banner banner banner
Эго и нечисть
Эго и нечисть
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Эго и нечисть

скачать книгу бесплатно


– Что значит придумываем?

– Ну а что, разве у вас есть фотографии, файлы или вообще хоть что-нибудь научно-материальное, подтверждающее все ваши человеческие учения? Покажите мне любое изображение Будды или кого-нибудь еще, и я вам точно скажу, это он или вам подсунули подделку.

– А как же биологическая память на водной основе?

– А там ничего нет, – разочаровано развел руками Ян.

– Так поэтому вы и ищете Истину! – воскликнул я.

– Мы, – улыбнулся Ян. – Я рад, что Кац подобрал именно вас тогда, ух, хитрый еврей!

– Он же пудель, – робко попытался вставить я.

– Неважно, пойдемте в сад, – Ян поднялся.

– В сад? Здесь?

– Вы же любите гулять в саду, Рыцарь?

Он открыл дверь кабинета, и яркий солнечный свет ослепил нас. Мы вышли в буйствующий яркими красками сад, где цвели плодовые деревья, щебетали птицы, таская всякую мелочь птенцам в гнезда, желтые одуванчики гордо стояли, подняв головы, на зеленом ковре молодой травы, кое-где зацветали яркими цветами какие-то кусты, буйствовала сирень.

– Хорошо, да?

– Красота!

– Не зря люди представляют себе Рай вот так, – он обвел рукой вокруг себя. – Забавно, но если любого из них запереть в таком саду навеки, он просто свихнулся бы от однообразия, и этот сад показался бы ему геенной огненной, – Ян от души расхохотался. – Все относительно, как говорил один мой знакомый еврей, не Кац.

– Так что там насчет замкнувшегося круга? И водной основы?

– А, вот вы о чем!

– Да, если мир существует лишь в нашем восприятии, то он и есть наша фантазия, и получается, что наша миссия – собирать свои впечатления и эмоции для некого опыта в этом мире, то есть просто пережить свои собственные фантазии! Ну, тогда со смертью и опыт должен прекращать свое существование?

– Нет, не должен, опыт передается генетически, а потом, не будьте так самодовольны, вы не один на белом свете, живых существ бесконечное количество, возможно, даже больше, – он ухмыльнулся, – и все взаимодействуют в одной системе, своего рода информационной матрице, облаке, к которому все и подсоединены. Творцу нужно бесконечное разнообразие, чтобы иметь бесконечный выбор, только наиболее оригинальные образцы остаются в матрице в доступе на виду, остальные уходят в забвение. Ну, сами подумайте, стоит ли помнить какую-то определенную лягушку в истории, хотя с точки зрения эго этой самой лягушки мир крутился вокруг нее. Справедливо? По-моему, просто шикарная идея! Каждый мнит себя венцом мироздания, это заодно и защитный механизм, и драйвер естественного отбора и размножения, конечно, но только особенные остаются в памяти, ибо только они представляют интерес с точки зрения пережитого опыта.

– И реинкарнируются!

– Ой, я так не люблю эти заумные слова! – поморщился Ян. – Да, кое-кому выпадает шанс еще раз попробовать, если предыдущий опыт был интересен. При этом Творец чрезвычайно справедлив, каждому даются шанс, время, обстоятельства, испытания…

– Но у всех все получается по-разному!

– Нет, к сожалению, у всех получается одно и то же. Не надо судить людей строго, они слабы, жадны, трусливы и ужасно невежественны. Если слабость – дело поправимое, то жадность, трусость и невежество лечатся очень плохо! Удивительно, столько лет существует человечество, а проблемы все те же.

Мы сидели под огромной цветущей грушей в саду, а пудель весело гонялся за бабочками капустницами среди одуванчиков.

– Ну что, Рыцарь, вы немного отдохнули в саду от своих космических похождений? – сказал Ян, вставая и отряхивая брюки. – Мне нравится, как вы в трудный момент берете инициативу в свои руки. Нестандартность в принятии решений – это большой дар.

– Вы опять будете надо мной издеваться?

