скачать книгу бесплатно
Снова открыла глаза – и когда они успели закрыться?
Я только подремлю немного, подумала Таша. Совсем недолго. Очень чутко. Я не засну.
Хотя, конечно, он обещал, что я смогу спать спокой…
…лето. Яркая, изумрудно-яркая трава по колено. Смеющаяся Лив убегает вдаль:
– Не догонишь!
– Стой! Стрекоза, подожди…
…почему вдруг так темно?
– Лив!
…только что был день, почему сразу ночь? Она ненавидит темноту, ненавидит…
…почему она бежит, но остаётся на месте, а сестра ускользает всё дальше – её уже не видно, и нет ни поля, ни травы, ни лета, один лишь мрак…
– Лив!..
Крик хоть немного разрывает тишину, от которой глохнешь. Судорожный, гадкий холод сковывает шею, плечи, спину, сползает ниже, когда тишину разбивают шаги за спиной.
– Кто здесь?
Он дразнится медленным приближением. Ты не видишь его, но чувствуешь – и твой крик не пугает его, не заставляет показаться; он всё ближе, глядит в затылок, вот сейчас коснётся шеи…
Он ждёт, пока ты обернёшься.
…шаги…
Таша открыла глаза – и вскочила, задыхаясь, в липнущем к телу платье. Небо ещё и не думало светлеть: она проспала совсем немного.
Шаги… шуршание сапог по листве.
Они пришли из реальности.
– Святой отец?..
Лив спала рядом, меч по-прежнему светился чуть поодаль, но по ту сторону мёртвого костра было пусто.
– Арон!
– Тш. Я здесь.
Дэй стоял за её спиной, всматриваясь во тьму.
– Кто-то идёт!
– Я слышал. Двое… Не беритесь за нож. Он вам не понадобится.
Таша, уже нагнувшаяся подобрать ножичек, замерла. Неохотно выпрямилась, кусая губы.
Оглянулась на Принца: тот, тревожно фыркая, нервно топтал траву.
– Спокойно, малыш. – Таша подскочила к коню, и мягкий тёплый нос тут же ткнулся ей в ладонь. – Всё будет хорошо, слышишь? Обязательно…
Она уже различала чёрные тени и запах. Знакомую гнилостную сладость тлеющих цветов. Та парочка из трактира – здесь?..
– Это не займёт много времени, – сказал дэй.
Его уверенность странным образом передалась ей. Погладив Принца по холке, Таша подошла к дэю; привстала на цыпочки, чтобы наблюдать за происходящим из-за его плеча.
Когда незваные гости шагнули на поляну, конь тихонько, испуганно заржал.
Это и правда были молодые люди, что преградили Таше дорогу к конюшне. Только теперь радужки их светились в темноте – пугающим, фосфоресцирующим блеском, синим у одного, зелёным у другого. И тем отчётливее выделялись огромные, неровные, с рваными лучистыми краями зрачки: бездонные, словно поглощающие свет… чёрные звёзды.
Отныне Таша знала, как пахнут эйрдали.
– Доброй ночи, – заговорил один. – Мы видели, как вы свернули с тракта в это жуткое место.
– В Криволесье, знаете ли, ночевать небезопасно, – добавил другой.
– Вот мы и подумали, не нужна ли вам компания? Или помощь. Мало ли что.
– Вдруг вами лес захочет поживиться. Или нечисть какая-нибудь. Ха-ха.
…маленькая потерявшаяся девочка, её сестра – ещё младше – и дэй. Сорвавшиеся из трактира на ночь глядя, свернувшие с большой дороги, чтобы переночевать вдали от неё.
Наверное, на месте эйрдалей Таша тоже сочла бы эту компанию лакомым кусочком – если б была достаточно смелой, чтобы сунуться на Ложные Земли с подобными намерениями. Или достаточно голодной.
– Увы, мы не можем согласиться на просьбу, которую вы собирались изложить, – любезно отозвался Арон. – На этой полянке слишком мало места, чтобы вы устроились на ночлег по соседству. Но, уверен, это далеко не единственная подобная поляна в Криволесье, так что советую вам не терять времени, находясь долее в нашем обществе, ибо очаровать нас всё равно не выйдет.
