скачать книгу бесплатно
Большой толстый человек вспомнил, что еще в школе знал, что так обозначается бесконечность. Знал, но давно забыл как ненужное.
– И что? Что такое – бесконечность?
– Машина… «Инфинити» – бесконечность… Переводится так… Бесконечность…
Большой толстый человек пожал плечами. Он никогда не задумывался над тем, как переводится название его шикарной машины.
Они пошли в лечебницу, и, к удивлению Доктора Шина, охранники на проходной уважительно, за руку поздоровались с большим толстым человеком, назвали его по имени-отчеству Виктором Викторовичем и не помешали ему пройти к главному врачу.
* * *
Так вот у Доктора Шина началась новая жизнь, которая нравилась ему куда как больше однообразной и скучной прежней. Большой толстый человек Виктор Викторович, которому он сменил колесо на улице, оказался в Приволжском человеком влиятельным, бывшим начальником районной милиции, вышедшим на пенсию в возрасте еще совсем не пенсионном, как это часто с милиционерами бывает, и занявшимся автомобильным бизнесом. В самом Приволжском автомобильного бизнеса, естественно, быть не может – контингент жителей не тот, но машины у людей еще с былых времен остались, и ремонтировать их тоже надо. Причем гораздо чаще надо ремонтировать, чем машины новые. В соседнем – за Волгой – большом городе, бывший начальник милиции открыл, конечно, настоящий автосалон. А в районных центрах по всей округе – авторемонтные мастерские. И в Приволжском открыл мастерскую по шиномонтажу, как и хотел, и назвал предприятие вполне серьезно именем своего нового наемного работника – «Доктор Шин».
Такое название приволжанам нравилось. И несравненно вырос авторитет маленького китайца, шагнувшего из дворников сразу в руководители малого предприятия.
2
Спутник спутником, но, даже используя телефонную трубку спутниковой связи, необходимо подумать о том, что у тебя над головой, когда и вокруг тебя тоже не широкое чистое поле, а лесистые горы, создающие множественные помехи. Полковнику Согрину пришлось высунуться, чтобы попытаться позвонить… Однако набрать номер он так и не успел. Трубка спутникового телефона в его руке сама завибрировала, назойливо и беззвучно. Согрин глянул на определитель номера. Звонил его прямой начальник полковник Мочилов.
– Слушаю тебя, Юрий Петрович, – нажав кнопку приема, сказал тихо Согрин, хотя боевики были так далеко, что услышать его разговор никак не могли, да и ветер дул устойчиво с их стороны, относя все звуки к пустынной лесистой горе.
– Игорь Алексеевич, приветствую. Как у тебя дела? Говорить можешь?
Мочилов отлично понимал, что телефонный разговор во время операции может оказаться невозможным, и потому слова произносил быстро. Но сам Согрин отвечал неторопливо, хотя и по-прежнему тихо, просто по привычке соблюдая необходимую осторожность.
– Говорить почти могу… Дела прекрасные. Дышу свежим воздухом, которого у вас в Москве днем с огнем не сыскать. Сижу от нечего делать в засаде. Прямо перед собой наблюдаю троицу боевиков, разминирующих схрон, о котором ты знаешь. Со знанием дела, скажу тебе, работают. Хорошую школу прошли… К ним, кстати, направляется вторая группа из одиннадцати человек во главе с известным тебе Абу Обейдой. Этого последнего типа Кордебалет в оптический прицел опознал. Их я пока не вижу, но вскоре надеюсь лицезреть. Кордебалет спрашивает меня, не снять ли ему этого Абу вместе с Обейдой с пьедестала. Я как раз собрался спросить совета у кого-нибудь в РОШе, а тут ты звонишь…
– Нет-нет… Обейду в обиду не дам… Не трогайте… Ни в коем случае… Что касается московского воздуха, то я оттуда сбежал, – ответил полковник Мочилов. – И не один. С тобой сейчас будет говорить генерал-лейтенант Спиридонов. Мы в Грозном, сидим на базе, сейчас поедем в РОШ. Запомни, Обейду не трогать. Он – ключевая фигура и многое еще должен сделать на благо России… Более того, ты даже должен оберегать его от случайностей, иначе может вся операция сорваться. Ладно, поговори-ка с товарищем генералом…
Согрин за всю свою долгую военную жизнь служил только в частях военной разведки, и во всех тонкостях дел, касающихся разведки, ориентировался прекрасно. И потому сразу понял, что если в операцию включился начальник агентурного управления ГРУ, то она приобретает гораздо больший размах, чем казалось раньше. По крайней мере, спрос теперь будет с участников несравненно более высокий и ошибки не простятся никому из участников, потому что ошибка здесь, на месте, может аукнуться непредсказуемыми последствиями в противоположном конце земного шара. Такое уже случалось. Но участие генерал-лейтенанта в руководстве операцией вполне оправдывает надежды на получение геройских звезд в случае удачного исхода дела. Хотя полковник прекрасно знал, как далеко от обещаний до их исполнения. Тем более такого обещания…
– Игорь Алексеевич, здравствуй.
