пожалуйста, могут ехать и на нем. Но там его просто расстреляют и, возможно, попытаются захватить, чтобы прорваться на транспорте за городскую черту. Это прозвучало убедительно, хотя право выбора я оставил за специалистами. Впрочем, груза у них было немного: рюкзак, похожий на акваланг с тремя объемными баллонами, обыкновенная бытовая бензопила «Хускварна» и два странных приспособления, похожих на крупнокалиберные ручные пулеметы, если даже не на гранатометы. Внешне это выглядело громоздко, но при близком рассмотрении оказалось, что эти предметы сделаны из пластмассы и потому не слишком тяжелы. Как я понял, раз здесь пластмасса, то эти то ли пулеметы, то ли гранатометы стрелять не должны, иначе просто развалятся после первого же выстрела. Любопытный старший лейтенант Мальцев не удержался и прокричал Кочергину в дребезжащем бронетранспортере:
– Командир! Это что за штуки такие?
Владимир Андреевич уважительно глянул на оптический прицел снайперской винтовки старлея, потом на саму винтовку. Винтовка «СВ-8» тоже была экспериментальная, сделанная в Туле под непривычный для нашей армии патрон Lapua Magnum калибра 8,6 миллиметров. Во всем мире этот патрон считается самым распространенным боеприпасом для снайперских винтовок. В России же его как-то долго обходили стороной, хотя существовала ниша между устаревшей СВД калибра 7,62 миллиметра и мощной дальнобойной винтовкой ОСВ-96 калибра 12,7 миллиметра, призванной решать специфические задачи. Привычный в спецназе «Винторез» калибра 9 миллиметров как-то не прижился в войсках, да и вооружать простые войска специфической винтовкой, имеющей встроенный глушитель, считается лишним. Правда, «СВ-8» тоже имеет глушитель, но он должен идти в комплекте только для сил специального назначения. Мальцев прицел еще не установил, но винтовка все равно привлекала внимание своим суперсовременным и слегка не привычным постороннему глазу видом. И ничего удивительного в том, что Кочергин ее оценил, не было. Ее даже военные спецы, которые с такой не встречались, рассматривают с любопытством.
– Вы снайпер, старший лейтенант?
– Снайпер.
– Значит, вам и опробовать наше оружие. Именно в боевых условиях, потому что в стационарных условиях оно опробовано и зарекомендовало себя, по показаниям приборов, прекрасно. Осталось только подтвердить эти показания практикой. Боевой…
– Согласен. Только хотелось бы знать, что это такое. Я недавно видел, как на крупнокалиберный пулемет поставили оптический прицел. Бандиты поставили. Зачем, я не понимаю.
– Лазерное ружье. Ослепляет противника и причиняет ему длительный болевой шок. Полностью лишает возможности к сопротивлению. Стрелять прицельно после поражения лазером противник не может в течение пяти-шести часов.
Хорошо, что Кочергин обладал громким голосом. Бронетранспортер гремел ничуть не слабее, чем гремит обычно гусеничная боевая машина пехоты. Но несмотря на громкий голос Владимира Андреевича мне пришлось напрягаться, чтобы все услышать. Впрочем, я сидел в башне и даже вынужден был наклониться, чтобы разобрать слова специалиста научной бригады.
Механик-водитель у нас был местный, и он знал, куда ехать. Мы даже город не покинули, когда оказались в поселке. И мне из башни хорошо было видно, как на улицах стоят группами люди, прислушиваются к чему-то – видимо, к стрельбе – и переговариваются. Потом людей стало меньше, зато попались несколько ментовских патрулей, которые заворачивали вспять машины и людей. Но нас никто не попытался заставить развернуться. Более того, нам указывали дорогу и повороты…
* * *
Блокировкой бандитов командовали пожилой сухощавый омоновец, звание которого разобрать было невозможно, поскольку погоны были прикрыты бронежилетом и «разгрузкой», и обыкновенный ментовский подполковник, у которого погон смялся и теперь высовывался из-под стандартного стального бронежилета. Они встретили нас у угла улицы, где нам предстояло повернуть. Каждый держал в руке по переговорному устройству, обладающему таким хриплым и пропитым «голосом», что требовалась особая система тренировки, чтобы научиться разбирать произнесенные слова. Но омоновец с подполковником, видимо, были людьми опытными и поняли, когда им доложили о нашем приближении. И вышли встретить за два дома от блокированного. По крайней мере, на такой дистанции можно было разговаривать спокойно, без крика и автоматным очередям не кланяться.
