скачать книгу бесплатно
Что пытался поведать сотрудник клуба, осталось загадкой. Заподозренный тётей в знании английского языка, Василий Геннадьевич угадал только слово «сэр», хотя и оно было негром исковеркано.
Потом, когда рассказ перешёл в пантомиму, и охранник стал прикладывать к уху свои кулаки, размером с пивную кружку, возникло предположение, что речь идёт о каком-то телефонном звонке.
Вдова советского контрразведчика и бывший член партии сомкнули свой ряд, готовясь дать отпор, ушлому на провокации империализму.
Возглас «мама» слышится в тяжкий для русской души момент. В исполнении невестки, он прозвучал скорее радостно.
Марина, как всегда с улыбкой, поговорила с негром, и он с видимым облегчением тоже заулыбался, демонстрируя отсутствие даже малейшего намёка на кариес.
– Это я в клуб позвонила. Попросила вас предупредить, что могу задержаться. А то ведь, я знаю: «начнётся паника… – Марина посмотрела на Василия Геннадьевича и воспользовалась его лексиконом: – … как при пожаре, в дурдоме, во время землетрясения».
Марина выглядела чуть запыхавшейся, но довольной. Она показала рукой на циферблат клубных часов:
– Но я не опоздала. – и добавила своё, традиционное: – Ребята, улы-ба-емся!
… Вспомнив её постоянное пожелание, Василий Геннадьевич улыбнулся. Принял у мужчины, похожего на профессора, файл с документами, пакет с образцами, и кивнув на памятник, поинтересовался:
– А вы, случайно, не знаете, как Вильямса звали? А то, тут только инициалы.
– Василий Робертович.
– Скажите, пожалуйста.
– Да, звучит неожиданно: Василий Вильямс. Но это отец у него американец. А будущий академик родился в Москве, где и прожил всю жизнь.
Василий Геннадьевич задумчиво выгнул свою бровь, словно, её линией хотел подчеркнуть превратность человеческой судьбы.
Но в настоящий момент он размышлял о другом. Ведь, фамилия тёзки-академика могла быть написана неправильно! «Вильямс» вполне мог оказаться «Уильямсом».
Кто-кто, а уж Василий Геннадьевич Склокин, почти две недели проживший в англоговорящей стране, на себе прочувствовал неоднозначность транскрипции.
Удача.
Если кто переживает относительно кота, спикировавшего с балкона четвёртого этажа дома номер двадцать три по улице Южной, то можете не волноваться.
Этот дурошлёп разминулся с бетонным водостоком, и отделался лишь царапинами на своей угольной морде. Правда, следующие две недели, при личном общении, «лётчик» норовил подмигнуть собеседнику левым глазом, но уже в мае, и царапины, и нервный тик прошли.
В нашем животном, а часто скотском мире, правильно подобранная кличка или известная фамилия играют роль охранной грамоты. В данном случае, так и случилось. Кота звали Лаки, что подразумевает «удачу».
Это происшествие недолго верховодило среди новостей двора дома, и сегодня было упомянуто лишь вскользь, в ходе неспешной беседе, прилагавшейся к ежевечерней прогулке, по этому самому двору.
Прогуливалась, известная в доме, троица: пёс Беня с инвалидом Василичем из семидесятой квартиры и безымянный чёрный кот, с белым пятном на груди.
Но Василич в разговор не лез. Он, вообще, по жизни был мужчиной немногословным. Да, и что это за беседа получилась бы? Ещё хуже, чем с англичанами, когда без водки или без переводчика.
У Василича, в его прошлой, доинвалидной жизни, имелся опыт непреодолимого языкового барьера. Это когда в чужой стране он решил купить лекарство от «геморроя», а заморский аптекарь всё удивлялся, почему с ним решили о каком-то «герое» побеседовать.
Кот был ничей, постоянного места жительства не имел, и о домашнем Лаки говорил с плохо скрываемой ревностью. Но не о падении из окна, что весной с любым котом может случиться, а о том, что такого дурака взяли жить в квартиру.
Беня возразил, что не всё так просто. В том смысле, что тому же Лаки, на его месте, многому пришлось обучаться, а чем-то даже жертвовать. А Бенедикт понимал в казённой службе. Ведь до поступления на должность домашнего животного в квартиру инвалида Василича, он получил широкое образование на живодёрне, что на окраине города.
– Например, язык надо знать.
– Зачем?
– Чтобы бы на кличку свою отзываться. Хозяева это любят.
– А если не отзовёшься?
– Не отвяжутся, будут орать, пока не охрипнут. Вот как тебя мой шеф называет?
Собака преданно посмотрела на Василича и завиляла хвостом.
– «Пись-пись»? – после некоторого раздумья, неуверенно спросил кот.
– Ты имеешь в виду «кись-кись»?
– А есть разница?
–«Кись-кись» так всех котов подзывают.
– А «пись-пись» не всех?
– Не забивай голову: «пись-пись» тебе не потребуется. Так вот, шеф называет тебя Аферистом.
Доселе безымянный кот помнил, что когда при встрече Василич высыпал перед ним пригоршню сухого корма, он всегда что-то приговаривал. Но что именно, кот, конечно, не понимал.
– Что это значит?
– Ну, как тебе сказать… Аферист это такое… энергичное, хитрое животное.
– Уважительно!
– А Василич, вообще, к тебе с симпатией относится, даже мне в пример ставит.
Нагловатый, упитанный или, как говорили бабушки на лавочке во дворе, «гладкий» Аферист походил скорее на домашнего кота, чем ничейного. А пугливый, тощий Беня, встретив на лестнице кого-нибудь из соседей, разворачивался и удирал. Широкое образование, полученное по принуждению, многих сделало неврастениками.