– Я буду делать то, что сочту нужным, в зависимости от моего настроения, – твердо, но ласково сказал Ян. – Только, ради всего хорошего, после нашего сегодняшнего разговора не смейте даже подумать, что вы можете как-то влиять на ситуацию. Воля здесь одна, и она моя.

– Куда вы отправите меня дальше, Ян Дронович?

– Если вы достаточно отдохнули, ступайте на ресепшен, там у Анны для вас есть сверток, а я еще погуляю по саду, он, по-моему, неплохо у меня получился, приятно иногда посостязаться с Творцом, не всегда же ему побеждать. Ступайте, ступайте! Дверь между теми двумя яблонями.

Я встал и пошел к указанным яблоням, там прямо на траве между ними стояла дверь, я обошел ее вокруг, стен не было. Я обошел ее еще раз, нажал на ручку и вышел опять в сад. «Странно», – подумал я и нажал ручку с другой стороны, дверь открылась, и я ступил на ресепшен офиса Яна Дроновича. Девочки сидели на рабочем месте перед экранами и приветливо подняли на меня глаза.

– Добрый день, Рыцарь. Для вас пакет. Нам дали поручение помочь вам с облачением.

На столе был сверток, перевязанный бечевкой, я потянул за ее кончик, звук пропал, и реальность поплыла у меня перед глазами.

~

Глава восьмая

~ Бомбардировщик USAirforce ~ Хиросима, сэр ~ ЧП в кабине ~

~ Перестрелка ~ Катастрофа ~ Разбор полета с Яном ~

Шум двигателей и сильная вибрация тесной кабины заставили меня сначала вспомнить о космосе, однако это был самолет – огромный, с четырьмя турбовинтовыми моторами на крыльях и сигарообразным фюзеляжем. Остекление кабины по кругу позволяло оценить его размеры и окраску. Несомненно, самолет был военным транспортником или бомбардировщиком.

– Вы проснулись, сэр, – в шлемофоне послышался голос Анны. – Докладывает второй пилот, за время моего дежурства полет проходил без происшествий, в штатном режиме, желаете принять управление?

– Одну минуту, – мне нужно было собраться с мыслями, я оглянулся.

В кабине, помимо Анны на месте второго пилота, позади сидела Ли, видимо, выполняя функцию штурмана, рядом в наушниках сидел у аппаратуры связи Кац. Он повернулся ко мне и блеснул зубом. На мне был старомодный летный костюм с нашивкой «US Airforce» с одной стороны и именной планкой «Paul Tibbets» c другой.

– 8:00, сэр, заходим на цель, – прозвучал голос Ли в шлемофоне, – до цели 15 минут. Примите управление.

Я решил собраться.

– Доложите обстановку, – прозвучал в наушниках мой голос, почему-то по-английски.

– Докладывает второй пилот, – Анна говорила с каким-то южноамериканским акцентом. – Экипаж готов к выполнению задания, заходим на цель, местное время 8:05. Вследствие некомплектности экипажа функции поддержания радиосвязи и бомбометания возложены на Тома.

– Йес, сэр, – огрызнулся Кац.

– Разрешите начать операцию? – продолжила Анна.

Внизу проплывала бесконечная гладь океана, но на горизонте уже виднелась кромка берега.

Я взялся за штурвал, и в этот момент в мой мозг с бешеной скоростью стали вливаться потоки информации, связанные с многолетним опытом пилотирования тяжелых военных самолетов, матчасть тяжелого стратегического бомбардировщика B-29, показания приборов сразу приобрели смысл, включился внутренний контроль. Я сжал штурвал.

– Свяжитесь с самолетами сопровождения, мне нужен доклад о средствах ПВО в этом районе.

– Доклад получен, сэр, все чисто, можем заходить на цель.

– Принимаю управление на себя, второй пилот, сдать управление.

– Есть, сэр, – голос Анны был настолько нежен, что я отвлекся от средств управления самолетом. Невольно вспомнилась пара моментов на диванчике в офисе.

«Ух, если бы не этот костюм, да обстановка другая», – подумал я.

