скачать книгу бесплатно
– Но предположения у вас есть?
– Грудинная кость вырвана, оторвана по грудино-реберным суставам с обеих сторон. Прошу отметить – не удалена, не вырезана, а именно вырвана. Предположительно руками или лапами с длинными и невероятно сильными пальцами, – подумав, ответил эксперт. – Если, конечно, такое возможно.
– Спасибо, – поблагодарила Ясина и занырнула обратно в книгу. – Я все.
У меня вопросов не было. Я уже знал, кого нужно искать и что делать. От остального у меня болела голова. Особенно от этой девки. У Кочмарина отсутствовали вопросы, исключительно потому что он не отличался знаниями в расследовании таких дел, но хорошо писал отчеты. Кабинетный следователь. Хоть что-то. Зачем он только приволок эту седовласую.
Мы молча вышли из морга под промозглый ветер. Я поднял воротник шинели, пытаясь спрятаться от колючего снега. После кабинета и коридоров морга воздух центра города казался свежим и чистым.
– Что думаете? – спросил Кочмарин.
– Тут и думать нечего, – проговорил я, – Упырь. Буду искать.
– А ты что думаешь? – обратился он к Ясине.
– Не упырь. – произнесла она, рассматривая меня снизу вверх. – Укусов нет, органы на месте. Маловероятно.
– Кочмарин, что она здесь делает? – окинув ее презрительным взглядом, обратился я к следователю.
– Я же это, рассказывал. Ясина – наш внештатный специалист.
– Нам не нужен никакой специалист, ни штатный, ни внештатный! – разозлился я. – Нам бы не помешал хороший охотник. Или она и есть охотник?
– Нет. Но она может помочь!
– Ну и в чем может быть ее помощь?
– Это не обсуждается. Вы будете работать вместе, – заупрямился Кочмарин. – Ясина очень ценный кадр, кладезь знаний. Нам без нее никуда.
– Кладезь знаний? Ну скажи-ка мне, ценный кадр, что за нечисть может разорвать грудную клетку и выпить кровь?
– Упырь. – произнесла она, испуганно взглянув на меня.
– Вот. А я что сказал? – обратился я к Кочмарину. – И зачем она мне? Или она супербоец ММА?
Кочмарин лишь переводил взгляд с меня на нее, периодически открывая рот, чтобы что-то вставить, но не мог ничего предложить. Его гениальный план по внедрению бесполезной шушеры терпел крушение. Как начальник он не мог с этим смериться. Но и придумать целесообразность ее присутствия не получалось.
– Но девушек наверняка не упырь убил. – снова подала голос Ясина, облегчая муки следователя.
– Да что за бред? – возмутился я.
– Упыри едят тело.
– А если он насытился кровью? – уточнил я, как у школьницы.
– Не едят.
– Вот и иди домой, спи спокойно. Не мешай профессионалам работать.
– Но как он выпил кровь?
– Вот найду его и спрошу, специально для тебя, – процедил я.
– Упыри не разговаривают, – пробубнила она, насупившись.
Я лишь подкатил глаза и решил закончить этот бессмысленный разговор, покинув их. Но не тут-то было.
– Ты не имеешь права так поступать! – догнал меня Кочмарин. – Я ее привлек. Она будет работать с нами.
– Зачем?
– А вдруг она права? Ты не думал?
– Не думал.
– Это зря. – пропыхтел следователь – В таких случаях нужно проверять все.
– Вот я и проверю. Без нее.
– Она очень умная. К ней столько людей обращается. Нам без нее никак.
– Я не заметил в ней ни капли ума.
– Это не имеет значения. Вот возьмешь ее с собой. Найдете упыря, я ее отпущу и больше никогда не буду привлекать. Не найдете – будете работать вместе, – поставил точку Кочмарин.
– Пусть ждет меня в отделе, – бросил я, лишь бы отвязаться от настырного следователя. – Скормлю ее этой твари ночью.
– Ночью? – удивился Кочмарин.
