скачать книгу бесплатно
Рецепты счастья. Дневник восточного кулинара (сборник)
Эльчин Сафарли
«Моя бабушка говорила, что приготовление еды – это возможность поделиться своей любовью, счастьем. Когда она заливала пахлаву медовым сиропом, то шепотом наговаривала: “Пусть у всех тех, у кого горечь сердца превышает сладость, переменится судьба к лучшему”. Когда она посыпала чабрецом горячий плов из булгура, то закрывала глаза и продолжала: “Пусть этот чабрец приносит спокойствие тем, кто потерял его”. Еда приносит счастье только тогда, когда она приготовлена с душой. Этот ежедневный и на первый взгляд обычный процесс – дополнительный шанс для каждого из нас ощутить настоящий вкус жизни».
Эльчин Сафарли
Эльчин Сафарли
Рецепты счастья. Дневник восточного кулинара (сборник)
С благодарностью моей маме, бабушкам, Наталье Малиной, Наталье Макаренко, Амине Бакыр, Ольге Ткачевой, Рамзие Джилгамлы, Алене Курта и Джамилю Асланову
Рецепты счастья
Дневник восточного кулинара
Я давно высоко ставлю кулинарию.
Это настоящее искусство, я в этом убежден, – столь же благородное, как живопись или поэзия.
Его недостаточно ценят просто потому, что результат исчезает слишком быстро.
Кадзуо Исигуро
Afiyet olsun![1 - Приятного аппетита! (тур.)]
У коренных жителей Стамбула есть любимое выражение, которое часто употребляется как объяснение тому, что неизменно. Тому, что следует принять, – вопреки всему. «Плачь до тех пор, пока слезы не утратят смысла». Моя бабушка Лале, перебирая в руках четки из теплых зеленых камешков, часто повторяла эти слова, когда я по юности чем-то возмущался и говорил, что буду отвоевывать свое счастье. «Апельсин, жаль того глупца, кто видит жизнь как войну. Отвоевывать что-либо, а тем более счастье, бессмысленно. Драгоценный камень, добытый борьбой, превратится в кусок обычной глины. Счастье не находят, его создают».
Бабушка Лале прожила долгую жизнь. Она называла меня Апельсин из-за щек, пылающих румянцем. Она до последнего дня читала Коран в предрассветной тишине дома, кормила бездомных животных округи, писала самые настоящие письма подруге в Германию и большую часть дня проводила на кухне. Именно благодаря ей я полюбил процесс приготовления еды. «Чтобы хорошо готовить, недостаточно любить покушать. Надо полюбить сам процесс, вкладывать в каждую его минуту любовь. Любовь – это основа всей жизни, в том числе и кулинарии».
На кухне, во время готовки, мы общались больше всего. Помню, я прибегал из школы чем-то обрадованный или возмущенный, а бабушка обнимала, кормила и непременно наставляла. Ее правила жизни запомнил навсегда. А ведь она даже не училась в школе – мой прадед придерживался тех взглядов, что женщинам образование только вредит, и запрещал дочерям ходить в школу. «Я тайком читала книги, которые мне приносила тетушка Назрин, она работала в городской библиотеке. Да и самому главному учат не книги, а сама жизнь».
Лале похоронила двух первых детей из четырех – военные годы, голод, холод, туберкулез. «Я не сломалась, Апельсин. Знаешь, благодаря чему? Я не могла взять и отказаться от мечты! С детства мечтала о семье, муже, детях, горячих лепешках за одним столом. Да, конечно, твой дед был рядом и поддерживал меня. Но я чуть не сломалась по-матерински… Заставила себя подняться и пойти дальше. Первые шаги давались с большим трудом – качало, болело, плакало. Порой приходится учиться жить заново. И, главное, не пугаться нового, пусть и неизвестного».
Бабушка Лале практически во все горячие блюда добавляла куркуму. «Это специя радости жизни. Если бы человечество чаще употребляло куркуму, то несчастий на планете было бы меньше». Куркума отлично дополняет вкус запеченных куриных котлет, которыми бабуля часто нас баловала. Готовила она их следующим образом.
В фарш из куриных грудок добавляла морковь и репчатый лук, мелко нарезанные и предварительно обжаренные на сливочном масле до золотистого цвета. Туда же Лале разбивала одно яйцо, натирала на терке один кабачок и мелко рубила зелень (петрушку, укроп). Следом солила, перчила и посыпала специями. Куркума, сушеная мята – это обязательно. Хорошенько смешивала фарш и лепила из него небольшие котлетки, которые запекала около сорока минут (200 °C) в предварительно разогретой духовке. Обычно к куриным котлетам бабушка подавала гарнир из риса, приготовленного с кардамоном.
