скачать книгу бесплатно
Оперативный отряд. Книга вторая. Империя-Амаравелла
Валерий Сабитов
В борьбе с Князем Тьмы Дзульмой герои дилогии вернутся на территорию планеты Ила-Аджала. Но прежде они пройдут по дорогам земным, обретут бытие оперативников на Лунной Базе «Чандра», встретятся с представителями инозвездной Расы Стрельца.
Валерий Сабитов
ОПЕРАТИВНЫЙ ОТРЯД
НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН-БИОГРАФИЯ
.
(КНИГА ПЕРВАЯ: «АРД АЙЛИЙЮН».
КНИГА ВТОРАЯ: «ИМПЕРИЯ-АМАРАВЕЛЛА»)
Книга вторая «Империя—Амаравелла»
Предисловие автора
Да, дилогия «Оперативный отряд» – Сказка. Знание сказочного мира пришло через сновидения и размышления над ними. В первой книге дилогии реальность явно отдалена от известной земной, данной нам в непосредственном восприятии. Вторая книга – естественное продолжение первой. И покажется она читателю более близкой и понятной, чем «Ард Айлийюн». Странно, но именно это обстоятельство потребовало обратиться с Предисловием, чего нет в первой книге.
Несомненно, во всех мирах царит один Закон, ибо все сотворено Единым Создателем. Но сходные по сути процессы могут протекать различными путями даже в родственных, сопоставимых цивилизациях. Что важнее, общее или особенное в жизни Земли и мира, представленного в данной книге, решать читателю. Имя той планеты – сложное, не произносимое на известных нам языках. И по этой причине автор присвоил ей имя Земля. А также потому, что в нашем сознании понятие «Земля» вобрало очень много смыслов, которые существуют и в описываемой реальности. К тому же Земля в нашем мировосприятии не только имя собственное. Этим словом мы обозначаем все то, что не относится к небесам. И когда произносим «небо и земля», имеем в виду «Дух и материя», что объединяет нас с представителями любого измерения.
Иная цивилизация, – это чужой язык, вписанный в незнакомый Контекст бытия. Перевод всегда – дело неблагодарное. Язык, на котором написана данная книга, несовместим полностью с отражаемым Контекстом. Однако возникновение ассоциаций не исключено. Что объясняется как стремлением автора облегчить читателю восприятие иного мира, так и издержками совмещения отдаленных Контекстов. Автору пришлось прибегнуть к упрощениям, использованию известных понятий и внедрению их в чужой мир. Без таких опорных общих точек в рассказе обойтись невозможно. Что неизбежно приводит к возникновению ассоциаций, иногда неправомерных и даже искажающих суть описываемого явления. Также неверная оценка может проистекать как от ограниченных возможностей автора, так и предвзятой позиции читателя.
Конечно же, писателя, представленного как Гоголь, там зовут другим именем. Но автор счел возможным использовать именно это имя, читателю безусловно известное, поскольку их жизнь и творчество по многим проявлениям схожи. Но схожесть – никак не тождественность, и мы будем об этом помнить. Почти та же ситуация с Графом и некоторыми другими персонажами книги.
Потому совпадения в именах собственных и географических, в содержании конкретных исторических процессов, – всего лишь совпадения. Сходство в течении описываемых предметов-явлений, линиях судеб отдельных личностей не означает их зеркальности. И автор дистанцируется от подобного упрощенного отражения представленной на страницах романа многомерности. Ибо оно может привести к появлению иллюзии о родстве-тождестве двух миров.
Итак, мы договорились: напрасно искать в романе исторические либо иные соответствия с миром известной нам планеты Земля. В дилогии «Оперативный отряд» я предлагаю рассказ об абсолютно реальной человеческой судьбе, почти документальную биографию. И считаю долгом своим предостеречь от поспешного или намеренного переноса жизненных реалий, описанных в романе, на известную читателю (критику, редактору) историческую личность либо персону из текущей действительности.
