скачать книгу бесплатно
– Да-да, я слушаю.
– Это из роддома. Нам номер дала ваша жена. Мы вас поздравляем. У вас сын родился. Вес три девятьсот, рост пятьдесят один. Хороший мальчик... – голос тем не менее был совсем не радостным. То есть голос был обычным, потому что постороннему человеку, работнику роддома, и радоваться было, по сути дела, не с чего. Для них появление на свет чьего-то второго сына дело вполне будничное. Но было в голосе что-то непонятное, какая-то недоговоренность.
– Спасибо. Как она сама? – сразу спросил я.
Пауза была долгой.
– Плохо, – ответили наконец. – Номер она после первых схваток дала, сейчас вообще не говорит. У нее сердце останавливалось. Хорошо, у нас кардиолог в корпусе оказался. Но состояние нестабильное. Врачи делают что могут.
– И что? – спросил я напряженно.
– Пока лежит под капельницей. Дежурим возле нее.
– Спасибо, – сказал я тихо. – Держите меня в курсе дела. У меня ваш номер высветился. По этому номеру звонить можно? Узнать.
– Это ординаторская. Звоните. Кто ответит. У нас сейчас только одна Рустаева тяжелая. Все в курсе. Скажут. А вы сами приехать не можете? Хорошо бы вам приехать. Я не буду скрывать, очень тяжелое состояние.
– Я в другом городе. Не могу оставить службу. – У меня комок в горле застрял и говорить мешал. – Как только возможность представится.
– До свидания. Звоните. Очень тяжелое состояние. Ко всему будьте готовы.
Я нажал клавишу отбоя, подумал пару секунд, потом выбрал из списка «справочника» номер командира бригады и позвонил напрямую ему.
Машину подбрасывало на неровностях дороги. Мы уже подъезжали к воротам коллективных садов, и навстречу вышел человек в казачьей форме. Но все в машине – и «гиббоновский» майор, сидящий за рулем, и капитан Севастьянов, и парень в гражданском, что пересел из первой ментовской машины в «уазик», прислушивались к моему разговору. Машина остановилась перед воротами, и в это время мне ответили.
– Здравия желаю, товарищ полковник. Капитан Рустаев.
– Здравствуй, Веня. Ты где сейчас?
– На операции, товарищ полковник. Товарищ полковник, у меня просьба. Жена у меня сегодня родила, с ребенком все нормально, а сама... Короче говоря, мне сейчас звонили из роддома, у нее сердце останавливалось, еле-еле спасли, но состояние очень тяжелое. Вы не можете послать кого-то, на случай. Мало ли. Лекарство какое-то понадобится, еще что. Чтобы там машина подежурила.
– Понял, Веня. У меня сейчас твой комбат сидит. Я его озабочу и проконтролирую. Еще просьбы есть?
– Никак нет, товарищ полковник.
– С операции тебя снять я права не имею, но я позвоню, узнаю, что можно сделать.
– Ничего нельзя, товарищ полковник. Здесь нужны люди, которые его в лицо знают. Если равноценную замену. Только тогда.
– Я узнаю. А о жене твоей позаботимся, не переживай. Работай пока.
Я убрал трубку, зная, что наш полковник человек надежный и о своих словах не забывает никогда. Да и комбат тоже из тех, на кого положиться можно. Они помогут. Тем не менее на душе было нехорошо от того, что я, мужчина и опора семьи, не могу сейчас оказаться рядом с женой. Хотя помощи там от меня быть не может, но хотя бы моральная поддержка – это тоже стоит, как я понимаю, немало.
«Гиббоновский» майор даже к дежурному казаку вышел не сразу, слушал мой разговор или просто помешать мне не хотел. И вышел только тогда, когда разговор закончился. И капитан только с ним вышел – не очень торопился. И на меня взгляд через плечо бросил. Хотя, казалось бы, спешить ему следует. Сообщение к ментам поступило именно с телефонизированного поста у ворот, поэтому первый визит – именно сюда. Я тоже из машины вышел, оставив на заднем сиденье только парня в гражданском, который обойму патронами набивал. Интересно, молодой мент всегда патроны в кармане носит или только перед посторонними показывает, что умеет обойму набивать?.. С молодыми это бывает, они так свое волнение гасят.
– Нас пять человек дежурит, – рассказывал казак, человек средних лет, с нагайкой в руках, но без шпор, видимо, за неимением коня. Непонятно тогда, зачем ему нагайка. Вороватых бомжей гонять? Или же просто для самоутверждения и пущей похожести на настоящего казака. – Четверо разошлись на проверку, ищут постороннего, я у ворот пока один остался.
