скачать книгу бесплатно
Смертная
Мария Николаевна Сакрытина
Мир, в котором я оказалась, похож на сказку. Здесь царит вечное лето, под каждым камнем прячется дух, а люди привыкли к чудесам. Здесь бог в надежде победить любовь превращает своё сердце в камень, а его неверная жена, полюбившая человека, спускается вместо него в царство смерти. У меня лицо этой богини, но клянусь, это случайность. Однако в этом мире не верят в совпадения. Мне поклоняются и ждут чудес, я же вынуждена притворяться, ведь если станет известно, что богиня любви – самозванка, меня принесут в жертву. Боги, духи, цари, герои – и я, простая смертная. Как мне победить в этой игре?
Мария Сакрытина
Смертная
“Смертная”
(Мария Сакрытина)
Пролог
“История Шамиран из уст Сун-леги-уннонни”, III таблица в пересказе
Всё видавший до края мира поведал однажды, как задумал Отец-Небо истребить род человеческий, ибо погрязли люди во грехе. Скорбью исполнилось сердце бога и пожалел Отец, что создал людей, ибо взяли они слишком много от безумной Матери-Земли.
Но не желал он ссориться с женой, ибо ей люди были угодны. Позвал он тогда старшего сына, бога Дзумудзи, и повелел ему сжечь посевы, обратить воду в кровь и наслать на людей мор. Затрепетал Дзумудзи, предвидя гнев Матери. Умолял он Отца смилостивиться, но тот был непреклонен. “Не ты ли повелеваешь бурями? – сказал он сыну. – Разве не про тебя говорят люди, что не знаешь ты жалости, ибо сердце твоё – камень?”
Не посмел Дзумудзи противиться отцовской воле, но решил пойти на хитрость. Позвал он Эрешкигаль, повелительницу подземного мира. И сказал ей: “Позволь увидеть жену мою, прекрасную Шамиран”. Знал Дзумудзи, что не раз Шамиран заступалась за людей, и утихал гнев Неба, ибо сладостны речи богини любви, и ведомо ей, как смирять мужские сердца.
Выслушала его Эрешкигаль и ответила: “Нет её в моём царстве”.
Удивился Дзумудзи: “Разве не томится Шамиран под землёй в холоде и тоске? Разве дозволено ей вернуться наверх – увидеть солнечный свет, вкусить жизни?”
Сказала тогда Эрешкигаль: “Сама спустилась ко мне Шамиран, а тебе ведом закон: никто не уйдёт из царства смерти, не предложив себе замену”.
Отвёл взгляд Дзумудзи, ибо как ни любил он жену, умереть ради неё не хотел.
“Не пожелала Шамиран вечности подземной, – продолжила Эрешкигаль. – Сбежала в другой мир, к другим богам. Там ищи её, брат”.
(Далее до конца таблицы от текста сохранились только ничтожные фрагменты)
Глава 1. Неправильная
Лена
В кофейне сладко щекочет нос аромат свежих булочек. Ваниль и корица. Господи, как же есть хочется!
– Поехали со мной в Куршевель?
Я поправляю фартук официантки и наклоняюсь к столику.
– Даш, если это шутка, то не смешная. Ты заказывать будешь?
Она улыбается сначала мне, потом возникшему за стойкой Андрею. Делает большие глаза, мол, кто это?
– Владелец, – шёпотом отвечаю я.
Даша кивает, потом оглядывает пустой зал.
– Пообедай со мной, а?
– Даш…
– Пожалуйста, – она повышает голос и смотрит поверх моего плеча на Андрея. – Я её надолго не задержу, честное слово!
Андрей поджимает губы, но кивает. А потом сам приносит нам салат с кедровыми орешками, сливочный суп и курицу с апельсинами.
Я падаю в кресло рядом с Дашей и накидываюсь на еду.
– Фпафифо!
– Да я просто хотела посмотреть, сколько ты ешь, – смеётся она. – Как тебе удаётся не располнеть с таким рационом? Порции здесь огромные! В меня десерт, наверное, уже не влезет.
– Очень зря, Андрей круто печёт. – Я оглядываюсь на витрину с тортами. – Видишь меренговый рулет с киви? Ты такой нигде не попробуешь, он просто тает во рту. А вон ещё…
– Нет, правда, как? – перебивает Даша, окидывая меня внимательным взглядом. – Лен, ты что, ведьма?
– Ха-ха. Я добрая фея из твоей сказки. Между прочим, как там… э-э-э…
– Игорь? Никак. Врут карты, он герой не моего романа.