– Подполковник Апостолов, спецназ ГРУ, – представился я, пожимая руку тому и другому.
– Майор Адилов, – в свою очередь представился омоновец.
– Подполковник Зулпукаров, – выполнил необходимую процедуру и мент со смятым погоном, но тут же свой погон и поправил, с трудом затолкав его под тяжелый бронежилет.
– Докладывайте ситуацию.
– Три мужчины и женщина. Пытались въехать в город. При проверке документов в машине расстреляли инспектора дорожной службы. Второй инспектор ответным огнем прострелил колеса машины. Один из бандитов, кажется, легко ранен. По крайней мере, следы крови остались и в машине, и на асфальте. Но бежали все уверенно, легко. Потому мы думаем, что рана легкая. Бандитам пришлось бросить машину. Натянули на головы маски «ночь», пытались пробежать через поселок, но от преследования уйти не смогли. ОМОН сел им «на хвост». Тогда ворвались в дом. Во дворе застрелили собаку и сбили с двери замок. Хозяев в доме не было. Они только недавно вернулись, их соседи вызвали. Просят не стрелять из гранатометов и пулеметов – боятся, что дом повредим или пожар устроим.
– Дом одноэтажный? – спросил я.
– Да, бедненький дом, небольшой. В подвале сапожная мастерская. Раньше у них там дедушка работал, недавно умер. Сейчас никто там не работает. Подвал бетонированный, потому бандиты сразу туда и спустились. Имеются шесть узких и длинных вентиляционных окон, идеально подходящих под бойницы, – по два окна с фасада и сзади, и по одному окну с боков. Через них им не выбраться. Выбираться могут только через первый этаж. Мы блокировали и входную дверь, и черный ход, и вообще все четыре стороны, потому что они могут попытаться уйти через окна. Но людей не хватает. По два человека с каждой стороны.
– Двоих прижать плотным огнем можно без проблем. Одного человека хватит, – дал я консультацию специалиста. – Остальные подойдут вплотную – и уничтожат. И даже торопиться сильно не будут. Желобков, выводи людей на позицию. Что скажешь, Владимир Андреевич?
Кочергин вместе с Алексеем стоял за моей спиной, и я видел, с каким удивлением местные менты смотрели на этих гражданских участников войсковой операции.
– Нужно на дом посмотреть. Можно это сделать?
– Простите, это кто? – спросил у меня майор Адилов.
– Руководитель научной бригады, – коротко и без подробностей сообщил я. – Будем испытывать новое оборудование.
– Дом этим не повредим? – спросил подполковник Зулпукаров и посмотрел в сторону, где стояли мужчина, женщина и два подростка, один лет пятнадцати, другой лет тринадцати, должно быть, хозяева дома с детьми.
– Дом не повредим? – в свою очередь спросил я Кочергина, повторяя вопрос ментовского подполковника, только, конечно, с другой интонацией.
Он улыбнулся.
– Разве что сильно утеплим подвальное помещение. Правда, какое-то время им нельзя будет пользоваться.
– Я спрошу у хозяев, согласны ли они, – забеспокоился с чего-то ментовский подполковник.
Вообще-то в подобных случаях хозяев никогда не спрашивают, даже если дом расстреливают из танковых пушек. Местные власти потом, как говорят, иногда компенсируют ущерб. Но размер компенсации часто зависит от личных и семейных отношений с местной властью.
Я с некоторым удивлением посмотрел на майора Адилова. Тот понял мой взгляд правильно.
– Это родственники товарища подполковника.
Я включил в нагрудном кармане «разгрузки» портативную радиостанцию «подснежник», обеспечивающую связь внутри группы.
– Я – Тридцать Первый. Геннадий Викторович, как дела?
– Заняли позицию. Ждем команды.
