Кошмары

скачать книгу бесплатно

– Успокойся, все хорошо. Что случилась?

– Я услышала, что Лена решила проучить новенькую. Она везде тебя искала и сюда тоже приходила. Все попрятались, а я хотела пойти тебе на помощь, но испугалась. Я должна была пойти, прости! Ты, наверное, больше не захочешь со мной разговаривать… – Глаза Маши начали наполняться слезами.

– Не выдумывай, – сказала Тайна, твердо отстраняя девочку от себя. – Что я тебе сказала, когда уходила?

– Чтобы я сидела в спальне, – произнесла Маша, надрывно всхлипнув.

– Ну вот. Ты все правильно сделала.

Потрепав Машу по голове, так, что шапочка съехала набекрень, Тайна легла на скрипнувшую пружинами койку и закрыла глаза. Она собиралась привести мысли в порядок и решить, как действовать дальше, но прикосновение Максима вытянуло из нее всю энергию. Сама не заметив как, Тайна задремала.

* * *

– Просыпайся, а то на репетицию опоздаем! Лена терпеть не может, когда кто-то опаздывает!

Тайна разлепила глаза и увидела Машу. Девочка выглядела довольной, пряча хитрую улыбочку. «Что-то новенькое», – подумала Тайна, зевая и потягиваясь.

– Смотри, что я нам раздобыла! – сказала Маша, доставая из-за спины кусок черного хлеба. – Давай поделим пополам, как подруги?

– Давай, – согласилась Тайна. – Где ты его взяла?

– Это Витька спрятал, ну тот, который с собачьей головой, – сообщила Маша, разламывая сухарь на две части и вручая бо?льшую Тайне. – Он все время заначки делает, а потом про них забывает. Мне пауки сказали, где надо искать!

Похоже, хлеб пролежал в укромном месте не один день, но Тайна с удовольствием съела пахнущий пылью сухарь и поднялась с кровати.

– Ладно, идем на репетицию. А то и вправду опоздаем…

В хоровом классе собрались все детдомовцы, включая членов Полуночного клуба, не хватало только старосты. Дарьяна и Ринат сидели в разных концах класса, зато Артем, Максим и щеголявший пластырем Тимофей сбились в кучку. Малышня, носившаяся по классу, держалась от них подальше, как будто эту троицу окружало облако ядовитого газа. На подоконнике сидели еще две девочки, с которыми Тайна познакомилась на заседании Полуночников – Дина, подозреваемая в краже печенья, и Лиля, страдавшая насморком. Первая откровенно подлизывалась к старосте, а про вторую Тайна вообще ничего не могла сказать: представляясь, Лиля заявила, что умеет делаться невидимой, а на чьей она стороне, было непонятно.

Несколько часов назад Дарьяна дала Тайне полезный совет: «Никому нельзя доверять. В этой котельной – никому». И все-таки даже среди явных подпевал старосты могли отыскаться союзники, те, кто не смирился со своим положением. Тайна кивнула Дине и Лиле, желая посмотреть, как те отреагируют. Дина заерзала и отвела взгляд, а Лиля не торопясь промокнула платком верхнюю губу и кивнула в ответ. «Уже что-то», – подумала Тайна.

На грифельной доске, рядом с текстом песенки, по-прежнему было написано: «Машка – уродина». Заметив это, Тайна решительно пересекла класс и за неимением тряпки просто размазала надпись рукой. Тимофей презрительно фыркнул, Маша едва слышно охнула.

– Тот, кто обзывается, тот в морге разлагается, – изрекла Тайна, поворачиваясь к детдомовцам. Фразочка сама слетела с языка, как будто всплыв из глубин сознания.

– Рэпчик так себе, – сказал Артем.

– А это не рэп, – отозвалась Тайна. – Это предупреждение.

Тайна и вцепившаяся ей в руку Маша заняли свободные стулья, а Тимофей, Артем и Максим принялись о чем-то шептаться.

Не прошло и минуты, как в дверном проеме возникла староста. Дети тут же перестали носиться по классу и быстро расселись по местам.

– Ну что, начнем? – сказала Лена, по своему обыкновению усаживаясь на парту. – Слова на доске, мелодию помните. Поехали!

Детдомовцы затянули жутковатую песенку про могильный холмик. Тайна прежде никогда не пела, а попробовав, обнаружила, что умение попадать в ноты не числится среди ее скрытых талантов. Это, впрочем, никого не смущало – дети пели, как могли, а Лена раскачивалась и махала руками, делая вид, что дирижирует. Это было странное и на первый взгляд бесполезное действо, но вскоре Тайна заметила, что в классе потемнело. Она посмотрела в окно и увидела, как над парком сгущаются тучи. Силуэты сидящих на подоконнике Дины и Лили стали почти неразличимы на фоне серой пелены, затянувшей небо. Лена, не прекращая дирижировать, подошла к выключателю и зажгла верхний свет: желтые лампочки осветили лица поющих детдомовцев.

«Значит, это правда, – подумала Тайна, глядя на старосту. – Лена умеет вызывать дождь». Теперь оставалось понять, зачем директор и его протеже изо дня в день портили погоду, заставляя ржаветь и без того ржавые карусели.

