Ритуал

скачать книгу бесплатно


Утро впервые было без дождя, когда Григорий проснулся, и у него сразу же поднялось настроение. Спустившись вниз, он застал старушку за столом пьющей кофе.

– Доброе утро, бабуль! – сказал он на радостях. – Ну вот, если дождя не будет ещё денёк, то можно трогаться в путь.

– Вечером снова пойдёт – ответила она, – а через реку не пройти, она вышла из берегов и войдёт неизвестно когда. Садись, поешь и не забивай себе головы, я тебя не гоню, мне наоборот, одной скучно, а ты как раз мне хороший собеседник. Расскажи лучше, чем молодёжь наша сейчас увлекается.

– Скажите, а с Вами в этом доме не происходило ничего странного? Такого, что не объяснишь? – спросил Григорий.

– Да нет, дом как дом, – старуха заметно занервничала, и было видно, что она что-то недоговаривает. – Ничего, сынок, ничего.

– Я смотрел карту и, знаете… я не нашёл деревни с названием «Тёмные рощи». И где Вы были вчера, с одиннадцати до полуночи?

– У себя в комнате была, – ответила старуха, и фарфоровая чашка затряслась у неё в руке. – Что за расспросы в моём доме, в конце концов?!

К вечеру, как и сказала старуха, пошёл дождь. Часы пробили десять, и старуха удалилась к себе, а Гриша остался сидеть на кухне. Свечи потрескивали в подсвечниках, роняя парафиновые слёзы, часы тикали и нарушали тишину. Григорию показалось, что за окнами кто-то пробежал, он вскочил с кресла и отдёрнул штору. От дома быстро удалялся чёрный силуэт человека, а потом скрылся во тьме. Вдруг сверху Григорий услышал чёткие шаги и побежал наверх. Дверь, где жила старуха, была заперта изнутри, а за ней была немая тишина. Гриша пошёл в свою комнату и увидел, что в ней кто-то был; когда он выходил из неё, закрыл дверь на крючок, а сейчас дверь была настежь. Войдя в комнату, он лёг на кровать и тихо уснул.

В тонком сновидении он видел, как лежит на этой самой кровати, окна нараспашку открытые, и шторы отлетают от окна, подымаемые ветром. Гриша поворачивается и видит, как к нему двигается старуха и обнажает свои плечи. Он пытается отпрянуть от неё и оттолкнуть. Внезапно её лицо исказилось страшной гримасой – он проснулся. Окно было и на самом деле открыто, и ветер поднимал шторы. «Но я ведь не открывал его», – подумал Григорий и закрыл окно, наступив в лужу на полу, налитую дождём. Он снова лёг на кровать и думал над всеми странностями, происходящими с ним за последние дни. Уставившись в потолок и размышляя, боковым зрением он увидел в щель между шторами какое-то движение. Повернувшись и разглядев, он вскочил с кровати; кто-то или что-то с чёрными глазами и ртом, с растрёпанными волосами висело вниз головой над окном и смотрело в комнату. Увидев бежавшего Григория к двери, оно исчезло.

Гриша выбежал в коридор, взял керосинку и пошёл к двери старухи, стал тарабанить, но там была тишина. Он прошёл вниз, к столу, и взял у камина кочергу и снова пошёл наверх, но остановился с керосинкой у лестницы. На лестнице были водяные отпечатки ступней, ведущие наверх, которых только что не было. В панике он собрал вещи, заседлал коня и поехал прочь от этой деревни, обернувшись, он увидел, что кто-то смотрит на него из окна дома.

Плутав два дня по лесу и тропам и выбиравшись из леса, Григорий вновь и вновь приезжал к этой деревне, как будто все дороги ведут к ней, или он ходил кругами. Он взял себя в руки и вернулся в дом. Он пролежал в постели более суток в простудном жаре, и проснулся лишь к вечеру следующего дня. Дождь не прекращался до сих пор.

Сидя на кухне, Григорий пил горячий бодрящий кофе, когда услышал шаги по грязи на улице. Вскочив и подбежав к окну, он взглянул из-за шторы – никого. Снова шаги, только теперь ближе, Гриша побежал к двери и резко открыл её. Вечернюю дождливую тишину нарушил крик его самого от испуга и крик женщины лет тридцати, которая стояла на пороге, промокшая и дрожащая.

– Кто Вы? – пришёл он в себя.

– Мы сбились с пути, и нам нужно всего лишь погреться и переночевать, – ответила женщина. – Мы не будем стеснять Вас.

– Конечно, заходите, – ответил Григорий. – А кто это «мы»? и вообще, я сам тут гость.

