скачать книгу бесплатно
– В последний месяц семьдесят-семьдесят пять процентов номеров почти всегда заняты, – я посылаю отчиму вежливую улыбку, хотя внутри все стонет от разочарования. Несправедливо, что я так тосковала по насмешливой синеве его взгляда, а Арсению, кажется, все равно.
*****
– Я через полчаса тоже поеду, – говорит Арсений, когда мы остаемся за столом одни. Даша и Володя посидели не дольше часа, потому что дома с няней остался их годовалый сын, а Петр отлучился ответить на звонок. – Медсестра сегодня еще придет?
Спрашивает он конечно Луизу, не меня. Больше всего на свете мне бы хотелось поддержать этот разговор, но как это сделать, я понятия не имею. Я ведь ровным счетом ничего не знаю о назначенном отчиму лечении и о том, как Аверины жили последний месяц.
– В семь вечера поставит вечернюю капельницу, – подтверждает сестра. – Ты в город?
Арсений кивает и смотрит в телефон, на который, судя по характерному писку, пришло сообщение. Он прочитывает его и снова выключает экран. Я вдруг вспоминаю его слова о том, что он никогда не пишет СМС. Да, он действительно их не пишет.
– Если нужна будет помощь – я в любой момент могу приехать, – я тоже смотрю на Луизу. – Может быть, по дому что-нибудь нужно, ну или… – и тут же осекаюсь, не зная, что еще добавить. Для хозяйственных дел у Авериных есть Лидия, для медицинских манипуляций – медсестра.
Без свидетелей тон Луизы лишился напускной непринужденности, став собранно-вежливым.
– Приезжай, когда захочешь навестить папу. По дому Лидия со всем управляется.
Я киваю. Да, у Авериных конечно все есть. Раньше я могла бы приехать, чтобы поддержать сестру, но сейчас Луизе это не нужно. И она конечно вряд ли в ближайшее время позовет меня на спа-день.
– Ну, что, семья? – раздается сзади одновременно с тем, как мне на плечо опускается ладонь. В гостиную вернулся Петр. – Наболтались?
Луиза шутливо отвечает за всех. «Как всегда перемывали тебе кости, папуль», – как-то так.
Мне же хочется зажмуриться и задержаться в этом моменте: пока человеческое тепло проникает мне под кожу, беспрепятственно касаясь души. Весь ужин я сражаюсь с чудовищным страхом того, что между мной и Авериными уже ничего не будет так, как прежде. И как оказывается важно знать, что хотя бы один человек все еще находится на моей стороне, пусть и по незнанию.
– Я поеду, пап, – Арсений встает, а вместе с этим исчезает прикосновение. Отчим поворачивается к нему.
– Ты по поводу земли не забудь спросить у Ларина. Надо с моей долей что-то решать.
– Пап… – Луиза резко встает со стула и обхватывает себя руками, словно защищаясь. – Ты хорошо подумал? Потому что причин нет…
– Я хорошо подумал, – ворчливо откликается отчим. – Завод был наследством для внуков. Пока строительство далеко на зашло, лучше выйти.
Я не знаю, куда себя деть, потому что понимаю, о чем идет речь. О заводе синтетического каучука в Подмосковье, который строили отчим и Косицкие. Его не будет. Я не могу не испытывать за это вину, как не стараюсь.
Арсений пожимает руку Петру, кивает сестре, а затем мне. Разворачивается. К горлу подступает протест. Сейчас он уедет. Просто уедет и все.
– Арсений! – мой голос выстреливает натянуто и звонко. – Добросишь меня до города?
Боковым зрением я вижу, как Луиза впивается в меня взглядом, отчетливо чувствую ее осуждение. Как много ей известно? Говорил ли ей о чем-нибудь Арсений? Вряд ли. Она просто не знает. Понятия не имеет, что я его люблю.
Он останавливается, медленно оборачивается. Его взгляд смеряет меня с ног до головы. Означает ли это, что он заметил ли он мое платье? А прическу?
