скачать книгу бесплатно
– Я же тебе говорил, я разберусь. Ты – моя дочь. Моя семья. Я позабочусь о том, чтобы ты о нем больше не слышала. Надо потерпеть всего-то полгода-год. Все лучше, чем жить в страхе и оглядываться каждый раз, пока он рядом.
Смеюсь. И качаю головой.
Не разберется он. И не посадит. Если бы мог, уже давно все это провернул. А так скорее ляжет хладным трупом на дно какой-нибудь канавы. Я же видела фотографии того, что случалось со всеми теми, кто мешал Игнату. И вчера он прямо сказал, что будет, если мы решим выступить против него. И какой дочерью я буду, если позволю сейчас отцу так подставиться?
– Так уверен, что действительно сможешь? – уточняю уже вслух. – А от всех его врагов, которые захотят отыграться на нас с Максом, тоже защитишь? И так и будем жить, да? Они нападают, а мы снова бежим и прячемся?
Отец мрачнеет.
– То есть в меня, того кто дал тебе жизнь и вырастил тебя, ты не веришь, а в того козла, который живет за счет других жизней, ты очень даже вдруг уверовала? Или на что ты рассчитывала, когда под него в первый раз ложилась? Что он исправится, станет милым и хорошим, после того, как ты ему сказку о морали прочитаешь и кроху-сыночка родишь? Думаешь, он изменится? Такие, как Орлов, никогда не меняются! Легкой жизни не будет теперь, уж не жди в любом случае! Ты сама свой выбор сделала, когда ребенка от него родила. Теперь расхлебываем, как можем. Хотя бы сейчас голову включи и прекрати ерепениться, играя в предубеждение и гордость!
Прав. Снова. Пусть и не во всем, на этот раз. Но оттого не менее больно и обидно слышать от него эти слова.
– Я ничего не думаю, – говорю и отворачиваясь к окну. – И знаю, что не изменится. Как и знаю то, что он не отступится и не отпустит Макса. Скорее уничтожит всех, кто встанет на его пути. Тебя – в первую очередь, папа. И в отличие от тебя, на него мои просьбы никого не убивать точно не подействуют, – пытаюсь хоть так достучаться до него.
– Ты поэтому из моего внука еще одного преступника и убийцу вырастить решила? – слышится за спиной полное гнева.
Вздрагиваю и крепче обнимаю себя за плечи. Не отвечаю ему ничего на его заявление. Потому что не знаю, что сказать. Ведь правда. Очередная. Бьющая по мне наотмашь.
– Хватит себя жалеть, Тая. Это ничем не поможет. В одном этот твой Орлов прав. Оставаться здесь тебе не стоит. Давно. Собирай вещи. Я тебя и Максима с собой заберу. Орлов, может, и страдает бешенством, да и не один, но и я – не мальчик. Ребята из убойного помогут. Сдержат. Никто не пострадает. И тебя с сыном никто не тронет. Гарантирую.
Ах, если бы так оно и было…
Только я больше в это не верю.
– Я не себя жалею, папа, – оборачиваюсь обратно к нему, стараясь выглядеть невозмутимой и уверенной в своих следующих словах. – Себя я давно разучилась жалеть. Еще пять лет назад. Но Игнат уже сказал Максу о том, что он его отец. И тот… счастлив. Счастлив, понимаешь? А если я соглашусь на твое предложение, то не только разобью его мечты, но и убийцей его отца стану. А я так не хочу, папа! Только не так! Не через смерть Игната, каким бы монстром он ни был!
«И уж точно не через твою…» – заканчиваю уже про себя.