Эйрдали остановились. Трудно было сказать точно, но Таше казалось, что они смотрят дэю в глаза – и видят там что-то, чего ей увидеть не хотелось бы.
Когда они метнулись вперёд, Таша отшатнулась, закрывая собой сестру, но незваные гости застыли миг спустя: удивление вытянуло их лица почти смешно.
– Я не хочу вредить вам, – сказал Арон негромко: эйрдали замерли перед границей круга, не в силах преодолеть невидимую стену. – Однако если вы намерены и дальше нарушать наш покой, вполне возможно, захочу.
– Громкие слова, святоша, – ухмыльнулся один, оправившись от изумления. – Ты не такая лёгкая добыча, какой кажешься, но изнутри круга ничего сделать не сможешь, только отсиживаться. Сталкивались, знаем… и не такие заклятия рушили.
– И не таких, как ты, ломали, – добавил другой. – Не знаю уж, что за побрякушка хранит тебя от зачарования, но скоро узнаем. Даже сохраним её для коллекции.
– Вот как, – очень, очень мягко произнёс Арон. – Посмотрите на меня.
Их взгляды точно магнитами притянулись вверх.
Эйрдали одновременно издали скулящие стоны. Одновременно рухнули наземь, беззвучно шевеля трясущимися губами, дрожа, как в лихорадке.
Они смотрели в глаза человеку, за спиной которого стояла Таша, и ужас до неузнаваемости искажал их красивые лица – вынудив её попятиться прочь от дэя, чувствуя, как растекается под кожей холодок колючей жути.
– А теперь уходите, – коротко сказал Арон.
Эйрдали ползли спинами вперёд, пока не уткнулись в стволы деревьев. Вскочив, на подгибающихся ногах побежали во тьму. Таша почти уже решилась хватать в охапку сестру и, прыгнув на Принца, рвануть в другую сторону, когда дэй обернулся: спокойный, ничуть не пугающий. Ровно такой, каким Таша видела его раньше.
Словно только что эйрдали не бежали от него со всех ног, узрев нечто несравнимо страшнее, чем они.
– Думаю, они не вернутся. – Арон хмуро оглядел деревья вокруг. – И зачем лес привёл их к нам? Здесь невозможно найти кого-то, если лес того не хочет. Если только то, что вы поминали эйрдалей…
– Что вы с ними сделали?
– Всего лишь изменил их веру в то, что они видят перед собой, – буднично откликнулся дэй. – Похоже, лес получил, что хотел. Остальное он доделает сам.
Таша смотрела на него снизу вверх.
Так вот как работал его защитный круг… если в твоих силах изменить веру в то, что видит твой враг – в твоих силах изменить и его веру в то, может ли он переступить черту на земле.
– Кто вы?
Непослушный голос сделался почти хриплым.
– Вы же знаете.
– Я знала, что чтецы слышат мысли, но чтобы они делали такое – никогда.
– Об этом умении предпочитают не распространяться.
– Но…
– Таша, я отвечу на все вопросы утром, но сейчас вам нужно отдохнуть. Вы две ночи подряд почти не спали.
Его слова, его взгляд – почти ласковый – успокаивали, усыпляя и растворяя страх. И правда, чего она всполошилась? Если Арон так силён, это даже к лучшему: расправился с эйрдалями – значит, и с наёмниками, и с другими врагами сладит. Лезть в её голову ему нет нужды.
И она и вправду так устала…
Дэй уже лёг на прежнее место: руки за голову, взгляд в небо – точно как раньше, словно и не было ничего.
– Спите, – сказал он негромко. – Думаю, этой ночью нас больше никто не потревожит.
Опустившись на землю по ту сторону костра, Таша свернулась калачиком рядом с Лив. Закрыла глаза.
И с кем её угораздило встретиться?..