– Снимай ментов, отправляй их к месту сбора. Время близится к вечеру, им спать пора. Положение контролируем собственными силами. Действуй!
– Это как так? По какому праву? – спросил вернувшийся подполковник Зулпукаров.
Я понимаю местных ментов. Чаще, чем кого-то другого, бандиты убивают именно их. Говорят, что заслужили, но сколько правды в этом утверждении, не мне судить. Так, по большому счету, если брать всю Россию целиком, то народ, наверное, имеет право уничтожить большинство ментов. Давно заслужили. Но мы же терпим. И местным бандитам лучше потерпеть, а то их самих уничтожат. Но желание подполковника Зулпукарова принять участие в операции – это просто желание обезопасить себя на будущее и первым выстрелить в бандитов. У меня тоже часто возникает желание сказать кое-кому: «Спи спокойно, дорогой товарищ, и пусть тебе снится в аду небо цвета плавкого асфальта!» Но я же себя сдерживаю. Рекомендую и местным ментам вести себя так же, как я, то есть проявлять терпение.
– Мне поручили провести операцию, – без тени сомнения ответил я. – Ее я провожу силами собственной группы. Подразделения, с которыми у меня не отработана взаимосвязь, будут мне просто мешать. Можете выставить дополнительное оцепление освободившимися силами. Чтобы здесь не ходили гражданские, не мешали.
– Но… – хотел возразить мент, привыкший, видимо, здесь командовать.
– У меня распоряжение антитеррористического комитета. Если вы не согласны, можете обратиться напрямую туда.
– Я никого снимать с операции не буду, – уперся мент.
– Если вы будете мешать, я вынужден буду сам позвонить в комитет, и возможно даже не мне предложат вас арестовать. Вот-вот прибудет спецназ внутренних войск. Они вас и доставят в камеру.
Тон мой возражений не терпел, и я всем видом показывал, что спорить и что-то доказывать больше не намерен. А четверо ментов и двое омоновцев уже шли в нашем направлении от злополучного дома.
– За мной, – скомандовал я Кочергину и Алексею и решительно направился ближе к позициям своих бойцов.
Зулпукаров остался в растерянности, а майор Адилов, как мне показалось, радостно ухмылялся. Впрочем, допускаю, что мне это только показалось. Больше никаких активных возражений не последовало…
Глава третья
1
Пули ударили по боковой броне бронетранспортера, со звоном срикошетили и унеслись неизвестно куда. Впрочем, рядом с БТРом никого не было, и задеть кого-то эти пули не могли. Но стоило повернуться в сторону дома башне со скорострельной пушкой и спаренным с ней пулеметом, стоило слегка повернуться стволам, словно отыскивая цель, как стрельба прекратилась. Бандиты благоразумно отошли от вентиляционных окон.
За их поведением мы наблюдали втроем: я, старший лейтенант Мальцев и Владимир Андреевич Кочергин. Смотровые щели были забраны толстым стеклом, которое не способствует качественному рассматриванию объекта, и потому дом мы изучали сквозь бойницы для индивидуального автоматического оружия. Четвертый член нашей штурмовой группы, Алексей, к бойнице не прикладывался: то ли боялся шальной пули, то ли интересовался исключительно своей техникой.
– Ну что, – утвердительно сказал Владимир Андреевич, – будем работать…
Он говорил об этом, как о чем-то категорично решенном. А я понятия еще не имел, что он подразумевал под словом «работать». И вообще-то не в моих привычках браться за дело, если я не понимаю, за что берусь, что должен делать и как себя вести, если что-то не получится. И потому предпочел сначала прояснить вопрос.
– Это мы понимаем, – согласился я. – Нам бы только знать, что мы должны делать. Если не трудно, я хотел бы некоторой, хотя бы относительной, ясности. Хотя бы на уровне таблицы умножения.
– Алексей, объясни для начала снайперу, – распорядился Кочергин.
Только после этого Алексей, предварительно посмотрев, где находится бойница, и убедившись, что она не будет располагаться позади его затылка, пересел на нашу сторону вместе со своим оружием.