– Все вместе пошли или разошлись в разные стороны? – поинтересовался капитан Севастьянов и на меня посмотрел. Похоже, уже проникся сказанным ему ранее, на посту ГИБДД, и осознает опасность, которую может представлять собой Агент 2007. По крайней мере, я его взгляд именно так понял.
– Разошлись. Чтобы все пути перекрыть.
– Бог милостив, – сказал я. – Будем надеяться, что произошла ошибка и старшего лейтенанта Бравлинова здесь нет. Иначе...
– Они парни крепкие, надежные. – Казак даже позволил себе довольно ухмыльнуться.
– Какая разница, крепких хоронить или худосочных. – Капитан Севастьянов, оказывается, настолько проникся ситуацией, что лучше меня Сережины способности пропагандировал.
– Ладно, Антон. На какой линии его видели? – спросил «гиббоновский» майор, с казаком, видимо, знакомый.
– Седьмая линия. Через заборы, как заяц, скакал.
– Вот ни разу в жизни не видел, как заяц через заборы скачет. И не слышал даже. А когда это было? – переспросил я.
– Утром еще.
– Молодцы, – капитан Севастьянов возмущенно цыкнул. – А почему же, скажи-ка мне, Антон, сообщили только после обеда?
– А мы сами его не видели, это дачник выходил и нам сказал. Мы сразу и позвонили. У нас задержки никакой.
– Ни в одном глазу, – подсказал Севастьянов.
Я тоже еще на подходе, издали уловил запах сивушного самогона. Может быть, даже местного производства, потому что казак упорно закрывал грудью вход в свою сторожку-пост.
– Открывай ворота, – распорядился майор. – Поехали, посмотрим.
Я первым вернулся в машину. Я не сомневался, что Сережа Бравлинов только случайно может столкнуться с подвыпившими казаками и в любом случае легко обезвредит любого из них на длительное время. Естественно, убивать он никого не будет. Но все же лучше было бы подстраховать Агента 2007 и не допустить обострения ситуации. По крайней мере, ему не следовало бы вообще показывать, что он где-то здесь. Менты город перекрыли. Тем не менее он сюда, за город, выбрался, минуя все заслоны. Должны же они подумать, что выбирался он не для того, чтобы здесь застрять.
– Потихоньку поехали, – попросил с переднего сиденья капитан Севастьянов.
– Здесь быстро и не проедешь, машина развалится, – сказал «гиббоновский» майор.
– Вот и хорошо, – согласился Севастьянов.
Это майор откровенно преувеличивал. Я-то хорошо знал, что именно сюда ехал черный «Мерседес-280», и постоянно ездил, и ничего. Даже с таким чисто городским клиренсом[9 - Клиренс – расстояние от нижней точки днища автомобиля до дорожного покрытия.] машина пробирается до места. Если бы проблемы возникали, усатый и пузатый водитель не ездил бы сюда каждый день. А уж для «уазика» такая дорога не должна проблемной стать. Но я промолчал. Я, по логике вещей, не должен был знать, куда недавно проехал черный «мерс».
– У тебя дома какие-то неприятности? – неожиданно спросил Севастьянов.
– Сын родился. Второй.
– Обмыть надо, – заметил майор.
– И жена в тяжелом состоянии.
– Помощь какая-то нужна? – Ментовский капитан спрашивал серьезно, словно мог в действительности помочь и повлиять на события, происходящие за пару тысяч километров отсюда. Но он не знает, из какой я бригады. Он должен считать, что я сослуживец Бравлинова, следовательно, наша бригада стоит в двухстах километрах. И, наверное, помог бы, если бы я попросил что-то сделать.
– Нет, спасибо. Мне командир бригады помощь обещал. Они все сделают.
Лучше бы они не заводили эти разговоры. Я сам старался думать не о жене, а о Сереже, чтобы душу себе не рвать тогда, когда работать надо. А они возвращают меня к тяжелым мыслям. Но не скажешь же в ответ на доброе участие что-то грубое.
«Мерс» мы увидели вскоре. Неторопливо проехали по одной не слишком длинной улице, которую здесь почему-то называют, как я слышал, линией, рассматривали дома и участки с двух сторон, выехали на другую, ее проехали из конца в конец и увидели машину, как только свернули на третью улицу.
– Спросить надо. Давай туда, – скомандовал капитан майору.
– Он недавно мимо нас проехал, – сказал я. – Мимо поста. Мы документы проверяли. Животастый такой мужик, и все лапы в татуировках.
– Я знаю его, – сказал «гиббоновский» майор, – видел то есть. Здесь же, в садах. Какой-то торговец. Кажется, мебелью или унитазами. Кстати, до седьмой линии мы еще не добрались, это только третья.
