скачать книгу бесплатно
А потом я проснусь
Алайна Салах
С самого детства мне снится один и тот же сон: многоэтажка, незнакомая улица и девушка. Она смеется, говорит со мной, тянет руку, но всякий раз я просыпаюсь еще до того, как успеваю ее коснуться. Ангел, так я ее про себя называл. В двадцать девять лет я выяснил, что эта улица и многоэтажка действительно существуют. Этот факт меня поразил. Оставалась девушка. Я даже подумал: вдруг она тоже реальна, и нам суждено быть вместе? Но когда мы наконец повстречались, моей первой мыслью было ее придушить.
Алайна Салах
А потом я проснусь
1
– Иди ко мне, не бойся, – Ангел заливчато смеется и тянет ко мне пальцы. Они у нее длинные и тонкие, а ногти блестящие, нежно-розовые. – Хочу, чтобы ты меня обнял. А ты этого хочешь?
Я киваю, потому что прикоснуться к ней хочу больше всего на свете. Это желание сильнее жажды. Кажется, стоит ему осуществиться – я познаю пик наслаждения. Наслаждение, которое в разы сильнее оргазма. Прикосновение к ней – апогей всего, чего только может желать человек, в нем – спасение. По крайней мере, именно так все ощущается в этом гребаном надоевшем мне сне.
Пронзительный вой будильника выдирает меня из омута теплых ореховых глаз и возвращает в реальность. Реальность в моем случае – это неудобная полуторная кровать с жестким матрасом, пригодным разве что для тюремных нар. К черту. Сегодня же закажу себе новый. Будет подарком арендодателю.
Скинув одеяло, я открываю жалюзи и топаю в душ. Ледяной плиточный пол жалит ступни, вытряхивая из меня остатки сна, а холодная вода, льющаяся в течение целых десяти секунд до того, как нагреться, заставляет ежиться и глухо шипеть. Увидел бы меня сейчас кто-то из питерских приятелей – долго бы смеялся. Мол, ты чего, друг? Участвуешь в проекте «Барышня-крестьянка»? А чем еще объяснить, что сын Волынского добровольно променял двухуровневые апартаменты в центре Питера на тесную съемную квартиру в окраинах Иркутска?
Если бы я ответил честно, не поверили бы. Что в двадцать девять лет кто-то может такой ерундой заниматься. Всему виной этот дурацкий сон, который не дает мне покоя с самого детства. Незнакомая улица, серая многоэтажка под номером двадцать девять и она, зовущая себя коснуться.
Я жил как все: работал, встречался с друзьями, путешествовал по странам, тусил по выходным, пока в новостях по случайности не увидел знакомую многоэтажку точь-в-точь как из моего сна. И даже номер дома совпал. После этого я два дня себе места не находил. Сам я отношу себя к тем, кого принято называть агностиками: наличие сверхъестественного не отрицаю и не подтверждаю, хотя больше всегда склонялся к тому, что все это чушь. Но тогда откуда я мог знать о существовании этого дома? В Иркутске я ни разу не был, да и экстрасенсорных способностей у себя не замечал.
Короче, после недолгих терзаний собрал сумку и притащился сюда. Снял единственную квартиру, которая сдавалась в нужном мне доме. Для чего? Понятия не имею. Наверное, чтобы навсегда закрыть гештальт со сном. Проторчать здесь пару недель, убедиться, что все это чистое совпадение и никакого Ангела я не встречу, а потом со спокойной совестью вернуться домой.
Так, ну и чем мне сегодня заняться? Видимо, снова придется идти в спортзал. За неимением друзей и не слишком большом разнообразии мест для досуга, остается только тренироваться и ходить в кино.
Закидав вещи с сумку, я вызываю такси до ближайшей кофейни, завтракаю и еду в фитнес-клуб. Во всем нужно искать положительные стороны: в Питер я, по-крайней мере, вернусь гораздо здоровее, чем сюда приехал. За время, проведенное здесь, я только и делаю, что хожу пешком и тренируюсь. И утро субботы наконец перестало ассоциироваться со сном до обеда и головной болью, так как выпить все равно не с кем.
– Привет, Алан! – широко улыбается мне Линда, эффектно расхаживающая по беговой дорожке. – Как прошла пятница?
– Дома с книгой, – отвечаю я, намеренно выбирая тренажер на приличном расстоянии от нее.