– Здравия желаю, товарищ генерал! Слушаю вас.
– Мы у РОШа дело уже забрали полностью. Ведем его сами вместе с некоторыми смежниками, которых вашей группе еще предстоит увидеть. Если что, имей в виду, приказы ты получаешь от меня, от полковника Мочилова и генерала Воронова из ФСБ, он тоже здесь замешан. Если другие приказы будут входить в противоречие с нашими, сразу информируй нас, мы примем меры. Пока продолжай только наблюдение, докладывай о любых изменениях. Далеко не отступай, в контакт тоже не входи. Но контролировать их ты должен круглосуточно. Если втроем не справитесь, мы подошлем еще группу.
– Справимся, товарищ генерал. Больше людей – больше вероятность оказаться обнаруженным. Нам это ни к чему.
– Хорошо. Но если что потребуется, сразу сообщай. Лучше перестраховаться, чем завалить дело. Слушай дальше… Вот-вот, не сегодня, так завтра, к банде должны будут присоединиться еще несколько человек, американцы. Как только они появится, сразу сообщи. Но опять – не предпринимай никаких активных действий, что бы ни происходило. Оберегай до поры до времени Абу Обейду, а еще больше охраняй американцев, что бы они ни творили. Этих ты должен отпустить здоровыми и богатыми домой. Понял?
– Так точно, товарищ генерал.
– В горах будут проводиться испытания самолетов и локаторов. Локаторы, как сам понимаешь, на земле. Там есть оцепление. Сильная охрана. Американцев интересуют испытания. Вероятно, будут что-то снимать, что-то замерять… Позволь им это сделать.
– Понял, товарищ генерал.
– Вопросы?
– При варианте случайной встречи мы должны…
Генерал даже кашлянул из-за непонятливости полковника:
– Отступать. Даже – бежать. Но – не далеко. Наблюдение продолжать. Не мне тебя учить, как это делается.
– Понял, товарищ генерал.
– У меня все. До связи.
– До связи, товарищ генерал.
В трубке раздались короткие гудки, и Согрин убрал ее в чехол на поясе.
– Рапсодия! Что там нам обещают? – поинтересовался Кордебалет.
– Просят отобрать у тебя все патроны, чтобы дел не натворил. Только дистанционное наблюдение! Никаких активных действий! И оберегай Обейду, как оберегал бы меня, он нашим очень нужен в живом и рабочем виде… Потом Обейда встретится с американцами, и мы выступим в защиту дружбы с Америкой. Американцев охранять до самой границы, и отпустить домой здоровыми и без соплей.
– Опять мне не дали поговорить с садистом и палачом, – ворчливо посетовал в эфире подполковник Сохно. – Все надежды на справедливое возмездие рушат…
– Рапсодия! Бандит! Внимание! – Голос Кордебалета зазвучал громче и напряженнее, интонацией сообщая, что ситуация с места сдвинулась и требует концентрации внимания. – Пять человек во главе с садистом идут к схрону, шесть выходят в оцепление тройками по обе стороны тропы. Похоже, желают сделать широкую рекогносцировку. Как бы на вас не вышли… Командир, на тебя точно могут выйти… В твоем направлении двинули…
Согрин даже осмотрелся, словно еще раз проверяя то, что и без того хорошо знал:
– Я хорошо спрятался. Пусть ищут.
