скачать книгу бесплатно
– Сразу – подъезжай и передай ему свою «переговорку», – распорядился Руслан. – Два человека ко мне в машину на подстраховку.
Даже в такой обстановке работать без подстраховки он не желал...
* * *
Руслан держал переговорное устройство на руле перед собой и сосредоточенно, как в телевизор, смотрел в него. Ждал. Два парня из его «бригады» пристроились на заднем сиденье, готовые, если понадобится, оказать поддержку.
– Кому я таким необычным образом понадобился? – раздался в «переговорке» недовольный голос подполковника.
– С тобой хочет поговорить серьезный человек... – Руслан всегда считал себя «серьезным человеком». Он точно так же именовал в разговорах и самого Алиахмета Нуровича и, называя «серьезным» себя, словно бы сам себя поднимал по иерархической лестнице.
– Говори.
– Не по «переговорке». Проезжай до первого перекрестка. Через тридцать метров на нем стоит черный «Ленд Крузер». Тебя там ждут...
– Добро, – согласился подполковник. – Еду.
Руслан выключил свою «переговорку» и оглянулся на своих парней.
– Будьте готовы. Это крутой парень...
Глава 2
1
Виктор Васильевич ситуацию просчитал почти правильно. Ему несколько раз в дороге показалось, что он видит одни и те же машины неподалеку непростительно часто. Повернув к офису Вагиза, заметил, как одна из машин повернула за ним. Откуда можно было ожидать «хвост», подполковник Евсеев и предположить не мог. На ум пришло только одно – кому-то стало известно, что он возит с собой семьдесят тысяч долларов, предназначенных на выкуп чеченского пленника. Из офиса Вагиза Виктор Васильевич, беспокоясь за Анну Ярославну, позвонил ей – ведь бандиты, если знают о назначении такой суммы, не побрезгуют и пожилую женщину «потрясти»... Анна Ярославна ответила. Чтобы зря не беспокоить и без того беспокойную женщину, Евсеев просто спросил, не оставил ли он у нее папку с бумагами.
С Анной Ярославной, слава богу, все оказалось в порядке. Значит, преследователи не знают о предназначении денег. Если, конечно, они именно деньгами интересуются. Но это наиболее вероятная причина. На всякий случай, хорошо было бы оставить где-то этот пакет с долларами. Но связываться с людьми Вагиза – ничуть не лучше, чем доверять незнакомым бандитам. Бандиты всегда остаются бандитами, даже бандиты знакомые. Конечно, было бы проще с самим Вагизом поговорить. Он, пусть и тоже бандит, да еще отъявленный, не конченый «отморозок» и стремится к цивильности. Где-нибудь на периферии он уже давно стал бы депутатом местной Думы, городской или областной. В Москве пока, как человек приезжий и инородец, пролезть во власть не может, поэтому приходится тратиться и понемножку власть скупать... Тем не менее Вагизу можно было бы довериться и положить деньги в его хваленый сейф. Этот сейф Виктор Васильевич видел. Сам Вагиз показывал, именно как специалисту по сейфам. В свое время подполковник Евсеев, будучи еще майором, проходил спецкурс подготовки по вскрытию сейфов и дезактивации систем сигнализации. Не самый популярный для спецназовца курс, тем не менее как-то эта информация к Вагизу попала, и попала вовремя. Как раз в то время, когда Евсееву так срочно понадобились деньги для выкупа попавшего в плен солдата его батальона. Отношение к закону у Виктора Васильевича было собственное. Он без мук совести решил для себя, что если закон бессилен, чтобы помочь освободиться солдату, то этот закон можно нарушить, чтобы выполнить эту же задачу. Тем более что Вагиз предложил ему работать не против государства, что было сразу обговорено, а против таких же людей, как он сам. А что это за люди, подполковник Евсеев отлично понимал. Он отдал службе своей стране всю свою сознательную жизнь и считал, что честно заработать громадные суммы невозможно. Из курса научного коммунизма, проходимого в военном училище, Виктор Васильевич прекрасно помнил понятие «репатриации репатриаторов», и потому согласился на предложенные условия...
* * *
Вагиз, в один из моментов своего благодушного настроения, когда ему, как это порой случалось, очень хотелось услышать похвалу, показал с заметной долей хвастовства свой сейф отставному подполковнику и попросил оценить... Виктор Васильевич осмотрел сложную электронную систему и не менее сложную механическую и высказал мнение:
– Мне с такими встречаться не приходилось. Сложная техника...
– А вскрыть сможешь? – В глазах Вагиза блестело самодовольство, которое Евсеев сразу оценил.