Линда бывает здесь почти каждый день, но едва ли из любви к спорту. Короткий топ, открывающий живот, макияж ранним утром и распущенные волосы сигнализируют о том, что передо мной охотница. Я таких в Питере много повидал. У отпрыска президента крупнейшего банка страны не имеется проблем с женским вниманием, как можно догадаться.
– А я с девчонками в «Авеню» ходила. Был там? Хорошее место.
– Не был, – лаконично отвечаю я, вставляя наушники.
Басы энергичного рока наполняют кровь адреналином. Прибавив скорость до максимума, я начинаю бежать. Почему-то в моменты повышенной физической нагрузки мой мозг функционирует как часы и сейчас дает твердое указание: хватит. Еще пара дней и возвращаемся домой. Я же работаю в АйТи-сфере, в конце концов. Мне положено верить в силу современных технологий, а не идти на поводу у так называемых «вещих снов».
Отмотав полтора часа кардио и отсидев в сауне, я выхожу на парковку, где меня ждет такси. Сразу у входа оно не находится, поэтому приходится оглядывать периметр. С каждой новой секундой я чувствую поднимающееся раздражение. Машины нигде нет. Неужели так сложно подъехать к указанной в приложении точке? А внутренний голос успокаивающе нашептывает: ничего, Алан, еще чуть-чуть и вернешься домой. Четырехлитровый малыш Яго успел по тебе соскучиться.
В фокус попадает фигура в ярком, активно машущая мне рукой. Я беззвучно вздыхаю. Из небольшого красного кабриолета выглядывает Линда.
– Эй, ты что, тачку свою потерял?
Отрицательно мотнув головой, я разворачиваюсь к стеклянным дверям фитнес-клуба. Черт знает, где этот таксист потерялся. Вызову другого.
– Эй, дурик! – вдруг раздается злое шипение. – Баулом своим маши аккуратнее. Не на вокзале.
Взгляд упирается в темноволосую девушку, которая, морщась, трет плечо. Видимо, задел ее сумкой.
– Извини, я случайно, – сухо произношу я. Сухо, потому что терпеть не могу хамство и потому что едва ли смог нанести ей смертельную травму.
– Случайно он, – передразнивает она и поднимает на меня глаза.
Если бы в этот момент с неба ко мне спустился трехголовый дракон и заговорил на языке суахили – такого эффекта бы не было. Застыв, я ошарашено разглядываю ее лицо: смуглую кожу, тонкий белесый шрам на переносице и яркий, похожий на бутон рот, из которого только что вылетело плебейское «Дурик».
– Чего уставился? – фыркает девушка, зло щуря на меня свои ореховые глаза.
Я продолжаю молчать, потому что никак не могу поверить. За свою жизнь я видел ее минимум раз сто, чтобы ошибиться. Это точно она. Ангел из снов, которая вечно упрашивает меня обниматься.
2
– Извини, – повторяю я, тщетно пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. А их очень много. Например: Да, ладно… Быть такого не может. Ну черт с ним многоэтажка, но она… Галлюцинации? Сон?
И еще: девчонка довольно высокая, а вот голос не такой звенящий и тонкий, как в моем сне.
– Блин, да тут, похоже, диагноз, – раздается тихое бормотание. И уже громче: – Извини, короче.
– Какой диагноз? – с заминкой переспрашиваю я, цепляясь за раздражитель, с помощью которого смогу вернуться в реальность. Я действительно опешил. Даже сильнее, чем тогда, когда увидел в новостях знакомую многоэтажку.
– Ну ты кажись приторможенный маленько, нет? – с подозрением щурится девушка.
Ноги стремительно обретают под собой почву, и тело перестает ощущаться инородным. Я окончательно прихожу в себя. Так действует это оскорбительное предположение и манера речи, в которую оно облечено. Маленько приторможенный? Я? Получивший степень магистра делового администрирования?
– Если ты про умственные отклонения, то у меня их нет, – комментирую я, стараясь не звучать как обиженный подросток.
– Ну тогда забираю извиняшки обратно, – моментально леденеет Не-Ангел. – Просто у тебя выражение лица такое стало… Как будто сейчас на землю шваркнешься и пена изо рта польется. Я капец как боюсь всякого такого.