Полковник в самом деле спрятался очень хорошо, как умеют прятаться спецназовцы ГРУ.[10 - Действительный факт, ставший почти легендарным: благодаря специальной системе подготовки, спецназ ГРУ умеет маскироваться так, что бойцов бывает порой не видно даже вблизи. На одних из учений произошел случай, когда спецназ ГРУ выступал в качестве условного противника против войск ФСБ. Офицер ФСБ стоял на груди замаскировавшегося спецназовца и не видел его, а тот терпеливо переносил немалый вес условного противника.] Покрытая искусственным мхом маскировочная сетка с одной стороны прикрывала упавший ствол дерева, под которым он вырыл себе наблюдательный пункт, и кучу нарытой земли из-под ствола. Ни одной крупицы почвы, что смогла бы привлечь внимание опытного поисковика, не осталось в стороне, среди молодой зеленой травы. С другой стороны ствола кусты укрывали полковника настолько хорошо, что никто не подумал бы, что здесь находится человек.
Что касается подполковника Сохно, то он находился дальше схрона и, естественно, тоже замаскировал свой наблюдательный пункт с обычной своей изобретательностью. Сохно всегда считался в маскировке лучшим специалистом.
– Бандит, ты-то спрятался?
– Обязательно. И даже знамя над укрытием выставил. – Сохно не мог обходиться без обычных своих шуточек.
– Ждем. Пусть идут. Я разрешаю, – удовлетворенно ответил Согрин.
Ожидание затянулось надолго. Пять боевиков, передвигаясь так, словно готовы были при малейшей угрозе отпрыгнуть назад и убежать, уже подошли к схрону на дистанцию визуального наблюдения. Но держались все еще достаточно далеко, и двух троек, вышедших в охранение, видно пока еще не было. А реальную опасность для спецназовцев и для исхода операции в целом, могли представлять только они.
– Танцор! Я – Рапсодия. Видишь их?
– Уже нет. Но больше им пойти некуда. Должно быть, излишне внимательны. Смотрят хорошо, в шесть глаз.
– О-о-ох, ситуация… Как всякий нормальный Бандит, я обязан ментов недостаточно любить. Это ж они нам напохабили, – прокомментировал положение Сохно. – Если бы они не взорвались, нас бы сейчас не искали…
– Если б они не взорвались, схрон бы не нашли и мы бы сейчас здесь не сидели, – отпарировал полковник. – Моя тройка идет… Смотрят и правда тщательно. Но смотрят, к счастью, не туда…
Трое боевиков вышли из леса. Лица внимательны, взгляды бегают по сторонам, все ощупывая, отыскивая возможную опасность. Но основное внимание уделено склону, который под ними, и схрону, который в самом низу, под склоном, в черном урочище, куда не проникает солнце. В принципе боевики правы. Они ожидают засаду, поскольку знают, что трое ментов подорвались здесь на мине. Но засада может быть только в том случае, если схрон обнаружен – а так: мало ли в лесу заминированных издавна троп! Но даже если засады нет и в помине, боевики просто обязаны ее ожидать и трижды проверить склоны. Иначе не проживешь долго. По крайней мере, так долго, как сам хочешь… И они прекрасно понимают, поскольку сами большие специалисты засады устраивать, понимают что любая засада должна располагаться там, откуда можно вести эффективный огонь на уничтожение противника. Выше по склону федералам забираться было бы незачем. Оттуда нижнее урочище совсем не видно, а уж стрелять на поражение, когда ничего не видишь, – детское занятие… Расчет прост. Выбрана дистанция для наиболее удобной стрельбы в сторону схрона, к ней добавлена дистанция, с которой удобно стрелять сверху по засаде, и по этой верхней линии проложили свой путь трое из охранения.