Почти каждый день я вспоминаю ее правила жизни, которые помогают мне принимать даже самые сложные решения. Когда-нибудь составлю из них книгу. Сегодня в памяти всплыл день, когда я, брошенный любимой девушкой, пришел к бабушке Лале и заявил, что больше никогда не полюблю. Помню, она улыбнулась, налила чечевичного супа и сказала: «Когда тебе трудно, закрой глаза, обратись к сердцу. Только не путай его песню с настойчивым голосом собственного эгоизма. Только в сердце есть все ответы на наши вопросы, мы просто редко обращаемся к нему, гоняясь за быстрым результатом».
Мандариновый пирог
Я люблю людей и люблю готовить. Два казана на огне моей жизни, в которых всегда кипят страсти, независимо от того, идет речь о человеке или о кухне. Полагаю, это связано с тем, что я живу на Востоке. На самом настоящем Востоке, древнем и загадочном, где когда-то чувственная Шахерезада услаждала слух султана, вплетая одну сказку в другую, а пестрые рынки-карнавалы с шумными торговцами не стихают до сих пор.
Мне скоро тридцать. Немного одинок, но свободен. Нередкие часы меланхолии коротаю с чашечкой инжирного кофе. И непременно на кухне. Позволяй площадь, ложился бы здесь спать. Засыпать в окружении душистых специй в банках из толстого стекла, волшебных масел в глиняных кувшинах, чугунных сковородок, пестрых мисок, бутонообразных венчиков – лучшей компании не придумаешь, правда? Не считая женщин, конечно же.
У мужчины, который хорошо готовит, шансов покорить сердце женщины намного больше. Это как добавить в варящиеся спагетти пол чайной ложки куркумы – способ приготовления кардинально не изменится, но появятся легкая пикантность во вкусе и нежно-оранжевый оттенок. А сверху можно натереть пармезан, посыпать укропом и сбрызнуть оливковым маслом. Ни одной «нитки» не останется – проверено на моих посетителях.
Да, вы правильно поняли, у меня свой ресторанчик. Всего шесть столиков в венецианском стиле. Они раритетные, не раз реставрировались. Достались мне от деда Хасана. Он владел маленькой кафешкой на одном из анатолийских побережий. Сооружал ее в летний сезон, недалеко от моря, в душистом саду, где росли мандариновые деревья. Дедушкино заведение славилось лучшим самоварным чаем и невероятно вкусным мандариновым пирогом с корицей. Его пекла бабушка Лале.
Именно там я научился готовить и в первый раз влюбился (я тогда учился во втором классе). В девочку-немку с самыми солнечными волосами, которые мне когда-либо приходилось видеть. Каждый вечер первой половины июля она приходила с родителями в дедушкино кафе. Помню, как осмелился поцеловать ее, когда мы играли в прятки под цитрусовыми кронами. Ее кожа пахла жженым сахаром.
Дедушка Хасан умер, когда я учился в университете на факультете журналистики. Отошел в мир иной спокойно: я дал слово продолжить его дело. Сейчас мой ресторанчик так и называется «У Хасана». Те же шесть столиков, тот же мандариновый пирог с корицей. Изменилось лишь место: «У Хасана» сейчас находится в одном из верхних кварталов Кадыкёя (с видом на набережную), в азиатской части моего города, который отделяют от анатолийского побережья одиннадцать часов езды на автобусе.
Я живу в Стамбуле. С моей любимой Айдынлыг. Это не жена и не невеста. Это самая прожорливая собака на свете, которую одним дождливым днем я подобрал на улице, недалеко от пристани. Худую, промокшую дворнягу цвета молотого имбиря с печальным, но гордым взглядом. У нее несуразно длинные уши и не самый смиренный из собачьих характеров. Она так и не перестала срываться с поводка при первой же возможности и по-прежнему принципиально отряхивается в прихожей после осенних прогулок. Но я ее люблю, наверное, больше себя и всех своих женщин.
Айдынлыг – мой лучший дегустатор. Когда в блюде недостает соли, она, поскуливая, лижет языком края своей миски. Когда в начинке для пирога не хватает сливок, она встает передними лапами на кухонный стол и тычет носом в пустую пачку «Сюташа»[2 - Марка молочной продукции в Турции.] – мол, добавь еще одну. Она везде со мной. На обеих кухнях – домашней и ресторанной. Только на кухне она ведет себя прилично. Покорно лежит у холодильника и внимательно наблюдает за моими действиями, периодически оценивая вкус соусов, телятины, пирога, суфле.
Раз в неделю, по вторникам, мы с Айдынлыг отправляемся на самый крупный базар нашего района. В десяти минутах езды от дома. Там нас встречает Богдан. Он работает ночным сторожем в моем ресторанчике, в дневное время помогая мне с закупками. Богдан приехал в Стамбул из Молдавии. Молчаливый, ответственный, любит носить мятые рубашки сливового цвета. Однажды я попытался научить его гладить, но, как оказалось, Богдан и без меня умело пользуется утюгом. Только вот рубашки почему-то любит надевать неглажеными. Пришлось смириться с этой его странностью, тем более что у меня своих странностей предостаточно.