– Здесь все, как у обычной винтовки. Это сделано специально, чтобы пользоваться ей мог любой снайпер. И даже прицел ставится от обычной винтовки, только с некоторыми нашими дополнениями. Мы совместили оптический прицел с коллиматорным. Следовательно, следует ориентироваться на красную точку, которую видит стрелок, но не видит противник. Луч лазера центром попадет точно туда, хотя своими размерами он значительно больше этой точки. Луч расфокусирован, иначе он может просто прожечь противнику голову. Мы же добивались не этого эффекта, а эффекта ослепления, причем такого сильного, что он должен превышать порог болевой чувствительности обычного человека в несколько раз. А этого хватит для самого малочувствительного к боли человека. У того, у кого порог чувствительности сильно понижен, может наступить болевой шок, вызывающий потерю сознания. На нашей винтовке есть предохранитель, выполненный в форме обычного на такого рода оружии, потому ошибиться невозможно. Разница только в том, что наша винтовка способна вести автоматический огонь. Правда, не пулями. И очередь будет непрерывной. Все зависит от того, какое время стрелку необходимо для поражения цели. Заряд аккумулятора позволяет произвести более двадцати выстрелов. Интенсивность зависит от дистанции. На данной дистанции, как я думаю, мы можем рассчитывать даже на тридцать выстрелов. Отличие от обычной винтовки лишь в том, что вместо спускового крючка здесь слабая по усилию пальца кнопка. Нажатие должно быть кратковременным, хотя возможно нажать, а потом навести луч на лицо. Это на случай, если не удастся качественно прицелиться сразу или если цель движется. Одного выстрела в лицо будет с избытком достаточно для любого человека. Кроме того, луч лазера способен поразить глаза даже сквозь стекло. То есть после выстрела по подвальным окнам снайперы в состоянии контролировать окна первого этажа, чтобы не допустить стрельбы оттуда.
– Это я понимаю, – сказал я. – Мы обстреляем две фронтальные бойницы, ослепим бандитов. А что дальше? Дальше, как я понимаю, должно последовать какое-то иное продолжение?
– Последует. И очень забавное, – Владимир Андреевич показал на ранец, напоминающий акваланг с тремя баллонами. – В чем-то даже комичное. Бандиты будут долго смеяться, когда начнут вспоминать. Правда, не до смеха станет тому, кто будет в нужный момент лежать или даже сидеть. Мы уже опробовали свою установку в Саратове, когда бандиты спрятались точно так же в подвале жилого дома, только там дом был многоэтажный. Мы применили по согласованию с органами МВД свой препарат. В результате один из четверых бандитов умер от инфаркта. Так испугался, что его приступ хватил. Но от инфаркта никто не гарантирован даже в случае простого штурма, я так полагаю, и наш препарат здесь ни при чем. Он только добавляет юмора в ситуацию.
– Подробнее можно? – попросил я.
– Сначала закончим с первым действием, поскольку второе, как в настоящей пьесе, построенной по законам драматургии, вытекает из первого. Одно ружье получит ваш снайпер, второе будет у Алексея. Они блокируют оба окна, и никто не сможет подойти к окнам. Следовательно, фронтальная сторона становится безопасной для передвижения…
– У уважаемого Алексея есть богатый боевой опыт? – спросил я, перебив Кочергина.
Владимир Андреевич слегка растерянно посмотрел на своего коллегу.
– Не знаю. Алексей!
– Боевого – нет. Но на стрельбище я винтовку опробовал и пользоваться ею умею.
– Но одновременно с тем, как вы будете прицеливаться, бандиты будут в вас стрелять, – предупредил я. – А прицеливаться в тире или на стрельбище и делать то же самое под встречным огнем противника – это совершенно разные вещи. Мне кажется, лучше пригласить моего второго снайпера, если вы не возражаете. Это будет надежнее.
Специалисты переглянулись.
– Я не возражаю, – согласился Кочергин. – Пользоваться нашей винтовкой даже легче, чем обыкновенной «СВД». Думаю, Алексей тоже чувствует свое место и возражать не будет. Его дело, как и мое, – техническое обеспечение, а не участие в перестрелке.