– Не знаю, – поскромничал Евсеев скорее по привычке, чем от желания не показать свое умение, хотя сам уже понял, как с этим сейфом можно справиться, – главное, подобрать сверло, чтобы просверлить отверстие в высоколегированной стали, и тонким щупом, снабженным подсветкой, отключить только один датчик. Остальное будет просто и не вызовет проблем. Алмазные сверла в арсенале имелись, и каленый щуп тоже. – Даже и не подскажу, кто сможет с таким справиться... Из государственных спецов, по крайней мере, я такого не знаю. Может, кто-то из старой уголовной школы, хотя...
– Что? – поинтересовался Вагиз.
– Старая уголовная школа не любит электронику. А здесь все вместе завязано – и механика, и микрочипы на каждом узле... Нет... Ключ потеряешь – пожалуй, только взрывать...
Вагиз тогда остался доволен этим подробным осмотром и еще больше остался доволен мнением специалиста. Именно в этот сейф можно было бы положить деньги на какое-то время. Но Вагиза в офисе не оказалось. А Виктор Васильевич ехал именно к нему. Ехал с целью – попросить недостающие сто тридцать тысяч долларов, чтобы потом отработать их так же, как заработал первые семьдесят тысяч. Пусть даже и с процентами...
* * *
С деньгами, которые оказалось негде оставить, хотелось соблюдать повышенную осторожность, и Евсеев в туалете офиса Вагиза подготовился к неприятностям – передернул затвор наградного пистолета, поставил предохранитель в верхнее положение и в таком состоянии спрятал его в подмышечную кобуру. При нападении сзади, даже с удавкой, рука успевает взяться за оружие, большой палец надавит на предохранитель, а указательный на спусковой крючок. Хоть какая-то безопасность. Нападения спереди Евсеев не боялся.
И только после этого вышел на улицу.
Черный «Тойота Ленд Крузер» стоял, забравшись широкими колесами на высокий бордюр, отделяющий дорогу от тротуара. Стекла тонированы полностью – даже, вопреки правилам дорожного движения, спереди и в передних боковых дверцах. Много из такой машины не увидишь, особенно при московском интенсивном движении.
Виктор Васильевич остановился рядом и включил презентованную ему «переговорку».
– Где здесь «серьезный человек»?
Опустилось стекло в водительской дверце.
– Заходи в машину, – растягивая слова, предложил Руслан с легкой усмешкой в голосе. Наигранная усмешка, рассчитанная на человека, который боится прослыть трусоватым больше, чем самой опасности.
– Мне в моей гораздо удобнее. Опусти заднее стекло.
Руслан опустил, показывая своих помощников.
– Кто говорить будет?
– Я!
– Садись ко мне в машину... – В дополнение к словам, Виктор Васильевич показал жестом, куда следует садиться.
– У тебя там такая дура сидит...
– Псина безопаснее твоих парней. Он, по крайней мере, умный.
Руслан посомневался несколько секунд. Он никак не ожидал такого оборота, когда из хозяина положения он вдруг окажется в роли незащищенного противника. Потом оглянулся на помощников и неохотно покинул «Ленд Крузер». Но все же открыл дверцу «Короллы» и заглянул в салон. Ермак предупреждающе зарычал.
– Спокойно... Спокойно... Нельзя, – предупредил Виктор Васильевич и потрепал собаку по умному лбу. – Садись, – добавил, обращаясь уже к Руслану.
Тот осторожно занял место в машине. Кресло «Короллы» оказалось для него тесноватым после кресла «Ленд Крузера». Едва дверца захлопнулась, Евсеев тронулся с места, потому что сзади уже сигналили и просили освободить узкую дорогу. Но не остановился на первом же попавшемся свободном месте, как ожидал Руслан, а поехал дальше. И даже намерения остановиться не показал.
– Куда ты? – Голос у Руслана изменился.
– Покатаемся. Ты, главное, руками и плечами не шевели. Тогда собака не тронет. Начнешь суетиться, он тебя «поцелует», и половины головы не останется...
Руслан чуть заметно повернул голову на неповоротливой шее и сильно скосил глаза, пытаясь рассмотреть, что происходит у него за плечом. Картина его не сильно обрадовала. Рядом оказалась голова, превосходящая размерами его голову. О зубах, что проглядывали через подрагивающую от рычания губу, и думать не хотелось. И уж тем более не появилось мысли о попытке покинуть машину во время движения. Впрочем, и во время остановок на светофорах – тоже...
– Мы уже четыре квартала проехали, – заметил Евсеев. – Ты что-то хотел сказать мне? Или память потерял?