К примеру, я принципиально не пользуюсь хлебопечками, хотя, признаю, они удобные. Хлеб я привык печь большими лепешками, придавая ему форму руками. Обязательно смазываю сверху яичным желтком (взбиваю его со щепоткой куркумы, разведенной в чайной ложке теплой воды), посыпаю семенами кунжута. Такой хлеб я называю «душевным». Он сохраняет теплоту человеческих рук до тех пор, пока не будет съеден… А еще я никогда не нарезаю базилик и листья салата, как бы ни спешил с заказом. Разрываю их руками на кусочки – и в миску. Бабушка говорила, что именно к этим двум видам зелени не должна прикасаться сталь ножа. «Запомни, сынок, от ножа они утрачивают легкость, темнеют, быстро пускают сок».
Почему восточный базар не считают восьмым чудом света? Особенный, богатый мир, существующий вне политики, религии и всяческих разделений… Здесь свои законы, которые, прежде всего, основаны на душевности. Взять хотя бы торг, без которого трудно представить восточный базар. Целая культура человеческого общения! Местные торговцы щедро уступают тем, кто наделен тонким юмором, а не хитростью, как принято считать.
У этого базара, как и любого другого на Востоке, свои герои. Вот старик Али, седой смуглый сириец с величественным станом. У него лучшие гранаты в азиатской части Стамбула. Али – мудрый. Каждая моя встреча с ним – как минимум полчаса. Пока выбираю темно-бордовые плоды с рубиновыми самоцветами внутри, он рассуждает. Как только он распознает мои тревоги? «Так ли сложно двум людям договориться? Особенно если им кажется, что они любят друг друга? Оказывается, сложно. Иногда, сынок, даже невозможно. Потому что у каждого – свое прошлое, своя гордость. Каждый слышит только себя, чувствует только свою боль. Вместе остаются лишь те пары, где двое не отрывают друг друга от прошлого».
Вместе со сдачей Али протягивает мне мешочек с сушеными лепестками цветов граната. Их хорошо смешивать с размоченным в теплой воде сушеным кизилом и добавлять к телятине или баранине во время обжарки. Приятная кислинка мясу обеспечена. «Счастье не приходит. Приходит умение его видеть». Так и есть, старец Али. Ты, как всегда, прав.
Суп из красной чечевицы
Моя бабушка Лале изливала душу сковородкам, а я делюсь наболевшим с крупами и бобовыми. О своих молчаливых и преданных слушателях бабуля никому не рассказывала. Ведь Восток – это не только зажигательные танцы живота на узорчатых коврах-самолетах и драгоценные камни из расписных сундуков со сказками. По словам тети Амины, самый верный эпитет Востока – сплетник. Здесь редко говорят правду в лицо. Лучше на кухне, за свежезаваренным кофе с айвовым рахат-лукумом, вдали от обсуждаемой персоны. Попили, поели, промыли как следует всем косточки и разошлись. День прожит не зря.
Когда Лале овдовела, многие думали, что она с ума сойдет от горя, – о любви моего деда и бабки хоть сериал в Болливуде снимай. Плакать будут все, с первой же серии! Лале спасла кухня. Именно здесь она проводила дни напролет – либо со слезами на глазах, либо со светлой грустью воспоминаний. Стряпала вкусности не только для внуков, но и для кондитерской под домом, неплохо зарабатывая.
Из невысказанных чувств она месила пироги, готовила запеканки. «Люди стали слишком приземленными: смотрят на проявления душевности, как на причуды. Улыбаются в ответ, а про себя называют сумасшедшей… Как я могла кому-то признаться в том, что моим лучшим слушателем была старая чугунная сковорода? Она досталась мне от мамы и хранит под своим черным налетом много семейных историй. Я делилась своими переживаниями со сковородой, а люди судачили о том, что Лале лишилась рассудка и чуть ли не спит на плите».
Честно говоря, я тоже не распространяюсь на тему своего общения с рисом, чечевицей, пшеном. Не так поймут. Да и друзья обидятся: «Чем мы хуже риса?» Но, согласитесь, бывают дни, когда хочется абсолютного одиночества: оно так же полезно в меру, как пара стручков чили в мясных блюдах. Выключить все телефоны, забыть обо всем, укутаться в пушистый плед из козьей шерсти и расслабиться на родном диване, как моллюск в своей раковине. А потом, подремав вместе с собакой за просмотром банальной комедии, приготовить себе поесть. Чечевичный супчик, к примеру.