Глава пятая
Птицы на воле, птицы в силках
– Отдадим ей должное – она продержалась дольше предыдущей, – сказал Алексас, глядя, как растёт его тень на брусчатке, когда за спиной остался очередной уличный фонарь.
Джеми молчал.
Он молчал всю дорогу от чужого дома. Не отвечая, даже когда обращались непосредственно к нему.
– Хватит дуться. Что ты как маленький?
– Я тебя презираю.
Алексас, вздохнув, притормозил перед рельсами, серебряными дугами пересекавшими широкий проспект: по ним почти бесшумно катила гусеница сцепленных вагонеток, перегонявших грузы. По ту сторону рельсов неподвижно застыл одинокий железный конь, запряжённый в экипаж – сплав металлов, ве?домый только цвергам; винтики и сочленения сотни деталей складывали изящные ноги, гибкую шею, бесхвостый круп. Совершенная металлическая копия живого существа, в которую вдохнули жизнь лучшие мастера чёрных цвергов.
Алексас привык почти ко всем чудесам, выходившим из кузниц и мастерских Подземного Народа, но конями, как и хорошими клинками, любовался каждый раз. Чистая мощь, заключённая в серебристую сталь – или в то, что легче и крепче стали, – это завораживало.
Пустые улицы окутывала сонная тишина; в ней особенно звонко разносились звуки, которые едва ли раздавались в любом другом аллигранском городе. Шуршание чугунных колёс по рельсам. Тихое шипение газовых фонарей. Песня железа и камня, которую металлические копыта выстукивали по клавишам брусчатки. Округа цвергов жили в ином ритме, но в Хёхе люди придерживались примерно того же распорядка, к которому привыкли на поверхности. Где-то там, наверху, над сводом гор, сейчас тянулись друг к дружке в ночном небе две луны – и люди спали так, будто это могло их убаюкать.
Иногда Алексас задумывался, как выглядел бы Камнестольный при свете дня. Их с Джеми часто отпускали на поверхность, в предгорные городишки белых цвергов, и братья Сэмперы знали, как преображается мир, когда его обнимает тьма или выбеливает солнце. Их обучали и тому, как обернуть это в свою пользу: Алексаса – пользоваться слабостью людского зрения, не способного после света быстро привыкнуть к тени, Джеми – сплетать чары, что усиливала стихия, сейчас разлитая вокруг тебя.
Свет и тьма всегда считались сильнейшими стихиями из шести. И маги знали, как меняют бой место и час, в которые он проходит.
– Могу снова повторить, что раскаиваюсь. Даже потрачу оставшиеся часы на сон, дабы завтра не раздражать тебя своим присутствием.
– Это же отвратительно, ты хоть понимаешь?! Ты совратил девушку…
– Джеми, братишка, до меня её уже не раз успешно совращал муж.
– Ты представляешь, каково мне в этот момент?! Замыкаться в себе, сидеть в темноте и знать… знать, что ты… в моём теле… занимаешься… этим!
– Мог бы не замыкаться. Учился бы заодно.
– Ты!..
Ответить посмеивающийся Алексас не успел – бедро обжёг жар нагревшегося металла.
На ходу вытащив из кармана двустороннее зеркальце, он откинул круглую крышку; поймав луч фонаря, полированное серебро бросило на мостовую жёлтую монетку светового зайчика.
– Что стряслось, Найдж?
Вместо отражения законного владельца в зеркальном стекле замаячили обеспокоенные глаза мага. Странно близко. Любой, кто использует двусторонние зеркала, быстро учится, на каком расстоянии и под каким углом их держать, чтобы собеседнику не пришлось заглядывать тебе в ноздри или любоваться твоими зубами с точки, откуда их привыкли рассматривать только лекари.
– С вами всё в порядке?
Зазеркальная картинка дрожала так, будто в преддверии оперы Найдж вылакал бутыль любимого «белого дракона».
– Лучше не бывает. Так что стряслось?
– Вы не видели Бэрри, когда уходили?
– Мы видели, как они… говорили с Герландом, – помедлив, ответил Алексас. – Потом ушли.
– Она пропала. Мы не можем её найти.
