скачать книгу бесплатно
Уставший мужик умыл лицо холодной водой и выдохнул.
– Да, извините. Наверное… Просто к нам нечасто приезжают гости из других городов, тем более из северной столицы, – устало усмехнулся тот, садясь за стол. – Вы, журналисты, вечно перевернёте всё с ног на голову. У вас власть, а мы тут просто маленькие люди. Я сейчас что-нибудь скажу, а меня потом с работы уволят. Думаете, тут дохера работы? Нет.
– Всё нормально. Я понимаю. Поверьте, я напишу правду и ничего лишнего, – заверила я его.
– Пап, Алисе интересно, какие опыты проводились на заводе, – сказала Надя отцу, шустро накрывая на стол.
– Какие? Да я не знаю, сам тогда не родился ещё. Батька мне рассказывал, что там каких-то необычных людей пытались разводить.
– Каких людей? – не успевая найти в сумке диктофон, я снова начала записывать в блокнот.
– Батька видел одного такого, когда возил дрова туда. С него взяли подписку о неразглашении, но он как-то напился и разболтал всё нам с матерью.
– Так, а поподробнее о том необычном человеке можно? – я в ожидании присела за стол напротив, наконец-то найдя проклятый диктофон.
Надя поставила на стол перед отцом тарелку горячего супа, прислонила к ней два куска чёрного хлеба и села рядом. Отец Нади проглотил пару ложек и тогда продолжил:
– Он сказал, что, однажды, когда вез хлам мимо одного помещения, услышал стон. Дверь не была заперта, он заглянул и увидел бледного, как смерть, измученного человека, прикованного цепью к стене. Он сидел в одних штанах на бетонном полу под мигающей лампочкой, раскачивался и что-то шептал. Батька подошёл поближе, думал, наверно, помочь чем-то. Хрен его знает. А этот как бросится на него, зубами как щёлкнет!
При этих словах Надя вздрогнула.
– Батька потом говорил, что эти зубы, как у акулы острые, и глаза краснющие бешеные ему в кошмарах снились…
– Значит, тот на цепи не достал вашего папу?
Ну вот, началось. Любимые темы шефа. А может, он отправил меня фольклор собирать?
– Нет, на шаг вот прямо не достал! Батька так улепётывал, что и про хлам забыл тогда. Бросил прям там.
– Простите, как вас зовут?
– Василий Семёныч Захаров.
– Василий Семёныч, как вы думаете, правда ли вся эта история, рассказанная вашим отцом? – что ни говори, а реалистка она и в Африке реалистка.
– Да кто ж его знает теперь. Батька давно помер, монстры тоже куда-то делись, завод закрыли. Вон таблетки теперь делают от всего подряд. Я сам там работаю.
– Простите, вы сказали «монстры»? Их было много? А откуда они взялись, знаете что-то? – вот она фантастика, так обожаемая моим шефом.
– Батька потом узнал у кого-то, что того, который напал на него, привезли откуда-то издалека. На нем вроде ставили разные опыты. А ещё кормили сырым мясом. Вот он на батю моего и бросился. Наверно, за обед принял.
– А потом? – еле слышно подала голос Надя. Похоже, дурочка действительно верила в эти сказки.
– Потом вроде бы в лаборатории появился ребёнок, отпрыск этих монстров, – продолжал он.
Было это или нет на самом деле, но мне противна сама мысль об экспериментах на детях, кем бы ни был этот ребёнок. Пусть даже чудовищем.
– На нём тоже экспериментировали? – несмело спросила Надя.
– Наверно. Батька слышал пару раз его плач. Говорит, жалко. Но тогда лучше было не соваться, времена такие были. Это сейчас ругай, кого хочешь и как хочешь, а тогда с недовольными разговор был короткий. Приедет «чёрный воронок» и кирдык.
– Да, конечно, – вздохнула я.
Жаль не смогу опубликовать эти страшилки. Ну, разве что Деборе Сноук пошлю в Лондон.
– Ещё что-то вы можете про это рассказать?
– Пожалуй, могу только посоветовать. Не ходите в северную часть города. Там у нас давно никто не живёт, все дома заброшены.
– Почему не ходить? Там бандиты какие-то?
– Нее, бандиты тоже туда не суются, – глухо посмеялся хозяин дома, – если так можно назвать пару-тройку наших отморозков.
– Там люди пропадают, – прошептала Надя, словно, боясь, что её услышат те, кто к этому причастен.
Вот это уже интереснее. Надо сходить и пофоткать.