Ему ничего не стоит мне отказать. Когда была жива мама он с легкостью это делал. Я стойко смотрю ему в глаза и мысленно повторяю: «Не топчи меня, пожалуйста, не топчи. Я просто хочу с тобой поговорить».
– Конечно, – после короткой запинки он делает легкий кивок головой. Тон вежливый, спокойный. – Поехали.
4
Я юркаю в машину первой, не дожидаясь, пока в нее сядет Арсений. Пробегаюсь пальцами по гладкой коже сидений, жадно вдыхаю знакомый запах салона и туалетной воды. Ворох воспоминаний стремительно закручивается в воронку, утягивая меня назад. Я тянусь через консоль, и мы с Арсением целуемся. Страстно и жадно. Он поправляет брюки, не стесняясь признать, что я так сильно его возбуждаю. Почему только сейчас все это приобрело настолько важный смысл? Хочется бесконечно намывать эти моменты в песках памяти и подолгу любоваться их золотым сиянием.
Арсений занимает соседнее кресло, впуская в салон и в меня еще больше своего запаха. Если бы сердце в этот момент могло застучать сильнее, так бы и случилось. Но оно превратилось в бешеный паровой молот уже тогла, когда Арсений согласился меня подвезти. Ведь я и он снова наедине, а мне необходимо все сказать правильно.
– Пристегнись, – коротко распоряжается он, когда мы останавливаемся перед разъезжающимися воротами.
Обычно я всегда пристегиваюсь, но сейчас от волнения забыла. Я накидываю ремень, нервно поправляю волосы. Он чувствует хотя бы половину того, что чувствую я? Арсений ведь не может просто взять и забыть, что еще совсем недавно мы ходили на свидания и занимались сексом? Я знаю его тело, знаю, с каким интересом он умеет смотреть, помню, как ощущается его член. С ним я лишилась девственности. Он конечно тоже помнит все об этом. Разве можем мы просто сидеть рядом и делать вид, что все осталось в прошлом?
Самое сложное – начать. Не хочется, чтобы мы не обменявшись даже парой обыденных фраз, сразу перешли к сути. Да и мне необходима возможность собраться.
– Как у тебя дела? – я стараюсь задать этот вопрос с достоинством и спокойно. То, что я попросила Арсения меня подвезти ведь не означает необходимость унижаться. Нам нужно поговорить как двум взрослым людям.
В этот момент я не могу отказать себе в удовольствии разглядывать его профиль: посветлевшие от короткой стрижки виски, резкие выступы скул, яркий изгиб губ. Несправедливо лишиться возможности к ним прикоснуться. Мне нельзя отчаиваться. Все будет. Просто нужно набраться терпения.
– У меня все в порядке, – Арсений плавно перекатывает ладонью руль и бросает на меня секундный взгляд. – Много работы.
– Много работы – это ведь хорошо? В смысле, это означает, что твое производство пользуется спросом.
– Да. Много работы – это лучше, чем когда она заканчивается.
– А как обстоят дела с филиалом на Урале? – продолжаю я, ободренная отсутствием сопротивления с его стороны. – Дело сдвинулось с мертвой точки?
– В офисе сейчас идет ремонт. К середине октября все должно заработать.
– Сотрудников уже набрали, получается? Или ты переведешь туда кого-то из своих?
Даже удивительно, как легко у меня получается. Поддерживать с ним беседу. И то, что Арсений так охотно мне отвечает, вселяет в меня надежду. Мы с ним разговариваем и мне есть, о чем у него спросить. Оказывается, не так уж и мало я успела узнать за то время, что мы были вместе. Почему я раньше не пыталась? Как же стремительно все поменяло свою цену.
– У меня не такой большой штат. На Урале будет новая команда.
– Здорово. Я очень рада за тебя, – я пытаюсь вложить в эту фразу всю свою искренность, но на Арсения она, кажется, производит обратный эффект. Он глубоко вдыхает и играет челюстью, будто раздражается.