Из-за стены выскочила маленькая девочка лет шести, тоже промокшая до нитки. Её жалобно смотрящие глазки, полные усталости, смотрели на Григория и трогали до глубины души и, резали сердце состраданием, словно ножом.

Он накрыл им стол и показал, где можно переодеться в сухую одежду. Гости переоделись и вышли к столу.

– Я Гриша, – представился он.

– Я Мария, а это моя дочь, Настя, – ответила женщина вполне привлекательной наружности.

– Откуда вы держите путь и как сюда дошли? – снова спросил он.

– Мы из деревни Щ—и, пришли сюда по дороге, что в лесу.

– Странно! – сказал Гриша. – Я недавно был там и не смог найти дороги.

– А где же хозяйка столь роскошного дома? – спросила Мария.

– Спит у себя в комнате, – ответил с улыбкой Гриша. – И выйдет только утром. Вообще она очень странная, как и вся эта деревня и этот дом – очень странные.

– Чем же? Полы скрипят? Сквозняк гуляет? – спросила, смеясь, Мария.

– Полы-то скрипят. Вы, Мария, когда-нибудь слышали лай собак, хоть раз, с того момента, как появились в этой деревне? – встал Гриша из-за стола. – Нет?! И я не слышал их, когда ходил по улицам и даже людей не видел, не считая старика, который скрылся в дом, и какого-то вора, который пытался забраться сюда. А в доме этом происходят странные и совсем необъяснимые вещи. Ну, спокойной ночи, Мария, и тебе пушистых сновидений, Настенька. Идите наверх, прямо по коридору, там я поселился, но пока хозяйка не проснётся, спите там, а я тут, на кресле как-нибудь переночую.

В доме было тихо, полы, как обычно, поскрипывали, дождь шумел за окном каплями с крыши. Свеча тянулась огнём вверх, Гриша накрылся пледом и с неудобством улёгся на кресло. На него уже нападала дрёма, когда дверь в гостиную открылась. Зашла Мария и тихо закрыла её за собой.

– Мария? Что-то нужно? – спросил спросонья Гриша.

Она молча подошла к нему и стала стягивать с Григория плед, стянув, бросила на пол и стала развязывать пояс платья. Гриша глотал слюну и не знал, что делать и тем более говорить. Она распустила волосы и Гриша совсем обольстился, но в это время в окно ударился ворон. Григорий вскрикнул, резко повернувшись к окну и увидел ворона. Когда же вновь повернулся к Марии, то никого уже не было.

– Чёртова птица, а эта женщина, приснилась мне что ли… но плед на полу. Наверное, я его сам скинул во сне. Эх, и чего только не приснится.

Гриша попытался уснуть, но его разбудили шорохи на верхнем этаже, он пошёл туда. Тихо поднялся по ступеням и встал за углом. Дверь его комнаты была приоткрыта. Сзади раздался голос и кто-то коснулся его плеча. Сердце Гриши заколотилось.

– Мария? – вскрикнул повернувшись он.

– Что Вы здесь делаете? – задала она встречный вопрос.

– Я…я хотел, я хотел… убедиться, всё ли хорошо у вас. А куда это Вы ходили посреди ночи? – сменил тон с оправдательного на разоблачающий Гриша.

– Я ходила за водой, Настя простыла, у неё кажется жар. И я, вот, ходила, но не нашла воды.

– А зачем Вы приходили ко мне на… ну, в гостиную, и когда Вы успели переодеться? – спросил Гриша, трогая Марию за манжеты рукавов платья.

– Что? Да что с Вами? У Вас тоже горячка? – она оттолкнула его и прошла в комнату.

Гриша спустился вниз и вернулся с горячим чаем и засахаренным мёдом. Поставил всё на стол и сказал поднять Настю, что Мария и сделала.

– О, Библия, – он увидел Библию, лежащую на столе. – А не рано ей ещё?

– Я читаю ей Библию, – ответила Мария. – Настя принимает её как сказки, её любимая книга «от Матфея». Она всегда носит её с собой. Ей шесть лет, а она иногда мыслит, как взрослая.

– Что у тебя на шее? – спросил, отодвинув густой, роскошный волос, Гриша. – Это синяк? Так откуда вы пришли? Знаешь, мне сегодня ночью, там внизу, когда ты приходила, показалось, что…

– Так, Гриша, послушайте, я не была у Вас внизу, не знаю, что за приведение Вам являлось, но точно не я. Спокойной ночи.

Григорий вышел из комнаты, когда раздался крик Марии и плачь девочки. Гриша поспешил назад, дверь была заперта.