Мы понимаем: во Вселенной всё разведено и взаимосвязано, многомерно и едино. И любое наше представление о мире, – индивидуальный срез, обедненная проекция истинного бытия. И предлагаемая вам сказка лишь попытка описания одного из измерений. Сказка о далекой, но действительной реальности, немного колдовской и чуть-чуть волшебной. Войдите в нее, сделайте своей, а затем взгляните на тот мир, из которого пришли в мою сказку. И ваша личная жизнь предстанет не менее удивительной.
И все же! – да, люди в пространстве романа идут путем, схожим с тем, что проходят люди Земли. Они так же увлечены накоплением рационального знания. Каждое новое поколение считает себя более продвинутым, чем прежнее. Выхваченные аналитическим разумом тени непознанного мира очаровали их. Как и нас… Мы тоже блуждаем среди «научных открытий», запутались в паутине теорий, гипотез и суеверий, барахтаемся в омутах псевдорелигиозных учений и оккультно-мистических сект. С неувядаемым упорством продолжаем искажать наше прошлое и конструируем неестественное будущее. Мы истово поклоняемся мертвецам и амулетам, увлечены ложью иерархов, сочиняем или покупаем куски обезьяньей генеалогии. В наших головах нет Живого Царя, сердца запечатаны клеймом Тьмы. Мы беспощадно соревнуемся за обладание образами и кусками мертвой материи, подверженной гниению, ржавчине, старению, неизбежному распаду и уничтожению. И не желаем знать, откуда пришли в этот мир и куда из него уйдем. Отринув Вечность, мы потеряли ориентиры во времени.
Торжествующий хохот сатаны сопровождает нас от рассвета до заката, не оставляя и в сновидениях. Либо лишая их…
Такова ситуация на момент возникновения данной книги. И автор надеется, что читатель, пройдя маршрутом Оперативного Отряда, откроет дверь в свою личную сказку. И через нее увидит: в каждой точке пути мы имеем свободу выбора.
Бинарный выбор… Слева – манящая радостями Тьма, справа – светлый слабый лучик, предвестник Радуги. Но как непросто идти к нему навстречу…
Пролог.
Из Предфинала
Кто знает, как переплетаются предопределение и личная свобода, образуя линию судьбы? Кто в состоянии верно предугадать наполнение всего лишь одного, завтрашнего дня? Попытки напрасны, но сколько во всех веках процветающих «пророков»!
Я иду от бархана к бархану, от одного оазиса к другому, и удивляюсь судьбе, которая привела меня сюда. Жизнь моя – как свеженаписанный, да не законченный роман. Но ведь судьба – не автор. Она, – всего лишь вервь вероятных событий, предложенная к сплетению до рождения.
Под ногами вихрится колючий жар. Над головой то жгучее солнце, то стылая луна в кружении холодных звезд. Меня тянет вперед зов древних гор. За собой оставляю грохот и блеск непрерывной грозы. Она не догоняет, но и не отстает, оживляя мертвую почву Священного полуострова.
В зовущих горах закончится мой земной путь. Мне давно известно расположение в пространстве моего последнего земного дня. Это знание не личное достижение, а дар. И оно противоречит накопленному опыту. Опыт пытается доказать: глупо возить дрова в лес. Но опыт слишком тяжел, чтобы быть всегда правым. Опыт, – и перистое облачко бороды, и керамика, сменившая зубную эмаль, и отношение к собственной памяти, и легкая ясность мысли.
Удивляюсь тому, что успел пресытиться бытием. И самая трудная мечта более чем осуществилась. Книги мои одолели имперские барьеры и скрытую цензуру Храма. Уверен, – они состоялись именно благодаря встречной волне псевдопатриотизма и нацрелигиозности. Международная премия обеспечила личностную независимость, – иначе как бы я оказался здесь, на заключающем отрезке своего Пути?
Но! – думал я, что сценарии романов, созрев во мне, выплеснулись во внешнее пространство. Нет, я обитаю внутри «Империи-Амаравеллы»; а страницы ее – малая часть Книги Необъятной, открывающей себя не по воле моей. Поэтому неудовлетворенность рядом с ясностью?