– Ему четыре! Конечно, он счастлив! У вас же в доме мужика ни разу не было, а он нуждается в ком-то помимо матери, это вполне нормально. Вот только не в Орлове. Ничему хорошему он его не научит. Другого мужика себе найди, его он тоже примет. Маленький еще, ему без разницы. Если уж к Орлову проникся, любой другой и подавно ему на пользу пойдет. Он и не вспомнит о нем уже через год, чего ты зациклилась на этом? Или думаешь, Орлов заботится о том, что других сыновей без родного отца оставляет, когда в башку им стреляет и черепушки их проламывает?! – окончательно срывается отец, наряду с ударом кулаком по столу. – Не хочет она, видишь ли. Захоти!
– Да ты понимаешь, что тем самым войну в городе развяжешь? – тоже больше не сдерживаюсь я. – Он же кровью зальет все улицы, пока не получит Макса обратно! А когда найдет, думаешь, он меня пожалеет? Или тебя? Пристрелит всех нас и дело с концом. Сейчас его от этого шага сдерживает только моя покладистость. Да и… – замолкаю на мгновение, втягиваю в себя воздух и продолжаю уже на порядок спокойнее. – Так я буду рядом с сыном и смогу повлиять на его будущий выбор.
Так себе оправдание. Но если это убережет моего отца от смерти, как и десяток другой его людей, значит, оправданно.
– Все я понимаю! Понимаю! Это ты не понимаешь, я тебя, дура, уберечь хочу! И тебя! И внука! Да я его хоть сейчас изолирую! Ото всех! Хотя бы за похищение! – выплевывает в полнейшем негодовании. – Ай, кому я это рассказываю… – качает головой и шагает прочь из кухни. – Учти, потом не проси о помощи снова. Ты выбрала свою участь, свою судьбу. И сторону. Нет у меня такой дочери. И внука нет.
Входная дверь в квартиру хлопает повторно. А следом по полу разлетаются черепки цветочного глиняного горшка с фиалкой, который я кидаю себе под ноги на эмоциях.
Вот как так? Из-за одного и того же мужика дважды разругаться с родным отцом в пух и прах. Что я за дура такая? Ведь вот он шанс на спасение. А я снова его упускаю. Как пять лет назад, когда испугалась того, что будет, если Игнат узнает о беременности, а отец – о нем. Так и сейчас. Но перед глазами все время стоят те чертовы фотографии изувеченных Орловом людей. Точнее, по делу – не им самим, а его мордоворотами, но сути это не меняет. По факту все равно он. Только теперь на месте тех людей я вижу отца и мать. И это видение отзывается в груди фантомной болью. Настолько сильной, что я почти падаю на колени перед разбитым цветком. Вот так и моя жизнь: как ни старалась сохранить ее целой, а все равно разбила, не собрать. Но я все равно зачем-то пытаюсь спасти хотя бы цветок. Собираю землю руками в одну кучу и втыкаю в нее свою потрепанную фиалку. Говорят, они сильные, при должной заботе укрепятся на новом месте и вновь расцветут. А я? Я так смогу?
Должна…
К тому же:
– Не знал, что самое ценное из того, в чем ты нуждаешься – это пенсионный куст, – доносится со стороны входа на кухню.
Упускаю тот момент, когда моя уединенность перестает быть таковой. Орлов стоит в проеме, сверху-вниз наблюдая за всеми моими жалкими потугами по спасению цветка.
Пропускаю мимо ушей его выпад.
– Обещай, – прошу вместо этого срывающимся голосом. – Обещай, что, если мы уйдем с тобой, с Максом никогда не случится ничего плохого.
Полночно-синий взор становится почти черным.
– Именно для этого вы со мной и остаетесь.
– Почему тогда в этом случае не отправить нас с ним куда-нибудь подальше? Так ведь куда проще и безопаснее.
– А потом сидеть и каждую минуту дергаться, узнавая, как вы там? – служит мне встречной насмешкой. – Нет уж. Я не настолько мазохист, чтоб так себя подставлять. Будешь у меня на виду. Тогда будет действительно проще. Многим. Не только мне и тебе.
Согласно киваю, принимая его доводы. По этому вопросу. А вот дальше задаю новый:
– Ты его тоже вырастишь похожим на тебя?