И вот я сажусь по-турецки перед телевизором, высыпаю на большой медный поднос килограмм красной чечевицы и, перебирая ее, делюсь тем, что меня беспокоит. Раскладываю «за» и «против», продумываю варианты выхода из той или иной ситуации, одновременно удаляя из красно-оранжевой массы пустотелые, потемневшие зерна. Пальцы скользят по гладким чечевичным насыпям, и я вспоминаю дни, когда мы ходили с дедушкой Хасаном на базар. Проходя мимо мешков с желтой, красной, черной, зеленой чечевицей, я обязательно запускал ладошку в каждую из них, считая: раз, два, три, четыре…
Красную чечевицу я люблю поистине восточной любовью. Она растет и продается в теплых странах, в России я ее встречал в индийских магазинах. Из красной чечевицы в основном варят супы, так как она нежная, быстро разваривается, обладает ярким цветом. А, например, зеленая чечевица хорошо подходит к рыбным блюдам, так как обладает вкусом грецких орехов и хорошо держит форму, не превращаясь в пюре. Кстати, вегетарианцы особенно ценят полезные свойства чечевицы – по количеству белка она легко заменяет мясо, при этом легко усваиваясь.
В Сирии, Пакистане, Азербайджане я ел разные виды чечевичного супа. По мне, так турецкий – самый вкусный. В нем мои любимые овощи, к тому же этот суп кремообразный. Как именно его приготовить? В кипящую воду я добавляю овощной бульон, в пропорции 50 на 50. Затем засыпаю туда стакан промытой красной чечевицы. Соль, перец – по вкусу. Пока чечевица варится, обжариваю на оливковом масле нашинкованный репчатый лук, натертую на терке морковь и мякоть одного небольшого помидора.
Как только чечевица смягчится, надо выложить в бульон заправку, посыпать чайной ложкой сушеной мяты и парой щепоток куркумы. Пусть варится еще десять минут с приоткрытой крышкой на маленьком огне. Тем временем я взбиваю яичный желток с чашкой теплого молока и, медленно помешивая, вливаю эту смесь в суп за пять минут до готовности. Чуть остужаю чорбу[3 - Суп (тур.).], после чего размешиваю ее блендером. Разливаю по пиалам и выдавливаю сверху несколько капель лимонного сока. При простуде посыпаю еще красным перцем – выздоравливаешь уже к утру.
В дни абсолютного одиночества я забываю о том, что ежедневно готовлю для своего ресторана. Он как-то отходит на второй план, а усталость от работы и повседневного ритма Стамбула уже не кажется такой масштабной. Я будто отслаиваюсь от большого города, погружаюсь в мир, где никогда не теряют надежду, даже если пирог подгорел. Ведь всегда можно по-новому замесить тесто и снова испечь то, что хочется…
Перед сном я завариваю мятный чай, добавляю чайную ложку липового меда. Смакую маленькими глотками, настраиваясь на завтрашние шквал звонков и гору дел. Мяту для меня сушит мама у себя в деревне. «Я ее вырастила с душой. Даже на рынке она не такая. Сынок, не забывай слова османов: дорога в рай усыпана мятными листьями. Заваривай каждый вечер, чтобы твой сон был спокойным».
Тыква в сырном соусе
Джейми Оливер сидит напротив и уплетает тыкву в сырно-эстрагоновом соусе. Мною приготовленную. Фантастика, с трудом верится! What the hell is going on? – крутится у меня в голове. Глядя на Джейми, я стал думать на английском. Правда, в Эссексе (Оливер из тех краев) говор намного теплее, чем в том же Лондоне, хоть расстояние между ними всего 50 минут езды на поезде. Но сейчас не об этом…
Я ничего не слышу. Эмоции гранитной тяжестью легли на способность рассуждать, не оставив ей ни шанса. Кто бы мог подумать, что знаменитый повар Британии будет сидеть за столиком моей кафешки, есть мою стряпню, которая приготовлена на сковороде моих фантазий! Кстати, сковорода самая обычная, за 15 TL[4 - Турецкая лира – валюта Турции.]. Не керамическая, как сейчас модно. И тыква не самая свежая – три недели скучала в погребе, пока я был в Москве. Приготовил ее только вчера, потому что уже сморщилась и смялась в «попе». Но мистер «голый повар» съедает всю тарелку. Потом, заметно сосредоточившись, выговаривает с акцентом «эллерине саглыг»[5 - «Здоровья твоим рукам» (тур.), традиционная похвала повару.]. Так приятно, ведь он выражает восхищение на моем родном языке! Эта простота общения, честно говоря, подкупает. Ведь передо мной звезда британской гастрономической сцены, миллионер, сделавший себя сам, обладатель ордена Елизаветы II.
«Я и Дейзи, моя средняя дочь, обожаем тыкву, хотя остальные в семье ее терпеть не могут. Поэтому если готовлю ее, то на двоих. Знаешь, это маленькая традиция между отцом и дочерью, сближающая нас сильнее. Удивительно, да? Обычный овощ может стать нитью, которая связывает две жизни воедино». Мне хочется обнять его по-братски, потому что у меня все точно так же. И я испытываю эти чувства, которые зачастую стираются циничностью больших городов.
Удивительно, еще вчера он был для меня именем на обложках книг и персонажем виртуальной реальности, а сегодня вдруг стал человеком с такими же ценностями и взглядами, как у меня. Он тоже любит есть руками. Глаза у него печальные, хоть и улыбка во весь рот.