– Я – Бандит. Вижу вторую троицу. Боевики на противоположном склоне корячатся. Из леса выползают.
Противоположный склон для засады пригоден плохо, как, впрочем, и для элементарного наблюдения. Он слишком крут, слишком открыт и слишком каменист. Но проверка касается всех сторон. И потому проверяют даже самую неудобную позицию. Известно, что на войне самая неудобная позиция вполне может быть выбрана противником именно потому, что оттуда меньше всего ждут удара. Абу Обейда в этом отношении проявил предусмотрительность, и послал группу не зря. Уже один такой маленький факт говорит о том, что командир он опытный и с прекрасной подготовкой.
Тройка боевиков прошла от Согрина в пяти шагах, и ему хорошо было видно их через маскировочную сетку. И шли так скученно, что при необходимости полковник сумел бы сразу снять двоих, а то и сразу всех троих одной автоматной очередью, вдвое удлиненной против стандартной и направленной слева направо.[11 - Стандартной считается очередь в три патрона. При автоматической стрельбе отстрелянные гильзы вылетают вместе с пороховыми газами в правую сторону, и автомат сдвигается справа налево, сбивая прицел. Когда очередь направляется умышленно слева направо, стрелок контролирует местонахождение ствола и тем самым компенсирует непроизвольный увод его в сторону.] Чтобы получить удовольствие хотя бы от этого предполагаемого ощущения, Игорь Алексеевич положил руку на автомат и погладил рукой его вороненый ствол, словно собаку успокаивал.
Боевики тихо разговаривали между собой. Чеченский язык полковник почти не знал, но легко разобрал, что говорят не по-чеченски. Эта речь была с какой-то напевностью, менее гортанная, хотя фразы короткие и больше напоминают секундные доклады. Должно быть, каждый говорил о том, что видит в своем секторе, но ни один не видел, что делается у него за спиной. Впрочем, даже если бы все три боевика одновременно обернулись, они не смогли бы даже с такой короткой дистанции увидеть полковника-наблюдателя, потому что сетка и мох были изготовлены так хорошо, что определить, что мох искусственный, можно было бы только на ощупь.
Старший тройки остановился, вытащил из-за пазухи бинокль. Подкрутил окуляры, стал рассматривать склон под ногами в бинокль. Опять что-то сказал своим. Другой боевик вытащил из нагрудного кармана «камуфляжки» переговорное устройство. Стал докладывать.
Согрину хорошо была видна и нижняя группа из пяти боевиков, и боевики-минеры. И он тоже поднял бинокль, чтобы посмотреть, кто с боевиком из верхней тройки разговаривает. И убедился, что Кордебалет не ошибся.
Это был в самом деле Абу Обейда.
3
Началась новая жизнь…
Правда, сначала раз в месяц, а позже раз в три месяца Доктор Шин аккуратно ходил в психиатрическую лечебницу для профилактической беседы с главным врачом и его ассистентом. Беседы, как и раньше, проходили в кабинете со звукоизоляцией. Врачи клиники знали, что ассистент главного врача считался очень сильным гипнотизером. Медики, судя по тому, что китайцу разрешали жить вне клиники, оставались довольны поведением пациента.
Доктор Шин даже разговаривать по-русски стал значительно лучше, потому что общаться ему приходилось теперь с разными и многими людьми и при этом беседовать на темы, которые совсем не касались его многолетней и успешной дворницкой карьеры. А уж автомобильный специфический язык терминов и даже жаргон Доктор Шин знал теперь в совершенстве и владел ими гораздо лучше, чем бытовой речью. Объяснить клиенту, что в его машине необходимо прочистить инжектор и что это даст, было для китайца легче, чем втолковать продавщице на базаре, что ему нужен не мешок картошки, а всего-то два килограмма.