С каждым новым вылетевшим из нее словом я чувствую… Раздражение и нечто отдаленно напоминающее разочарование. Не то чтобы я чего-то ждал от этой встречи… Вернее, я ее совсем не ждал, но… Эта девушка снилась мне сколько я себя помню. В каком-то смысле она была для меня мечтой, эталоном женственности, чем-то непостижимым… С ее образом я в конце концов испытал свою первую эрекцию. А при встрече из ее рта льется настоящая слэнговая помойка. Короче, полный диссонанс. Ну и кому приятно будет, если из-за растерянного выражения лица на тебя сходу навесят ярлык «имбецил».
– Удивительно, сколько всего неприятного можно услышать из-за случайного столкновения, – холодно цежу я.
Сон не сон, но безмолвно выслушивать дерьмо в свой адрес от юной хабалки я не обязан. И, кстати, сколько ей? Лет двадцать на вид. Почему-то во сне она казалась мне немного старше.
– Да меня бесят просто такие лбы неповоротливые. Ты случайно котомкой махнул, а у меня потом синяк в полруки будет. Про майки в такую жару придется забыть.
– Я будто тебя не сумкой задел, а на машине врезался, – иронично замечаю я.
– У меня кожа такая, ясно? – буркает девчонка, растирая плечо. – Чувствительная. Чуть что – сразу синяки вылезают.
Мое раздражение слегка притухает оттого, какой расстроенной она выглядит в этот момент. Будто всерьез переживает из-за внешнего вида, а не ищет повод сцедить свой яд. Взгляд невольно цепляется за ее пальцы – тонкие, покрытые бесцветным лаком, за выраженную ямочку над губой, и в голове всплывает неожиданное определение «трогательная». Кроме ужасной манеры общения, в ней нет ничего отталкивающего или дешевого. С одеждой порядок: темные облегающие джинсы, белая футболка, рюкзак. Волосы ухоженные, блестящие, на теле никаких татух или безвкусной бижутерии. Может быть, ей просто с детством не повезло.
– Тебе стоит провериться у терапевта, – говорю я в качестве примирения. – Гематомы, как правило, указывают на проблемы с сосудами.
– Вот уж тебя забыла спросить, – моментально огрызается Не-Ангел, бросает на меня презрительный взгляд и, развернувшись, уходит.
Меня снова двоит: с одной стороны, хочется помахать ей вслед средним пальцем, присовокупив что-то вроде «скатертью дорога», а с другой – перехватить ее за руку, чтобы остановить. Потому что черт знает, встречу ли я когда-нибудь ее снова. Она все-таки годами мне покоя не давала, а я даже ее имя не узнал. Зачем мне ее имя – я пока не решил. На эталон женственности и предназначенную вторую половину эта грубиянка точно не тянет. Я даже не знал, что где-то еще принято так общаться… В смысле, что принято хамить по рядовому поводу, очевидно, оправдывая это гендерной разницей. А еще очень отвлекает ее задница… Подтянутая и круглая. Во сне с этого ракурса я ее ни разу не видел.
– Представься, что ли? – выкрикиваю я с заминкой, наступив на горло чувству собственного достоинства. – Чтобы в случае чего знать, кому прислать йод и бинты.
В ответ Не-Ангел, не оборачиваясь, вытягивает над головой средние пальцы. Из-за острой вспышки гнева начинает шуметь в ушах. Нет, ну вот что за сука? Она в принципе не способна к нормальному человеческому общению?
– Сам что-нибудь придумай, – язвительно летит следом. – И хорош пялиться на мою задницу.
3
Ярослава
Вдавив палец в кнопку звонка, я разглядываю носы своих армейских ботинок. Говнодавы, называет их баба Лида. Была бы так же остра на слух, как на язык, не пришлось бы мне по полчаса торчать под дверью.
– Кто там? – раздается наконец по ту сторону знакомый скрипучий голос.
– Да я уж, бабуль, – выкрикиваю я так, чтобы наверняка было слышно. – Яся. Открывай.
Замок несколько раз проворачивается, и в приоткрывшийся зазор моментально вылетает Тотошка. С размаху тыкается складчатой мордой мне в колени и, вытаращив глаза-пуговицы, начинает визгливо ругаться. Опять меня одного с ней оставила? На целых полдня! Как ты могла? Где была? Что ела? Вкусного чего-нибудь принесла?