Но я сдерживаюсь и с трудом сохраняю невозмутимость. Просто благодарю Джейми и не прошу у него ни автографа, ни сфотографироваться с ним, будто завтра он снова забежит на кофе с корицей. Оливер приехал в Стамбул на два дня снимать обложку для Jamie Magazine. «Прошлый номер мы сделали в Марракеше, в этот раз решили приехать в Турцию. У нас сегодня утром была съемка здесь неподалеку, на набережной. А потом я решил прогуляться и вот – забрел к вам. Так что не отпускайте с пустыми руками, поделитесь рецептом».
Он улыбается, чешет Айдынлыг за ухом. А она, дуреха влюбчивая, уже растаяла, обслюнявилась, забыла обо мне. Вот-вот запрыгнет иностранному гостю на колени, хотя весит больше двадцати килограммов – отъела бока за зиму.
Я делюсь с Джейми рецептом. Тыкву очищаем, нарезаем кубиками, окунаем в оливковое масло класса extra virgin, потом в муку и бросаем на раскаленную сковороду, обмазанную оливковым же маслом. Обжариваем на сильном огне, постоянно помешивая-потряхивая, пока оранжевые кусочки не подрумянятся. Затем убавляем огонь, закрываем крышку и оставляем тыкву потушиться. Она должна смягчиться, но не до состояния ваты.
Тем временем поджариваем сушеные листики эстрагона на сковороде с толстым дном – после тепловой обработки естественный аромат становится ярче. Заливаем их смесью из сметаны, плавленого сыра, одной столовой ложки растопленного сливочного масла и пары щепоток куркумы. Для пикантности я добавляю в соус растертый зубчик чеснока.
Десять – пятнадцать минут эстрагон варится в сметане (сливках высокой жирности). Нужно иметь в виду, что соус готовим на маленьком огне. Тыкву на тарелку, сверху поливаем соусом. Готово. Просто и, главное, никакой возни. Не нужно крошить, перетирать, замешивать. Согласен, калорийно. Но все вкусное, как правило, таково.
Я отсыпаю Джейми сушеного эстрагона в мешочек из жесткой коричневой ткани, завязываю его бечевкой и рассказываю, как вырастить этот чудодейственный афродизиак на подоконнике. Неприхотливый, он распространен во многих краях и круглый год продается на рынках и в супермаркетах. Но тархун, так еще называют эстрагон, выращенный своими силами, – это совсем другое дело. Оливер пожимает мне руку, обещает прислать в подарок свою книгу и усаживается в такси. Объясняю водителю, что это наш почетный гость. И чтобы никаких «я вас отвезу другим путем, в объезд пробок, не обращайте внимания на счетчик»! Восток иногда уж слишком тонкое дело.
Такси отъезжает, и я возвращаюсь в кафе. Хм, что-то изменилось. Исчезло то, что всегда было рядом. Оглядываюсь. Черт, где Айдынлыг? Моя обжора в панике несется за такси, понимая, что вот-вот потеряет из виду пухлощекого любимца-англичанина. Пытаюсь догнать ее. Вдруг такси останавливается, из него выходит Оливер. Он садится на корточки и обнимает подбежавшую Айдынлыг. А вы говорите, чопорные англичане.
Кекс с изюмом и курагой
Когда-то мы любили друг друга. И вместе готовили этот кекс. Даже «Нашим» его назвали. В нем два главных ингредиента: черный изюм и оранжевая курага. Я – брюнет, она – рыжая. Легко уловимая связь. «Этот кекс про нас. Или из нас? Хм, “из нас” слишком коварно звучит. Давай его просто назовем “Нашим”». Рассуждая на тему названия любимой выпечки, она обваливала в муке разбухший изюм, сосредоточенно закусив нижнюю губу. Она всегда так делала, когда колдовала на кухне.
Почему-то именно в этот момент мне хотелось поцеловать ее в губы. И я целовал. А она хмурилась. «Лучше тестом займись. Смотри не передержи, пышность потеряет». Она потешно ворчала, а я не отходил. От нее, от ее губ. И кекс в итоге получался пышным. То, что рождается любовью, никогда не подгорит и не скиснет.
Теперь все иначе. Остались только воспоминания и рецепт «Нашего» кекса. Все меняется. Отношение к бывшим объектам любви со временем проходит эволюцию от идеализации до успокоения. Мы расстались. И между нами – теплое равноденствие. Я солгу, если скажу, что мы закадычные друзья, которые вместе проводят выходные. Настоящей дружбы после настоящей любви, пожалуй, не бывает. Мы просто хорошо относимся друг к другу, уважая свое прошлое.
Кекс я готовлю редко. Только в честь ее визитов, когда она звонит из гущи пробки: «Забегу к тебе в кафешку на чай. Ты не против?» Я никогда не против. Бросаю все дела, начинаю печь «Наш» кекс. Благо, он легкий в приготовлении, продуктов особых не требует.
