скачать книгу бесплатно
– Па, ты перегибаешь, – вдруг влезла в разговор Инга. – Я давно не маленькая девочка. Не нужно этой гиперопеки. Я в хороших руках. Правда, Дим?
– Не девочка во всех смыслах! – заржал Игорь, уже изрядно набравшись и вдруг осмелев.
Тот, что буквально вчера выплюнул собственные зубы прямо на грязный асфальт у моего дома.
– Скажи, красивая, чем я тебе не угодил? Шмотье? Да не вопрос! Рыжье? Охапками вместо цветов!
Он взглянул на кулон на ее шее и брезгливо хмыкнул.
– Два года он тебе нужен не был, этот комбайнер. Я тебя плохо трахал? Казалось, хорошо. Ты как свинья визжала. Текла подо мной, как шалава, а теперь целку из себя строишь?
Я понял, что Игорек многое знает о Самвеле, потому тот и молчит. Другой бы отец встал и хорошенько втащил этой гниде, но Геворгович спокойно позволял ему окунать собственную дочь лицом в грязь.
А я не мог этого допустить. Я сделал ей предложение. И какой бы шлюхой ее не выставили перед главным авторитетом города, я не мог молчать.
Ухватившись за столешницу, толкнул стол на Игорька. Тот резко вскочил и схватил со стола бутылку. Ударив ее об стол, дернулся в мою сторону.
Я ожидал, что сейчас кто-то вмешается, но, видимо, это был своего рода тест. Какая-то своеобразная проверка. Большой отодвинулся к стене и внимательно наблюдал за разгоревшейся бойней.
Игорек вертел перед моим лицом зеленой «розочкой» и скалился.
Самвел немного побледнел, но повторил за Геной и решил понаблюдать, как крушат его же квартиру.
Мать Инги всхлипнула и, схватив за руку дочь, потащила ее на кухню. Но та выдернула руку и рванула ко мне.
Я успел дважды врезать парню в челюсть, прежде чем услышал крик Инги.
– Димка, пойдем отсюда! Это какой-то хорошо продуманный спектакль!
Самвел поднялся со стула и схватил дочь за волосы.
– А ты в комнату, поняла? Потом побеседуем. Позорище.
Я развернулся, чтобы прикрыть ее собой, но вдруг почувствовал слабую боль в районе левой лопатки. Медленно развернулся и увидел в руке Игорька довольно хороший нож с ребристым лезвием. В голове немного гудело. Рубашка намокла, но я нормально держался на ногах и, сжав руку в кулак, ударил парня в нос. Послышался хруст. Игорек упал, и мне вдруг показалось, что он не дышит.
Перед глазами тут же появилось паскудное рыло Витька. Его оскал с гнилыми зубами. Нож бабочка. В глазах темнело. Я облокотился о стену и съехал на пол, но сознание не потерял.
– Скорую вызывай, гнида! – не помню, как Большой оказался рядом. – Самвел, я повторяю, скорую вызывай! Пацан крякнет, не приведи Боже, – мужчина осторожно приподнял меня. – Эй, боец. Сейчас в больничку поедешь. Ты только тут с нами оставайся.
Вот только сил почему-то не было. Я терял сознание, но боли не чувствовал. Лишь покалывание где-то в спине. И левая рука онемела, повиснув, словно ветка рябины.
– А ты, дрянь, меня слушай! – сквозь какой-то гул прорезался голос Геворговича. – Выбор за тобой, Инга. Либо ты заходишь в спальню и делаешь то, что я велю, и будешь как сыр в масле кататься, либо вали к своему сельскому и никогда не приходи к нам с матерью.
Очень хотелось услышать, что она ответит, но в этот момент комната перед глазами завертелась, и я окончательно отрубился.
Открыл глаза от запаха лекарств. На минуту показалось, что я все еще в армии, но кровать чуть выше, а простыни такие же жесткие, но белые. Какой-то писк. Во рту жутко пересохло. Попытался облизать губы, не вышло.
Слегка привстал и прищурился. Кто-то стоял у окна, но я не мог разглядеть, кто именно. За стеклом все та же луна, значит, ночь на улице. Протер глаза и понял, что у окна Инга.
– Эй, ты чего там стоишь? Мы где?