– Я хотела с тобой поговорить, – я понижаю тон, давая понять, что перехожу к сути. – И я хотела извиниться за то, что пропала в такой важный момент… Я имею в виду болезнь Петра. Все, что случилось… Мне было тяжело и требовалось время, чтобы понять, как быть дальше. Поэтому я никому не звонила. Но если бы я знала об инсульте, то обязательно примчалась. Все, что я сказала на дне рождении Петра – правда. Он лучший отец, который у меня был.
– Мне ты зачем это говоришь? – повернув голову, Арсений щурит глаза. – Отцу куда важнее все это услышать.
– Ему я тоже скажу. Просто не хочу, чтобы ты и дальше считал меня неблагодарной…
Вздох.
– Аина. Ни к чему повторять наш последний разговор. Тебе ни в чем не нужно пытаться меня убедить и тем более не нужно передо мной оправдываться.
– Почему, если мне кажется это важным? Я умею признавать ошибки и хочу все исправить.
– Вряд ли тебе стоило начинать с меня. Между мной и тобой нет непонимания.
Я моргаю. Как это нет? Наш разговор ведь ничем хорошим не закончился. Арсений обвинил меня в том, что я эгоистка и на этом все. Разве я не имею шанса на реабилитацию?
– А мне кажется, что непонимание есть. Я допускаю, что в прошлом проявила себя ненадежной и легкомысленной… Признаю, что металась и сомневалась. И что ненароком причинила боль Луизе, тоже готова признать. Но разве ошибки нельзя исправить? Неужели я настолько плоха, чтобы не получить шанса?
– Ты не плохая. И исправлять ошибки – тоже отличное намерение. Именно поэтому тебе бы следовало остаться в Одинцово и попытаться поговорить с Луизой, а не вываливать все это мне.
Все идет не так, как я планировала. Я думала, мы оба поддадимся эмоциям, ждала претензий, и готова была на них отвечать… Думала, Арсений все еще на меня злится. Именно поэтому, я делаю совсем не то, что решила. Позволяю себе поддаться эмоциям без должного отклика с его стороны.
– Мне было очень плохо после нашего разговора… Я чувствовала вину перед всеми и тосковала по тебе. Поэтому сейчас я сижу здесь. Потому что мне без тебя плохо. С Данилом у меня по-прежнему ничего нет… Мы не виделись с того же самого дня… Я говорю все это именно тебе, потому что ты для меня очень важен.
Я перевожу дыхание. Арсений кладет вторую ладонь на руль, хмурится, продолжая смотреть на дорогу.
– Ты воспринимаешь случившееся между нами как ошибку, которую непременно нужно исправить. Не нужно. Я не считаю это ошибкой. Скорее закономерностью. Мы попробовали и выяснилось, что мы друг другу не подходим. У меня нет на тебя ни обиды, ни злости.
Боковым зрением я вижу, как загорается красный. Арсений переставляет рычаг на паркинг и всем телом разворачивается ко мне.
– Более того, я приношу тебе извинения за то, как вел себя с тобой раньше. Мое раздражение не носило личной претензии к тебе. Я был старше и мне стоило быть сдержаннее.
Еще несколько месяцев назад я бы заулыбалась от таких слов. Сам Арсений просит у меня прощения. Но вместо этого по телу растекается странное ощущение безысходности. Будто всего этого он говорить мне не должен. Как и его голос не должен быть таким мягким и успокаивающим. Он словно ставит точку между нами, подводит невидимую черту. Меня это не устраивает. Мне отчаянно хочется видеть в нем другие эмоции: гнев, раздражение, обвинение – все то, в чем ощущается страсть. Мне не нужна та деликатность, с которой он общается с отчимом и Луизой. Она указывает на его сочувствие. А сочувствие в нашей ситуации – это плохо, я это интуитивно чувствую.
– Я на тебя давно не злюсь, – шепотом говорю я, уставившись в острие воротника на его рубашке. – Я просто не успела отпустить прошлое в наступившем настоящем. Сейчас я пытаюсь этому научиться.
– Это хорошо. Только так можно начать полноценно жить.
