скачать книгу бесплатно
Двадцать сантиметров
Я рассказывала о моем друге Серафиме? Мы вместе учились в университете, а потом жизнь разбросала нас, кого куда. Мы увиделись на встрече выпускников через пятнадцать лет после выпускного.
Я помню Серафима. Он был парень скромный, но при этом очень привлекательный. Серафим всегда комплектовал из-за роста.
Не то, что бы для нас это было проблемой, вовсе нет. Серафим был популярен. Даже у меня с ним была короткая интрижка. По пьяни. Но была.
Так вот, на встрече выпускников я его сначала не узнала. Вроде Серафим, но что-то изменилось. Впервые с нашего знакомства он был выше меня! Он подошел ко мне и предложил бокал шампанского. Я согласилась и посмотрела ему в глаза. Снизу вверх. Какое-то новое странное чувство. Вроде бы он, а вроде и не он. Я постеснялась спросить, как он так вырос. Я слышала, что люди растут до двадцати пяти лет. Последний раз, когда мы виделись, нам было по двадцать два. То есть у Серафима было три года, чтобы вырасти на двадцать сантиметров…
Мы веселились. Шампанское не заканчивалось. Танцы становились веселее, разговоры откровеннее, пятнадцать лет как рукой сняло. После полбутылки я осмелела. То ли это воспоминания о бурной молодости, то ли просто пьяная лавочка, но я призналась Серафиму, что заметила, как он вырос. Серафим робко заулыбался. Он тоже выпил уже немало и все мне рассказал.
После выпускного Серафим устроился в западную кампанию и через пять лет уже занимал руководящую позицию. Он переехал в американский офис, откуда продолжал руководить бизнесом на трёх континентах. Ну да, я помню как умен и талантлив он всегда был. Молодец!
В Америке он нашел пробную программу операции по увеличению роста. Технология такая: вытягивают позвоночник и суставы. Это даёт 10 сантиметров роста. Операция сложная. На восстановление уходит полтора года. Серафим поднакопил денег и решился. На тридцатилетие он выписался из больницы на 10 сантиметров выше.
Но этого было мало. Он хотел стать ещё выше. Профессор пластических технологий предложил опробовать ещё один способ. Вытягивание костей ног. Тут я ещё раз окинула Серафима взглядом и заметила, что ноги у него были непропорционально длиннее туловища.
В ноги вставляются специальные железные растяжки, которые на протяжение года вытягивают кость. Весь год нужно лежать. После года восстановление еще пару лет. Серафиму не повезло. Через три года с начала операции правая нога вытянулась гораздо больше левой. Пришлось левую отдельно ещё на год ставить в растяжку. Потом ещё два года на восстановление. Серафим вышел из клиники полгода назад. По уши в долгах. Работа не стала его ждать, прошло почти семь лет.
Серафим всё равно был доволен. Он считал дни встречи выпускников. Хотел показать всем кем он стал… Тем же Серафимом, но на пятнадцать лет старше и на двадцать сантиметров выше.
Когда ресторан закрылся, Серафим предложил проводить меня до дома. Я отказалась. Хоть воспоминания юности и шампанское и играли у меня в голове легкими фантазиями, проверять, осталась ли левая нога короче, мне сегодня, да и наверное никогда, не хотелось.
Ламбада
Я уже третью неделю с утра танцую под песни, которые услышала во сне. Меня приняли в экспериментальную программу нашего Института сна «Наволочкинское». Я даже специально отгул на работе взяла (за свой счёт, разумеется), чтобы поучаствовать.
Сон – дело тонкое, изученное мало, окутанное мифами и загадками. Но только не для сотрудников «Наволочкинского». Это лучшие умы нашей страны и не только. В «Наволочкинское» приезжают эксперты в области сна и сновидений со всего мира. Приходят на семинары, участвуют в международных научных проектах, проходят стажировки. Мне очень повезло хоть и не надолго, но стать частью этого очень интеллектуального и прогрессивного мира.
В рамках нашей программы «Ламбада» отобрали шесть женщин и двух мужчин. Нас поселили в специальной лаборатории, с отдельной спальней каждый. Перед сном мы вместе смотрели танцевальное шоу, потом расходились каждый в свою койку. Наши подушки были подключены к тончайшим датчикам, которые пускали в наши спящие головы еле уловимые электрические разряды.
Я обычно сплю тревожно, часто просыпаюсь, вижу кошмары, но с первого для в «Ламбаде» я стала спать как младенчик. Вечером засыпаю, ничего не помню, что происходит со мной ночью, утром просыпаюсь свежая и счастливая.
А ночью мне в голову тонкими электрическими разрядами передают снова и снова запись танцевального шоу, которое мы смотрели накануне. От начала до конца. Семь раз за ночь.
Утром, выйдя из комнаты, я снова попадала в общую лабораторию. Там были и другие волонтеры. Вместо кофе или зарядки, нам включали яркие огни, заводили музыку! Такую знакомую. Музыку из шоу, и из моего сна.
Мы начинали танцевать. Кое-как. Но получалось более, чем сносно!
Ни единого занятия с хореографом, а мы уже танцевали лучше, чем звёзды в телевизионном шоу! По итогам программы «Ламбада», всего через четыре недели мы должны были выступать по телевизору, и нам было не страшно. Мы неожиданно для самих себя стали профессиональными танцорами!
Я с гордостью вспоминаю участие в этом проекте.
Лет через пять после эксперимента я встречалась с Инной, подружкой моей, бывшей балериной. Она то снова проваливалась в депрессию, то вылезала из неё. Я поймала в хорошем настроении, болтливой.