И если раньше я лишь слегка посматривала на него, то сейчас фактически цепляюсь своим взглядом за его.
– Мой отец не был таким, как я. Мямлей был. Брат – наоборот, до одури весь из себя правильный. А вот дед… Он меня воспитал. И да, мы похожи. Так что однозначного ответа не жди.
– Тогда мне лучше и правда быть рядом с ним, – улыбаюсь совсем невесело. – Может тогда повезет, и он вырастет таким же сильным, как ты, но с границами дозволенного. Куда лучшим и достойным человеком, чем ты. Где он, кстати?
На губах Орлова мелькает ядовитая ухмылка.
– Макс во дворе. Играет с Лаки. Почти выучили команду «взять». За палкой пес гоняется, – произносит отстраненно, а его ухмылка становится лишь шире. – Куда лучшим и достойным, чем я, значит? Ты себя-то в зеркале видела? – добавляет зло.
– Ну, я, по крайней мере, никого не убиваю по поводу и без, – парирую, отворачиваясь и поднимаясь на ноги.
Да, я забываюсь. С кем говорю. И что говорю. Вспоминаю, лишь когда Игнат оказывается за моей спиной вплотную. Поздно.
– Спорное утверждение, – звучит над самым ухом. Еще секунда, и мужские пальцы забираются в мои волосы, сдавливают затылок, поворачивают и вынуждают вновь смотреть на него. – Ложное. Или ты ведешь подсчет тех, кого я убил за последние сутки, пока был с тобой, а я не в курсе? А может, это не ты вчера умоляла меня выстрелить в несчастных псов только потому, что испугалась?
– Я не имела в виду это, – отзываюсь едва ли громче него, хотя то больше похоже на оправдание. – Но громкий и резкий звук их бы спугнул.
– По-твоему я настолько без тормозов, что при каждом случае стреляю? По поводу и без, – припоминает мне мои же слова.
– Я видела твое дело, – признаюсь, разворачиваясь к нему всем телом. – И всех тех, кого ты убил. Их фотографии. Ты хорошо заметаешь следы, кстати. Почти не к чему прикопаться.
Зачем я говорю ему все это? Что хочу услышать в ответ? Что он не такой? Глупость какая! Все он именно такой и даже хуже. И пора бы мне уже принять этот факт, а не видеть в нем того, кем он когда-то зачем-то притворился для одной испуганной девочки.
– И сколько их? Этих фотографий? Десяток? Два? Три? В любом случае там лишь жалкая часть из того, что я сотворил. Стоит помножить, как минимум еще на десять. И даже тогда… Считать умеешь? Сколько минут моей жизни они успевают зафиксировать? Все тридцать с лишним лет? – кривится Игнат. – Или я тут один грешник? Остальные все святые? Чего ты хочешь от меня? Я не понимаю.
Если бы я сама понимала…
– То, чего я хочу, ты мне дать не в силах, – говорю, как есть, по итогу. – Потому что сам же забрал, – улыбаюсь криво и подношу свои пальцы к его лицу, провожу ими вдоль скулы, на которой сейчас играет льющийся в окно лунный свет. – Ты все у меня забрал, – продолжаю шепотом, вглядываясь во тьму его глаз. – Вот уже во второй раз. Хотя я сама виновата. Сама снова выбрала твою сторону. Глупо теперь об этом сожалеть.
Убираю ладонь и поворачиваюсь спиной, чтобы уйти.
Еще бы мне это было дозволено…
Мужские пальцы на моем затылке сдавливают крепче. Другая его ладонь перехватывает мою. И я в капкане.
– Знаешь, что по-настоящему бесит меня в этой жизни? – отзывается Игнат. – Вранье, – сам же отвечает. – Так что не ври мне больше, Тая, – его рука опускается вместе с моей мне на живот. – Если бы ты ничего от меня в самом деле не хотела, то и того, что происходит с тобой сейчас, не случилось бы. Сына у тебя бы тоже не было. Как и у меня, – скатывается до шепота.