Хотелось верить, что Сережа сумел достаточно быстро найти общий язык с пузатым усачом и все пройдет без происшествий. Судя по тому, что усач вышел навстречу нам, при каждом шаге пузо подбрасывая с самодостаточной величественностью, все так и было – контакт был установлен, и я мог смело об этом докладывать. Впрочем, парни из «прослушки» уже, наверное, успели доложить сами, не дожидаясь моего возвращения. Если не посчитают, что особо докладывать пока и нечего, и, может быть, в этом случае я успею вернуться до доклада, чтобы вклинить в деловой разговор личные мотивы.
Мы вышли из машины.
– Привет, хозяин. – Майор протянул пузатому и усатому руку через забор.
– Привет. – Усатый и пузатый руку пожал, но встречал гостей без восторга. Я сразу заметил у него на подбородке кровоподтек. Во время проверки на дороге этого не было.
Не вздумал бы только капитан Севастьянов в гости напроситься. Чтобы избежать этого, я стал рассматривать внутренности «мерса», в который совсем недавно и без того заглядывал. И к ментовскому капитану повернулся:
– Ты когда планируешь такую машину купить?..
ГЛАВА 2
1. КАПИТАН МИЛИЦИИ АНАТОЛИЙ СЕВАСТЬЯНОВ, ГОРОДСКОЙ УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК
Если я и планирую иметь в недалеком, желательно, будущем «мерина», и не такого простенького, а получше, как сейчас говорят, «покруче», то уж, конечно, о своих планах не буду рассказывать каждому встречному-поперечному только потому, что он по натуре и по профессии потенциальный убийца. Но я человек вежливый, воспитанный и внешне бесконфликтный, и потому даже потенциальному убийце ответил уклончиво:
– У вас в ГРУ на мечты каждого ментовского капитана досье имеется?..
И не забыл улыбнуться чуть застенчиво. Такую улыбку показать следует обязательно, и я этого правила не забываю. Ах, как дураки тугодумные любят такие улыбки, ах, как верят им и сразу к тебе симпатией располагаются!..
Спецназовец, кажется, от улыбки, вопреки моим ожиданиям, не расплылся.
– Нет, только на тех, кто подлежит обязательному отстрелу, – спокойно и абсолютно по-хамски ответил он.
Сначала я даже опешил, потом решил не обижаться. Что с такого дубодела взять. Армия есть армия. Армию улыбкой не прошибешь, ее надо совковой лопатой по харе. И чтобы лопата пошире была. Вот-вот. Значит, я правильно отношусь к этим офицерам. Это подготовленные за счет государства высококлассные и мало думающие убийцы, и даже шутки у них такие, солдафонские, с определенным уклоном. Но я вынужденно хохотнул, принимая даже зверскую шутку за весьма милую. С волкодавами жить – лучше ягненком прикидываться, чем волком.
– Меня пока, кажется, не за что расстреливать. – Это было мое полное и категоричное убеждение, поскольку по нынешним законам я ни под одну расстрельную статью не подходил. И это даже не учитывая введенный мораторий на смертную казнь.
– Я же не сказал «расстреливать», – голос капитана звучал категорично. – Расстреливают, насколько мне известно, по приговору. Я сказал – «отстреливать». Отстреливают за дело, и мнение судьи при этом не спрашивается. Сам, наверное, лучше моего знаешь, что каждого, кто год в ментовке прослужил, уже есть за что отстреливать.
Суров он, однако, как замерзший мамонт, а я улыбаться и прикидываться добрым малым начал уже, кстати сказать, уставать. Хорошо, что Хома вовремя вышел за калитку и не дал мне на резкость сорваться – мое терпение тоже не безгранично. Отвернувшись от спецназовца, я в глаза Хоме холодно посмотрел, и от него тоже тут же отвернулся, чтобы он не надумал сдуру со мной заговорить, как со старым знакомым, несмотря на то что между нами давно злобная кошка перебежала. Пусть лучше с майором разговаривает, по-соседски. Но Хома свое место знает и показывать наше знакомство не стал. Он бы тоже с удовольствием меня, как говорит этот спецназовец, «отстрелял», но руки у жирного ублюдка коротки. Хочется надеяться, что никогда длиннее не вырастут.
– Чего прикатили-то? – поинтересовался Хома хмуро.
Его живот брезгливо посторонился, чтобы не задеть майорский аккуратный пока еще животик. Если в простой обстановке майор выглядит пузатым, то рядом с Хомой его вполне можно принять за человека достаточно стройного и спортивного.
– Ты один дома? – разговор как начал, так и продолжил майор, и мы брать инициативу на себя не пожелали.
– Семья работает. А у меня свободный график, – ответ прозвучал не конкретно, но понять его было можно.
– Никого постороннего вокруг не видел?
– Казаки козлами скакали. Один, потом другой. Только вот, перед вами.
– Они не посторонние, – неуверенно возразил майор.