Я тут же вызвал через «подснежник» лейтенанта Свистинова. Он, как оказалось, занимал позицию в пяти метрах от бронетранспортера; меньше чем через минуту он уже сидел рядом с нами и усваивал ту же инструкцию по эксплуатации, что уже выслушали мы с Мальцевым.
Свистинов принял винтовку в руки, повертел, посмотрел.
– Легкая непривычно. Отдачи, как понимаю, совсем не будет. Значит, на второй выстрел выйти будет легче. А в остальном все понятно, можем работать.
– Вот и прекрасно, – сказал Владимир Андреевич. – Тогда объясняю ситуацию. В принципе, лазерные винтовки мы уже опробовали и знаем, что они свою функцию должны выполнить, хотя тоже… Разница между лабораторными или стендовыми испытаниями и боевыми – существенная. Но в любом случае винтовки эти исполняют лишь вспомогательную функцию, освобождая какую-то конкретную площадь для того, чтобы кто-то мог подбежать к дому вплотную. Алексей! Давай показывай.
Алексей поставил стоймя рюкзак с тремя баллонами, открыл верхний клапан рюкзака и высвободил гибкий гофрированный шланг с раструбом.
– Это, грубо говоря, «огнетушитель». По большому счету, он может, наверное, и пламя загасить, если будет необходимость…
– Не сможет, – возразил Кочергин. – Состав пропускает воздух, а большинство огнетушителей работает как раз по принципу прекращения доступа воздуха к пламени. Но дело не в этом. И назначение у препарата другое. Продолжай, Алексей.
– Ну, по крайней мере, пламя в душе бандитов наш препарат, которым заправлены баллоны, потушит точно. Управление простейшее: нужно только вставить в окно раструб, перевернуть, как переворачивают огнетушитель, и слегка ударить о землю. Сильный удар не нужен. Возможно, хватит даже собственного веса аппарата, чтобы кнопка освободила клапан. В течение пятнадцати-двадцати секунд выйдет весь препарат. В закрытом виде его немного. Но много и не нужно. От соприкосновения с воздухом препарат начнет пениться и разбухать, а через полторы-две минуты полностью застынет и станет чем-то похожим на строительную пену. Здесь принцип, в общем-то, одинаковый, только расширение более значительное и, что важно, наш препарат обладает высокой клейкостью. Прикоснувшись к нему, человек уже не сможет отклеиться. Не сумеет это сделать, не успеет.
– И еще один немаловажный момент, – добавил Владимир Андреевич. – Как раз тот, о котором я упомянул. Препарат пропускает воздух, поэтому не пригоден для тушения открытого пламени. Но человек, согласно нашим расчетам, сможет дышать, даже если ему частично залепит рот и нос. Правда, были высказаны опасения, что при расширении, например, в носу препарат может разорвать ноздри. Проверить это на практике мы возможности не имели.
– И что нам это даст? – спросил я. – Мы обездвижим бандитов, как я понимаю; то есть они не смогут шагу ступить. Но стрелять-то они смогут? Или я чего-то не понял?
– Я не знаю расстояние от пола до потолка в этом подвале, – сказал Кочергин. – Но по площади дома могу предположить, что пена заполнит его целиком. И двери вырвет в комнаты, если там есть другие комнаты, и в любую щель залезет, и даже в окна будет выбиваться. Расширение у препарата очень мощное. Предположительно, пена поднимется на высоту от одного метра двадцати сантиметров до метра сорока, то есть человека среднего роста укроет по горло, а человека высокого роста спеленает до подмышек. При этом, как мы предполагаем, будет активно происходить процесс склеивания. Не понимая, что происходит, бандиты обязательно попробуют шевелиться и вырваться из клейкого плена. При этом невозможно будет избежать касания клейкой пены руками и оружием. Бандиты будут в полной блокировке.
– Нормальный ход! – Я представил ощущения бандитов, которые столкнутся с действием препарата. Причем они не будут знать, до какой степени может подниматься клейкая пена, и будут уверены, что гибнут, пока пена не перестанет подниматься. Но тогда уже будет поздно. – Будем испытывать…
– Кто понесет рюкзак? – спросил Кочергин.