Подполковник говорил жестко, хотя уже понял, что его не в ловушку заманивали, чтобы «вытрясти» из него семьдесят тысяч баксов. Если бы дело было в деньгах, то этот парень не сел бы к нему в машину. При своей комплекции борца и минимальных умственных способностях он, может быть, и попытался бы использовать свою силу против Евсеева, комплекцией никого не поражающего. Но против собаки даже он не рискнул бы. Репутация алабаев как защитников превосходит репутацию кавказских овчарок.
– Я хотел предложить тебе работу...
– Это интересно... – Виктор Васильевич сменил тон. – Пенсии мне на мои нужды хватает, но порой возникает необходимость в деньгах. Тогда я подрабатываю. Если ты ко мне обращаешься, значит, знаешь, что стоит моя работа дорого.
– Нам нужен спец.
– В какой области?
– По сейфам.
– Очень приятно. Будем разговаривать конкретно. Откуда информация?
– От Вагиза.
– Это мне неприятно. Вагиз мной торгует?
– Он хвастается.
– Ближе к истине. Есть за ним такой грешок... И что нужно сделать?
– Хозяин скажет.
– Я понимаю, что не ты хозяин. И когда он мне скажет?
– Когда ты будешь готов к делу.
– Я готов всегда. Только я сначала рассматриваю вариант, потом ставлю свои условия.
– Все условия обсудишь с хозяином.
– Когда? Едем сейчас?
– Он вернется в город к вечеру... Куда тебе позвонить?
Евсеев подумал несколько секунд, потом назвал номер своего мобильника.
– Я не запомню, – сознался Руслан.
– Запиши.
– Ты сам сказал, чтобы руками не шевелил.
– А-а, – засмеялся Виктор Васильевич.
Он и не предполагал, что его предупреждение будет воспринято настолько дословно.
– Скажи свой номер. Я позвоню, у тебя зарегистрируется звонок.
Руслан назвал номер. Виктор Васильевич на ходу достал трубку и быстрыми нажатиями, почти вслепую, набрал цифры. В кармане у Руслана заверещала дикая и громкая музыка, в которой рев боевых слонов смешался с грохотом тамтамов и ночным воем всегда голодных шакалов, в унисон с которыми раскатисто похохатывали бесстрашные гиены.
– Все в порядке. Я жду звонка... – Евсеев нажал кнопку отбоя вызова. – Лучше, если сегодня же вечером.
– Сколько ты берешь за дело? – спросил Руслан.
– Это зависит от дела, – ответил подполковник. – Выходи. Твои парни тебя довезут... Ерема... Спокойно... Спокойно... Ему можно выйти.
Рука опять потрепала волкодава по лбу, прекращая грозное рычание.
Руслан начал выбираться из машины с осторожностью, но, едва нога ступила на асфальт, выскочил уже с небывалой для своего веса стремительностью.
2
Ваха собирался приехать в пятницу к вечеру. Он сам так сказал Анатолию в прошлый приезд. Тогда была среда. Значит, следует его ждать сегодня. Вообще-то в положении Анатолия не сложно и весь календарь перепутать, но Ваха сам говорил, что была среда. И было это позавчера. Приезд Вахи всегда казался если и не праздником, то хотя бы не обычным трудным днем. При нем, по крайней мере, братья Вахи не били без причины – просто так, от желания убедиться в собственной силе. Хотя силы в этих злобных кулаках чеченских подростков не было совсем, синяки и ссадины они все же оставляли, потому что иной раз удар заставал пленника врасплох.
В первое время очень хотелось ответить этим гаденышам, каждого из которых Анатолий мог бы первым ударом пополам переломить, а вторым попросту прикончить. Уж чему-чему, а умению бить его за полтора года службы в спецназе ГРУ научили. Но любой удар в ответ на издевательства прерывал всякую надежду на спасение, потому что в доме была пара автоматов, как успел увидеть Анатолий, и любому из троих подростков добраться до них было легче, чем ему на скованных цепями ногах. И тяжеленный амбарный замок на этих цепях висит. Килограммов, наверное, на восемь, а то и больше.
Но Анатолий поставил себе задачу, как ставил всегда и во всем – выжить и выбраться из плена. Он с самого детства, сколько себя помнил, был организованным человеком и всегда строил планы, которые стремился осуществить. И эта цель заставляла его теперь терпеть, она же заставила научиться смягчать удары при приеме. Не уклоняться от них, как он делал в первое время, потому что любой промах мерзких подростков только злил, а принимать с наименьшим для себя ущербом.