Девушка дернулась и рванула ко мне. Лицо припухшее. Глаза красные, значит, плакала.
– Ты не помнишь ничего?
Я скривился от боли в спине и понемногу начал понимать, что произошло. Игорек, сука, меня пырнул ножом. В спину. Низко так. Как крыса. Да он и был ею. Самвеловский личный крысеныш, что волею Геворговича затесался к Рустаму.
– Тебе операцию сделали. Сказали, это неопасно, важные органы не задеты, но если б на два сантиметра правее, то он бы тебя убил.
– Ну вот видишь, – я только сейчас понял, что лежу на боку, а не на спине. – А ты ревешь. Я жив, все хорошо.
– Ребята приходили. Полдня сидели тут, но доктора сказали ждать, пока сам не очнешься.
Я прокашлялся и широко открыл глаза.
– И как долго я здесь? – осмотрел Ингу.
На ней был обычный спортивный костюм и кеды. Красное платье исчезло.
– Чуть больше суток. Димка, ну и напугал же ты меня, – она горько заплакала, присев на край кровати, и я понял, что это искренне.
– Ну все, – прохрипел. – Не плачь. Ты домой вернулась?
– В смысле к отцу? С чего бы это? Я к нам домой съездила. Переоделась и к тебе.
– Люблю тебя, – протянул ей руку. – Жаль, поцеловать не могу. Во рту пожар.
Инга тут же рванула в угол палаты и открыла маленький холодильник.
– Вот, попей, но немного.
Отхлебнул полбутылки и, сделав виноватое лицо, пожал правым плечом.
– Поезжай домой, – нежно коснулся своими губами ее пухлых губ. – Я никуда отсюда не денусь.
– Я с тобой останусь, и это мое последнее слово.
Девушка подвинула к койке кресло отвратительного желтого цвета и устроила голову у моих коленей. Уложив ее на собственные руки, она облегченно вздохнула и зевнула.
– Спать хочу, но тебя страшно оставить.
Через минуту она уже тихо сопела, и я улыбнулся.
Попросить ее руки не удалось, но я сделаю ее счастливой. Она выбрала меня, а это чего-то да стоило.
Глава 11
К вечеру пришли ребята. Кроме Рустама и Андрея были еще двое.
– Как ты, герой? – хмыкнул Рустам, не отводя недоброго взгляда от Инги. – Иногда опасно поворачиваться спиной.
Девушка опустила глаза и скинула белый больничный халат.
– Вы поговорите, а я пойду воздухом подышу, – Инга вышла из палаты, оставив меня с ребятами.
– Знакомься, Поляк, это Паша Шаман и Антон, работать с нами будут. Так Большой решил.
Пожав ребятам руки, заметил, что всегда веселый Дыбин сегодня как-то поник.
– Случилось что-то? – я присел на кровати, хотя было больно. – У вас лица, будто с похорон.
– Именно с них, – Андрей скривился. – Мальчишку хоронили сегодня. Двадцать лет, такой, как мы. Забили на глазах у сестры.
– Один из наших? – стало как-то не по себе.
– Нет, но мог бы стать, – Андрей скривил лицо и сжал руку в кулак. – Хуже всего другое. После похорон к Большому в клуб пришла его сестра. Ребенок совсем. И знаешь, что спросила? Сколько стоит убийство.
От услышанного по спине промчался табун мурашек.
– Она видела тех, кто бил? – потянулся за стаканом воды.
– Видела, – Рустам отошел к окну. – Девочка совсем, а в глазах желание убивать. Страшно это, Димка.
Парни пробыли у меня почти до полуночи. Инга вернулась в палату и тихонько сидела в кресле, поджав ноги.
Я не был знаком ни с погибшим парнем, ни с его сестрой. Я не знал, кто их родители. Но слова девочки никак не хотели покидать подсознание.
Ребенок. А жизнь уже сломали. Сразу вспомнил Раю. Не хотел бы я сестре такой судьбы. Наверное, к лучшему, что мать решила оборвать все концы, связывающие меня с семьей. Я выбрал кривую дорожку, и одному Богу известно, когда она оборвется. Лучше одному пройти этот путь. Чтобы моя сестра никогда не узнала того, что знает незнакомая мне девочка.