Более того, жизнь развивалась, и вместе с нею развивался Доктор Шин. Большой толстый человек Виктор Викторович решил расширить производственную базу в Приволжском, поскольку рядом с районным центром располагалось множество вымирающих деревень, где за бесценок скупали дома под дачи желающие спокойно отдохнуть москвичи, и в летний период в «шиномонтаж» обращались многие из них с просьбами устранить неполадки в своих автомобилях. Оказалось, что Доктор Шин в двигателе и в ходовой части разбирался еще лучше, чем в шиномонтаже, а отказывать он не умел никому, за что его и звали радостно идиотом. Он мог целую ночь проколдовать над чьей-то старенькой машиной, чтобы к утру, как того желал хозяин, она уже была «как новенькая». Так мастерская по шиномонтажу сама собой переросла в автосервис с широким видом обслуживания, но названия своего не изменила. Виктору Викторовичу осталось только статус предприятия поменять, что он с удовольствием и сделал. Работа по ремонту автомобилей даже в летний период, потому что зимой дачников не было, окупала содержание мастерской, ибо там, сам получая ничтожные копейки, трудился такой ценный и умелый кадр, как Доктор Шин. О толковом механике шли слухи, и к китайцу уже приезжали для консультаций и ремонта из других городов области.
И в то же приблизительно время Доктору Шину представилась возможность познакомиться с компьютером. Большой толстый человек Виктор Викторович, сам не большой знаток компьютера, но имеющий некоторые навыки владения им, лично учил старого китайца справляться со сложной и умной электроникой. И убедился, что Доктор Шин никогда раньше подобной техники не видевший, все схватывал на лету и уже через несколько дней знал о компьютере гораздо больше своего учителя. А уж программу компьютерной диагностики автомобиля он усвоил в совершенстве буквально за несколько часов, причем сам понял, что и как должно здесь действовать. В маленькой голове китайца прятался большой ум.
Чтобы полностью отвоевать Доктора Шина у больницы, Виктор Викторович купил за бесценок старенький частный дом, каких в Приволжском, в связи с массовым бегством населения в город, продавалось множество, и поселил китайца там. И даже дрова на зиму ему привозил, потому что знал неприспособленность Доктора Шина к жизни и боялся, что тому за большие деньги привезут одну сырую осину. Местные мужички горазды такие пакости делать людям несведущим.
Так все и шло…
Приехав однажды в мастерскую, Виктор Викторович удивился, не застав Доктора Шина на месте. Раньше такого не случалось, кроме, естественно, тех дней, когда у китайца был выходной, или во время его обязательных посещений лечебницы. Другие работники сообщили, что старик уехал с попутной только что отремонтированной машиной в соседний город, купить какие-то программы для компьютера. Это сообщение Виктора Викторовича сильно заинтересовало, и он, несмотря на то что очень спешил, решил дождаться возвращения своего механика. Дожидаясь, сел в кресло, где обычно отдыхали клиенты, поставившие машину «на яму», взял со столика первый попавшийся журнал и стал листать, не глядя в страницы.
Имея такую основательную машину, как «Инфинити», Виктор Викторович время от времени посещал солидные столичные автоцентры, где проводил текущее техобслуживание своего автомобиля. Там журналы и рекламные проспекты на журнальных столиках были обычным предметом интерьера. Здесь же, в собственном автосервисе, сам он такого не вводил, считая это излишней роскошью, тем не менее журналы появились. И это удивило не слишком приятно, потому что Виктор Викторович был от природы человеком ревнивым и не любил, чтобы какое-то дело, к которому он имел отношение, продвигалось без его ведома и согласия. Особенно если это его личное дело, то есть бизнес, которого он владелец. С одной стороны, радовала инициатива Доктора Шина. Ведь именно такая инициатива и приносит прибыль. Радовал и внешний вид мастерской, в которую он сейчас почти не вкладывал средств, а она каким-то образом выглядела даже лучше, таких же мастерских в других райцентрах и городах, где своего Доктора Шина не было. Здесь в первую очередь бросались в глаза чистота и порядок. Да и как здесь не быть порядку, если Доктор Шин так и не расстался со своей привычкой работать в белом халате. Ну, может быть, сменил на более новый, но по-прежнему этот пресловутый белый халат был на нем идеально чистым, хотя возиться с чистыми машинами в наполовину сельской местности приходится редко. Более того, Доктор Шин уже просил Виктора Викторовича раскошелиться на оборудование для автомойки, и даже сам нашел какую-то рекламу, где предлагали подходящее по цене оборудование. И хозяин уже почти согласился, подсчитав без труда, что дело это выгодное. Естественно, выгодное в том случае, если Доктор Шин не будет принимать в ремонт транспортное средство до того, как оно пройдет через моечный бокс. Это все хорошо… Но порой раздражает, потому что инициатива не от самого хозяина исходит.