Взбиваю добела 150 граммов размягченного масла со стаканом сахара (и конечно, хорошо бы добавить ванилин). Затем по одному добавляю три яйца и одну столовую ложку молока или сметаны. Просеиваю в яично-масляную смесь полтора стакана муки с разрыхлителем, туда же – две-три щепотки корицы. Хорошенько размешиваю, после чего всыпаю в тесто горсть изюма и мелко нарезанную курагу (пять-шесть штук). Предварительно на десять минут замачиваю сухофрукты в кипятке, чтобы смягчились. Разбухший изюм можно еще замочить в роме или коньяке. Но на Востоке это не приветствуется, как и любой алкоголь вообще…
Размешиваю еще разок – готово. Форму для выпечки (я использую удлиненную стеклянную, специально для кексов) смазываю растительным маслом, чуть обсыпаю мукой, выкладываю в нее тесто и отправляю в разогретую духовку. Выпекаю при 180 градусах около часа. Вынимать кекс из формы следует, когда он станет теплым; горячим – ни в коем случае. Для красоты можно обсыпать его сахарной пудрой. Если позволяет время, пусть постоит 6–8 часов, он станет еще вкуснее, «схватится».
«Честно скажу, я кекс не готовлю. Мне не до выпечки, времени остается только на какой-нибудь салатик и запеканку. Недавно хотела нанять помощницу, чтобы готовила для нас. Он не разрешил. Ест только мою стряпню». Он – это ее настоящее. При мне она никогда не произносит слово «муж». Только «он». Где-то внутри я понимаю, что она его не любит. Это другое. Брак, союз двух людей, их сын, в конце концов. Своего рода общепринятые законы жизни: нет, не связывающие двух людей, а, скорее, объединяющие их в одном пространстве. Мы об этом не говорим.
Мы говорим о ее новой работе бильд-редактором в популярном кулинарном журнале, об интерьере моей кафешки, об Айдынлыг, по которой она дико скучает. И Айдынлыг скучает: положила голову на ее колени, развесив уши, смотрит исподлобья – мол, почему ты ушла, почему ты не с нами, а? Почему мы больше не спим втроем на одной кровати, так, чтобы я непременно между вами? Ну почему?
За словами теперь ничего нет, мы говорим просто в силу привычки и ради собственного спокойствия. Правду выдают наши глаза. Взгляды тянутся друг к другу, и один из нас, как правило, не выдерживает, отводит… Потому что ушло. У нее муж, ребенок. У меня новое окружение и стремление жить с чистого листа. Вне прошлого.
Ей пора на работу, обеденный перерыв подошел к концу. Она собирается, я заворачиваю ей кусок «Нашего» кекса. Надевает куртку, забрасывает его в большущую сумку (она всегда любила именно такие, вместительные) и, прощаясь с Айдынлыг, говорит то, что мне важно было услышать. «Знаешь, вот бежишь по жизни, как по замкнутому кругу. Бежишь и не понимаешь, что он замкнут. Понимание приходит только тогда, когда начинает уже тошнить от частых поворотов и мельтешащего пейзажа вокруг. И свернуть нельзя, и сойти нельзя. Но зато можно на время остановиться рядом с людьми, которые слышат тебя… Спасибо. За все. Я побежала. Еще увидимся?» Целую ее в щеку. «Конечно».
Салат по-черноморски
Меня настораживают кукольно-красивые люди, кукольно-красивые возможности и, наконец, кукольно-красивая еда. Я – за содержание. Все, что с первого взгляда кажется идеальным, внутри может оказаться пустым либо прогнившим.
Люблю людей с крупными носами, непропорциональными фигурами или солнечной пигментацией на коже. Остерегаюсь предложений – деловых и не очень – с больно уж манящими перспективами. Мне подавай все сложное, непривычное. Такой подход я применяю во всем, даже когда покупаю овощи, фрукты.
Нынешняя весна выдалась дождливой. Опять с неба мокрая пыль. Честно говоря, выходить на улицу не хочется, но придется: сегодня день покупок. С утра пораньше мы с Айдынлыг надеваем желтые дождевики и спешим на рынок, а оттуда в супермаркет.
Стамбульская весна морочит жителей мегаполиса своим непостоянством. Не знаешь, как одеваться – полегче или потеплее. Но дождь в эту пору пахнет надеждой. В нем нет необратимости потерь, как в осадках других времен года. Под весенним дождем-предвкушением хочется жить, любить, надеяться. Он похож на мятный коктейль с кубиками льда.
На покупки уходит больше половины дня. Еще бы, ведь надо заполнить не только холодильник моего кафе, но и дома. Айдынлыг, вопреки своему собачьему нраву, ведет себя до неузнаваемости прилично. Пока я выбираю овощи, смирно сидит у лавки и озирается по сторонам: «Не приведи Аллах карманникам приблизиться к хозяину – могу и цапнуть похлеще ротвейлера!» Если у меня что-то выпадает из рук, она быстро хватает это и закидывает в корзину, умудряясь не оставлять следов зубов на дарах природы.