– А с гидом мне можно туда? Наверно, никто не будет нападать на нескольких человек сразу?
– Там пропала группа учёных пару лет назад, – продолжал Василий Семёныч. – Они зачем-то приехали, начали ворошить прошлое. Опрашивали местных, не видели ли они чего странного, к нам вот тоже заходили, кстати. Потом ушли в северный район и до свидания.
– Может, уехали просто? – резонно предположила я.
– Не могли они уехать. У нас из города одна дорога через КПП. Не выезжало их там. Можно, конечно, лесом уйти, но леса у нас дремучие, а до дороги далеко. Не зная местности, не выйдешь.
– Этих учёных искали?
– Да, несколько местных пошли за ними и тоже пропали. А в прошлом месяце охотник пропал. Дурак, думал, там зверь какой хищный орудует, подстрелить хотел.
– Это интересно…
Если эта история стоящая, то будет покруче фестиваля скорби.
– Это опасно. Туда даже бродячие собаки ходить боятся, – взволнованно пропищала Надя. Похоже, кто-то умеет читать мысли.
– За меня не беспокойся, я сама не подарок, – улыбнулась я. – Спасибо большое, мне было очень приятно с вами пообщаться. Пойду дальше работать.
Я вышла на улицу, размышляя над перспективой включения в материал этих баек.
– Алиса!
Я обернулась. В дверях стояла встревоженная Надя. Умоляющим взглядом она смотрела на меня. С чего ей так волноваться о почти незнакомом человеке? Странный народ здесь живёт.
– Не волнуйся ты за меня. Всё будет хорошо, – улыбнулась я ей и пошла снимать наряженных людей на торговой площади.
От других жителей я узнала, что красный цвет тряпок символизирует не что иное, как кровь. Во время эпидемии заражённых людей расстреливали прямо на улицах, а дома, где они жили, метили красными крестами. Животных не выпускают в память о днях заточения в домах. А вот почему именно три дня, никто мне так и не ответил. Попробую предположить, что это просто христианская традиция.
3 глава
7 часов вечера. Из окна своего номера я смотрела, как улица медленно наполняется людьми. На домах зажгли фонари, я почувствовала такую атмосферу уюта, которая бывает только в маленьких городках с малоэтажной застройкой, если отбросить проблемы и тоску по кипящей жизни мегаполиса.
Я оделась потеплее, так как заметила, что вечерами тут прохладно, и вышла на улицу. Джинсы, майка, пиджак. Простите, аборигены, но нет у меня серого балахона, да я и не обязана его иметь, ибо это не мой праздник. Хотя сегодня я уже обожглась на слове праздник.
Я ходила по торговой площади, где намечалось какое-то представление, и фотографировала людей. Молодёжь охотно позировала, в то время как старшее поколение старалось, мягко говоря, меня не замечать. Их право. Я собрала основную информацию, и больше мне от них ничего не нужно. Вдруг меня окликнули.
– Надя! Привет, – обернулась я.
Надя шла ко мне с двумя каллами в руках.
– Привет. Держи, сегодня все носят каллы в руках, – протянула она мне один цветок.
– Да уж, как символично. Цветы покойников, – усмехнулась я.
– Их вырастили в теплицах в Западном районе специально для фестиваля. Хотя мы, например, свои принесли. Так многие делают, чтоб не покупать.
Мы обошли площадь по периметру, наблюдая, как одетые в серые балахоны люди медленно и совсем не весело водят хоровод вокруг огромного костра.
– А что будет завтра? – спросила я. – То же самое или какая-то особая программа?
– Завтра мы пойдём на завод. По традиции, вокруг него делают цепочку из цветов. В общем-то, для этого и нужны каллы.
– Каллы ведь не дешёвые. Надь, объясни мне, почему нельзя принести, например, ромашки полевые? Я же представляю себе уровень местных зарплат.
Серьёзно, где логика? Для жителей забытого богом лесного городка тратиться на такие цветы только для того, чтоб выложить из них круг, а потом смести засохшими, по-моему, неблагоразумно. Проще уж сразу выложить круг деньгами.
Надя пожала плечами и с непосредственной улыбкой ответила:
– Да пускай! Иногда можно и потратиться. Так повелось, и мы соблюдаем. Но у кого совсем денег нет, те, конечно берут любые доступные белые цветы.