***
Прошлое и будущее – как Восток и Запад, как Восход и Закат. Не дотянуться, не соединить… А настоящее, – пустой Миг, скрывающий превращение одного в другое… На финишной прямой пустота особенно ощутима. Мое тело сотворено из элементов тех самых зовущих гор. Каждый возвращается туда, откуда произошел. Я поймал притяжение и особенный аромат своего первоначального естества, побывав там в давнем прошлом. Но в те дни не было понимания. Теперь знаю – там моя дверь в Вечность.
Но почему теснит беспокойство? Ответ на вопрос возможен такой: я подсознательно сопротивляюсь воплощению сюжета «Оперативного отряда» в действительность.
***
На Пути нет асфальта, заправок, закусочных. Лошадь или верблюд для путника роскошь. От колодца к колодцу, от оазиса к оазису… Вчера остановила конная стража Объединенной Империи. Смешно: потребовали у седого пилигрима документы. Я улыбнулся. Они пригрозили расправой. Я снова улыбнулся. Они не догадываются о своей теневой сущности. Прошел через них, как тахион сквозь тело Вселенной. Такое легко, когда одинок и не имеешь земного защитника. Да и годы тренировки… Я никогда не искал поддержки среди людей. И обрел одиночество не приговором, а наградой. Очень давно не вхожу ни в какую специально организованную группу. Сам себе оперативный отряд… Встреча с Имперской стражей показала: огонь ярости еще горит в сердце, окутанный плотным облаком внешнего спокойствия. Личных врагов не осталось. Сумрачные тени иногда поднимаются рядом, выражая недобрые намерения. Появляются, чтобы исчезнуть. Вот и этот отряд пропал с пространства Священной земли, прикоснувшись ко мне. Точнее, к тому, что во мне…
Всадники всколыхнули в памяти давний пласт. А в нем я молод и несведущ… Сижу с Ахмадом, братом-иностранцем, на восьмом этаже здания в столице республики, в которой служу военным советником. У здания символическое название: «Рок-отель». На верхнем, восьмом этаже – ресторан со стеклянной наружной стеной. За ней – просторный вид на океан. Красиво и относительно дешево, и мы с Ахмадом предпочитаем «Рок-отель» прочим подобным заведениям. Финансы наши ограничены, меню скромно. Через столик от нас двое военно-командировочных Коламбийской Федерации, я их в момент просчитал. Как и они меня, – профессионалы. Оклад у них на порядок выше, они считают меня бессребником-миссионером. Достаточно сравнить наши столы. То, что они заказали, мы с Ахмадом можем позволить себе не чаще раза в год. И живут они вне партийных анклавов. Мои соотечественники-советники завидуют их материальной обеспеченности, но не свободе в повседневности. Мне интересно, и через глаза я попытался заглянуть в суть, позволяющую смотреть на нас вот так, сверху вниз. С обладателями такого взгляда это просто. И увидел великое самоудовлетворение от принадлежности к самому богатому и сильному отряду на планете. А еще: отсутствие сомнений и поиска смыслов. Иная по наполненности, чем в Сурии, но столь же закрытая стереотипная программа бытия от рассвета до заката! Скучно стало, и я отвернулся. Сегодняшний отряд – наследники тех богатеньких профи из военной разведки Северной Коламбии.
С высоты седых лет это воспоминание – как элемент давнего сновидения. Но нет, жизнь не была сном или сказкой. Я бреду по оживающей за моей спиной пустыне и вспоминаю. Память легка, – я успел рассказать о главном в биографическом романе. Больше для себя, чем для других. Роман – не исповедь, но освобождение. Но все же странно, – иду путем, проложенным в «Оперативном отряде»! Книжная реальность воплотилась в земном бытии. Империей овладели фантомы темного духа. Мир стал подобием уездного театра. Зрителей нет, все актеры. Исполнители искусственных ролей, они продолжают кучковаться в отряды, ища спасения от неизбежности.