– Ой ты ж, блядский истерун, – ворчит бабушка и, отвернувшись, медленно шаркает вглубь квартиры. – Жрать, наверное, опять хочет. Одни только мысли у него: пожрать и поспать.
– Так а что ему делать? Полы пылесосить? – язвлю я, разуваясь. – Мопсы созданы для любви.
Чмокнув Тотошку в мокрый нос, я прохожу на кухню и первым делом открываю форточку. Несмотря на августовские плюс тридцать, баба Лида предпочитает держать окна закрытыми, из-за чего мы постоянно ругаемся. Я ненавижу спертый воздух, который в сочетании с ее старческим запахом, делает мое пребывание дома порой невыносимым.
– Ела что-нибудь? – выкрикиваю я, оценивающе оглядывая содержимое холодильника.
– Да ела, ела, – ворчливо долетает под растущую телевизионную громкость.
– А по-моему, ты ничего не ела! Суп как стоял нетронутым, так и стоит.
– Ты мертвого заебешь, ей-богу. Лучше жука своего пердящего покорми. Опять волос насыпал, не продохнешь.
– Не продохнешь ты, потому что окна закрытыми держишь, – парирую я, подмигивая крутящемуся возле ног Тотошке. – И кстати, готовься. Через час пойдем гулять. А то у тебя скоро пролежни появятся.
– Господи помилуй, – раздраженно кряхтит бабушка. – Ты дашь мне нормально сдохнуть или нет? Сорок лет до завода пешком таскалась, думала, хоть перед смертью как следует отлежусь. Хер мне. Опять тащит гулять.
Давясь смехом от ее причитаний, я вытаскиваю из микроволновки разогретую тарелку с супом и иду с ней зал.
– Не дам я тебе нормально сдохнуть, и не мечтай, – говорю с фальшивой строгостью, опуская ее на журнальный столик. – Ешь давай. Сейчас хлеб принесу.
– Дура ты какая-то, ей-богу, – фыркает баба Лида, поправляя узловатыми пальцами старую вязаную кофту. – Тебе на кой такая старая кляча, как я? Скорее сдохну – скорее тебе квартира достанется. Сможешь хоть зимой все окна нараспашку держать и парней по ночам таскать.
– Ешь уже! – рявкаю я. Терпеть не могу эти ее разговоры о скорой смерти. Баба Лида – самый близкий мне человек. Даже думать не хочу, чтобы когда-нибудь ее не станет.
– А чего это ты торопишь так меня? – ехидничает она, берясь за ложку. В выцветших глазах вспыхивает почти детское веселье: – Мышьяку, что ли, в суп бухнула?
И зачерпнув суп, хихикает над своей шуткой, старая корова.
– Неудивительно, что дед Казим от тебя ушел, – саркастично замечаю я, ища глазами пульт от телевизора. – Нормальный человек тебя не вынесет.
– Да и шел бы он на хер, твой дед, – хмыкает бабушка. – Пользы от него как от козла молока. Только слышно было: дай да дай. То в трусы дай залезть, то на бутылку.
– Ничего знать не хочу о твоих трусах, – брезгливо морщусь я, переключая новостной канал, который она смотрит сутками, на какой-то сериал. – Я пойду к себе, отдохну немного после тренировки. Кричи, если что-то нужно.
– Опять, небось, собралась куда-нибудь на ночь глядя? – моментально реагирует баба Лида.
– С Ингой вечером танцевать пойдем.
– Опять жопами, значит, крутить? Эта-то понятно, чего шастает – на рожу страшная, как вся моя жизнь, а замуж выходить как-то нужно. А ты чего с ней? Ухажеров тебе разве мало? Внешностью-то ты в мать пошла. Та хоть и блядина последняя была, но на морду еще какая симпатичная.
– Я иду танцевать, потому что люблю танцевать, – терпеливо поясняю я, привыкшая к бабушкиным выпадам в адрес матери. – Я вот, кстати, думаю: может правда перестать тебя кормить? А то ты, когда ешь, еще больше разговариваешь.
– Жука этого хрюкающего с собой забери, – ворчливо несется мне в спину. – Лучше б свинью завела – проку и то было бы больше. Шерсти столько по полу не валялось, и сала бы к зиме наделали.