– А когда же еще?
– Я ей обещал, что она только информацию нам предоставлять будет. Какой же из нее охотник? Ночью ее нельзя. Опасно ведь!
– Тогда и не вешай этого ребенка на меня. Мне что, забот мало?
– Ладно. Я с ней поговорю, – обреченно выдохнул Кочмарин. – Значит вечером в отделе. Во сколько?
– Как приеду. – отрезал я, уходя.
Плевать. Пусть будет. Я планирую сегодня же разобраться с этим упырем. И пусть подавятся и Кочмарин и Ясина. И тогда он даст мне спокойно работать без всяких неженок.
Я ехал по проспекту, по которому уже торопились машины, спеша образовать пробки на нечищеных от снега дорогах. До вечера дел не было. Воскресенье. Если здесь в будни работа стоит, то в выходные и подавно, а потому я поехал домой – досыпать. К ночи нужно освежить голову и набраться сил.
Я спокойно жил и работал в Москве. Не знал горя. Гулял до рассвета, работал до заката. В своем убойном отделе, чувствовал себя как рыба в воде, окруженный высококлассными спецами. Меня даже ценили и уважали, но. Всегда есть какое-то «но». И это «но» произошло и со мной.
Все пошло наперекосяк несколько месяцев назад. После ужасной смерти дочери. Вся жизнь под откос и на самое дно. Глухонск по-другому и не назовешь. Единственное радовало, что, кажется, следователь, сам того не подозревая, привел ко мне золотую рыбку. Ту, которую я искал. В обмен на которую, я верну дочь. Если можно верить Кощею. Кто бы другой мне это рассказал несколько месяцев назад – рассмеялся бы ему в лицо. Но теперь это моя реальная жизнь.
С женой я развелся еще до того, как узнал, что она беременна, но в дочери души не чаял, хотя и был плохим папашей выходного дня. В те дни я много работал, уделяя свободное время больше себе, чем другим, из-за чего жена от меня и ушла.
Когда я узнал, что они попали в автомобильную аварию, когда я сидел у дверей детской реанимации рядом с совершенно непострадавшей женой, – моя жизнь изменилась. Я молил Бога, я клялся быть хорошим отцом, я обещал бросить работу и пьянки. Но вышедший из дверей реанимации, врач…
После его слов: «Мы сделали все, что могли.», я проклял всех богов, я проклял себя, я проклял жизнь. И тогда пришел он. В один из смытых алкоголем вечеров, или дней, или ночей. Просто появился в табачном смоге моей комнаты, среди бычков и пустых бутылок. Высокий тощий старик с отталкивающей внешностью, с впалыми слепыми глазами, излучающими холодный потусторонний свет.
Он дал мне надежду, он дал мне веру. Заключив договор с ним, я должен был согласиться на все, что предложит мне мое начальство, и найти желтоглазую девушку. Пару недель назад меня сослали добровольно-принудительно в Глухонск. В город прошлого. В отдел сверхъестественных случаев. У меня не было выбора. Я должен был вернуть дочь. Радовало одно – все произойдет еще в этом году. Мне просто нужно немного потерпеть. Меньше двух недель. И я спокойно вернусь домой, со своей девочкой.
Проснувшись вечером и перекусив пресными бутербродами, я поехал в отдел. Я был уверен, что девчонка уйдет. Испугается кладбища или просто не дождется. Не важно. Тягаться с ней совершенно не хотелось. Я бы и без этого нашел ее и выполнил все указания Кощея, хоть втереться в доверие лишним и не будет. Лишь бы она не мешала работе.
Я нашел ее в кабинете следователя, одиноко лежащую на продавленном диване, закутавшись в неснимаемую шубу. Нарочно громко захлопнув дверь, я пошел обратно к машине. Пусть догоняет. Не догонит – ее проблемы.
– Осторожно! – уже выйдя из отдела и подходя к машине, услышал я крик.
