скачать книгу бесплатно
8
Слава
– У тебя передозировка борщом, что ли, была, матрёшка? – слышится в трубке недовольный голос Гаса. – Младший одеяло в клочья изодрал, пока ответного звонка от своей розовой подружки ждал. Аж до сих пор башка чугунная. Ты где была?
Я поплотнее кутаюсь в вязаный плед и отваливаюсь на подушку:
– Мама знакомила меня с новым ухажёром. Кажется, она наконец оправилась от разрыва с Люциусом и снова счастлива.
– Всего день дома, а уже динамишь меня, матрёшка. – ворчит динамик. – Ты через неделю-то имя хоть моё вспомнишь?
Хих. Ревняшка.
Приправив голос тоном соблазнительницы, мурлычу:
– Я могу позвонить тебе сейчас. Ноутбук у меня под рукой.
– У меня сейчас совещание, матрёшка, – уныло сообщает Гас. – Боюсь, мои хоббиты прихереют, если Гендальф за столом свой посох достанет. Я перезвоню тебе, как освобожусь.
Я делаю над собой усилие, потому что дала себе слово не идти по пути наименьшего сопротивления, и признаюсь:
– Не получится. Когда ты освободишься, я буду сидеть на ужине у отца. Он хочет познакомить меня со своей будущей семьёй.
Даже за тысячи километров психическая волна раздражения, исходящая от Гаса, ударяет мне в ухо:
– А то вдруг ты в машине с соседнего сиденья Егорку недостаточно хорошо рассмотрела.
– Помимо Егора, там есть ещё Кристина и Анжела. – Я стоически держу оборону. – С ними я тоже хочу познакомиться.
Гас тяжело вздыхает, но к счастью, решает не атаковать меня приступами ревности дальше:
– Ладно, матрёшка. Судя по топоту лап, хоббиты близко. Напишу, как освобожусь.
– Люблю тебя, Малфой.
Голос Гаса смягчается, и я почти вижу, как его губы трогает улыбка.
– Люблю тебя, Сла-ва.
Провалявшись в кровати ещё полчаса, я, наконец, встаю и иду в гардеробную инспектировать вешалки в поисках одеяния, которое наповал влюбит в меня новую семью демона Игоря.
Понравиться Таносу, влюбить в себя Анжелу… насколько было бы проще, если бы мама с отцом не разводились. Понравился родителям в детстве – и всю жизнь почиваешь на лаврах.
К дому отца я приезжаю в прикиде няшного мамонтёнка: вязаный помпон, мохнатый полушубок и угги. Паркую свой Яндекс-драйв вдоль обочины и топаю к подъезду. Немного волнуюсь, потому что правда хочу понравиться отцовской невесте. Несмотря на его дрянной характер, я очень люблю отца и искренне желаю ему счастья.
Дверь двухуровневой отцовской берлоги распахивается, и с порога, вызывая обильное слезотечение от ослепительной белизны виниров, мне улыбается высоченная дама. Она и правда Анжела. Крупноватая челюсть с большим, напичканным инъекциями ртом, неестественно впалые скулы (неужели зубы удаляла?), гладкий, как яйцо, лоб и подтянутые к подбородку сиськи. Гаса бы уже тошнило прямо на её пятнадцатисантиметровые лабутены.
– Здрасьте, я Слава, – решаю не затягивать обоюдное разглядывание.
– Приятно наконец познакомиться, Станислава! – отмерев, восклицает эта синьора и поистине царским жестом приглашает меня войти.
– Я Слава, – поправляю её, скидывая своих милых мохнатиков с ног.
Вот честно, не такого я ожидала. Думала, увижу кого-то вроде Мерил Стрип или Моники Беллуччи, а тут состаренная версия Марии Погребняк.
– Я уж думал, тебя в этом Макдональдсе разнесёт, а ты как будто ещё схуднула, – раздаётся голос отца за спиной. – С возвращением, Жданова-младшая.
Я встречаюсь взглядом с демоном Игорем и невольно начинаю улыбаться. Моя дочерняя любовь к нему граничит с садомазохизмом: уже давно ничего не указывает на то, что отец вообще испытывает ко мне хоть какие-то тёплые чувства, но я всё равно лелею в памяти детские воспоминания о нём и втайне считаю себя папиной дочкой.
– Это потому, что я тонкой костью в тебя пошла. И тебе привет, папа Игорь.
Отцу под пятьдесят, но он всю жизнь как русская борзая на диете – высокий и стройный, так же как и мама. Так что я могу хомячить всё подряд, не боясь поправиться.
– Прошу, Станислава, проходи к столу. – Барби 40+, виляя бёдрами подходит к отцу и тянет наманикюренным ногтем по его щеке: – Игорёш, тебя это тоже касается.
И вот так на моих глазах циничный демон Игорь превращается в ванильного купидона. Взгляд как у кота под мятой, и на лице блаженная улыбка. Тьфу.