А я зачем-то прикрываю глаза, вслушиваясь в его голос. Как ни странно, он меня успокаивает. Боль отступает. Прячется в глубинах души. И я крепче сжимаю мужскую ладонь в своей. Черпая из нее силы для себя.
– Да, – признаю чужую правоту в очередной раз. – Так было бы куда проще. Забыть и отпустить. Но только и ты – не тот Игнат, которого я запомнила. Совсем не он. Другой. Чужой. И я не хочу знать тебя такого. Вот моя правда.
Хватка на моем затылке слабеет. Но это не делает меня свободной. Он утыкается носом мне в волосы. Шумно втягивает воздух. Я больше не вижу его лица. Но почему-то кажется, что Игнат улыбается.
– Три…
Прикосновение к моей руке исчезает. Но не к животу. Жар его тяжелой ладони просачивается сквозь одежду, когда он слегка давит, тем самым еще плотнее прижимая меня к себе. По телу проносится дрожь давно позабытой неги. И я обманываю себя этим чувством, уверяя, что всё на самом деле не так уж и плохо.
– Два…
Мужское дыхание задевает скулу. Почти обжигает. Вынуждает меня саму дышать через раз. Его голос – глубокий, как бездонная пропасть. Разносится в тишине, кружит голову, утягивая за собой в самую бездну.
– Три…
Я слушаю его. Но не запоминаю. Мой пульс зашкаливает гораздо сильнее. Слишком ярко застревает в моей голове сам факт того, насколько он близко. И насколько ближе еще может быть.
– Пять…
Нет. Не поцелуй. Он лишь едва ощутимо касается моей щеки губами. Все еще давит на живот. Но даже этого хватает, чтобы тело откликнулось и потеснило волю разума.
– Пять…
Его ладонь смещается ниже и чуть в сторону. Гладит. Ласкает. Словно струны, умело перебирает натянутые почти до предела нервы. Ослабляет. Их. Меня. Все мое возможное сопротивление. Опускается на бедро и разворачивает к себе полубоком, сильнее распахивая пальто. И я невольно тянусь навстречу в стремлении заполучить больше.
– Два…
Почти мне в губы. На этот раз совсем не касаясь. Действительно с легкой полуулыбкой, так идущей ему. Пристально вглядываясь в мои глаза. Ловлю себя на мысли, что делаю то же самое. Смотрю. Любуюсь. Пропадаю. Как и пять лет назад.
– Ноль…
Он бережно собирает мои волосы. Отводит их в сторону. Перекидывает через плечо. Пока я складываю нехитрую комбинацию из цифр. С номером моего телефона. Тем самым, что оставляла ему когда-то. И которым он пользуется почему-то только сейчас. Да и то весьма своеобразно.
– Хочешь ты, или нет, но тебе придется, Тая. Знать меня. Такого. Любого, – добавляет Игнат, потянув за завязку на юбке. – Знать. И любить.
Тяжелая плотная ткань совсем не держится без закрепа. Скользит вниз по ногам, падает на пол синей лужицей. Не успеваю поймать. Хватаюсь за воздух. На мне остаются только чулки и подвязки. Они – не такая уж и преграда. Кружевное белье – тем более. Нет, не избавляется, сдвигает в сторону, обжигая новым прикосновением к обнаженной плоти. И я лишь чудом удерживаю себя на краю манящего искушения. С силой цепляюсь за остатки разумных мыслей и мужскую руку.
– Нет, стой, подожди, – шепчу в бестолковой попытке остановить намечающееся безумие. – Игнат…
Если и слышит, то не слушает. Перекладывает мою руку себе на шею. Одну. Вторую. Пол уходит из-под ног, а я оказываюсь сидящей на кухонном столе. На самом его краю. С широко разведенными в стороны коленями. Он вклинивается столь же аккуратно, сколь безжалостно и неумолимо. Не оставляя ни шанса.
