скачать книгу бесплатно
– Не ЦРУ, а ФБР, – поправляет полковник. – Большая разница... Данные на этого «змея» пришли из ФБР. Они его вычислили по телефонному звонку. Он кому-то в Америку названивает... Как только восстановили в районе сотовую связь, боевики сразу названивать во все трущобы мира стали. Все отребье сюда собрали... На заработки...
– Хорошо живут в трущобах, если пользуются сотовой связью! – восклицает Кордебалет.
– Не везде же цены такие, как у нас, – смеется Согрин. – Недавно читал, что в Китае в переводе на наши деньги минута разговора стоит шестнадцать копеек. Когда-нибудь и у нас так будет, конкуренция заставит... Главное, чтобы сама связь была и восстанавливали вовремя...
– Это не здесь восстановили... Это в Дагестане установили, – поправляет Сохно. – Дагестан-то рядом. Охватывает связью, если за гору прятаться не будешь... Вот отсюда никак не возьмет. Я пробовал. А с противоположного склона – хоть целый день болтай...
– Пора выступать, – поднимается полковник, снова взглянув на часы. – Скоро будет темнеть... Бинокли в порядке?
– У меня заряд слабый, – сетует Сохно. – Но я без ПНВ[6 - ПНВ – прибор ночного видения, в бинокле работает от аккумуляторной батареи.] лучше вижу... – Инструкции знаете! Брать желательно живьем. Напоминаю, этот китаец по-русски разговаривает плохо. Поэтому команды отдавать четко, без обычных твоих, Толя, шуточек... – предупреждающий взгляд в сторону Сохно. – При задержании особо опасен. Способен убивать голыми руками.
– Мы тоже, – отвечает Кордебалет.
– Потому и напоминаю, что брать лучше живьем... Его сначала «прокачивать» у нас будут. Нет ли на нем чего. Потом, если здесь не найдут, отправят в Штаты... На этого китайца ФБР шесть трупов вешает. И участие в непосредственной подготовке нескольких террористических актов. А там еще и Китай на него права заявляет... Тоже есть что предъявить. Серьезный малый, хотя и ростом мал...
* * *
При свете дня лес смотрится совсем не так, как с наступлением темноты. Стоит солнцу скатиться за горы, он сразу становится вдвое более густым в сравнении с дневным и почти дремучим. Тропа, по которой можно пройти из села, всего одна и полого тянется на некрутом склоне горы. Но китаец-наемник, которого спецназовцы поджидают, намереваясь захватить, не обязательно пойдет тропой. Он может пойти верхним путем, где меньше деревьев и есть возможность раньше заметить засаду. Но там же и его самого из засады можно увидеть раньше. Поэтому верхний путь считается наименее предпочтительным. Тем не менее его прикрывает Кордебалет. Место в середине – на самой тропе – прикрывает полковник Согрин, устроившийся под нижними, стелющимися, словно подол платья цыганки, лапами ели. Майор Сохно выбрал место внизу, вдоль тонкого ручья, петляющего среди камней.
Обзор выходов из села доступен для разглядывания в бинокль с ПНВ только с верхней каменистой гряды, где устроился майор Афанасьев. Он держит с Согриным и Сохно постоянную связь через «подснежник» – мобильное переговорное устройство, состоящее из наушника, убираемого в ухо, маленького микрофона и собственно рации, помещаемой в нагрудный карман «разгрузки».
– Рапсодия, Бандит! Как слышите? Я Прыгун...
– Я Рапсодия, – отзывается полковник Согрин. – Слышимость в норме...
– Я Бандит, – глухо шепчет в микрофон майор Сохно. – Болтай дальше...
– Видел тень... Перемахнула через забор... На тропу не выходит...
– А если погулять пошел? По девкам...
– В той стороне только коз пасут. И то днем...
– Сюда он может выйти?
– Может. Если напрямую. Но там очень круто... Спуск в темноте не для всех...
– Он сам парень крутой... Ждем...
Около двадцати минут в эфире стоит тишина.