Ваха беспричинной агрессивности братьев не одобрял, не был ни злым, ни жестоким, он просто надеялся получить за Анатолия двести тысяч баксов. Он сам определил сумму, узнав, что его пленник жил с матерью в однокомнатной квартире в Москве. Даже расстроился сперва, что квартира только однокомнатная. Он хотел бы рассчитывать на большее. Тем не менее этого-то он упустить не пожелал. Посчитал, что именно за такие деньги мать сможет продать квартиру. Именно из-за квартир пленники-москвичи и ценились чеченцами гораздо выше, чем пленники из других регионов. Но вот уже полгода прошло, а денег все нет. И Ваха начал нервничать, начал смотреть исподлобья. Хотя так он смотрел всегда. Но говорил обычно с надеждой на возможность договориться. Постепенно надежда ослабевала. Чем все это может закончиться, Анатолий предполагал, и решил активизировать свои силы, чтобы подготовиться к побегу. Кормили его совсем не как скотину, для которой, если был корм, его не жалели. Хлеб и вода – вот все, чем приходилось питаться. Иногда давали какую-то настолько разваренную крупу, что невозможно было определить, что это такое. Но и за это необходимо было много работать. Дом, двор, огород – все это всегда требует много внимания и заботы. И не только это... Хорошо, что до службы в армии Анатолий успел приобрести профессию. Закончил училище и почти полгода работал на стройке каменщиком. Правда, опыт каменщика у него был минимальный, тем не менее кладку делать ему приходилось, и здесь это ценилось. В самом доме Вахи никакого строительства не шло, хотя и планировалось со временем. Ваха с Анатолием даже советовался по поводу будущего строительства. Но уже сейчас оказалось выгодным сдавать строителя в аренду. Вот это, говоря честно, было настоящим праздником для пленника. В чужих домах, где ему выпадало работать, работника, по крайней мере, кормили почти хорошо, потому что от слабосильного специалиста никакого толку не будет, а платить за аренду приходилось не по объему выполненной работы, а по дням. И чем быстрее каменщик свой труд закончит, тем меньше приходилось платить. Потому и кормили. Молодой бараниной, правда, и там не баловали, но уж в каше и в хлебе не отказывали. И удалось даже сухарей насушить на случай побега. И решать с побегом следовало быстрее, потому что пришла уже осень. За зиму можно и простыть, и попросту силы потерять, потому что зимой в здешних краях строительство не ведется и подкармливать будет некому. Но все же одновременно с собственными планами жила надежда, что мать сумеет найти или занять где-нибудь деньги. Была еще надежда и на третий вариант развития событий: пропавший солдат спецназа ГРУ – это не проходной эпизод. Анатолия наверняка ищут федеральные силы. Может быть, подключили и чеченскую милицию. На успех такого поиска полагаться было трудно, но надежда все-таки была...
* * *
Уже начало темнеть, когда Анатолий из своего подпола в сарае, куда его только-только закрыли, услышал шум двигателя машины Вахи.
Значит, сейчас его позовут в дом...
И Анатолий подошел к ветхой полугнилой лестнице, глядя из темноты подпола в темноту люка, закрывающего выход. Тяжелый голос Вахи, резко отличающийся от голосов младших братьев, выделился сразу. Может быть, от природы у Вахи голос и иной, но у него прострелено навылет горло, и это, должно быть, повлияло на голосовые связки. Отдельные бытовые слова на чеченском языке Анатолий уже выучил, но сейчас слов разобрать было невозможно.
Послышались шаги. Показалось, что шаги торопливые. Если торопятся, значит, есть новости. Так, по крайней мере, хотелось надеяться. Даже мысль промелькнула, что мать сумела набрать денег – и готовится обмен. Как ни странно, такая мысль не принесла облегчения. Если мать сумела продать квартиру, то им двоим и жить негде. За себя Анатолий не беспокоился. Он всегда устроится. А как ей быть, немолодой уже и не очень здоровой женщине?
Люк заскрипел визгливо, словно с издевкой над недавними мыслями пленника, и открылся.
– Быстро... Быстро... Давай-давай... – Это, кажется, единственные слова, которые знали младшие братья Вахи.