А Сказка превращается в действительность. В других моих книгах – иные миры. О них меньше переживаний, они творятся не вблизи. А рядом, – нет, еще не конец Света. Возмездие свершится, но род человеческий продолжится. И сохранится драгоценный моему сердцу сурианский язык. Буква, надеюсь, воспарит над цифрой. Понадобятся библиотеки, на полки выставят книги прежних времен. Только бы не все подряд. Наткнется чей-нибудь взгляд на «Оперативный отряд»? Человечество выработало несколько видов исторической памяти. Возможно, я подвергнусь полному забвению и затеряюсь в безмолвии. Или будут хулить столетиями. В третьем случае биографию кастрируют, портрет всунут в рамку оклада. И подвесят в Красной комнате или в Храме.
Но что мне до всего этого?
***
Рядом не осталось тех, с кем начинал Путь. На их месте другие, размышляющие еще менее. Приходится заново осваиваться среди новых поколений.
– Тебя назвали великим до нас. Мы не знаем тебя…
Так заявляют новые люди. Они не читают, они считают. В их глазах таится багровый огонь, тела обвивает серая аура.
– Да не претендую я. Ни на величие, ни на ваше признание…
Так отвечаю им. Мы сосуществуем, но пребываем в разных контекстах. Им для понимания мира достаточно тысячи однозначных слов. Их не предостеречь, – они не понимают, кто владеет мирами. Но их пугают седое бесстрашие, равнодушие к славе и динарам. Они не замечают бинарности Вселенной, потому что в ней, – непримиримое противоречие. Кружение в темноте невежества позволяет им быть свободными от свободы выбора.
И мне пришлось пройти через такое сумеречное состояние. Но более всего Князь Тьмы пытался сломать через человеческие глазницы, излучающие немотивированную ненависть. Князь действовал и человеческими ухмылками, ужимками, дикими словами. А сколько было попыток физического давления и уничтожения! Видел я множество отрядов и отрядиков со своими целями-программами. Все они имели собственных идолов и религии. Но все вместе они – рабы Рампы, исполняющие чуждый и противный мне спектакль под искусственным освещением.
О рабы, возомнившие себя самодостаточными творцами! Закроется занавес и всё, освещенное Рампой, исчезнет. И там я побывал, на ложной сцене. Сыграл кусочек сценария, понял замысел и ушел…
Да, Полигон Сатаны предлагает простые законы, им легко подчиняться. Ведь они, – в строгих рамках здравого человеческого смысла. Нет уж, лучше быть одному, чем в такой здравой компании. Немного воли, чуть-чуть терпения, – и пришла привычка не скучать в одиночестве. Тем не менее, я остаюсь частью мира, не признавая его. Лунные тени пересекают мой Звездный Путь. Противник мой не знает сна.
Возлюби врага своего… Так сказал Пророк? Враг мой – Князь Тьмы, имеющий множество имен. Возлюбить сатану отверженного и его воплощения в человеках? Мачеху и мать почитать одинаково? Неужели диверсант Шойль равен Пророку? Путь мой кончается, а вопросы не уходят. И пытаюсь решить их с помощью Книги Различения.
А еще предвижу скорую встречу. Зов гор, возможно, преждевременен…
Часть первая
Закрытое время
Внепланетная база «Чандра». Сектор Оперативного Реагирования.
Вторая «звездочка» Наира
Часы текут без интриги, рождая серую скуку. Нейтральное время сжимает психику, пытаясь превратить меня в тоскующего зверя. Тишина… Надо предложить трансляцию живых музыкальных концертов оттуда, Снизу… И глазу не за что зацепиться, кругом надоевшие полутона. Внизу случается Радуга, ее бы тоже сюда…
Дежурство завершается, и закипает раздражение. Привычно берусь за клавиатуру. В оперотряде она единственная, все предпочитают мысленное, лишь иногда голосовое общение с Системой. Окружающая меня голубоватая сфера съеживается в трехмерный экран на столе.
Иду к Графу, любимому человеку-Льву, единственной моей «звездочке». Мы прошли вместе большую часть его жизни; я знаю, чем и как она закончится. И способен в точности воспроизвести любой отрывок из произведений либо Дневника. Признаюсь, клавиатура меня тоже не удовлетворяет, хочется перейти к рукописному письму. Но… Такой архаизм вызовет смех в отряде, и я колеблюсь.