– Сложный язык.
– Русский.
– А другой есть?
– Есть. Василич, когда выпьет, говорит: «черти нерусские!». Вот, у этих чертей свой язык. Нерусский.
Следующая новость о жертве, необходимой при поступлении на должность кота домашнего, привела Афериста в состояния шока.
– Лаки ведь яйца отрезали.
– Пытали!? – от ужаса кот остановился и сел на землю. Потом задрал заднюю лапу, словно желая убедиться, что у него всё на месте, и стал нервно вылизываться.
– Да, нет . Сказали, наоборот, чтобы не мучился.
– А он что мучился? – никак не мог понять кот. И видимо пытаясь разобраться, спросил:– А себе они тоже отрезают?
– Отрывают. Тут Василич сказал, что какому-то Аркадию Борисовичу точно яйца оторвёт.
– Жуть какая-то!
–Но разговор о другом. Я тебе объясняю: любая карьера требует жертв.
– Да уж!
– И постоянного совершенствования.
– Например?
Пёс выдержал паузу, обязательную перед важной новостью, и выдохнул:
– Ты знаешь, что Лаки должен какать в коробку?
– Да, ладно!
– Лаки, конечно, бунтует!
– Отчаянный малый!
– Я тебе больше скажу: они тоже в коробку срут. – Беня показал глазами на Василича. – Только в другую. Унитаз называется.
– Зачем?!
– Такие нравы.
– Дурость какая! И котов мучают, и себе жизнь портят.
– Но главное в нашей службе, это, конечно, порода самих хозяев. Лаки в этом плане повезло. Мне тоже.
Беня ткнулся носом в ногу Василича.
Да уж. Если бы не Василич, который работал сторожем на складе, по соседству с живодёрней, и забрал тогда ещё безымянного Бенедикта к себе, сейчас бы приятели не беседовали.
А у Лаки, восхождение по служебной лестнице, или, лучше сказать, получение места (в комнате тёти Поли), как и многие удавшиеся карьеры, произошло не без посторонней помощи. Блатом это не назовёшь, но протекцию, грузчик из овощного магазина, будущему Лаки составил.
Менеджер по переноске квадратных и перекатыванию круглых грузов, был хмур, огромен и чуть пьян, по случаю предстоящего захода Солнца.
Он протянул тёте Поле свою ладонь, на которой уместилась маленькая картонка с развалившимся в ней Лаки, тогда ещё не с угольной, а серой мордочкой.
– Женщина, возьми котёнка.
Тётя Поля попыталась пройти мимо:
– Не нужен мне никакой котёнок!
Грузчик перегородил ей дорогу:
– Хороший котёнок!
Тут с мастером грузовых операций можно было поспорить: котёнок выглядел заморышем. Но дело не в этом. Просто жилищные условия тёти Поли были аховые, и что называется, котёнка там только и не хватало.
– Нет. – тётя Поля даже всплеснула руками. – Отстаньте от меня!
– Тогда, я его сейчас об стену жахну! У тебя на глазах!
Из картонки высунулась серая мордочка котёнка, словно желающая подтвердить свою незавидную участь:
– Тётенька! Ведь «стопудово» жахнет!
– Господи, ну откуда вы взялись на мою голову?!
Фраза была произнесена женщиной с надрывом, но после неё Лаки стало как-то спокойнее.
В комнате тёти Поли, Лаки удивился: какие, всё– таки, люди странные. Сами себя пугают таинственными квадратными метрами, а места свободного навалом! В том же шкафу, хочешь на полке с ботинками отдыхай, хочешь, среди шапок, наверху.
Кстати, совершенно случайно выяснилось, что Лаки никакой не сиамский кот, как все решили поначалу, а самый, что ни на есть, тайский.
А потом, когда кот обжился, и стало казаться, что жизнь удалась, судьба, вдруг, вынесла приговор: чумка.
И начались бесконечные поездки в больничку, и днём, и ночью, где кололи Лаки какой-то страшной штуковиной с иголкой на конце. А соседи брюзжали вслед тёте Поле:
– Бестолку! Всё равно сдохнет.
Что тут скажешь? Можно только повторить: повезло тайскому коту с породой его хозяйки. Выходила тётя Поля своего домочадца.
Болезнь отступила, но от этих мучительных поездок к лекарям, в душе Лаки поселился страх. Он и до болезни был робок, но теперь при появлении в доме сантехника или электрика, кота охватывал просто ужас. И бежал он прятаться под ванну, а когда и это укрытие теряло свою надёжность, залезал под покрывало на диване и не шевелился.
Боязливость не самое плохое качество для казённого служащего, но вы представьте отчаяние Лаки, когда на его должность «кота домашнего», ради которой через столько пришлось пройти, появился новый назначенец.
Метры квадратные это, конечно, ерунда, но миска для сухого корма, между прочим, одна!
Первые дни, после появления в комнате ещё одного кота, Лаки даже перестал смотреть в сторону тёти Поли. Теперь он сидел, только повернувшись к ней спиной. О, сколько обиды и горечи было в этой спине! «Нет предела человеческому коварству!» – вторили спине уши, повёрнутые тыльной стороной к предательнице.
Но надо было что-то делать! Сражаться! И Лаки стал выталкивать наглого «британца» с кровати тёти Поли, когда пристраивались на ночлег.
Котята были примерно одного возраста, и схватка требовала титанических усилий. И в запале борьбы, Лаки поддерживал себе где-то услышанной фразой:
– Понаехали тут!
Но у англосаксов склонность к интригам в крови, и «британец» стал действовать лестью. Он урчал, закатывал глаза, подставлял своё пузцо и лизал руки тёти Поли, когда она гладила его серую шёрстку.