Я киваю. Даша год была безответно влюблена, но старшекурсник из Бауманки в упор не замечал девушку, увешанную ловцами снов, как новогодняя ёлка – шариками. Тогда Даша носила платья-балахоны, огромные рюкзаки и дреды. Сутулилась, не отрывала взгляд от пола, говорила тихо, потому что считала себя скучной и некрасивой.
Сейчас она улыбается, смотрит прямо, двигается плавно и щеголяет в костюме от “Шанель”. В руках у неё сумка-малютка “Боттега”, а волосы уложены мягкими волнами. Впрочем, в ушах всё равно болтаются ловцы снов – от модного московского дизайнера. Ей идёт. Настоящая красавица – какой всегда и была. Словно Золушка, нарядившаяся к балу.
– Он двух слов связать не может и вечно зовёт меня в клуб. Даже не знаю, что я в нём раньше находила? Умопомрачение какое-то.
Я снова киваю. Внешность модели, дизайнерские шмотки и самомнение, купленное на деньги папы-депутата – вот и весь Игорь. Действительно, умопомрачение.
– В Третьяковку с ним точно не сходишь, – добавляет Даша. – Я предложила пойти на выставку Врубеля, так он сказал, что ночные клубы там – отстой, а “Врубель – это от “врубаюсь”?” Говорю же, герой не моего романа… Лен, ты и правда фея. Как ты это со мной сделала? Я же думать ни о чём, кроме него, не могла.
Я загадочно улыбаюсь, хотя никакой тайны здесь нет. У меня, своего рода, бизнес: нахожу богатую серую мышку, которая мечтает о прекрасном принце. Убеждаю её, что владею страшной магией: через месяц принц падёт к её ногам. Ловкость рук и никакого мошенничества – я всего лишь открываю девушкам глаза на их же красоту. Как ты одеваешься, как двигаешься, как говоришь – всё имеет значение. Красота, конечно, в глазах смотрящего, но я твёрдо уверена, что она ещё и у каждой девушки в голове. Называется, “самооценка”.
– Кстати, о героях… Лен, почему тебя нет в соцсетях?
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Не хочу – и всё. Что мне там выкладывать?
Даша делает большие глаза.
– Шутишь? Да хоть себя! Лен, ты же просто… просто богиня!
– Чего?
– Любви, наверное, – она смеётся. – Как за тобой парни косяками не ходят, не понимаю. Помнишь, мы у универа как-то встречались? Теперь вся моя группа хочет с тобой познакомиться.
Вся группа мехмата. Боже упаси, мне алгебры в школе хватает! Когда я туда хожу.
Даша хмурится и вдруг подаётся ко мне.
– Слушай, я только сейчас заметила… Ты без макияжа, да?
– Почти. А что?
– Мне просто интересно: когда при рождении раздавали синие глаза, пухлые губки и вот такие щёчки, ты везде успела?
Вот поэтому я обычно и не встречаюсь с моими клиентками после окончания работы. При первой встрече золушкам хочется быть как фея – я превратила свою внешность в рекламу. Однако став принцессами, они вдруг понимают: ой, фея, а где ты взяла такие длинные волосы? Ого, это натуральный цвет? Такой чёрный, такой блестящий! А как ты, фея, умудряешься быть стройной, но с такими аппетитными формами? Ты что, колдунья? И ещё…
– Лен, я одну вещь заметила. Скажи, ты специально мужчинам в глаза не смотришь?
Я снова пожимаю плечами. Да, Даш, специально. Потому что когда смотрю – мужчины дуреют. Буквально. Тоже зовут меня богиней и грозятся выполнить любое моё желание. И это ни черта не весело, потому что когда рядом с тобой такой сумасшедший, твоя единственная мысль – бежать от него подальше.
От себя только не убежишь.
– Так вот, насчёт соцсетей – в моей группе есть один парень, он как тебя увидел, так…
– Даш, не нужно.
– Уверена? Дай, хоть фотку покажу.
– Уверена.
Даша вздыхает, оглядывается. Я почти с надеждой смотрю на дверь, но посетители что-то не торопятся идти к нам обедать. Впрочем, кофейня в спальном районе расцветает утром – и вечером. В обед здесь тихо, завсегдатаи на работе.
– Ну как знаешь. А в Куршевель со мной?
Я еле сдерживаюсь, чтобы не поморщиться. Какой мне Куршевель, я на отель в Подмосковье маме в подарок накопить не могу.
– Билеты за мой счёт, номер тоже, – Даша подмигивает. – Я с девчонками еду, познакомишься… Парней к нам приманишь. Давай!
Я закусываю губу. Нельзя соглашаться, знаю. Даша мне не друг – у меня нет друзей. Но… Я нигде, кроме Сочи не была и… Это же заграница! Да ещё и бесплатно…
– У меня визы нет. И загранпаспорта.