Да, прямое включение в виртуальный процесс дает эффект полного присутствия. Мозг весь погружается в иную реальность. Можно войти в любой дневниковый день Графа, ощутить его напряжение, запах, свет… Но я предпочитаю оставлять коридорчик связи с Базой. Точнее, – с самим собой.
Пальцы забегали по клавишам, экран высветил строчки из «Хаджи-Мурата». Я вновь восхитился волшебством автора. Мир земных страстей… В глубине экрана, за рядами полупрозрачных строк, задвигались тени ушедших людей; над ними светят звезды, Луна, Солнце… Под небом распускаются цветы, которых уже нет. Я не позволяю Системе детализировать всплывающие картины. Иначе уйдет очарование неполной определенности, разогревающее воображение. А оно, в свою очередь, снимает раздражение.
Кажется, очень просто… Но край внимания цепляется за обстановку в Секторе оперотряда. Почему? Потому что не хочу пропустить появления на главном экране лица Куратора. Момент, когда он еще не заговорил. В чертах лица кроется некая загадка, никак мне не дающаяся. Что-то глубоко личное, касающееся только меня. Но что может объединять рядового оперативника с самим Куратором «Чандры»?
Ближе других в поле скрытого внимания рабочее место Горомира. Над его столом пульсирует пронзительно синий полупрозрачный купол, знак возвращения из полного погружения. Горомир не торопится. Впереди повтор ритуала, которого ждет не только он. Сейчас к нему подойдет Зефирида. И начнет с того, что переиначит имя. А потом примется задавать необычные вопросы.
Я почти отключился от пространства «Хаджи-Мурата»: по сочной ночной зелени горного ущелья бродят желтые лунные тени, свежесть животных запахов таит близкую угрозу…
Но Зефирида уже рядом, царственно красивая, скрывающая за улыбкой усталость. На лице ее тень страны Кемь, погруженной в жреческую диктатуру. «Звездочке» Тате несладко живется. Не легче, чем горцам «Хаджи-Мурата».
– Как ты, Мирогор? Не пора ли твоему рабу стать господином? Или ты не знаешь, как делаются революции?
У нее голос колдуньи: тембры рождаются где-то у сердца, не иначе; когда она говорит, все молчат и слушают. Горомир не отказывается от предложенной игры.
– Ты дождешься-таки кары, женщина! Революция? Мой Медведь поднимет народ и направит его гнев на страну пирамид. И мы займемся воспитанием Таты. Правильным воспитанием!
Как я раньше не замечал? Ведь они оба копии своих земных «звездочек»! Или наоборот… Двойное совпадение, – случайность? А как с этим у других? Надо бы присмотреться… Я прибыл в отряд последним, сравнительно недавно, и не все понимаю. А еще мне не хватает таланта Графа. Тот бы во внешнем и внутреннее высветил. Но зачем это мне? Я же не собираюсь писать роман об оперотряде. Да и что может произойти с Зефиридой и Горомиром? Мы на Лунной Базе, Эрос тут не обитает. Возможна только игра. Как расслабление психики после погружения в основную задачу отряда.
Зефирида опекает дочь фараона-Мессии. Ей повезло, период самый мистический и неясный в истории страны Кемь. Мать Таты из простонародья, и не могла претендовать на близость к трону. После гибели отца Тата вынуждена стать «безработной» жрицей одного из языческих храмов. Незавидная участь… Но исполняет она ее величественно, по-царски. Она – словно драгоценный камень из инозвездного мира, чудом ставший украшением земной короны. Тата – единственная, непохожая ни на кого в своем мире. Как и Зефирида. Она одна в отряде помнит долунное прошлое. Иногда я слышу, как вокруг нее кружит колдовской северный ветер Шималь… Людям пустыни Внизу он приносит дожди и прохладу.
Горомир другой: не царь, а царицына крепость. Оправа для бриллианта-Зефириды.