– Давай, соври мне еще раз, Тая. Соври, что не хочешь…
То ли вопрос. Уличающий во лжи. То ли просьба. То ли приказ. У меня нет времени осмыслить. Как и не остается возможности сказать что-либо в ответ. Губы смяты жадным поцелуем. И если секунду назад я еще помню о том, что должна его остановить, то теперь с моих уст срывается лишь жалобный тихий стон, вместе с новым проникновением его пальцев под тонкое кружево.
– Бл*дь… – хрипло ругается Игнат. – Какая же ты…
Не договаривает. Тяжело выдыхает. Шумно втягивает в себя воздух. Раскрывает и ласкает меня изнутри мучительно умело и медленно. Меня буквально вышвыривает в похожее воспоминание. По телу проносится сладостная дрожь. Сворачивается наэлектризованным клубком внизу живота. Простреливает током. И я не успеваю остановить слетевший с моих губ повторный предательский стон. Игнат ловит его своим ртом, поглощает вместе с новым поцелуем. Его пальцы во мне – проникают глубже, растягивают, почти доводят до сумасшествия только одним этим простым действием. Все еще невыносимо медленно.
– Боже… – выдыхаю на особо глубоком и неожиданно резком толчке.
Из меня словно весь кислород вышибает. Я тоже выгибаюсь. Инстинктивно прижимаюсь к нему ближе. Не могу не прижиматься. Я потом буду проклинать за эту слабость. И себя. И его. И нас обоих. Но здесь и сейчас мне нужно больше. Всего. Больше контакта. Больше поцелуев. И я уже сама тянусь к нему навстречу. Целую в ответ, наверное, слишком отчаянно. Плевать. Мои руки живут своей жизнью, отдельно от голоса разума, почти рвут пуговички на мужской рубашке, в стремлении добраться до его тела, почувствовать жар горячей кожи и впитать в себя. Да, это адово пекло. Мои легкие горят. В голове настоящее инферно. Откинув голову назад, я с жадностью глотаю новую порцию воздуха, никак не могу надышаться. Зато рвано и громко выдыхаю…
– О-ох… – вместе с новым проникновением.
Его член во мне ощущается чертовски огромным. Нет, мне не больно. Но Игнат замирает. Не двигается. Дает возможность привыкнуть. А я смотрю в синие глаза и понимаю, что вот теперь точно пропадаю. Окончательно и безвозвратно. Снова лечу в бездонную пропасть, сотканную из его обжигающего желания, полного трепета и нежности, на контрасте со всем тем, что я знаю. Да, сейчас рядом со мной тот Игнат, которого я помню, и образ которого давно храню в своем сердце. И я снова обманываю себя. Подменяю реальность. Вновь тянусь к нему навстречу. Позволяя увлечь себя в эту порочную игру из выбивающих дух резких глубоких толчков, уносящих на волнах разрастающегося удовольствия. Пусть по его правилам. Я наслаждаюсь ею. Нуждаюсь и жажду. Пью до дна. Окончательно пьянею. Далеко не скоро возвращаюсь в реальность. Оргазм накрывает и тело, и жалкие остатки моего разума слишком беспощадной эйфорией. Мгновения длиною в вечность. Я словно рассыпаюсь на части. Нет меня. Едва осязаемые поцелуи на лице и шее продлевают это иллюзорное чувство, даря обманчивое ощущение правильности происходящего, даже после того, как все заканчивается. Совсем ненадолго. Когда мужчина отстраняется, оставляя вместо себя холод и пустоту, обрушивается и понимание случившегося.
– Твои десять минут вышли, – ставит перед фактом Игнат, прежде чем покинуть кухню. – Нах*р твои шмотки. Поехали домой. Все, что нужно, сам куплю.