Обернувшись на звук, я увидел эту несносную девчонку. Ясина стояла на крыльце участка, указывая мне пальцем куда-то под ноги. Не понимая ее, я опустил голову, но ничего не увидел. Что за розыгрыши? Разозлившись еще больше я резко развернулся и сделал еще один шаг по направлению к машине, желая уехать без нее, – и тут же ощутил резкую боль. Ногу чуть выше щиколотки как будто проткнули раскаленной иглой. Я чертыхнулся. Попытался поднять ногу посмотреть, что с ней, как такая же игла прошила вторую ногу. Я матерился, вертелся и крутился вокруг себя, пытаясь сбить эту напасть. А иглы продолжали впиваться в мои ноги, пока, окончательно запутавшись в длинной шинели, я не упал. Прямо в грязь. Превосходное начало ночной охоты.
Ясина подбежала ко мне, шикая кому-то невидимому, топая ногами, пытаясь кого-то отогнать.
– Что за чертовщина? – рявкнул я, задирая штанину и не обнаруживая ни единого следа в горящих местах уколов.
– Шуликуны. Почему-то они на вас напали, – глупо хлопая ресницами, сказала она. – Но вы не бойтесь, они ушли.
– Что за дебильные розыгрыши?
– Так это же бесы. – так же бесхитростно смотря на меня, прояснила она.
– Какие еще к черту бесы!? Хватит пудрить мне мозги! – я снова выходил из себя. – Садись и поехали, нечего время терять.
–Убитые дети превращаются в шуликунов. Шуликуны это бесы, маленькие такие, с кулачок. – для наглядности продемонстрировав мне свой кулак, продолжила Ясина, сев в машину. – Они в пестрых одежках и в остроконечных шляпах. В глазах у них огонь горит. У шуликунов очень вредный характер. Они раскаленными кочергами цепляют людей и, путаясь под ногами, толкают их в грязь. Только странно, что они уже появились. Что-то не то происходит.
– Бред, – отреагировал я.
– Да все знают шуликунов! Вы посмотрите – она махнула рукой в окно, – Посмотрите, как ходят люди.
Я промолчал. В голове не укладывалось, что такое возможно. О шуликунах я не слышал. И уж тем более не думал, что другие люди о них знают. Из любопытства, я краем глаза все же посмотрел на пешеходов. Они и вправду шли, внимательно глядя себе под ноги, огибая лужи, даже самые маленькие, шли, не сходя с тротуаров, перепрыгивая особо грязные участки. Огромное отличие от Москвы или других крупных городов, в которых люди не замечали ничего кроме экранов своих телефонов.
Что же это за город такой? Где самый простой обыватель знает больше о бесах, чем столичные охотники. Нет. Наверняка все это выдумки этой надоедливой девчонки, у которой снова светились желтым глаза. А люди просто беспокоятся о своей обуви. Когда нет денег на новое, лучше бережешь старое.
***
Ночная мгла сменялась утренним сумраком, луна и звезды, скрывающиеся за пеленой туч, уступали место далекому холодному солнцу, которое, не выходя из-за горизонта, уже раскрашивало окружающий пейзаж в светлые тона. Мы заканчивали осмотр Отроженского кладбища, второго из ныне действующих в Глухонске, обходя захоронения последних лет и проверяя могилы с застылой землей, покрытые свежим снегом, без следов пребывания ни людей, ни зверей, ни нечисти. Северное, самое большое, мы уже проверили – не найдя там никаких признаков вставания упыря.
Отроженское тоже белело девственным снегом, который упорно топтал Марк Всеволодович, продираясь сквозь лысые колючие кустарники, которые так и норовили его задержать, утащить, отхлестать и поцарапать.
Я ехидно радовалась, когда в очередной раз сухая ветка, похожая на скрюченную трехпалую старушечью руку, вдруг кидалась ему под ноги и хватала за длинный подол шинели, заставляя спотыкаться, вертеться на месте и чертыхаться. Я же, недовольная и заледенелая, плотно закутавшись в давно промерзшую шубу, усердно стуча зубами, старательно ступала по следам Марка Всеволодовича, стараясь не набрать в невысокие сапоги еще больше снега. Пальцев на ногах я давно уже не чувствовала, ощущая лишь неприятное хлюпанье внутри обуви, свидетельствующие не только о предстоящей ангине, но и, вероятно, цистите.