Клавиатура забыта, литературный мир Графа покинул экран. Смотрю на Горомира и думаю. Синяя пульсация померкла, оставив искорки в глубине зрачков. Рыжая борода взлохмачена, как костер под порывом ветра. Неужели он оттуда, из того места-времени, которым занят?
Восток Уруббы, за сотни лет до появления Имперского Уруббо-Ассийского Альянса. Территория связывает нас, но по времени мы разнесены далеко. «Звездочка» Горомира, по прозвищу Медведь, – раб вождя одного из фаррарских племен. Впрочем, вождь сам из рабов, бывших, беглых. Как и все фаррары…
Раб раба, могучий телом, но смиренный духом. Да, определенно, – заключил я, – Горомир с Медведем как отражения друг друга. Широкоплечие, огненно-рыжие, с остро-синим думающим взглядом. Смиренен ли внутри Горомир, неизвестно, но в общении мягок до деликатности. Пытается отыскать истоки будущей Империи в племенном полудиком окружении Медведя.
***
Очень странное образование оперативный отряд «Чандра». Куратор Атхар сообщил при первой встрече: ты здесь по собственному выбору. Я поверил. Атхару нельзя не верить. Но каким путем, из какого прошлого? И неужели мы здесь только для наблюдения-опеки над «звездочками» Внизу?
Подобные дежурства выматывают, но по сути они – отдых. Время загружено настолько плотно, что… Мы изучаем религии всех времен и народов, сказки, мифы, легенды. Еще психофизиологию, философию, космологию. И еще, и еще… Физическая и боевая подготовка, – понятно, надо держать себя в форме. Но энциклопедические знания… Ну не понимаю я!
Внезапно рядом прозвенел колокольчик. Сигнал полной личной готовности! Подтверждение моей незрелости, – я не сразу сориентировался. Новая «звездочка»! И моя! И в таком месте-времени, что ой-ой! Система развернула панораму. Пейзаж очаровательно красив, но какое захолустье!
Не успел усвоить первые сведения о своей второй «звездочке», как зазвучал колокол, – призыв на общий сбор. С личным присутствием Атхара, что бывает редко. Обычно он общается с нами через большой экран. И не поймешь, близко он или далеко. То есть на нашей Базе или на Луне у дальней звезды.
Настораживает предощущение чего-то важного. Предугадать? Новое о Лунной Базе? Я и о Луне-то почти ничего не знаю. Самое любопытное, – она периодически служит перекрестком звездных путей. То ли место отдыха, то ли станция пересадок…
Но спутник планеты вне сферы интересов оперативного отряда. Мне жаль: тут столько всего! И на поверхности, и внутри, – четко отграниченные сектора-зоны. Кто-то высокоразумный координирует жизнь межзвездного перекрестка. Цивилизация планеты пыталась обжить свой спутник. Но глобальный потоп отменил экспансию.
Да что Луна! Для оперативников сама База «Чандра» загадка. В нашем распоряжении Сектор Оперативного Реагирования, откуда с помощью Системы мы сопровождаем избранных землян. «Звездочки…» Еще Информаторий, центры спорта, боевой подготовки, религий… Плюс жилая зона. Все вместе, – десятая доля общей площади «Чандры». А сколько скрыто в глубине!? И, – база функционирует в двух дополнительных измерениях. Минимум в двух. Этого я представить не в состоянии. Не все ясно и со смыслом нашей работы.
Вторая моя «звездочка» загорелась в маленьком городке, лишенном перспектив. Нет ни Храма, ни института. Народ трудится на судостроительном заводе. Выпускают торпедные катера для военно-морского флота. Империя скоро от них откажется. Завод развалится, город обнищает. А до ближайшего цивилизационного центра тысяча километров. По воде или воздуху… Никакой гений не способен тут реализовать себя.
Возможно, Система ошиблась.
Планета. Уруббо-Ассийский Альянс.
Крайнестан.
Начало земной биографии
Это случилось в светлый полдень самой середины весны.