Взгляд Виктора Викторовича наконец-то остановился на журнале. И это вызвало новый приступ удивления и непонимания. Журнал явно предназначался не для скучающих клиентов. Это было какое-то научное издание со сложными чертежами, и Виктор Викторович, считающий себя знатоком и ценителем машин, вернее, сначала ценителем, а потом уже знатоком, не сразу даже понял, что этот журнал по автомобильной механике. Но самое неожиданное обнаружилось тогда, когда большой толстый человек вытащил из барсетки очки и попытался прочитать мелкий текст, поскольку крупные заголовки были набраны не русским шрифтом. Текст тоже оказался на иностранном языке. Будь здесь китайские иероглифы, это не удивило бы – китаец все-таки… Но это были не иероглифы. Скорее всего, на английском языке, хотя Виктор Викторович не встречался с английским со школы, и прилично все подзабыл. Настолько подзабыл, что не мог отличить написанный по-английски текст от немецкого или французского, или даже польского…
Вскоре приехал Доктор Шин. Вошел улыбаясь. Поздоровался, как здоровался обычно, не протягивая руку, чуть склонив голову и прижав руки к животу, словно полы своего халата придерживал. Китаец и в город ездил в этом халате.
– Что привез? – недовольно спросил Виктор Викторович, не ответив на приветствие.
– Программки… Клиент сама предложил, – Доктор Шин кивнул на компьютер, объясняя, для чего ему эти программки понадобились.
Большой толстый человек не забыл былых милицейских привычек – доверяй, но проверяй, сразу протянул руку и просто взял у Шина коробки с компакт-дисками.
– Игрушки? – посмотрел на коробку и с трудом прочитал по-русски английское название. – А… «Автокад»[12 - «Автокад» – программа для инженерного трехмерного проектирования.]… Ладно, автомобильные программы нам нужны… Действуй… Кстати… Ты это, – Виктор Викторович взглядом показал на журнал. – Читаешь, что ли?
– Шин картинки смотрит, – вежливо улыбнулся китаец. – Понять хочет…
Такая наивная откровенность вернула Виктору Викторовичу уверенность в себе, хотя он и не осознал еще до конца, что настроение его портилось оттого, что недавний клиент психиатрической лечебницы выглядел лучшим хозяином, чем он, и вообще во многом настоящего хозяина превосходил. Если бы китаец сознался, что читал иностранный научный журнал, Виктор Викторович почувствовал бы себя совсем плохо, а так… Ничего страшного не произошло.
* * *
В следующий раз большой толстый человек Виктор Викторович приехал в мастерскую в день, когда у Доктора Шина был выходной. Надобности в этой поездке не было, но дома еще с вечера жена «заела», и потому наутро показалось необходимым посетить несколько близко одна к другой расположенных мастерских. Приехал и в Приволжский. Потолкался среди слесарей, занятых своим делом, в мойку зашел, шампунь понюхал и поморщился, потом заглянул на диагностический стенд, где только что закончили проверку узлов двигателя чьей-то машины. В помещении диагностического стенда было жарко, и Виктор Викторович открыл окно.
– Какую погоду обещают, слышал кто-нибудь? – поинтересовался он у рабочих.
– В Интернет загляните, – посоветовал из смотровой ямы молодой автослесарь со сложным и красивым татарским именем, которое Виктор Викторович никак запомнить не мог.