– Отец всё сделает, – отмахивается Даша, имея в виду своего отчима. Он у неё тоже депутат. Интересно, а шестнадцатилетней мне он прям всё-всё сделает? Даже согласие родителей? Впрочем, Даша уверена, что мне восемнадцать. Ей было бы странно представить работающую школьницу, но что делать – когда ты дочь матери-одиночки, а та совершенно не умеет зарабатывать деньги, приходится крутиться самостоятельно.
– А… когда?
– Через две недели. С 23-го ноября по 3-е декабря. Там сейчас круто, давай!
Я вздыхаю.
– Не могу.
– Да научу я тебя на лыжах кататься!
– У мамы день рождения 1-го. Даш, спасибо, но я правда не могу.
Она вздыхает.
– Ну ладно. Но если передумаешь – я и в последний момент билет возьму, и бронь сделаю. Для тебя, Ленчик, что угодно.
Я натянуто улыбаюсь. Даша оглядывается на витрину и просит упаковать ей меренговый рулет с собой. Потом оборачивается и вдруг тихо говорит:
– Лен, а ты веришь в любовь?
– Что?
– Ты говоришь, надо ценить себя. Конечно, это правильно. Но что если мы по-настоящему и любим только себя? Понимаешь, мне сейчас кажется, я влюбилась в Игоря потому, что знала – он никогда моим не будет. Мне его хотелось как достижение, как победу. Как доказать теорему, над которой лучшие учёные бились, а у меня, студентки, получилось. Теперь я на него даже смотреть не могу – зачем? Достижение получено, можно идти дальше. Мне страшно: что если всегда так? Что если любовь, которую воспевают фильмы и книги, лишь мечта, а настоящая она такая – эгоистичная и одинокая? И никто нас не любит, кроме самих себя.
У меня начинают дрожать руки, точно от страха.
– Даш, прекрати. Не все же такие, как твой Игорь.
Она кивает и улыбается – неискренне, только чтобы я замолчала.
– Да расслабься, Лен, я пошутила. Пиши, если насчёт Куршевеля передумаешь. И вообще пиши.
Она целует меня на прощание и уходит, прихватив меренговый рулет, а я, чтобы успокоиться, иду поправить декорации – венок из кленовых листьев на двери покосился, и тыквы на подоконнике некрасиво сбились в кучу. К шарфу, повязанному на сову из кедровой шишки, прикреплена записка с телефоном и просьбой позвонить. Ещё с десяток таких художеств я нахожу у свечного фонаря и гирлянды искусственных ягод на витрине.
Придётся бросать работу в этой кофейне. Жаль, мне здесь нравится. Но десять записок в день – это слишком.
Как же вы мне все надоели!
Андрей наблюдает, как я выбрасываю записки в мусорное ведро. Потом вдруг спрашивает:
– Лена, ты к ЕГЭ готовишься?
Я стою к нему спиной – и закатываю глаза.
– Конечно.
– А мама знает, что ты на проверочную контрольную по алгебре не явилась?
Да уж, завуч наверняка пожаловалась. Она обожает маме названивать. Толку-то. Мама забывает заплатить за свет, а тут какие-то экзамены.
– Наверное. Андрей Николаевич, хватит, а? Да, я прогуливаю школу, но это моё дело, и ни во что такое я вашего сына не втяну, я же обещала.
Он продолжает сверлить меня взглядом, а я невольно вспоминаю, как год назад именно Тёма (Артём Андреевич, звучит гордо, да?) привёл меня сюда. Я искала работу, а Андрей – официантку. Сперва он наотрез отказал пятнадцатилетней однокласснице сына, но я тогда была совсем на мели, а мама в очередной депрессии. Сначала мы делали вид, что я вовсе не работаю, а просто как друг прихожу с Тёмой, помогаю и обедаю, а потом и ужинаю. Но со мной кофейня быстро стала популярна. Мужчины побежали, как мотыльки на свет, следом – их изумленные жёны. А тут такие вкусные тортики!
Так что Андрей разрешил мне остаться. Всё по Трудовому кодексу: согласие от мамы, медосмотр, никаких переработок. За этим Андрей бдительно следит. До недавнего времени он раз в неделю ворчал, что мне учиться надо и “о чём мать думает”.
А потом Тёмыч объявил, что влюбился. В меня. Я так старалась, так осторожно на него не смотрела – а он всё равно… Даш, а ты говоришь, любви нет! Что же тогда я внушаю мужчинам – страсть? Очень может быть. Тёма ведь совсем меня не знает. Придумал невесть что и поверил.
Да, пора искать другую работу.