– Кому как. Мне они не друзья и не родня. Ваши они, все менты бывшие.
– Ну, ладно, – майор вздохнул. Ему тоже, похоже, было известно отношение Хомы к ментам. По одним татуированным волосатым лапам понять мог, если в спецкартотеку не заглядывал. А там немало страниц отведено личности Виктора Николаевича Хоменко. – Ночевать здесь будешь?
– Не-а. Солнце зайдет, грядки полью, и домой. Чего комаров кормить. – И он с удовольствием подтвердил сказанное, шлепнув себя широкой ладошкой по шее – комара убил.
– Тоже верно. А у меня вот жена поливает. Я уже две недели на участке не показывался. В такую погоду каждый день поливать приходится. – Майор явно желал поговорить по-хорошему и к себе Хому расположить. Он еще не знал, наверное, что это невозможно. Мент и человек с двумя серьезными «ходками» несовместимы, как кошка с воробьем.
Хома в ответ, рук не прикладывая, живот приподнял, как плечами пожал. С такими талантами к манипуляциям животом впору в цирке выступать. Он явно был не в духе и в длительный разговор вступать не пожелал. «Мяукнул» сигнализацией, вытащил с заднего сиденья «мерина» сумку и на нас поочередно посмотрел, словно взглядом спрашивал – что нам еще надобно.
Мы переглянулись и пошли к машине. Хома подождал, когда захлопнутся в «уазике» громкоголосые дверцы, и вразвалочку в дом вернулся.
* * *
– Германыч!.. – Слава Щербаков, наш лейтенант, который из машины так и не вышел, когда мы Хому рассматривали и расспрашивали, протянул мне трубку мобильника. – Тебя. Дежурный.
Слава парень услужливый. Он у меня вместо секретаря. Я даже номер телефона часто его даю, а не свой, чтобы он разбирался, с кем и по какому вопросу мне следует беседовать самому, а с кем беседовать не обязательно. Лейтенант с такой постановкой вопроса согласен и все делает правильно. Только два месяца в отделе, и успел оказаться почти незаменимым помощником.
Дежурный сообщил, что поступило еще два сообщения. Первое можно отбросить сразу, исходит оно явно от ребенка, и ребенок ничего толком объяснить не может. Просто видел на улице около магазина того «дяденьку», которого по телевизору показывали. И дает направление, куда «дяденька» пошел. Дежурный все же отправил наряд по улице прокатиться, присмотреться. Нас ехать не попросил. Второе сообщение из другого района от пожилой женщины, которая уверена, что по телевизору показывали человека, который сегодня утром пришел в соседнюю с ней квартиру. Она его в дверной глазок видела, но сразу толком не рассмотрела. Рассмотрела его только вот-вот, когда на лестнице с ним столкнулась. Человек выходил предположительно в магазин и возвращался с сумкой, полной продуктов. Явно собирался надолго дома засесть. Уверена на все сто процентов, что человека определила правильно. Квартира, в которой человек поселился, постоянно сдается то одним, то другим жильцам. Хозяев давно не было видно.
Группа захвата уже выехала на место.
– Сам-то как, поедешь? – спросил дежурный.
– Еду! – согласился я. – Передай категорично, чтобы группа захвата не торопилась. Без меня пусть не суются. А то они его сразу «в окрошку». Он мне живым нужен.
Мне этот старший лейтенант спецназа ГРУ действительно нужен был живым. И не только мне. Впрочем, пусть бы и застрелили, только бы карманы не продырявили. Меня очень волнует содержимое его карманов. Пуля – дура. Она делает большую дыру. И одна такая дыра способна оставить меня нищим. И потому я сразу сказал «гиббоновскому» майору:
– Возвращаемся быстрее к посту. Здесь ничего нет. Его уже в городе определили.
– Мы там тоже нужны? – со скучным зевком поинтересовался спецназовский капитан.
– У нас в группе захвата ребята вам не уступят, – отомстил я за недавнюю капитуляцию старшего лейтенанта ОМОНа.
– Всякое бывает. Интересно было бы на них взглянуть, – посмеялся спецназовец. – Но это в следующий раз. Когда Бравлинов в одиночку всю вашу группу захвата положит, звони моему командованию. Через коменданта города. Сразу соединят. Тогда нас пошлют.
Он старательно, что называется, «рисовался». Но я рисовку не люблю, хотя предпочел внешне свою реакцию не показать.
– Едем, майор, едем, разворачивайся. Гони, чтоб колеса отлетали.
– Тогда ноги у тебя отлетят, – проворчал майор, но все же поехал достаточно быстро. Особенно когда из садов выбрались и на приличную дорогу выкатили.
У поста ГИБДД мы с лейтенантом Щербаковым сразу пересели в свою машину, даже попрощаться не успели.