4
– Что-то народа совсем нет, – разочарованно тянет Инга, крутя головой по сторонам. – Выходной вроде. Где-то туса поинтереснее, что ли, есть?
– Да и слава богу, что не битком, – парирую я, всасывая сладковатое алкогольное пойло через трубочку. Местный бармен – старый знакомый, который при встрече всегда балует нас халявными коктейлями. – На танцполе не придется со всякими быками толкаться.
Инга умоляюще кривится.
– Может, все-таки «Джайв» проверим?
Баба Лида как всегда права. Вечно она себе парня выискивает. Познакомится с каким-нибудь полупьяным придурком, неделю с ним потрется и, разочарованная, отправляется в очередные активные поиски.
– В «Джайв» я точно пас. – Поставив бокал на барную стойку, я спрыгиваю с табурета и киваю в сторону танцпола. – Давай часок здесь побудем и по домам. Мне завтра Тотошку еще к ветеринару вести.
– Опять сожрал что-то?
– Прививка плановая. Народ, кстати, прибывает, – я киваю на вход, где появилась компания из четырех парней. – Так что, считай, твой вечер спасен.
– Ладно, – великодушно соглашается Инга, спрыгивая за мной следом и на ходу поправляя декольте кружевной майки. – Побудем еще чуть-чуть. Но если будет тухляк – я поеду в «Джайв».
Будет тухляк или нет, зависит от того, удастся ли ей с кем-нибудь познакомиться. Не знаю, почему ей так не везет. Инга вовсе она не страшная, что бы баба Лида не говорила: фигура отличная, волосы красивые. Может нос немного большеват, но всем же такие сплюснутые пятачки, как у Тотошки, иметь. У меня, кстати, нос тоже не маленький, но это никого не смущает. Парня себе выискивает Инга, а знакомятся вечно со мной. Сколько, оказывается, на свете мазохистов. Взять хотя бы того дурика из фитнес-клуба: я его в дебилизме заподозрила и факами на прощанье помахала, а с него как с гуся вода. Имя, говорит, свое скажи. Дурик и есть.
Танцевать мы встаем поближе к столу, где размещается та компания. Мне-то плевать, где плясать – это все ради Инги. Она же себе еще не абы кого, а побогаче хочет найти. Мечта у нее такая – замуж нормально выйти. Ей с домашними конечно не повезло: мать с бывшим зэком живет, который ее время от времени поколачивает. Инге тоже пару раз прилетало, пока она его сковородкой как следует не огрела.
Вот она и ищет способы поскорее из дома смыться – чтобы всего этого не видеть. На Ленку, нашу подругу, насмотрелась. Она на первом курсе универа познакомилась с мужиком, который крутым столичным бизнесменом оказался. Тот чуть ли не с первого взгляда в нее влюбился и с собой увез. Живет теперь Ленка в центре Москвы и фотки красивые в соцсети выкладывает. Только мужик этот женат, похоже, потому что живет она на съемной квартире уже второй год и замуж он ее все никак не зовет. Я спросила как-то напрямую: мол, женатик он, что ли? Ленка обиделась и трубку повесила. С тех пор я не интересовалась.
Это я к тому, что Инга тоже так хочет. Чтобы любовь с первого взгляда случилась, и прекрасный богатый принц за раз лишил ее всех проблем. Еще меня подбивает: мол, давай вместе знакомиться. Одновременно замуж выйдем и будем с колясочками по парку гулять.
А какая мне колясочка? Я хочу высшее образование до ума довести и приют для собак открыть. У меня, как Тотошка появился, я так животными прониклась. Как увижу бездомного щенка – сразу слезы на глаза наворачиваются. Каждому хочется помочь. Если бы не баба Лида, я бы точно нашу квартиру в зоопарк превратила. Они ведь такие беззащитные… Если я, к примеру, могу на работу устроиться, чтобы на еду себе заработать, то ни кошки, ни собаки этого сделать не могут. Кто-то ведь должен им помогать.
– Яська! – Инга дергает меня за руку, заставляя посмотреть на себя. – Они нас за стол к себе зовут.
– Кто? – переспрашиваю я и, лишь заметив обращенные на нас взгляды парней за тем самым столом, понимаю, о ком идет речь. – А с чего ты взяла, что они нас позвали?
– Да этот светленький в синей футболке мне сейчас кивнул.