– Я Бандит, – раздается хрипловатый голос Сохно. – Непонятные звуки по противоположному склону. Думаю, спускается.
– Я Рапсодия. Прыгун, прыгай ниже... Я на всякий случай держу тропу, ты соединяйся с Бандитом.
* * *
Кордебалет на успел еще спуститься с верхней гряды, когда Сохно снова услышал звуки.
– Я Бандит. Он спускается, судя по всему, по веревке... Метров в пятидесяти левее меня... Готов к встрече. Рапсодия, тропу не оставляй... Вдруг это не он... Прыгун, заходи сзади. Вдруг он специалист по удиранию...
– Я Рапсодия. Действуй...
– Я Прыгун. Понял... Я миновал тропу... Уже почти над тобой...
– Левее... Левее...
Луна хорошая и ясная. Самому Сохно ее не видно из-за деревьев, но русло ручья и каменистое дно ущелья просматриваются отчетливо. Красивый пейзаж... Сохно продолжает наблюдение.
Кто-то спустился по склону. Майор убирает бинокль, чтобы тот не выдал его неизбежным своим зеленым ободком, и сам спускается ближе к ручью, останавливается перед поворотом, прикрытый большим, почти в человеческий рост округлым валуном. Ждет...
Человек входит в ручей. Осматривается, шевелит плечами, сбрасывая напряжение. Спуск с крутого склона на веревке – дело не слишком легкое, хотя это и не подъем. Руки, должно быть, устали. Перевешивает автомат из-за плеча на грудь, как обычно носят боевики, поправляет экипировку. Глубоко вздыхает, как перед стартом, и быстро устремляется вперед. Ему хорошо виден освещенный луной ручей, видны камни под ногами. Идет человек ходко, быстро переставляя короткие ноги. Сам он роста невеликого, но крепко сложен. Так, глядя под ноги, боевик доходит почти до поворота ручья.
Сохно выходит из-за камня слегка вразвалочку, вальяжной походкой.
– Эй, товарищ... – пауза дает возможность боевику понять, что обращаются именно к нему. – Не подскажете, где здесь туалет?..
Трудно сказать, понял китаец слова или не понял. Лунообразное лицо спокойно. Но узкие глаза видят все – видят, что рука спецназовца лежит на рукоятке пистолета и сам он просто не успевает опустить предохранитель автомата.
– Твоя кто? – спрашивает боевик.
– Моя твоя искала... – вполне вживаясь в образность речи, отвечает Сохно.
Он понимает, что разговор этот нужен боевику, чтобы преодолеть растерянность, осмотреться и принять какое-то решение. Сохно разговор тоже нужен – Кордебалет вот-вот должен спуститься со своего склона и двинуться на сближение, чтобы перекрыть китайцу путь отхода.
– Твоя чего хочет?
– В туалета моя хочет... Не знаешь, где здесь, спрашиваю?.. – майор откровенно дразнит противника.
– Моя не знает... – китаец шутить не намерен. Он не понимает, как в такой момент можно шутить.
– Тогда автомата снимай и осторожно клади на землю... – и переходит на львиный рык. – Осторожно, китайская твоя мама...
Сохно не убирает ото рта микрофон «подснежника». Согрин с Кордебалетом слышат его и уже идут. Спешат и не очень стараются передвигаться неслышно. Китаец слышит их приближение, оборачивается, осматривается, может, уже и фигуры под светом луны различает. И медленно снимает автомат, кладет его на землю. Потом чешет подбородок левой рукой, вслед за тем правой, и Сохно видит, как он срывает зубами кольцо с гранаты, зажатой в кулаке. А гранату так и оставляет около подбородка. Когда он успел снять ее с пояса – непонятно. Может, она так в руке и была, и именно потому он не смог автоматом воспользоваться, да и снимал его неуклюже... А ствол пистолета майора уже смотрит прямо в грудь боевику, чтобы он не успел даже рукой шевельнуть, если пожелает гранату бросить.