Фундамент двухэтажного деревянного барака от чрезмерной многолетней нагрузки наполовину ушел в почву. Над одностворчатой дверью входа табличка с надписью «Роддом». Доски стен от старости покоробились, трещины закрывает многослойная краска. То ли зеленая, то ли коричневая… Цвет настолько ядовит, что светло-зеленая мурава в смеси с ярко-желтыми одуванчиками не приближается к зданию ближе метра. И красно-коричневая голая почва круговой каймой отделяет «Роддом» от остального мира.
Кое-что из первых дней в памяти моей сохранилось. Совсем немного, приходится дополнять скудными воспоминаниями очевидцев.
***
Я родился, открыл глаза и очень удивился. Еще бы! Сверху нависает грязно-белая плоскость, не вызывающая никакого доверия. Вертикали-стены оклеены обоями неопределенных цвета и рисунка. Единственное окно, открывающее вид на юг, забрано решеткой из железных прутьев. Сквозь пыльные стекла в комнату с трудом прорывается мягкий свет весны. Но внутри он теряет в весе, насыщенности и градусе. И ложится на охристый деревянный пол бесцветным слабым слоем. Пахнет острой горечью.
«Туда ли я попал?» – вспыхнул вопрос. И когда надо мной склонились две фигуры в белых халатах и марлевых повязках, понял, – туда! В их сощуренных глазах нет никакого понимания сути момента. Тогда-то я и заорал от безысходности, от невозможности вернуться обратно. А люди в масках решили, что младенец кричит от радости.
Из «Роддома» меня перенесли в дом, который построил отец. Свежие лиственничные бревна и доски источают ласковый аромат. Через прозрачные окна в комнату легко проскальзывают солнечные дни и лунные ночи. Иногда по стеклам мягко струятся крупные дождинки, потом в кроватку заглядывает веселая Радуга. А рядом всегда женщина по имени Мама. От ее близости становится совсем уютно.
Но пришла осень, и меня определили в ясли. Еще один двухэтажный барак, противный и серый. Угрюмым служительницам, погрязшим в личных проблемах, до меня никакого интереса. Паутина в потолочных углах свисает седыми прядями, из темной глубины пристально следят паучьи глазки. Пауки набирают вес и дожидаются своего часа. Знаю: они ненавидят меня и мечтают впиться острыми клешнями в мое бессильное тело.
Я разочаровался снова. И стал молить о возвращении. Но память о прошлом бытии уходит. И вот: я забыл, кого надо просить. Кричать сил не осталось, да и зачем… Произошла путаница, я родился не в том мире. Чтоб это понять, достаточно сделать вдох. Воздух, насыщенный микрочастичками паучьей паутины, царапает горло, застревает больными комками в груди.
Но сознание не угасало. И предложило мне выход: не сопротивляться недомоганию, которое наслали пауки. Только через серьезную болезнь возможно вернуться обратно.
***
Следующая ясельная картинка впечаталась в память так крепко, что сохранилась и после деформации психики.
Подо мной – коричнево-черные доски рассохшегося пола. Сквозь щели снизу струится сырой холод. Они приносит запах тления, пропитавший почву под бараком. Мое обоняние радуется, потому что знаю, – конец близок. Чтобы его ускорить, ползу по древнему шершавому дереву. В этом мире нет сил, способных спасти от ясельного воздушного концентрата, в котором собраны возбудители всех болезней человека.
Хорошо помню свое раздвоение в те минуты. Да, меня стало двое. Один я ползу, царапая колени и напряженно всматриваясь в щели между досками пола. Где-то там обитает чужой недобрый Некто. Я не знаю его имени. Тело мое ничтожно, но как трудно его передвигать! Второй я прозрачным перламутровым облачком застыл под беленым известью потолком и наблюдаю за собой первым. Сверху смотрю спокойно и невозмутимо, сюда страдания не дотягиваются. Вторая моя сущность понимает: от зла болезни, которая проникла в тело первой сущности, нет спасения.
Служительницы-нянечки не заметили… Чтобы увидеть скрытое зло, требуется доброта. Надо быть очень добрым. Хотеть быть… Они не хотели.
***