Кажется, они планируют начинать целоваться, поэтому я спешно ретируюсь на кухню, где за праздничным столом восседает, собственно, Барби-прицеп: тщательно уложенный гелем Рафинад и его сестра Зефирка.
– Привет, – здороваюсь с ними и для пущей убедительности салютую пальцами, сложенными галочкой.
– Слава! – Рафинад соскакивает с места и направляется ко мне с явным намерением чмокнуть.
Увернувшись от сахарного нападения с ловкостью Роя Джонса, я выдвигаю для себя стул и усаживаюсь напротив Зефирки.
Зефирка – моложавая копия Анжелы: то же арбузное декольте, те же губы на пол-лица. Вот только она мне не улыбается. На кукольном лице такая мина, словно перед ней упаковку качественного французского мюнстера вскрыли.
– Рада познакомиться, Кристина, – бодро фальшивлю ей в глаза. – Я твоя почти сестрёнка Слава.
Зефирка кривит глянцевый клюв и гундосит:
– Ты меня старше на четыре года. Кто кому ещё сестрёнка.
Этому справочнику косметологии чего, двадцать?! Я думала, она ровесница Рафинада как минимум.
– Как проходит акклиматизация, Слава? – интересуется Егор. – Когда готова выйти в офис?
– Думаю, с понедельника, – отвечаю, косясь на блюда, наполненные нетипичной для русского застолья едой: зелёные салаты без мазка майонеза, паровой тунец, жидкий минестроне в стеклянной кастрюльке. Похоже, по дороге домой придётся заскочить в KFC.
– Вижу, уже общаетесь, – расплывается в улыбке Анжела, цокая каблуками по паркету. – Как я рада, что наши дети нашли общий язык.
Рафинад соскакивает с места и выдвигает для неё стул. На секунду я думаю, что то же самое он сделает для демона Игоря, но, к счастью, у него хватает ума вернуться на место.
– Итак, Слава. – Отец зачерпывает ложкой политую какой-то полезностью зелень и, сморщив нос, проглатывает её. – Эти тупицы в халатах меня на домашний карантин посадили, а у меня сделка горит. Егор месяц работает у меня и мало-помалу шарит. Ты тоже не дура, быстро разберёшься. Нанял бы кого, да все же нае… – Он косится на Анжелу, которая качает головой, демонстрируя свой осуждающий «ай-я-яй». – Обманывают. А вы плоть и кровь, как-никак.
Секундочку. Плоть и кровь здесь одна – я. А понаехавший уральский сахарок неизвестно чей.
– В общем, трудитесь плодотворно, за баблом не постою, – заключает отец, делая глоток какой-то свежевыжатой бурды. – Отчёт мне очно раз в неделю.
– Всё будет хорошо, пап, – уверяет Рафинад. – Я с самого начала знал, что мы со Славой сработаемся. Не знал только, – он устремляет на меня свои голубые щенячьи глаза и начинает застенчиво улыбаться, – что она такая красавица у тебя.
Пф-ф-ф-ф. И кто на такое ведётся? Первоклассницы из Первоуральска?
Я слежу за реакцией демона Игоря на режущее слух «папа», но он делает вид, что ничего странного не происходит. Любовным зельем, что ли, его опоили? Где мой изгрыгающий сарказм папаша?
– Да, пап, – сладко улыбаюсь родственнику, нарочно делая акцент на последнем слове. – Всё будет хорошо. Ты пока спокойно щель в своём желудке заращивай. Вижу, ты в хороших руках.
Длинная клешня Анжелы как по команде обвивает отцовскую шею и начинает как-то особенно порочно поглаживать её.
– Врачи говорят, Игорю сейчас особенно нужна забота близких. Диета, отсутствие физических и нервных нагрузок… можешь не волноваться, Слава, я тщательно за ним слежу.
На фоне её перекошенного скорбью лица я чувствую себя бездушной болванкой. Признаю, я не настолько обеспокоена периодом его реабилитации. Главное же, что операция позади.
– Думаю, в Америке у Славы есть дела поважнее, чем беспокоиться о папе, – язвительно тявкает Зефирка.
Ах ты ж, мелкая гашня. Ну вот зачем она так? Я же хотела себя милой няшей показать.
– Следи за языком, Кристина! – строго роняет Рафинад. – Твоего мнения не спрашивали.
– Я сама могу постоять за себя, Егор, – осекаю ненужную протекцию и поворачиваюсь к Кристине, которая изо всех сил пытается удержать на лице выражение уверенной в себе стервы. – Мы с тобой ещё совсем мало знакомы, сестрёнка, поэтому, чтобы ты в будущем сопли на кулак не мотала, сразу предупрежу: я не та, на ком ты свой детский сарказм тренировать сможешь. Этот ворчливый дядя, – тычу пальцем в отца, – был моим двадцать четыре года. А ты здесь сколько? Четыре недели? Думаешь, у тебя есть право критиковать моё отношение?
– Слава! – рявкает отец под протяжное оханье Анжелы. – Не нужно ссориться за столом.