– И всё же я рада, что танцевала в балете! Сейчас индустрия не та, сейчас не пробьёшься только усердием и тренировками. Новое поколение, ты не поверишь, учится танцевать во сне. Мою самую сложную партию «Джульетты» какая-то школьница выучила всего за три недели и танцевала лучше меня. Нет ну ты представь. Я три года ееё разучивала, похудела на шесть килограммов, почти не спала… А она за три недели! И какой результат. И знаешь, за кого больше всего обидно? За хореографов. Все без работы сидят. Запили. И я бы запила. Придумали, во сне учится.
Я не стала рассказывать Инне про «Наволочкинское», а погладила её по полечу и сочувственно уставилась вдаль. Мои мысли танцевали ламбаду.
Техосмотр
Игорь каждый год возил меня на проверку. Нет, ну в детстве, мама, конечно, возила, но последние четыре года всегда Игорь. За что ему спасибо. Кто возил Игоря не проверки, я не знаю.
Мы приехали. Маленькая женщина в зелёных штанах слишком радостно нас поприветствовала. Я называла эту процедуру «техосмотром». Тут я не чувствовала себя человеком. Какой там. Для них я была лишь набором запчастей, который нужно смазать маслом, осмотреть, прокрутить и отчитаться.
Зелёная женщина проводила нас в кабинет.
– Вы оба осматриваться или кто-то один?
– Только я.
– Тогда, молодой человек, подождите, пожалуйста, за дверью.
Игорь вышел.
– Ну что, дорогая моя. Жалобы какие-то были? Неприятные ощущения? Мысли?
– Неприятные мысли? Это что-то новенькое.
– Именно! За год мы шагнули вперёд. Теперь не только за телами, но и за мыслями следим. Следующий этап – эмоции, чувства, настроение. Это сейчас все в стадии разработки. Но мысли мы все ваши уже знаем.
Зелёная женщина подмигнула. Интересно, а знает ли она, о чем я вот прямо сейчас подумала? Или у неё не в прямом эфире мысли транслируются?
Я хотела ей улыбнуться, но не получалось.
– Не знаю. – Сказала я честно.
Я правда не знала. Это был непростой год, все мысли не упомнить, но было ли что-то прямо из ряда вон выходящее? Я не знала об этой новой программе. Что же это такое? Мысли уже не были тайной…
Когда я была совсем маленькой, по новой государственной программе под левой лопаткой мне сделали татуировку. Красивый цветочный орнамент.
В татуировке жил маленький чип. Через него национальная система здравоохранения следила за мои состоянием. Очень полезно! У моей соседки Симоны Клавишны как-то подскочило давление, так неотложка за ней приехала раньше, чем мы бы успели вызвать.
Моя татуировка давала уверенность, что если что-то со мной случится, то обязательно помогут. То, что она будет читать мои мысли, меня не предупреждали.
Это как обновления на телефоне. Ты вроде бы согласен, а что именно эта новая версия может делать, не знаешь.
Я стала вспоминать прошедший год… Были, были у меня странные мысли. Были моменты, когда я была сама не своя. Сваливала все на ПМС, или на стресс, или на Игоря. А все не так и просто было!
– А какие мысли могли быть? – спросила я робко у зелёной женщины.
– Ну, например, хотелось ударить что-то или головой обо что-то биться, хотелось убить себя или кого-то, кто был рядом с Вами, иногда еще говорят, что маршировать хотели, и маршировали. Было что-то такое с Вами? Понимаете, они только испытывают весь функционал, тестируют, поэтому могли самого разного Вам прислать в голову. А мне теперь разбирай, что пришло от нас, а что – Ваши родные закидоны. Не знаю, что будет, когда они чувства запустят и эмоции, я одна с этой всей расшифровкой не справлюсь.
Три месяца назад мы с Игорем сидели в кафе. Вдруг я стала видеть его четко-четко, как будто через очки, каждую морщинку на его лице видела, каждую пору на носу, и волосок внутри него. Мне это показалось странным, но ещё страннее было то, что мне захотелось Игоря ударить. Очень сильно. Прямо в лицо. Я подняла руку и… еле сдержалась. Я тогда быстро извинилась и побежала в туалет… почему-то маршем. Свалила всё на ПМС…
***
Семён Владленович Мурза готовил очередной отчёт для руководства. «На ежегодном осмотре у 60 процентов пациентов отмечалось желание следовать командам нашего Штаба. 50 процентов признались, что маршировали. К полномасштабным действиям мы пока не готовы. Прошу дать ещё полгода на усовершенствование системы внутреннего командования населением с целью повысить желание выполнять приказы Штаба до 90 процентов.»
По кругу
Алла ходила по комнате взад вперёд. Она не находила себе места. Уже неделю она жила в этой странной комнате, в этом странном пространстве, совсем без других людей.
Несколько раз в день на большом экране перед ней появлялись какие-то текстовые сообщения. Сообщения от других людей, живших с ней в одном доме. Но встречаться они не имели права.
Алла сходила с ума. Она привыкла к людям, привыкла к настоящему общению. Здесь ей даже нельзя было позвонить и голосом с кем-то поговорить.
В соседней комнате жил Олег. Но он не хотел, чтобы люди знали, что он Олег. Он называл себя «Кирой» в электронном чате. Показывал всем фотографии молодой блондинки и ловко придумывал факты Кириной жизни.
А в другой комнате жила Тамара Петровна, которая так и не поняла, как пользоваться электронным чатом, поэтому сидела и читала книжки. И не страдала.
Алла хотела встретиться с кем-то из соседей, но дверь в её комнату была заперта. Она хотела прогуляться. Но было нельзя. Алла попробовала читать – не понравилось.