Анатолий, во избежание эксцессов, поднялся по лестнице в самом деле быстро. И сразу удивился, увидев в руках подростков черный мешок. Мешок, не мешкая, нацепили ему на голову и тут же очень постарались ударить его, невидящего, побольнее. Но он даже отшатываться и закрываться не стал, держался прямо, не шатаясь, позой показывая свое презрение к гаденышам. Гаденышей такое поведение разозлило больше, и пленнику наверняка досталось бы основательней, если бы не раздался окрик вошедшего в сарай Вахи. Анатолия повели, придерживая под локти. Но и придерживали так, чтобы пальцы впивались в мышцы как можно больнее. Впереди шел сам Ваха, как понял Анатолий по звуку шагов. Направлялись, судя по всему, в сторону выхода из двора. Но у калитки, уже после того, как она скрипнула, открываясь, Ваха внезапно остановился, и Анатолий налетел на него. И, чтобы не упасть самому и не свалить своего пленителя, выставил вперед руку, ища опору. Опора нашлась. Судя по всему, это было плечо Вахи. Но это плечо, как почувствовали пальцы, покрывал маленький погон со звездочками.
Рука убралась автоматически. Но момент Анатолий зафиксировал четко и уже не сомневался, что Ваха носит форму. Какую – военную или милицейскую? Это, конечно, мимолетным касанием разобрать невозможно. Тем не менее факт дал пищу к размышлениям. Не трудно стало понять, что держат его не у боевиков, а, как и большинство других пленных, во вполне законопослушной внешне и в лояльной существующей власти семье. Это Анатолий уже давно предполагал. Не знал только, что его пленитель носит погоны. Следовательно – вовремя пришло предупреждение! – если бежать отсюда, то к чеченской милиции обращаться нельзя. А побег придется организовывать самому, потому что у милиции, естественно, больше возможностей спрятать пленника и даже «не найти» его при обыске. Все это отметало надежду на освобождение, пришедшее со стороны. Впрочем, Анатолий не впал в отчаяние...
* * *
Ваха сказал что-то по-чеченски. Сказал едва слышно, настороженно, как нетрудно было уловить по его интонации. И послышались его удаляющиеся шаги. Должно быть, он осматривал улицу перед тем, как вывести пленника за калитку. Братья держали локти не крепко, но цепко, как клещи. Ступить вперед прежде, чем это будет необходимо, не позволяли.
Послышался шум двигателя. Ваха завел машину и подъехал вплотную к воротам. Теперь братья вытолкнули пленника за калитку. Щелкнул замок в дверце. Анатолия заталкивали на заднее сиденье высокого «уазика». Он давно уже знал, что Ваха подъезжает на «уазике». Видел над каменным забором металлическую крышу машины. Теперь подумалось – личная это машина или служебная? Если бы Ваха был военным, то крыша «уазика» была бы, скорее всего, брезентовая. А если и металлическая, то окрашенная в зеленый цвет. Но крыша была серой. Серые крыши бывают у милицейских машин. Может быть, он мент? Возможно. А какого звания? Анатолий попытался припомнить свои ощущения, когда коснулся погона. Нет. Ощущения были мимолетными, и ощупать звездочки не удалось. По крайней мере, они маленькие. И, кажется, две звездочки были поперек погона. Значит, уже не прапорщик и не старший прапорщик. И еще была звездочка ближе к шее. Выходит, или старший лейтенант, или капитан... А это уже человек, в пределах района обладающий определенной информацией. И почему он так тайно увозит сейчас Анатолия? Ведь не делалось же в селе тайны из того, что в доме содержится пленник. Этого пленника даже в аренду сдавали тем, кто что-то строит... Значит, в село должны прибыть какие-то посторонние силы. Или милицейские, или армейские... Армейская информация едва ли стала бы доступной старшему лейтенанту или капитану. Значит, какую-то операцию проводит милиция... Но милиция, скорее всего, не местная, и Ваха опасается неприятностей...
Анатолий без напряжения просчитывал ситуацию. Милиция здесь может быть только чеченская. Пытаться сейчас вырываться – слишком опасно. Мало надежды на то, что найдешь поддержку. Ваха может и с республиканскими ментами договориться. И тогда уже следующего момента может не представиться.
«Уазик» поехал быстро. Ваха сидел за рулем, братья с двух сторон от Анатолия. И на переднем сиденье, кажется, еще один брат. И автомат они, наверное, захватить с собой не забыли. Впрочем, если Ваха мент, то у него при себе обязательно должно быть табельное оружие. Менты в Чечне в туалет не ходят без табельного оружия.
– Я с твоей матерью по телефону беседовал, – сказал Ваха, так и не сняв с головы пленника мешок.
– Как она? Здорова? – Анатолий умышленно не показал своей заинтересованности в денежном вопросе.
– Она здорова. Ищет деньги. Нашла уже семьдесят тысяч... Ей твой бывший комбат помогает. Он деньги и принес. И еще обещает...
– Подполковник найдет, – отчего-то очень уверенно сказал Анатолий.
– Комбат тебе в помощь, – сказал Ваха так, словно подразумевал: «Бог тебе в помощь...»