– Мария! Мария! Что с Вами, откройте мне дверь, прошу Вас, Мария! – кричал Гриша, стуча кулаками и плечом в дверь.

– Гриша, я не могу открыть её, – кричала Мария.

– Отойдите, я сейчас выбью её, – сказал Гриша и выбил дверь ногой.

На столе горел огонь, Гриша снял с себя рубаху и затушил пламя. Убрав рубаху, он размёл остатки сгоревшей бумаги. Это была Библия.

– Что случилось? – спросил он.

– Не знаю, это ужасно. Она загорелась сама собой, просто лежала, а потом вспыхнула, как сено, – ответила испуганная Мария.

Утром все собрались на кухне и вели беседу с хозяйкой. Пили горячий кофе с сахаром, только маленькая Настя пила чай с мёдом.

– Вы слышали что-нибудь вчера ночью? – спросил Гриша старуху.

– Нет. А что я должна была слышать? – не понимая, ответила она.

– Хватит делать такой вид, как будто ничего не происходит, – повысил голос Гриша. – Или Вы в таком возрасте, когда сон чуткий, не слышите призраков? Вы что-то скрываете, это я вижу не вооружённым глазом. Что это за дом, и это место… – его тон повышался. – Отвечайте! Что Вы делаете в своей комнате, что закрываетесь там до утра?

– Гриша! – крикнула Мария. – Гриша, хватит! Замолчите! Вы как хотите, а я, как только Настенька поправится, ухожу. Не знаю, что это за место и дом, но я хочу покинуть его как можно скорей.

Наступил вечер и все разошлись по комнатам. Гриша сидел за столом у керосинки и писал письмо своей сестре в В. Перед ним лежал листок бумаги с молитвой, который дал ему странный схимник. В открытую дверь Григорий увидел, как кто-то прошёл и встал посмотреть. Мария шла вниз по лестнице, он пошёл за ней, посмотреть, куда она идёт. В Григории проснулось какое-то недоверие к этой женщине, не смотря на то, что она с ребёнком. Она явно что-то тоже скрывала, казалось Грише. Как и зачем они пришли сюда ночью одни, в такое ненастье.

Гриша стоял и смотрел, как Мария спустилась и пошла в гостиную. Тихо крадучись по стенке он спустился за ней. Она направлялась к двери на выход.

– Ну и куда же Вы, Мария, под дождь и без накидки? – окликнул её Гриша, но она промолчала и не обернулась, а вышла из дома. – Странно! Можно предположить, что Мария лунатизмом страдает, но это абсурд, луны нет, – говорил он сам с собой по пути наверх.

Через несколько секунд он пришёл в ужас, наверху ему встретилась Мария.

– Что это ещё такое? Как Вы… разве Вы сейчас не выходили на улицу? – возмутился Гриша.

– Послушайте, Григорий, Вы хотите обратить моё внимание на себя, я понимаю, – говорила с милой улыбкой Мария. – Но Вы бы не могли придумать более простой и неординарный способ, нежели такой – с привидениями.

– Может Вам положить пирожное под дверь? – съехидничал Гриша.

– Не поняла?!

– Это старый ирландский обычай, мужчина кладёт даме под дверь пирожное и, если она его ночью берёт, значит она принимает его ухаживание, а если нет, то значит нет, – объяснил Гриша. – Но это здесь не причём, я говорю Вам, в этом доме что-то происходит. Как Вы объясните ситуацию с Библией? Вы замечали, что в доме нет ни одной иконы и креста?

– Ну, знаете, в мире много вещей, которые не поддаются объяснению, – ответила Мария. – Идите спать.

Их привёл в себя страшный и громкий крик девочки, которая пищала, словно мифическая Сирена. Они побежали в комнату. Девочка сидела на полу и зажимала глаза, окно было открыто.

– Что случилось, Настя, тебе приснился кошмар? Ну, всё, всё, мама здесь.

– Это был не сон, мама, – плакала девочка. – Это страшная…

– Что? Что ты говоришь такое, доченька?

– Это страшная женщина с большими, чёрными глазами и встрёпанными волосами… – закончил Гриша за девочку, и она подтвердила, кивая головой.

– Послушайте, перестаньте нести этот бред, – закричала Мария дрожащим голосом. – Нет ничего такого. Ложись, Настя, тебе надо отдохнуть, утром мы уходим.

– Не глупите, Мария, как дождь кончится, мы уедем, а сейчас мы не выйдем, дороги, если и есть, то размыты, – говорил Гриша. – Если это бред, то кто тогда открыл окно? Девочка спала, а мы были там.