Недалеко уходит. В ванную. Через пару секунд слышится шум воды. А я так и сижу на столе, глядя перед собой невидящим взором. Перевариваю. И если поначалу я еще пытаюсь убедить себя в том, что ничего страшного не произошло, тем более, не абы с кем, а все же с отцом своего сына, то стоит только соскочить со стола, как на разум штормовой волной обрушивается иная правда. Ведь он… этот… нехороший человек… снова! Он снова не предохранялся! Да и я хороша! Чем думала, когда поддавалась его желанию? Точно не головой. Лучше бы не разговоры с ним вела, а к сыну шла, тогда бы не приходилось теперь так страдать. Еще и это! Медаль матери года мне точно не дадут! Правильно отец обозвал бестолковой. Успокаивает только то, что я помню, сколько охраны выделил Игнат для Максимки, так что за его безопасность точно переживать не стоит. А вот прибраться и вещи собрать – да. Хотя бы самый необходимый минимум. Тем и собираюсь заняться, попутно раздумывая, как бы поделикатнее попросить Игната заехать по пути к нему в аптеку. Хотя о деликатности думать уже как бы поздно. Тем более, о ней только я и думаю. Орлов такой проблемой точно не страдает.
– Ты пьешь противозачаточные? – спрашивает он по возвращению.
Вопрос в лоб, что говорится. И я непроизвольно краснею.
– Нет, – произношу негромко и отворачиваюсь в намерении поскорее скрыться от его прожигающего взгляда в ванной.
Хотя это все равно не спасает от ответного:
– Опрометчиво, – следует небольшая пауза, а последующее звучит слишком уж самодовольно: – Разве что прежде не было в этом никакой необходимости. Тогда почти логично.
Ничего не отвечаю, но дверью хлопаю громче, чем намеревалась. И снова бью его в своих мыслях.
Индюк самодовольный!
Благо, когда возвращаюсь, в квартире, кроме меня, нет никого больше. Пользуюсь моментом, чтобы сделать, наконец, то, зачем приехали сюда. Беру совсем немного, но в итоге три сумки набирается. Плюс рюкзак с принадлежностями для каратэ. М-да… и как теперь это все тащить? Впрочем, о чем это я? Не впервой, в конце концов. Рюкзак мне на плечи, сумки в руки и вперед. Чтобы замереть на выходе из подъезда, глядя на мило беседующего Игната. С Дашей.
Вот будто мало мне проблем на сегодня! Страшно представить, что эта незатыкающаяся особа легкого поведения наговорила ему. Зато понятно, чего он поначалу меня торопил, а теперь и дела никакого нет до того, как долго я справлюсь. Конечно, когда на тебя с таким восторгом смотрит такая милая рыжая хохотушка с довольно выдающимися объемами и сверху, и снизу… чего не скрывает расстегнутый полушубок…
В общем, мое раннее желание наплевать на УК РФ принимается разрастаться с геометрической прогрессией.
Особенно, когда к этим двоим еще и Макс подбегает.
Честное слово, как какая-нибудь счастливая семья! Не считая того, что это все-таки мой сын!
От последующей глупости останавливает появление одного из охранников Игната, который молча забирает у меня сумки с рюкзаком и уходит к машине.
– Спасибо, – только и успеваю сказать ему вслед.
Хотя ему до моей благодарности и дела нет. Никак не реагирует. И не он один. Стоящая у детской площадки троица тоже все еще не замечает моего появления.
Ну, ладно, сами напросились!
Подхожу к ним, как можно тише и незаметней. С учетом, что Игнат, уже с Максимкой на руках, стоит ко мне спиной, это сделать не сложно. А Даша и вовсе увлечена разглядыванием мужского образчика красоты. Ей в такие моменты вообще все побоку. Один только Лаки, завидев меня, бросается навстречу, радостно виляя своим пушистым хвостом. Глажу его между ушей и все так же неспешно подхожу к застывшей у горки троице.