– Я и не ссорюсь, пап, – парирую делано равнодушно, хотя у меня от злости аж большие пальцы на ногах сводит. – Решила ускорить процесс знакомства с новой семьёй. Чтобы, так сказать, пресечь на корню ложные ожидания.
– Давайте продолжим ужин, – нервно лепечет Анжела. – Прошу. Кристина, с тобой я поговорю позже.
Остаток вечера я жую безвкусную зелень и мы обсуждаем дела фирмы. К её чести, Зефирка больше не проронила не слова.
Когда рабочие темы для разговоров иссякают, я говорю, что мне пора ехать и, поднявшись из-за стола, направляюсь в коридор.
– Я тебя провожу, Слава, – мгновенно подрывается Егор под одобрительный кивок головы своей родительницы.
Натянув шапку, я заблаговременно протягиваю Рафинаду руку, чтобы пресечь все попытки обнимашек.
– Извини мою сестру, – сжимает он мою ладонь мягкими пальцами. – Вообще-то она хорошая девочка, просто иногда на неё находит.
По прошествии этого вечера могу сказать, что на фоне пергидрольных женских особей самым нормальным мне видится Рафинад.
– До встречи в понедельник, Слава. Я взял у папы твой номер телефона. – Он тычет в экран своего мобильного, зажатого в руке, и мой айфоша мгновенно начинает дёргаться в кармане полушубка. – Это мой. Звони в любое время.
Я киваю и выхожу за дверь. Странный вечерок.
Приехав домой, миную воркующих на кухне Таноса и маму и запираюсь в своей комнате. Плюхаюсь на кровать и, открыв ноутбук, в окне скайпа тычу в иконку с надписью «Гас-младший».
Рот сам расплывается в улыбке, когда я вижу на экране взлохмаченную голову Гаса. Как бальзам на сердце после этой белобрысой кондитерской лавки.
– Привет, матрёшка, – слышится из динамика его низкий голос. – Как знакомство с Факерами?
Мне совершенно не хочется возвращаться мыслями к этой семейке, поэтому я игнорирую вопрос и сразу перехожу к сути:
– Ты один?
Гас чуть наклоняет голову вбок, и его губы расплываются в плотоядной улыбке:
– Чёрт, да.
9
Слава
Я начинаю ёрзать на кровати в предвкушении нашего первого виртуального секса. У нас не было возможности его практиковать за неимением надобности: Малфой и я практически не расставались с тех пор, как решили быть вместе.
Гас сидит в своём домашнем крутящемся кресле, и, судя по всему, его макбук стоит перед ним на журнальном столике.
– Ноутбук спусти на пол, Сла-ва, – тоном, не терпящим возражений, распоряжается он. – Сама вставай на колени.
По телу пробегает знакомый озноб от властности приказа и от того, как пристально он смотрит на меня. Пытаясь замаскировать волнение, я ёрничаю:
– Очередная твоя политическая фантазия, Малфой?
Гас криво усмехается, однако в почерневших котлованах его глаз нет ни тени юмора:
– Просто хочу напомнить, кто тебя трахает, Сла-ва. На колени.
Люблю, люблю его и его грязный язык.
Устраиваю ноутбук на прикроватный коврик и, стараясь двигаться грациозно, опускаюсь перед ним на колени.
– Ты такая красивая, матрёшка, – с какой-то порочной теплотой произносит Гас, отчего моё сердце мгновенно превращается в клубничное пюре. Скорее бы прошёл этот месяц порознь, и мы снова смогли засыпать вместе. – Сними этот вязаный мешок – хочу насладиться своими владениями.
Я стягиваю с себя модный кашемировый оверсайз и, отшвырнув его в сторону, вопросительно поднимаю бровь:
– Что дальше, папочка?
От того, как глаза Гаса жадно обшаривают тело, меня обдаёт новой волной возбуждения. Хочется попросить, чтобы и он разделся, но я решаю не ставить под сомнение его альфа-статус.
– И вот эту кружевную хрень на лямках тоже долой, матрёшка. Мы с младшим pisdetz как истосковались по твоим красавицам.
Завожу руку за спину и отщёлкиваю застёжку своего провокационного Intimissimi. Фокусирую глаза на изображении Гаса в мониторе и неспешно освобождаюсь от капкана для моей полторашки.
Чертыхаясь, Гас с шипением втягивает через зубы воздух и наклоняется ближе к экрану. Мне безумно нравится, что он всегда предельно честен в своих эмоциях и никогда не пытается скрыть своё похотливое восхищение.
– Я pisdetz kak hochu tebya, Сла-ва. Трогай соски. Обожаю, когда ты это делаешь.
Постепенно, благодаря грязному языку Гаса я достигаю такой кондиции, когда на стыдливость и целомудренность становится плевать. Не то чтобы я сильно грешила этими качествами, но всё же.
– Так? – нарочно провоцирую его, чуть касаясь кончиками пальцев вершин.