Григорий подошёл к окну и вглядывался в непроглядную темноту. Дождь шёл стеной, ничего не было видно. Вдруг Гриша рассмотрел какое-то движение на улице перед домом. Приглядываясь, он увидел женщину, вышедшую из-за дерева. Потом появился мужчина в шляпе и в руках его был чётко виден топор, за ним шёл ещё один с серпом. Через мгновенье их была уже сотня.

– Мария? Мария, бегите в подвал, скорей…

– Что это за люди? – спросила она, увидев всех их.

– В подвал, быстро… – закричал Гриша.

Мария схватила девочку и выбежала вон из комнаты. Гриша закрыл окно и бросился к двери, но дверь перед ним захлопнулась и не поддавалась на попытки открыть её. Внезапно, невидимая сила отбросила его в угол к окну. Он открыл глаза и увидел ту страшную женщину, которую он видел до этого, и которую видела девочка. Её лицо было страшно искажено, глаза чёрные и большие, волосы как солома, кожа рук сморщенная и сухая с чёрными рубцами, ногти длинные и грязные. Она надвигалась на него, он снова предпринял попытку прорваться к двери, но страшная женщина отбросила Гришу в другой угол, ударив сильно о стену. Григорий увидел на полу листочек с молитвой, данный ему схимником, выпавший из кармана. Он взял его и стал читать: «Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя Твое, да придёт царствие Твое, да будет воля Твоя, как и на небесах, так и на земли. Хлеб наш насущный дай нам днесь, и остави нам долги наши, яко же и мы их оставляем должникам нашим. И не веди нас во искушение, но избави нас от лукавого. Яко твоё есть царство и сила и воля Отца и Сына и Святага Духа. Аминь».

И напоследок зажмурил глаза, и когда открыл, то её уже не было. Григорий встал и побежал из комнаты, забежал в подвал и заперся изнутри. Повернувшись, он увидел горящую керосинку, но Марии и Насти не было. Они выбежали из дома с чёрного хода, в надежде скрыться от этого места подальше. Но удалось ли им – он сейчас не знал. В дверь стучали и скребли, страх поселился в неверующее до этого момента в ничто подобное сердце, он горячо и с верой молился. Настало утро, страх отступил.

Выйдя из подвала, грязный и сырой Гриша, пошёл прямо в таинственную комнату хозяйки. Взяв в руки топорик, который стоял на кухне, он отправился наверх. Не стал стучать Гриша, исполненный злости пережитого и ярости, и выбил дверь. Что он там увидел, поистине привело его в замешательство. Вся комната старухи была в образах святых, всюду стояли свечные огарки, на полу начерчен круг мелом на защиту. Все стены были исписаны молитвами, а на столике лежал Псалтырь. В углу стояла кровать, убогая с подстилкой из соломы у изголовья, на стене висел крест восьмиконечный православный.

– Прости меня, ради Бога, – упала лицом перед ним старуха. – Прости меня, грешную! Прости, что сразу не сказала, ибо ты случайно забрёл сюда. Не суждено тебе было, а им.

– Что? Кому им, Марии и Насте? – спросил Гриша.

– Да, – ответила рыдавшая старуха.

– Что здесь происходит, и почему им суждено было прийти сюда? – снова задал вопрос Гриша.

– Проклято это место, сынок, – сказала старуха. – Проклято, милый, живу я сорок лет в этом страхе. Вот эти стены хранят меня по Божьему попущению, и смерть щадит по Его велению. Девочка нужна им, кровь невинная, чтобы грехи всех и проклятье снять. Прокляты все люди здесь, они живые, но мёртвые давно. Нечистая сила живёт и правит здесь.

Давно это было, люди ведьму сожгли на костре, да она не ведьма была, а нормальная девушка. Она больна была, ни с кем не зналась и всегда по ночам на погост ходила. Что она там делала, никто не знал, люди суеверные и злые сочли её за колдунью и предали огню. А она отца посещала своего, любил он её очень, и она его. Мать умерла и отец сам растил дочку. Она разговаривала с ним по ночам и ей, видимо, легче от этого было.

Когда же привязали к столбу её, смеялась она, как будто Сатана был в ней, будто боли от огня и жара совсем не чувствовала. Священник наш выбежал в народ и бранил за глупое суеверие их, и за то, что они наделали. Но никто не слушал его, все радовались и гордились, что такое дело сделали, ведьму сожгли. Ударили священника, и тот упал в грязь. Но была сестра у той девушки, она, говорят, с нечистой зналась, они ведь были как две капельки похожи, даже отец их путал. Но она была нелюдима совсем, и как ей шестнадцать годов-то исполнилось, она и пропала. А все думали, что это сестра её, ведьма, убила из-за ревности к отцу. Он-то ей больше внимания уделял. Хорошая жила при отце, а та, что с нечистой зналась, наоборот – в отшельниках жила. Даже отец не знал, что она жива.