Прошло около часа, когда толпа на площади вдруг оживилась. Я стояла у навеса, под которым была установлена трибуна. Через минуту я поняла причину волнения людей. За трибуну встал градоначальник. Именно так его тут называли. Он произнёс пламенную речь о тех страшных временах, назвал примерное количество погибших – оказалось около трети жителей тогда умерли и были убиты. Выходит, горе коснулось каждой семьи. Тот, кто не потерял родных, потерял друзей.
После я побеседовала с градоначальником. Тут всё по классике – напускная любезность и желание показать город и себя лучше, чем оно есть на самом деле. Конечно, ему хочется, чтобы я написала как можно больше лестных слов о городе. Но я всё больше отчего-то сомневаюсь, что этот репортаж кто-то вообще будет публиковать.
Надя сопровождала меня повсюду. С ней было приятно общаться, редко встретишь таких позитивных людей. Меня забавляла её вера в сверхъестественное, а её мой скептицизм. В подростковом возрасте я сама увлекалась бреднями про магов и призраков, но, так и не встретив по сей день никого, кроме бездарных экстрасенсов, теперь следую принципам здравого смысла. Если существование чего-то невозможно доказать, логично предположить, что оно может не существовать вовсе. По крайней мере, пока кто-то не докажет обратное. Но Надя всё время подозрительно озиралась, рассказывая про страсти, творившиеся на заводе больше полувека назад.
– Надь, ты думаешь, на вашем заводе действительно сейчас делают лекарства? Может, какая-нибудь подземная лаборатория ещё работает?
Я говорила это только, чтобы немножко позабавиться, но Надина реакция мне нравилась. Вот я садистка…
– Нет, не думаю, – Надя уверенно покачала головой. – После эпидемии отсюда всё вывезли.
– О чём болтаем, дамы? – послышался за спиной мужской голос.
К нам подошёл молодой человек лет двадцати пяти. Блондин, среднего роста, клетчатая рубашечка, синие джинсы, волосы зачесаны набок, очки. Интеллигент, заключила я.
– О местных монстрах, – ответила я ему.
– Алиса, познакомься, это Антон, – представила нас друг другу Надя. – Антон, это Алиса.
– Алиса Стиль, газета «Петербургские хроники», – уточнила я.
– О… коллега, – он расплылся в улыбке.
– Правда? Здорово. А где вы работаете? – осведомилась я у него.
– Я – редактор нашей озёрской газеты, «Озёрские новости» называется.
– Мм, отлично.
Интересно, о чём могут писать «Вести вечернего Задрищенска»? У Ивановых корова отелилась, у Марьи Михайловны день Рождения. Не удивлюсь, если это он отстреливает народ в Северном районе, чтоб хоть как-то разнообразить материалы. Да уж. Подобный бред мог прийти только в мою дурную голову.
– Хоть что-то, – ответил он, вздыхая. – В нашем коллективе всего три человека: я, Димка Баранов и уборщица.
Я сочувственно улыбнулась.
– А что за монстров вы обсуждаете? – вдруг вспомнил он про нашу тему.
– Да тех, которых на заводе у вас выводили, – небрежно бросила я.
Неужели и этот туда же?
– Аа, это тема для спецрасследования, – он многозначительно поднял вверх указательный палец.
– Да брось, это ж бред. Антон, ты ведь журналист, а нам нужно что? Факты. Где они?
– Я бы не сказал, что бред, Алиса. Не так всё гладко. Лично я слышал от одного старенького человечка на заводе, что мелкому как-то удалось сбежать.
– Кому это «мелкому»? – оживилась Надя.
– Детёнышу, на котором эксперименты проводили. В это же время и произошла утечка какого-то вируса. Всё это не просто так.
– И куда он мог деться? Ребёнок, один в городе, – скептически добавила я.
– Так это ж не простой ребёнок. А если принять во внимание убийства на Севере, связать их с побегом ребёнка, которого, кстати, не нашли, то картинка вырисовывается очень неоднозначная.
– Ты хочешь сказать, что малыш способен завалить несколько взрослых мужиков? Прям озёрский супермен какой-то! – я поражена, бывают же чудные люди.
– Я ж говорю, это не просто ребёнок. К тому же, ему сейчас может быть лет…
– Под 70, – засмеялась я. – Бойкий старикашка!
– Ну, может, он и не старикашка вовсе…
– Скажи ещё, что он не стареет!
– Может и стареет, но не так как мы, а медленнее. Понимаешь, Алиса, я несколько лет занимался этой историей и пришёл к выводу, что это не человек вообще.
– А кто тогда? – Надя поёжилась и боязливо окинула взглядом округу.