Секунды тянутся медленно... Их считает китаец, считает и Сохно, и только в последний момент майор отпрыгивает за валун. И выскакивает из-за него уже после взрыва, чтобы увидеть растерзанное осколками, обезглавленное тело.
– Китаез, мать твою... – рычит Сохно, но он бессилен изменить ситуацию.
Подходит Согрин. Молчит. Чуть позже по ручью поднимается и Кордебалет. Тоже молчит.
– Не захотел, значит... – говорит, наконец, полковник. – Ладно... Кордебалет, разворачивай рацию. Сообщи, что путь свободен...
ГЛАВА 1
1
Генерал Астахов из штаба управления антитеррора «Альфа» звонит на мобильник Басаргину в тот момент, когда в офисе подсектора Интерпола по борьбе с терроризмом, согласно плану подготовки, начались групповые занятия. Александр делает кивок, который должен изобразить его попытку попросить извинения у преподавателя, и выходит из большой комнаты в коридор, чтобы не мешать другим. Срочных дел вроде бы не предвидится, и звонок генерала может носить совсем простой характер.
– Александр Игоревич, у меня к вам настоятельная просьба...
– Всегда рад помочь, Владимир Васильевич. Правда, у нас сейчас идут занятия по французскому... Стараемся повышать, как говорится, свой уровень, чтобы хотя бы со своим начальством без переводчика разговаривать... Но... Слушаю вас...
– Тем более я обращаюсь кстати... Если французский... и начальство... Подобное, как говорится, притягивает подобное... Вопрос такой. От вас, кстати, официально нам ничего не поступало, но... Данные из прессы... Мы тоже иногда газеты почитываем и в Интернет заглядываем. Так вот... Еще в начале зимы, перед Рождеством, из контейнеров на складе морского порта в Онфлере – это в Нормандии – было похищено пятьсот килограммов нитрата аммония. Подозревали, что похищение совершено боевиками ЭТА[7 - Баскская террористическая организация, действующая в Испании.]. Больше сообщений на эту тему не было. Нашли похищенное – не нашли... Мы не знаем...
– Нитрат аммония? Что это такое?
– Сельхозудобрение... Из которого довольно просто изготовить взрывчатку.
– У нас не было по этому вопросу данных... Но не все данные о происшествиях в мире к нам поступают. Есть много вариантов... мы получаем информацию только о том, что как-то касается России и ближнего зарубежья, в основном – стран бывшего СССР. Нам даже по странам бывшего соцлагеря не все шлют...
– Я понимаю. Если бы пришло к вам, вы поставили бы в известность, естественно, нас. Но дело в том, что у нас сегодня утром произошел взрыв в дачном домике. Погибли два человека, которые, по нашим предположениям, занимались изготовлением взрывчатых веществ. Студенты... К тому же наркоманы... Знаний мало, осторожность потеряна... Вот и... Наши химики говорят, что там был именно нитрат аммония. И даже нашли упаковку с маркировкой. Но маркировка незнакомая, не российская, мы не можем ее классифицировать. Вот я и хотел бы попросить вас сделать запрос в Лион относительно маркировки на той самой похищенной партии. И желательно бы иметь анализ химического состава для экспертизы.
– Какой, говорите, город?
– Онфлер. Небольшой курортный городок. Через мост от Гавра. Ваша жена должна знать...
– Почему она должна знать? Вы считаете ее энциклопедистом?
– Онфлер – это колыбель импрессионизма. Там целая куча художников выросла. В том числе и Клод Моне... И еще, кажется, Бодлер... Поэт... Помните такого?.. «Цветы зла» написал.
– Имя слышал, но не читал...
Генерал хмыкает:
– Я, кстати, тоже...
– Хорошо, товарищ генерал. Как срочно это надо?
– Чем быстрее, тем лучше...
– Я сейчас же запрос отправлю.
Басаргин складывает трубку и возвращается в кабинет. Опять извиняется кивком и садится за компьютер. Он старается не отвлекать общее внимание, быстро набирает и отправляет запрос. И только после этого устраивается в позе старательного ученика, чтобы внимательнее слушать преподавателя...