– Мы над целью, – сказала Анна, – дайте команду для начала бомбометания, «малыш» готов.

– Разрешаю бомбометание, – безразлично произнес я.

Кац с сияющей физиономией нажал кнопку открытия бомболюков.

– Доложите название цели, – машинально произнес я.

– Хиросима, сэр, – пропела Анна.

Кац щелкнул тумблером на панели – бомба, выпущенная из лап бомбометателя, вращаясь по оси, ушла вниз.

– Как? – я потерял дар речи, во рту пересохло, тело покрылось противным липким потом.

– Хиросима или Хирошима, тут не поймешь, сэр, эти японские названия, черт их разберет.

За спиной послышался грохот, что-то вспыхнуло, самолет сильно тряхнуло, я потянул штурвал на себя, и огромный бомбардировщик, взвыв четырьмя моторами, начал набирать высоту, дав левый крен. Нашим глазам открылся гигантский желто-серый пепельный гриб, который стремительно рос у нас за хвостом, яркое свечение обожгло незащищенные участки кожи на лице.

– Не смотреть! – взвыл я.

Боже милостивый! Что же я сделал!

– Сэр, нам надо уходить на базу, цель поражена! – послышался голос Анны.

Я не мог заставить себя ответить, язык распух, глаза высохли, по позвоночнику тонкими струйками лил пот, глаза заливало потом со лба.

– Анна, что же мы сделали? – выдавил я из себя, там же 20 килотонн в тротиловом эквиваленте, а внизу тысячи людей.

– Сэр, мы выполняем задание, это наша миссия.

– Какая, к черту, миссия? Там госпиталь, наши военнопленные, как мне с этим дальше жить? Мы только что заживо зажарили 130 тысяч человек, и еще столько же умрут в ближайшее время!

– Успокойтесь, сэр, – послышался строгий голос Анны, – возьмите себя в руки, мы на войне – здесь убивают.

– Говорит земля, – послышался голос Яна в шлемофоне, – цель поражена, возвращайтесь на базу, держите курс от взрыва, и через 500 миль сделаете петлю в сторону аэродрома. Как поняли?

– Понял, возвращаемся на базу, – прошептал я.

Зачем? Зачем он решил повесить на меня ответственность за это чудовищное преступление, за жизни ни в чем не повинных людей? Я же до последнего момента не знал. А если бы знал? Посмел бы нарушить приказ? Не смалодушничал бы? А может быть, все-таки струсил? Руки тряслись, слезы на глазах мешали отчетливо видеть картинку.

– Поздравляю, сэр, прекрасная работа, – пропищал отвратительным голосом за моей спиной Кац и взял меня за плечо.

– Мерзавец, ты знаешь, сколько там было людей?

– Население города 60 тысяч человек, – подсказала Ли со своего места.

Улыбка не сходила с физиономии Каца.

– Ты понимаешь, что мы натворили? Наши души будут вечно гореть за это в аду, – я схватил его за воротник летного костюма, – мерзавец, и после этого ты меня поздравляешь, убью гада!

Кровь прилила к моей голове, одной рукой я держал Каца за ворот, другой пытался освободиться от лямок, которыми был пристегнут к креслу пилота.

– Командир, пожалуйста, осторожно, управление на вашей консоли, – послышался встревоженный голос Анны.

Я уже не слушал, освободившись от ремней, я выхватил из кобуры пистолет и больно прижал его ствол к щеке Каца. Вот ведь подлец!

Самолет стал медленно заваливаться на левое крыло.

– Командир, штурвал! – закричала в ужасе Анна. – Срочно переключите консоль на второго пилота! Здесь горы, мы их зацепим.

Бешенство, страх, отчаяние, только не чувство собственного сохранения бушевали во мне. Я прижал Каца к стойке, у него текли слюни, он таращил глаза.

– У нас нештатная ситуация на борту, – послышался спокойный голос Ли, – у первого пилота шок, нервный срыв.

– Принимаю командование на себя, – послышался голос Анны. – Сэр, положите пистолет на пол и переключите консоль на второго пилота, – мне в висок был нацелен пистолет второго пилота, – немедленно!