Этот бесчувственный и упрямый тип не нравился мне все больше и больше. Я все яснее представляла себе, как куст дергает его сильнее, он оступается и со сдавленным рыком падает на дно свежеразрытой могилы, прямо в объятия упыря. Того самого, которого он, как преданный возлюбленный, решил отыскать, не сдаваясь ни перед чем: ни перед погодой, ни перед фактами, говорящими, что упырь к делу не относится, ни даже перед тем, что упыря, собственно говоря, и вовсе нет. Еще и меня припряг, гоняет по ночным кладбищам как не знаю кого. Я, может, и любитель кладбищ, но исключительно летних. Когда нет снега, грязи, слякоти, дождя, холода. Я вообще люблю комфорт. А не вот это все.
Я даже за последние часы жизни полюбила упырей и в тайне надеялась, что мы все-таки его найдем. После чего я любезно предоставлю ему эту шинелистую тушу на съедение, а сама мирно сбегу домой, отогреваться и пить горячий кофе.
– Я не упырь, – услышав мои бормотания, откликнулся Марк Всеволодович, хмуро бросив на меня взгляд из-за плеча, – И я не виноват, что кто-то не умеет одеваться.
– Не упырь не тащит девушек в такую погоду на кладбища, – отбивая дробь зубами, проговорила я.
– Ты не девушка. Ты ценный кадр. Доблесть и честь, почти охотник и много чего еще, – наигранно-торжественно объявил он. – Так ведь мне тебя навязал Кочмарин. Вот и работай.
– Вот именно. Ценные кадры морозить! Вы вообще не джентльмен, бездушный, бесчувственный упырь. Вам не по кладбищам нужно ходить, а к зеркалу, – договаривала я, уже тормозя об его каменную спину.
– Ты мне нужна, как козлу вымя, – развернувшись и сверля меня глазами, прорычал он. – Ноешь как ребенок, знаний нет, умения вести дела тоже ноль. Выследить игошу и отправить его куда подальше – не делает из тебя ценного сотрудника. Да и вообще сотрудника.
– Ах вы, – теряясь в попытках подобрать обидные слова, я толкнула этого остолопа со всех своих сил. – Вы мне тоже не нужны, гоняетесь тут за призрачным упырем.
Несмотря на большую разницу в весе, от толчка Марк Всеволодович оступился и, заскользив по заснеженной земле, все-таки провалился в могилу, на краю которой неосмотрительно остановился пораспекать меня. Взвизгнув, я бросилась к краю ямы, на миг зажмурившись. Как бы я ни хотела, чтобы Марк Всеволодович провалился под землю в буквальном смысле, прямо в лапы упырю, я была уверена, что этого не произойдет. Не услышав ни вопля раздираемого на части опера, ни гнусного чавканья упыря, я решилась открыть глаза. Марк Всеволодович сидел на корточках, разгребая под собой комья промерзшей земли вперемешку с обломками гроба.
– Призрачный упырь, говоришь? А это что тогда? – крикнул он снизу.
Чувствуя себя никчемной, но не желающей сдаваться, я соскользнула вниз, рассматривая покойника. Точнее, то, что от него осталось. Обглоданные поломанные кости и куски замерзшего мяса, на которых четко прорисовывались следы зубов. Кто-то полакомился на славу. Выдохнув уже более спокойно и вздернув вверх подбородок, я радостно сообщила:
– Ходят гули по дороге, съели руки, съели ноги…[1 - (Карта гвинта, «Гуль»)]
– С чего такая радость? Что еще за гули? – поднялся Марк Всеволодович, все еще недовольно осматривая могилу.