Периодически мы устраиваем себе брейк-тайм. Оставляем пакеты у тетушки Берен – владелицы самой крупной лавки специй на кадыкёйском базаре. Этой прямолинейной толстушке с оранжевыми от хны пальцами можно доверять. Для нее не существует знаменитого закона восточных базаров «не обманешь – не продашь».
Направляемся к ближайшему парку, где Айдынлыг быстренько справляет нужду, а я штудирую список того, что еще предстоит купить. Так. Брокколи с кабачками взял, помидоры с огурцами тоже… Ах да, не забыть бы молодую капусту, коралловый салат лолло росса и пару бутылок домашнего оливкового масла. Вот он, настоящий ехtra virgin: стоит вынуть пробку – и аромат на всю кухню.
В старинных турецких деревнях жмут потрясающее оливковое масло, самое оно для салата по-черноморски. На Востоке этот салат готовят из сырых овощей. Морковь и кабачки натирают на крупной терке. Туда же – мякоть одного помидора, огурцы, красный перец тонкой соломкой и крупно нарванный руками лолло росса. Перед подачей на стол все поливают соусом из смеси яблочного уксуса, оливкового масла, лимонного сока, половины чайной ложки горчицы и морской соли.
Возвращаемся домой. Нас встречает Богдан, помогает выгрузить пакеты из машины. Он светится июльским солнцем – резкий контраст на фоне весеннего дождя. «Вчера обручился с Хатидже. Можете поздравить!» Обнимаю своего верного помощника. «Allah mesut etsin! Hi? aydrmasdn in?allah»[6 - «Дай вам Бог счастья! И никогда не расставаться» (тур.).].
Купленные овощи, фрукты спускаем в погреб. Они отнюдь не красивые, ими не украсишь стол, не снимешь их для журнала. Морковь кривая, в темных царапинах, но зато оранжевая-преоранжевая. Баклажаны мясистые, с толстой кожурой, но зато не горькие, их даже в соли держать не надо. Корень сельдерея не такой чистый, как в супермаркетах, и хранится не так долго, зато никаких нитратов – вряд ли Кыванч-бей из Трабзона вообще слышал о генно-модифицированных продуктах. У него все свое, с огорода. Красота фруктов и овощей с рынков настоящая, не отшлифованная пестицидами. Кто-то сказал, что красота принадлежит исключительно вкусу. И он был прав.
Курица с апельсинами
«Знаешь, Погода, к одиночеству можно привыкнуть, вот отвыкнуть от него сложнее. Особенно когда не ждешь никого и уже не веришь, что появится человек, которому можно уткнуться носом в щеку, отключившись от реальности. И вот только я отучила себя от таких желаний, как появляется тот, кто переворачивает все с ног на голову. Говорю про себя: “Нет, дорогой, ты опоздал. Лучше уходи, не поднимай пыль в душе, не сдирай с ран повязку”. Но сердце-то хочет другого, тянется навстречу. Короче, Погода, я снова вляпалась в эту любовь».
Она сидит на моей кухне. Беспокойно переставляет предметы на столе, раскачивается на табурете. Добавляет в мороженое кукурузные хлопья. А я сижу на подоконнике, радуясь переменам в размеренном потоке собственной жизни. Ко мне приехал тот единственный человек, к которому меня тянет, когда совсем сложно. С ней удается разорвать крепкую ткань событий, переиначить, перекроить и заново наложить швы.
Она спокойна, когда я кричу. Она верит, когда мне не верится. Противоположности спасают друг друга. И хотя между нами тысячи километров, у нас разные менталитеты и темпераменты, привычки и предпочтения, мы все равно вместе. «Твои» люди всегда с тобой, рядом, не важно, как и где, – на соседней табуретке или в окошке скайпа.
Вера – мой друг. Моя Москва. Моя вера. Она никогда не называет меня по имени. Погода. «Ну, ты и вправду как погода. Два часа радуешься жизни, а спустя час как разразишься дождем… Но я тебя люблю именно таким. Не меняйся».
Вчера утром я только открывал ставни кафе, вдыхая бриз с Босфора, как затрещал мой мобильный. Вера. Она звонит из аэропорта Шереметьево и кричит сквозь шум толпы: «Через часиков пять я у тебя. Умоляю, приготовь мою любимую апельсиновую курицу! Я голодная как волк… Только не смей ехать за мной в аэропорт. Лучше едой займись. Ну и пусть я блондинка! Сесть в такси и выговорить “Кадыкёй” мне ума хватит». Я даже не успеваю узнать у нее номер рейса, как она отключается.