Самолет еще сильнее завалился набок, Анна в падении нажала на курок, одновременно прогремели два выстрела, пули прошили отверстия в кабине, разбили остекление, труп Каца покатился по железному полу в угол, падая, я схватился за кресло пилота бомбометания и спрятался за его спинку.

– Сэр, бросьте пистолет и выходите с поднятыми руками, – железным голосом проговорила Анна. – Ли, переключите консоль на второго пилота.

Самолет терял высоту с чудовищным жужжанием гигантского шмеля.

Ли, освободившись от ремней, стала пробираться к левому креслу.

«Нам не смыть этот грех ничем! – колотилась в моей голове красной строкой только одна мысль. – Нам всем гореть в аду». Невольно рука сжала пистолет и палец начал отсчитывать нажатия курка. Первая пуля пробила плечо второго пилота насквозь и со звоном разбила лобовое остекление за ее спиной, рука Анны опустилась и разрядила пол-обоймы в бедро и кресло Ли, которая уже заняла мое место слева, вторая пуля пробила ей шею – фонтан крови сделал реальность красно-белой, здоровой рукой закрывая рану на шее, она пыталась еще что-то предпринять, хватаясь за штурвал, еще две пули прошили ее щеку и лоб справа над глазом. Самолет потерял герметичность и управление. Ли, обливаясь кровью из пробитой артерии в бедре, вцепилась в штурвал, пытаясь не дать огромной машине завалиться в пике. Я стоял на двух ногах, держась за кресло и перехватив дыхание на три секунды и два патрона в обойме.

«Нам всем гореть в аду», – затвор четко отработал два выстрела, Ли дернулась и завалилась всем телом на штурвал. С диким гулом В-29 сорвался в пике. Теряя высоту, он задел крылом за макушку холма и, подняв гигантский фонтан, упал на мелководье, где, ударившись о дно, взорвался, уходя в небо черным столбом огня и дыма.

«Нам всем гореть за этот грех», – пульсировала мысль в пространстве.

* * *

– Ну, и что вы опять натворили? – спокойным голосом спросил Ян.

Он сидел в стеганом шелковом халате с хрустальным бокалом коньяка у камина. Поленья уютно потрескивали, он нежился от тепла.

– Зачем вы это сделали? Вы испытываете меня? Хотите погубить мою и без того несчастную грешную душу? Если бы я знал, я никогда не согласился бы.

– А вы и так не согласились, – спокойно ответил он. – Что же касается вашего «если бы я знал», – он довольно улыбнулся, – никто ничего не знает наперед, и никто не может повернуть ход событий. Вы что думаете, если вы угробили самолет, перестреляли экипаж, этим вы сняли грех с души? Мертвые восстали из радиоактивного пепла? Вы лишь взяли на свою совесть грех за убийство экипажа, вот и все. Обманули себя, «я вот какой честный, я не хотел, я всех наказал, искупил»! Вздор! Ничего вы не искупили, вы лишь дали волю своим эмоциям, проявили слабость. Эго победило, страх вас обуял, а знаете, почему? Потому что на самом деле вы не тот пилот, Paul Tibbets вернул бомбардировщик на базу, прожил долгую жизнь после Хиросимы, дослужился до звания бригадного генерала ВВС США и ни капли не раскаивался в том, что он сделал, вплоть до самой смерти 1 ноября 2007 года. Все дело в вашем эго и в том, что вы, конечно же, как современный человек, естественно, знаете, чем закончилась бомбардировка Хиросимы, сколько людей погибло сразу и потом. Страшно стало за свою душонку?

– Очень!

– А скажите мне, дорогой пилот, а если бы это была простая бомба? Вы же легко дали команду о бомбометании, не задумываясь, и только когда девочки вам сказали, что объект – Хиросима, вас накрыло. Что, если бы это была маленькая деревня, а не большой город с 70-тысячным населением, от этого вам было бы легче?

– Я не знаю, Шеф, не мучайте меня.