И вот, когда все ликовали, из толпы вышла сестра её тёмная, и все стихли как один. А она смотрела на них из под своей чернявой чёлки. И плакала она по сестре, хоть и с тьмой дружила, а сестру любила родственной любовью. А сожжённая скрывала от людей, что знает, где сестра, и никто не знал, что она навещала её иногда и поесть носила.

Тогда достала тёмная сестра из мешочка, висевшего у неё на поясе из конопляной верёвки, пепел какой-то и произнесла проклятье своё на всех и раздула его. И, не разбираясь, всех прокляла (кроме священника и маленькой девочки), потому что все принимали участие в сожжении и ликовании и в сердцах умилялись. Вот так, сынок…

– А что потом случилось с ведьмой? – спросил Гриша.

– Никто не знает, сынок.

– А маленькая девочка – это Вы? – спросил он.

– Догадливый ты, милок… – сказала, зажигая свечи, старуха. – Уходи отсюда скорей.

– Почему она Вас не прокляла, и где священник тот? – спросил Гриша.

– Я не обижала её сестру, я была сиротой, а она часто меня звала к себе, и покормит, и вышивать научит. Я полюбила её как мать, а священник умер давно, – заплакала она. – Каждый год в это время идут дожди, всё как тогда. Уходи, сынок, Бог поможет тебе.

– Я не позволю этим людям, кто бы они ни были, убить невинную девочку, которой ещё семи лет нет, – вознегодовал Гриша. – Я должен найти их, а Вы так и будете жить в страхе этом? Они и Вас хотят убить, потому что Вы любили сестру ведьмы, и она не прокляла Вас? А что будет, когда они сделают, что хотят?

– Я привыкла так жить, и жду, когда Господь призовёт меня, – ответила старуха. – Когда они прольют невинную кровь, здесь всё обратится в прах, люди обретут покой, а деревня сгорит. Ведь деревня сгорела в ту ночь. Я бежала по лесу и к утру прибежала к деревне, плача от ужаса, пережитого мной, но потом поняла, что это та самая деревня, в которой я жила раньше.

– Я не смогу выйти из деревни, я уже пробовал, и Вы это знаете, – ответил Григорий, полный героического отчаяния. – Я найду Марию, и мы уйдём вместе. А Вы, хотите, оставайтесь и живите здесь в страхе. Как мне найти их?

Старуха ничего не ответила, а только заплакала и пошла, готовиться к ночи. Гриша заседлал коня и поскакал на поиски Марии и девочки. Дождь моросил редкими каплями. Смеркалось. Он заехал в лесок на окраине деревушки, покричал Марию, но в ответ лишь шумела листва под небесным барабанщиком. Он заехал глубже, и стало уже совсем темно, но на такой случай он приготовил керосинку.

Слезши с коня, он привязал его под деревом, чтобы дождь как можно меньше попадал на него, зажёг лампу и пошёл дальше. Осторожно пробираясь сквозь сырые сучья, Григорий покричал ещё немного, но безрезультатно. Услышав шум реки, он направился на него, в надежде найти там Марию и Настю, которые, вероятнее всего ищут какой-нибудь способ перебраться. Идя сквозь чащу, он стал подниматься на небольшой бугорок, вдруг под ногами что-то заскрипело и заходило. И с грохотом и шумом Гриша провалился под землю.

Придя в себя от такого падения, он нащупал лампу, которая погасла. Вновь зажегши, он увидел, что это было что-то вроде землянки под завалом земли. Григорий лёг и увидел проход, разгрёб всё и пролез туда.

Там было очень низко, но сухо. Стояло что-то вроде стола, а на нём свечи и книги. Он зажёг свечи, и свет озарил странное подземное логово. В углу, на земляном топчане, покрытом соломой, лежали останки человека. Скелет был сухой, но на нём ещё остались ветхие фрагменты одежды, вероятнее всего, это была женщина. На груди у неё был кулон на серебряной цепочке, а в руке, странным образом уцелевший, мешочек с каким-то содержимым. Всё было покрыто многолетним слоем пыли. У топчана стояли стопы чёрных книг без оформлений и инициалов авторов. Кинжал прекрасной средневековой работы блестел в свечном свете на столе, а в меже, исполненной равномерным квадратом в стене, стояла ваза, с какими-то надписями на языке, понятном только колдунам.