Сейчас Арсений кажется мне более чужим, чем был четыре года назад. Злость и страх были гораздо понятнее, чем то, что я испытываю сейчас. Тогда я просто боялась к нему подойти, а сейчас, когда он спокойно говорит все эти вещи и даже поощряет меня… Складывается обманчивое впечатление, что можно запросто потянуться к нему через консоль и обнять. Но это лишь мираж, ибо руки упрутся в стеклянную стену. Именно она выросла между нами, едва мы очутились наедине.
Отчаяние завладевает мной. Я много раз представляла наш разговор и то, как парирую каждую ироничную фразу, выпущенную Арсением, но такого не ждала. Что он станет общаться со мной так спокойно и без эмоций. Будто для него я осталась в прошлом.
– Хорошая песня, – тихо говорю я. – Можно прибавить?
Арсений регулирует громкость на руле, и наш дальнейший путь продолжается в молчании. Мне нужно время, чтобы все переварить, необходимы стены моей квартиры, и подушка, в которую я могу выплакаться, без боязни уронить лицо. Я не умею быстро адаптироваться к изменившимся обстоятельствам. Мне нужен новый план.
– Спасибо, – я поворачиваюсь к Арсению, когда машина останавливается возле моего подъезда. Даже смешно, что когда я в нее садилась, то успела задаться вопросом, стоит ли мне приглашать его подняться. Сейчас ответ очевиден. Стоит, если я хочу выглядеть жалкой и получить вежливый отказ.
Он кивает мне. Смотрит на мое лицо так будто перестал его узнавать. Раньше он смотрел по-другому: изучающе, подолгу задерживаясь на губах и глазах.
Взяться за ручку и толкнуть дверь – все равно что добровольно ступить на раскаленные камни. Помогает лишь то, что я дала себе слово сохранять достоинство. А иначе бы разревелась и, забыв обо всем, молила о новом шансе для нас.
– Если ты вдруг все-таки захочешь поговорить, у тебя остался мой номер, – даже слабая улыбка стоит мне нечеловеческих усилий.
Я закрываю дверь. В ту же секунду «Ауди», с визгом отшлифовав асфальт шинами, срывается с места.
5
– В таком случае можешь предложить им заселиться в наш филиал на Лесной, – Татьяна элегантно промакивает помаду салфеткой и лишь потом подносит чашку к губам. – «Берег» – наши постоянные клиенты, и я вполне смогу согласовать дополнительные семь процентов к их дисконту. Не нужно позволять им крутить головами по сторонам даже тогда, когда у тебя все номера распроданы.
Тон топ-менеджера сети наших отелей и по совместительству моей наставницы уже давно перестал быть подчеркнуто профессиональным. Иногда в обед мы с Татьяной позволяем себе уединиться в ее кабинете и по-свойски выпить кофе, болтая обо всем подряд.
За три с половиной месяца работы со всеми коллегами у меня сложились более-менее теплые отношения, но почему-то именно к этой женщине меня особенно тянет. Татьяна меня старше – думаю, ей около сорока – и от нее веет такими спокойствием, уверенностью и рассудительностью, что мне невольно хочется к ним приобщиться. В ее присутствии мне начинает вериться, что однажды и я смогу стать такой как она: успешной гармоничной женщиной, сумевшей удачно совместить карьеру и семейную жизнь. Ее монументальная "нормальность" стала якорем в моей, с недавнего времени нестабильной и хаотичной жизни. Пусть я ни разу не обращалась к ней за советом или помощью, в голове есть уверенность, что сделай я это – Татьяна обязательно поможет.
– Так, ладно, встаем, – командует она, вдевая ступни с элегантные черные шпильки. – Сейчас уже Вова должен подъехать за документами, а потом мне на Сретенку нужно съездить.
– Вова, который Радкевич? – машинально переспрашиваю я.
– Он, – подтверждает наставница, забирая со стола стопку файлов. – Пока Валерий Аркадьевич в отъезде делами занимается Вова.