Начинается суматоха. Разморозится ли за час курица? Микроволновкой я принципиально не пользуюсь, размороженное в ней мясо несъедобно. Так, надо быстро сбегать купить апельсины и сыра из овечьего молока. Вера его обожает. Ах да, не забыть бы взять черных малосольных оливок. Пока курица размораживается, спешу в маркет, заодно выгуливаю Айдынлыг.
Возвращаюсь, приступаю к приготовлению маринада. Сок трех апельсинов, две столовые ложки оливкового масла, немного горчицы, чайная ложка меда, красный молотый перец, куркумы немного, сушеный орегано и соль. Все смешиваю и заливаю этой смесью нарезанную на крупные куски курицу. Затем обкладываю ее со всех сторон кольцами репчатого лука, накрываю фольгой и – на три часа в холодильник.
Хорошо, Вера попросила курицу в апельсиновом соке – легко, быстро. Потребуй она чий-кёфте[7 - Турецкие котлеты из сырого мяса.], я ни за что не успел бы.
Как только курица хорошенько промаринуется, сложу куски в форму для запеканок и вперед, в разогретую духовку (180 °C) на 50 минут. Главное, не забывать периодически поливать ее выделившимся соком, чтобы не высохла, не утратила сочность. Для гарнира сварю булгур[8 - Крупа из пшеницы твердых сортов.] в курином бульоне, благо он у меня есть в морозилке.
Уже вечером мы сидим на кухне. Айдынлыг, сытая и сонная, посапывает под столом. Вера рассказывает о своей новой любви. А я смотрю на нее и думаю, как мне ее не хватало. Высушить бы эти дни на солнце, собрать в полотняные мешки, чтобы использовать тогда, когда начинаешь «заканчиваться».
Есть люди, которыми не хочется делиться. Ну не желаешь ты их отпускать! Вдруг, вернувшись, они станут чужими и наступит разочарование? Вдруг разорвется та нить, что связывает две жизни в узелок, и вместо нее останется жалкая паутина из воспоминаний?
«Сейчас моя жизнь – абсолютная пробка. Я застряла где-то на выезде из прошлого в настоящее. Так хочется снова жить сегодняшним, не оглядываясь на опыт ушедших дней… Погода, как хорошо, что ты у меня есть! Единственный человек, с кем я могу час рыдать, а два последующих смеяться во весь голос. Хорошо, что мы есть друг у друга. Встречаясь, мы лучше узнаем и себя самих, правда?»
Я подкладываю ей на тарелку еще один кусок курицы. Только прикасаюсь ложкой к миске, как Айдынлыг вскакивает с тревожным взглядом и подбегает ко мне, виляя хвостом: «Эй, вы что, решили без меня подкрепиться?»
Окрошка по-восточному
Аднан бегает с таким несчастным выражением лица, что проходящие мимо продавцы симитов порываются угостить его свежими горячими бубликами. Он отказывается с не менее горестным видом и, присев на пару минут на скамейку, восклицает: «О Аллах, ну почему они так быстро появляются и так медленно уходят?!» Речь о лишних килограммах.
Мне хочется хоть как-то поддержать Аднана. Но толстяка в период похудения ничто, кроме убывающего веса и призрачной перспективы съесть хотя бы одно пирожное, не успокоит. «Аднан, ты вроде похудел. Вон подбородок уменьшился… Процесс пошел». Он смотрит на меня жалостливо, протирает потное лицо полотенцем и печально улыбается: «Эх, аби[9 - Братишка (тур.).], хоть и неправда, но мне приятно».
Аднан – мой сосед, живет этажом выше. Через три месяца у него свадьба. Вторая по счету. Он наконец встретил ту единственную, о которой всегда мечтал. Два года назад, разочаровавшись в мечте, он женился не по любви, а по взаимной симпатии. Все закончилось плачевно. Наверное, это должно было случиться, чтобы Аднан понял: за мечту нужно держаться, как бы тебя ни пытались оторвать от нее ветра сомнений. Добраться до мечты – значит пройти тест на выносливость.
Но эта история уже позади, страница прошлого перевернута. Аднан готовится к свадьбе и пытается избавиться от лишних тридцати килограммов. Не ради любимой женщины, а ради себя самого, что немаловажно. Нет пользы в том, чтобы худеть ради кого-то.
Я составляю компанию Аднану. Наступило лето, пора приводить себя в порядок. В августе отправлюсь в Бодрум, город здоровых тел и моря, сливающегося с небом. Хочется как-то соответствовать окружающей красоте. Тот, кто утверждает, что гордится своим лишним весом (дескать, люди не должны быть шаблонно похожи), откровенно врет или живет, обманывая самого себя. Лучше гордиться стремлением быть здоровым и красивым. Любить себя, уважать себя, гордиться собой – это все как раз основания себя не запускать, ведь внешнее отражает внутреннее.
Летнее содержимое моего холодильника существенно отличается от зимнего. Больше овощей, зелени, фруктов и нерафинированных масел (их надо хранить в темном месте при низкой температуре). Последние необходимы тем, кто решил всерьез взяться за свое здоровье.