– Игорь исчез, – Рустам вдруг вспомнил о крысе Самвела. – Ищем, но пока безуспешно. Потрясли Геворговича. Всю хату в хлам разнесли, – он снова взглянул на Ингу, но та даже не дернулась.
– Найдем, сучонка, – Андрюха растянул лицо в зверином оскале. – Все равно появится, рано или поздно. А все беды из-за баб! Потому при всех заявляю. Лучше шлюх елозить, чем жениться!
Ребята вышли из палаты, оставив нас одних.
– Ты прости за отца, – я протянул Инге руку. – Я не знал, что пацаны к нему пойдут.
– Это ты меня прости, Дим. За отца, за то, что не ждала. Этого можно было избежать. А теперь ты в больнице. Я опальная дочь и вообще недостойна с тобой рядом быть.
– Ерунду не говори и иди ко мне, – подвинулся, давая ей место прилечь рядом.
– Поляков, мы в больнице, – голос Инги был уставшим и охрипшим. – Завтра домой выпишут, но придется еще полежать. Как за тобой ухаживать, слава Богу, знаю.
Утром я стоял с пакетом у регистратуры в ожидании выписки. Вольво ждала на парковке, и я удивленно вскинул брови, глядя на свою девушку.
– Откуда?
– Не поверишь, но я умею водить, – подмигнула девушка и уселась за руль. – Садись, поедем домой. Я устала, как собака.
У подъезда было пусто. Серые грозовые тучи сгущались. Инга ловко запарковала машину у подъезда и помогла мне выйти. Капля, еще одна и еще. Через несколько секунд начался ливень. Молнии терзали небо в клочья, а раскаты грома были похожи на взрывы. Но я любил дождь. Не знаю почему, но всегда любил.
Забежав в подъезд, прижал Ингу к холодной стене и просунул правую руку под спортивную кофту.
– Хочу тебя, – прошептал ей прямо в губы. – Ты промокла.
– И ты, – голос тихий и дрожит. – Идем, Поляков. Мало того, что раненный, еще и заболеешь.
– А ты меня лечить будешь. Ради этого я готов болеть вечно.
Мысли об Игоре улетучились, но почему-то в голове прочно засели слова Андрея. Об этой девочке, которая пришла к Большому заказать тех, кто убил ее брата. Смелая девчонка. Но так не должно быть.
В доме было прохладно, но Инга сразу же включила два электрических обогревателя.
Я приблизился к ней и стянул кофту с соблазнительного тела.
– Поляков, терпение – не твоя добродетель?
– Не-а, – выдохнул, накрывая губами сосок девушки.
В штанах стало тесно. Потянул рукой за молнию на брюках, и тут же услышал трель дверного звонка.
– Зашибись! – резко дернул кофту девушки вниз. – Иди в спальню и переоденься в сухое. Я открою.
На пороге стояли Большой и Рустам.
– Привет, Поляк, – Гена протянул огромную ладонь. – Рад видеть тебя. Как оно? Болит? – мужчина указал на зафиксированную левую руку. – А ты удивил. Красавец! Настоящий боец. Такие мне нужны.
Гена достал из под кожаной куртки какие-то бумаги.
– Это подгон от братвы. Я так понял, что ты жениться собрался?
– Да, – немного напрягся, ожидая упреков.
– Самвел дочку обратно не пустит. А вам жить где-то нужно, верно?
– У нас есть где жить, – обвел взглядом двушку.
– Да. И теперь эта хата полностью твоя. Мы ее выкупили. Тачку тебе Рустам дарит.
В этот день я стал счастливым обладателем собственной квартиры и машины. Второе радовало сильнее. Черная красавица манила к себе еще у части.
Инга вела себя странно. На ласки не отвечает, ссылаясь на усталость и я оставил попытки овладеть ею. Понимал, что ей сейчас не до этого. Мысли об отце и матери не давали покоя любимой.
– Поговори со мной, – обнял и крепко прижал к груди.
– Не могу. Чувство вины жрет изнутри, понимаешь? Дим, а если бы он убил тебя?
– Ну вот. Снова сырость развела. Не убил бы. Ты сама себя жрешь, понимаешь? Я же сказал, что простил. Этого недостаточно? Ты понимаешь, что каждый раз, вспоминая Игоря, ты даешь мне повод снова сомневаться?