– Я с тобой спущусь, – выпаливаю я, бросая взгляд на настенные часы. До конца обеденного перерыв осталось целых пятнадцать минут. – Закажу ещё кофе в ресторане.
Татьяна идёт к двери, я семеню следом за ней. Никакого кофе я разумеется не хочу. У меня другой интерес. Вдруг с Володей как раньше приехал Арсений? Я конечно не собираюсь навязываться к нему с разговорами, но и не использовать лишнюю возможность встретиться с ним не могу.
Вечер после нашего разговора в машине стал для меня катастрофой. Я плакала почти два часа, мысленно пытаясь примириться со сказанным Арсением и его равнодушием. Еще бы. Он ведь фактически посоветовал мне продолжать жить своей жизнью. То есть без него.
Но успокоившись, я поняла: нельзя отчаиваться. Разве у меня есть другой выбор? Уж если я половину своей сознательной жизни была безответно влюблена в нарисованный идеал и никак не могла его отпустить, разве смогу я так запросто отказаться от человека, с которым я лишилась девственности и с которым ходила на свидания? Может быть кто-то другой и смог бы, но только не я. Я не могу легко расставаться с людьми, которых люблю. Их у меня и без того очень мало. А таких как Арсений – ни одного.
К моему разочарованию, Арсения в вестибюле нет. Володя сидит за столиком в зоне отдыха, в компании другого парня, в котором я узнаю Мишу Борзакова. С ним в свое время меня пыталась свести Луиза, но к несчастью упустила один важный факт. Оказывается, Миша влюблен в нее.
Из- за плеча Татьяны я улыбаюсь Володе и машу рукой поднимающемуся с дивана Мише.
– Рад тебя видеть, Аина, – наклонившись, он по обыкновению целует меня в щеку. В чем-то он действительно напоминает Данила – такой же приветливый и обходительный.
– И я. Как твои дела?
– Хорошо. Три дня назад вернулся из Англии.
– Снова? – я игриво улыбаюсь ему. – Ты таки рассматриваешь переезд туда или так сильно скучаешь по королеве?
– Все гораздо прозаичнее. Был день рождения бывшего одногруппника. Все хотят меня видеть, как ты понимаешь. Как твоя работа?
– Аина умница, – встревает Володя, который, судя по исчезновению Татьяны, успел обсудить с ней все необходимое. – Отель всю неделю битком.
– Это из-за конференции Ред Икс, – розовея от смущения и удовольствия, бормочу я. – Концертный зал, где она проводится, здесь неподалеку.
– Я тоже туда иду, кстати, – замечает Миша и смотрит на наручные часы. – Друзья, рад бы ещё с вами постоять, но нужно ехать. На дне рождении Вовы пообщаемся как следует, да? – он переводит взгляд с меня на Радкевича.
Я чувствую смущение. Меня ведь вроде как ещё не приглашали.
– Конечно, – с небольшой заминкой произносит Володя, улыбнувшись мне. – В субботу отмечаю в " Малине" на Пятницкой. Буду рад видеть.
Расплывающуюся ответную улыбку я скрыть не в силах. И даже то, что Володя не сразу вспомнил о приглашении ничуть не уменьшает мою радость. Арсений конечно будет там.
Мое воображение оживает. Полумрак, музыка, взгляды глаза в глаза. Салон его машины, наш поцелуй, его запах…
Так, стоп. Не стоит так много и оптимистично загадывать. Достаточно того, что у нас снова появится шанс увидеться, а дальше я буду ориентироваться по ситуации.
– А кто ещё будет? – спрашиваю я по большей части из вежливости и в благодарность за приглашение.
Володя пожимает плечами.
– Все наши. Макар, Ралинка, Вера, Даня, Арс…Все, короче. Только Лу не будет. У нее какие-то срочные дела.
Я сглатываю. Конечно, этого следовало ожидать. Что на дне рождении Володи непременно будет присутствовать Даня. Поэтому у Луизы возникли срочные дела? Потому что она не хотела его видеть? Или меня?
Я, Данил и Арсений.