– В какой Интернет, – не понял большой толстый человек и вопросительно поднял брови, готовый уже к какому-то очередному сюрпризу.
– Вон, в компьютере…
– Здесь что, Интернет подключен?
– Доктор Шин еще месяц назад подключил…
Сообщение опять показалось обидным. Компьютер подключен к Интернету, а хозяин даже не знает об этом. Что, его мнением никто не интересуется?
«Заглядывать в Интернет» Виктор Викторович не стал. Но за компьютер все же сел и стал просматривать все последние материалы, сохраненные в памяти. В первую очередь его удивило большое количество чертежей и формул. Наверное, они имели отношение к автомобилям – к чему же еще! – но ему почему-то показалось, что это чертежи каких-то странных, чуть не инопланетных летательных аппаратов. Вроде бы и самолет, а не самолет. Но и на гоночную машину смахивает. Все чертежи выполнены в линейном рисунке, и разобрать трудно.
Пожав плечами, Виктор Викторович вернулся в программу диагностики автомобиля и выбрался из-за компьютера в недоумении. Неужели Доктор Шин может со всем этим разобраться?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Военно-транспортный «Боинг-747» – с грузом, обозначенным в документах как «материально-техническая помощь грузинской армии, осуществляемая в соответствии с межправительственным соглашением», – вылетающий чартером в Тбилиси, терпеливо ждал полковника Доусона на военном аэродроме неподалеку от города. Но вот пассажиры, которые летели тем же самолетом, два генерала с целым штабом, добирающиеся только до Португалии, где предстоит промежуточная посадка, терпением не отличались. Когда Доусон наконец занял свое место в пассажирском салоне, он услышал тихое ворчание офицеров, на которое, впрочем, внимания совершенно не обратил и даже не удостоил ворчунов извиняющейся улыбки. Он в гражданской одежде, и от гражданского человека его отличить трудно. Его, похоже, приняли за гражданского федерального чиновника, воспользовавшегося помощью армии. А армия всегда считает, что имеет право претендовать на порядок. И тот факт, что порядок нарушается и рейс задерживается по вине этого самого гражданского чиновника, офицеров раздражает. Все естественно, и раздражение – их проблемы. Доусон же оставался спокоен. Даже тогда, когда один из пилотов нашел его, и сообщил, что самолет опять задерживается, поскольку сейчас прибудет один человек, который летит вместе с полковником, и другой, который желал бы поговорить с Доусоном до отлета. Полковник, соглашаясь, кивнул пилоту.
Что-то пилот объяснил и другим пассажирам, так нетерпеливо торопящим вылет, и в ответ выслушал новую порцию ворчания. Доусон же раскрыл ноутбук, чтобы прочитать содержимое дискеты, полученной в канцелярии, до того, как прибудет человек, летящий с ним. По всей видимости, генерал Хант выполнил обещание, и нашел для полковника помощника и консультанта. Ломать голову над тем, кто еще желает до вылета переговорить с ним, Доусон не стал. Прибудет, все станет ясно.
Занятое полковником место – у самой перегородки между пассажирским и грузовыми отсеками – вполне позволяло заняться секретной информацией, не опасаясь, что найдется желающий заглянуть в монитор через плечо. И плевать на то, что кресло последнего ряда не откидывается, как другие, и не дает возможности выспаться в полете на неделю вперед. Маленькие неудобства не могут пересилить привычку никогда не оставлять никого за спиной. И рядом оказалось свободное кресло – попутчиков в самолете мало.