– Si vous avez fini la journe'e de travail, couperez les te'йle'йphones[8 - Если вы закончили рабочий день, то выключите телефоны...]... – говорит тот.
– On ne peut pas. Chez nous la journe'йe de travail dure jour et nuit[9 - Нельзя. У нас рабочий день длится круглые сутки.], – отвечает за всех Тобако, который французским владеет и остается с группой просто за компанию.
* * *
Повторно генерал звонит через два часа.
– Александр Игоревич, вы не забыли о моей просьбе?
– Никак нет, товарищ генерал. Отправил запрос сразу же. Ответа пока нет. Должно быть, это дело проходило не через нас, а через французскую полицию. Тогда запрос отправится дополнительно им, и пока они еще расшевелятся...
– Если замешана ЭТА, то Лион[10 - Штаб-квартира Интерпола находится в Лионе.] должны были информировать. Вообще такие дела должны, мне кажется, быть более доступными для информации.
– Может быть, раскрыли по горячим следам и ЭТА здесь ни при чем. Это возможный вариант. Вам ответ требуется срочно?
Генерал колеблется несколько секунд, соображая, что можно говорить открытым текстом и что вообще можно говорить интерполовцу, который пока не имеет к делу никакого отношения. Но Астахов знает уже давно: все внутренние дела часто бывают так тесно переплетены с международными, что сотрудничество между ведомствами становится просто необходимым.
– Да. У нас появились новые важные данные. И ответ мог бы что-то прояснить. В одном случае он отмел бы ненужные версии, во втором подтвердил бы конкретные... И, возможно, дал бы кое-что вам... Обратите внимание, как тонко я пробуждаю в вас эгоистические чувства...
– Я повторю запрос, товарищ генерал... И потороплю с ответом...
– Буду вам очень признателен. Занятия закончились?
– Только что. Я перезвоню вам, как только из Лиона что-то придет...
Басаргин вздыхает. Обычно бывает, что информация, если она действительно важная, приходит гораздо быстрее. Если задерживается, то, скорее всего, обрадовать генерала будет нечем.
– Есть для нас работа? – интересуется Ангел, кивая на трубку мобильника.
– Пока только предвидится, но нет гарантии, что и нам достанется. Астахов что-то темнит...
– Тогда я пошел устраиваться?
Ангел только что снял на длительный срок квартиру и занимается ремонтом. Строительным фирмам он не доверяет, и потому руки у него выглядят сейчас так же, как у настоящего строителя – даже краску с них отмыть полностью не удается, и куча ссадин на пальцах. С пистолетом Ангел, как настоящий спецназовец, управляется гораздо лучше, чем с молотком.
– Трудись, – соглашается Александр.
Уже на пороге офиса Ангела останавливает звонок на его личный мобильник.
– Да... Слушаю, Ангелов, – отвечает он не слишком любезно и делает несколько шагов в обратную сторону – в коридоре трубка сильно экранирует, и слышимость хуже, чем в комнате.
– Алло! Папа! Это ты?
– Сергей? – Ангел откровенно удивляется и даже свободной рукой всплескивает, как птица крылом. – Рад, сынок, тебя слышать... Три года не объявлялся...
– Дела... Возможности не было...
– Как ты меня нашел?
– Позвонил матери... Она дала твой номер. Ты в Москве когда будешь?
– Я сейчас в Москве. Снял квартиру, ремонт делаю... Временно обустраиваюсь. Ты все там же?
– Нет, папа... – В простом русском слове сын делает французское ударение – на последнюю гласную. Это звучит манерно, хотя Ангел понимает, что такое привычка. – Уже полтора года...
– Вот те раз... А я тебе телеграмму ко дню рождения посылал...
– У меня там были неприятности. Пришлось уйти. Но об этом не будем...
– Понимаю... И где сейчас?
– В настоящее время... в Польше...
