скачать книгу бесплатно
Мол, убейте меня, но не троньте его!
Первой Марья Ковшиха опомнилась вдруг:
«Это ж дочь Кельдибека! Ведь он отомстит!
Всю деревню сожжёт, и всех нас перебьёт».
«Ничего! Не узнает», кричат мужики.
Только бабы тогда остудили их пыл.
Расступились они… Те – лежат на снегу:
Он ничком, а на нём распласталась она.
А вокруг – красный снег: всё окрасила кровь.
Стали думать-решать, что нам делать теперь.
Отдавать уж нельзя. Да и живы ль они?
Посмотрел их Егор, сын Кривого Фомы:
«Вроде живы, – сказал. – Оживут ли к утру?..»
«Хоть и живы, так что? Не простит нам она,
Если мы Кельдибеку её отдадим, –
Говорят мужики. – Не простит нам и он».
И додумались на ночь их в бане закрыть.
А уж утром решить: если оба мертвы,
Так тишком схоронить, чтобы никто и не знал.
Мол, пропали и всё, и не видели их.
Ну, а если живые, так на душу грех
Кто-нибудь чтобы взял, чтоб потом схоронить.
Отдавать уж нельзя их, хоть живы, хоть нет…
Не решились деревней своей рисковать.
Оттащили их к бане Ефимки Леща,
Там и заперли грешных. Да стали решать,
Если живы-то будут, кто грех-то возьмёт?
Но никто не хотел, чтобы так, одному…
И решили тогда подождать до утра.
Ну а ночью такой ураган поднялся,
Что и крыши у изб-то едва не снесло.
Ужас, что и творилось! Вот, думали, нам
Наказанье за Стёпку-то, за сироту.
И к утру не утих ураган, всё ревел.
Мужики собрались у Ефимки Леща,
Только все наотрез отказались казнить,
Если пленники живы окажутся вдруг.
Мужики-то одни порешили тогда:
Если живы, – пусть бабы отравят их чем.
С этим только и баню решились открыть.
Да, как видно, и нас Бог-то спас от греха:
В бане пленников не было, лишь под стеной
Лаз был вырыт наружу. Уж как и смогли?
Их искали три дня, всё боялись, что вдруг
Дочь придёт к Кельдибеку, расскажет про всё.
Но и буря три дня бушевала. Метель
Все следы замела: ничего не нашли.
А как бросили поиск, – метель унялась.
И оставили всё в Божью милость тогда.
Уж не знаю, как жили, где жили они.
Были слухи, что будто бы даже тогда
С ведьмой Овдой они повстречались в лесу
И она приютила их в доме своём.
Много слухов носилось в ту пору про них.
Говорили, что будто сама-то Шайви
Стала ведьмой. Поэтому будто они
И из бани ушли, и поэтому их
Не найти, не поймать так никто и не смог.
Время шло, а потом стали слухи идти,
Что и сам Кельдибек гнев на милость сменил,
И гонцы от него рассылались везде,
Говорили, мол, если увидит их кто,
Пусть, мол, скажет, что могут вернуться домой,
Что и дочь он простил, и Степана простил,
Что живым, мол, оставит его, не убьёт.
Как достала их весть, я не знаю про то.
Только, видно, поверили в это они
И вернулись. Она уж была на сносях.
Кельдибек её в башне велел запереть.
А Степану велел, чтоб чужого не брал,
Обе кисти срубить. А чтоб песни не пел,
Да девиц не смущал, – велел вырвать язык.
И оставил живым, как ему обещал.
Лишь его отпустил он, – пропал наш Степан;
Говорили, что раны врачует в лесу,
Говорили, что будто какой-то старик
Его к Волге повёз, чтобы там исцелить.
А Шайви, как узнала о казни такой,
Попросила, чтоб ниток ей дали, что, мол,
Хочет кружева вывязать, чтоб не скучать.
А как ниток ей дали – верёвку сплела
И повесилась, даже родить не успев.
Кельдибек-то потом как помешенный стал,
И на Волгу ходил, много жёг городов.
Говорят, всё Степана хотел он найти,
Всё не мог он унять свою боль, и свой гнев.
А потом уж убили его самого.
Вот тогда-то Степан воротился назад,
Да пришёл в монастырь, чтобы век в нём прожить.
Так теперь и живёт он при монастыре.
Мальчик служит при нём, помогает ему… –
Лишь закончила сказ, Митька вдруг заревел;
Громко, в голос; терпеть он уж больше не мог;
Долго слёзы держал, да не смог удержать.
– Митька, что ты?.. Ну, полно, родной мой, не плачь… –
Плакать он не хотел: слёзы сами текли.
– Как же, баба?.. За что же?.. А Бог-то?.. За что?.. –
Выговаривал Митька сквозь слёзы с трудом.
– Так ведь, милый мой, дочь он украл у отца.
Разве ж можно? За то его Бог наказал.