Дискета, слава богу, раскрылась без проблем. Он стал читать, но войти сразу в курс дела не удалось, поскольку полковник был далек от данной тематики и чаще работал в компании с флотскими, чем с летчиками. Хорошо, что генерал Доусон приказал сотруднику, готовившему материалы, дать обширную вводную часть, чтобы полковник уловил суть вопроса. И Доусону не понравилось сразу, что слишком тесно переплелись в этой истории русские и американские имена. Началось с того, что руководитель фирмы «Локхид», создавшей первый «Стелс[13 - Stealth (англ.) – скрытность.]«, Бен Рич признал, что „отцом“ их самолета-невидимки является советский ученый Петр Яковлевич Уфимцев, еще в 1966 году опубликовавший в одном из научных журналов свои разработки относительно отражения радиолокационного луча от кромок различных поверхностей не в обратную сторону, а просто в произвольную или заданную сторону, так, что локатор этот обратный луч уже уловить не может. К работам Уфимцева в Советском Союзе, занятом тогда какими-то иными проблемами, отнеслись с прохладцей, чем автора сильно обидели. Но его тут же взяли в обработку американцы, и из этой обработки, грубо называемой „полем зрения“, физика не выпускали пару десятилетий и даже пригласили на работу в Штаты. Впрочем, к тому времени сама идея уже была прочно „оседлана“ американскими учеными и интерес к Уфимцеву проявлялся только по инерции. Еще в 1974 году управление по перспективным исследованиям Министерства обороны США приступило к изучению средств снижения эффективной поверхности рассеивания, основного критерия оценки радиолокационной заметности. В основу работы положили высчитанную на ЭВМ модель определения эффективной поверхности рассеивания, созданную математиком фирмы „Локхид“ В. Шрейдером в рамках программы „Эхо-1“. При этом опять же использовались теоретические выкладки П. Уфимцева. Теоретические выкладки вселяли обоснованные надежды. Уже год спустя конгресс выделил ВВС США требуемые суммы на заключение многомиллиардных контрактов с фирмами „Локхид“ и „Нортроп“ по исследованию и разработке самолета-»невидимки». Первоначально был опробован легкий одноместный самолет и опробован сам принцип, положенный в основу разработки. В дальнейшем фирмы-исследователи представили заказчику макеты летательных аппаратов, установленные на специально смонтированном стенде, имитирующем поисковые радиолокационные лучи. После сравнительных испытаний за основу был взят проект фирмы «Локхид», с которой и был в 1976 году заключен контракт на создание самолета-»невидимки».
В рамках секретной программы «Хэв Блю» на лабораторном полигоне ВВС США «Флейт Дайнемик» под руководством Бена Рича были построены два самолета, один из которых и стал прообразом будущего стратегического бомбардировщика «F-117». Первый полет 1 декабря 1977 года совершил летчик-испытатель Билл Парк. Многогранная пирамидальная конструкция самолета получила высокую оценку всех наземных служб, но отрицательную оценку пилота – аэродинамические свойства нового самолета требовали существенной доработки. Но в этом и состояло главное противоречие проекта – с улучшением аэродинамических свойств терялась бы «невидимость» самолета, а при существовании «невидимости» невозможно было улучшить аэродинамические характеристики. Тем не менее, основываясь на испытаниях экспериментальной модели, в США была развернута широкомасштабная и дорогостоящая программа по созданию новых самолетов-»невидимок». И первый «F-117А» был поднят в воздух 18 июня 1981 года летчиком-испытателем Хейлом Фарлеем. А еще через два года самолет был запущен в серию.
Разговоры на трапе не дали полковнику Доусону прочитать до конца подготовленный для него материал. Явно, появился опоздавший пассажир и еще тот человек, что хотел с полковником переговорить. Если из-за этого разговора задержали вылет, то, следовательно, догадаться нетрудно, разговор предстоит конфиденциальный. Доусон встал и шагнул к выходу на трап. В самолет как раз заходили моложавый и очень жилистый мужчина неопределенных лет и довольно молодая негритянка.
– Прошу, вот и сам полковник, – сказал бортмеханик самолета, встречающий вновь прибывших.
Доусон перевел взгляд с мужчины на негритянку и обратно.
– Я лечу с вами, полковник, – неожиданно сказала негритянка. – Меня зовут Клер Такуа.
– Что? – непонимающе переспросил Доусон.
– Я лечу с вами по просьбе генерала Ханта, – повторила Клер.
– Можете возвращаться, – холодно ответил Доусон.
– Не поняла? Почему?