– Упыри питаются живыми, им нравится теплая кровь и иногда теплые органы. Гуль же питается исключительно мертвечинкой. Живых людей боится, сторонится, в город не войдет.
– А радость откуда? – приподнял бровь Марк Всеволодович.
– Ну так ведь не упырь, – развела руками я.
– Дура ты. Упыря не нашли. Девушек убивают. Гуль теперь еще этот. А ты радуешься, – выбираясь из могилы, он бросил в меня очередной упрек.
Не выдержав, я незаметно подманила терновичков, дав им разрешение на полный разгул. Терновички – мелкие бесы, которые очень похожи на сухие веточки терновых кустов, именно они забавляются с путниками, цепляясь за них, трепя одежду, выводя из себя, а иногда и полностью не давая пройти, закрывая наглухо тропы. Именно они усердно цепляли Марка Всеволодовича, пока мы обходили кладбище. Опасаясь меня, делали они это как можно не заметнее, но сдержать свой нрав полностью бесовское отродье не могло. Теперь же, войдя в кураж, они опрокинули опера обратно в могилу, не давая вновь выбраться.
– Ясина, ты куда? – догнал меня крик Марка Всеволодовича, безуспешно карабкавшегося наверх, пытаясь уцепиться за корни кустов.
– Дура подождет в машине, пока умные научатся ценить других людей, – крикнула я, бодро шагая по протоптанному нами же пути в обратном направлении.
Охотники уничтожали всех духов и бесов, всю нежить и нечисть, выкраивая их из истории. Я же не считала это правильным и нужным, некоторые бесы не творили ничего плохого, развлекались, шкодничали, бесились, надоедая в основном плохим людям, тем, кто не считался с их существованием, тем, кто слишком высоко себя нес.
Терновичики на кладбищах отпугивали подростков, решивших повеселиться на местах мертвых, мешая им спать, поднимая из могил; не пускали неосведомленных, но проникшихся готов к нестабильным местам; да и для простых бродяг, решившихся на расхищение могил, они были той еще проблемой.
Я глубоко вдохнула свежий морозный воздух, внутренне согреваясь от проделанной шкодности. «Может и я бесовское отродье.», – хмыкнула я, разглядывая понемногу светлеющее небо. Совсем скоро наступит рассвет, и бесы попрячутся, затихнут, замрут. Кусты станут самыми обычными, тихо колышущимися от ветра, не способными ни зацепиться, ни даже дотянуться до людей на тропках. Может, полчаса, может, меньше. Может, этот оперуполномоченный по особым делам осознает, что не нужно меня обижать так сильно.
Я быстро поняла свою очередную глупость, как только вышла к машине. Внутрь запертой шкоды без Марка Всеволодовича мне не попасть, а значит, нужно возвращаться за ним. Но пока во мне боролся холод, не прогоняемый нарезаемыми кругами вокруг автомобиля, и нежелание возвращаться в глубь кладбища, Марк Всеволодович сам вышел из-за могильных оградок.
Либо я ошиблась и рассвет сегодня наступил раньше, либо Марк Всеволодович оказался сильнее мелких бесов. Но ни то, ни другое его самого не радовало. Взъерошенные и покрытые обломками сучьев волосы трепал промозглый ветер, теплая неповрежденная шинель была расстегнута, открывая вид на потрепанный пуловер. Вся кожа на его руках исцарапана. Мелкие порезы покрывали пальцы, кисти рук и запястья. На каменном лице тоже красовалось несколько царапин.
Пугает, он меня определенно не только раздражает, но и вызывает страх. Я сжалась за машиной, стараясь стать более незаметной и вообще слиться с окружающим снежным покровом.
– Садись, – вместо громкой тирады, сказал он мне, открывая машину.
Немного опасаясь, я все же забралась на переднее сиденье шкоды, быстро включив подогрев. Морально я приготовилась к его гневу, даже прокручивала в голове варианты ответов на все его предъявы. Но Марк Всеволодович молчал, отчего становилось еще неуютнее и даже стыдно за свою детскую выходку.