Дети продолжали петь, и голоса их становились все более напряженными. Тайна как будто оказалась среди религиозных фанатиков, доводивших себя до исступления повторением священной мантры. В какой-то момент она осознала, что и сама начала петь громче, а в ее голосе, тусклом и невыразительном, стали проскальзывать истеричные нотки. Всматриваясь в лица детдомовцев, Тайна поймала на себе взгляд Рината. Он сидел с бесстрастным видом, но глаза за толстыми стеклами очков как будто говорили: «Вот, именно об этом я и предупреждал». Тайна прислушалась к своим ощущениям и поняла, что устала, но не физически, а как-то по-другому. С каждым куплетом из нее уходила жизненная сила, вытекая, словно вода из треснувшего стакана. Ринат не врал и не фантазировал, говоря, что Лена использует других детей как батарейки – если энергетические вампиры действительно существовали, один из них сейчас сидел перед хором.

Хор пел про крадущегося в ночи зверя, когда оконные стекла залил холодный свет и котельная вздрогнула от удара грома. Трескучий раскат смолк, и Тайна услышала, что в окна колотят капли дождя, тяжелые, как свинцовая картечь. Почти одновременно с этим девушка услышала низкий механический гул, идущий откуда-то снизу. Наступив носком левой ноги на пятку правой, она незаметно сняла кроссовку и поставила ногу на грязный линолеум. Пол едва заметно вибрировал. Тайна вспомнила, что точно такой же звук – навязчивое басовитое жужжание – она слышала, когда Иван Николаевич привел ее в котельную. Потом звук исчез, а вот сейчас снова появился, и как раз в тот момент, когда над парком лил дождь. Обувшись, Тайна встала и направилась к выходу.

– Я в туалет, – бросила она, проходя мимо Лены.

– С репетиции нельзя уходить! – возмутилась староста.

– Мне что, описаться? – спросила Тайна и, не дожидаясь разрешения, вышла из комнаты.

В пустом коридоре подозрительный звук стал заметнее, скрыть его не мог даже нараставший шум ливня. Девушка прикоснулась к стене и ощутила под ладонью все ту же вибрацию. Кто-то запустил спрятанную в недрах котельной машину или генератор, и Тайна хотела знать зачем. Она пошла на звук и через минуту очутилась у той самой двери на первом этаже, подходить к которой строго-настрого запрещалось. Теперь вибрация пола ощущалась даже в обуви.

– Так я и думала, – пробормотала Тайна.

Дверь была металлическая, серая, с массивными петлями и грубыми швами от сварки. Девушка ощупала ее (шершавая и, как ни странно, теплая), подергала ручку (само собой, заперто) и прильнула глазом к замочной скважине. Хотя помещение за дверью не было абсолютно темным, Тайна не смогла разглядеть ничего определенного, лишь какие-то неясные очертания и мечущиеся тени. Зато она почувствовала странный запах, точнее, смесь запахов: из-за двери тянуло перегревшимися медными проводами, сгоревшей резиной и… грозой. Так могло пахнуть сразу после удара молнии – вроде бы свежестью, но с примесью чего-то химического. Внезапно замочную скважину заслонило что-то темное. Тяжелая створка распахнулась, стукнув Тайну по лбу. Не удержав равновесия, девушка приземлилась на собственный зад.

– И что ты здесь забыла?

Тайна подняла взгляд и увидела Ивана Николаевича. Бородатый, грозный, он возвышался над ней как мрачная скала.

– Вышла в туалет и услышала какой-то шум, – сказала Тайна, потирая ушибленный лоб. – Там за дверью что-то гудит, вы бы проверили.

Некоторое время директор угрюмо взирал на девушку, засунув большие пальцы за пояс и сведя брови к переносице. Грудь у него была мощная, как у человека, который упорно занимается штангой, руки напоминали два толстых бревна. Когда Тайна впервые увидела Ивана Николаевича, на нем был кожаный плащ, сейчас же – солдатские штаны с широким кожаным ремнем и болотного оттенка свитер. На ногах у директора были тяжелые военные ботинки. «Драться с ним будет непросто», – подумала Тайна.

– Значит, услышала какой-то шум, – произнес Иван Николаевич, подозрительно щурясь. – Ну да, ну да…

Все это время дверь оставалась открытой, но широкая спина директора заслоняла обзор. Тайна сумела разглядеть лишь высокий потолок, очертания толстых металлических труб и подвесных ферм. К сожалению, этого было недостаточно, чтобы понять, чем занимался Иван Николаевич, пока Лена вызывала дождь. Заметив, куда смотрит Тайна, он захлопнул дверь и произнес:

– Идем. Нам пора поговорить.

Тайна поднялась на ноги, не торопясь отряхнула джинсы и пошла следом за Иваном Николаевичем. В молчании они поднялись на второй этаж.

– Здесь мы сможем спокойно пообщаться, – сказал директор и открыл ближайшую к лестнице дверь. За ней оказался небольшой и на первый взгляд довольно уютный кабинет. Плотные шторы были раздвинуты, но дневной свет ушел, и за окном клубилась дождливая муть. Единственным источником света служил работающий монитор на письменном столе, и в его мягком мерцании Тайна разглядела глубокое кресло, пару фотографий на стенах и очертания книжных шкафов.

– Входи, располагайся, – произнес Иван Николаевич, включая верхний свет.

Это, вне всякого сомнения, был личный кабинет Ивана Николаевича, место, куда обычные детдомовцы не могли прийти, когда вздумается. Тайна смотрела во все глаза, ведь любая мелочь могла в итоге пригодиться. Специально медля, она вошла в комнату и устроилась на единственном стуле; директор обошел письменный стол и опустился в кресло, скрипнувшее под его весом.

Несколько шкафов были забиты толстыми книгами, похожими на энциклопедии или учебники. Пробежавшись глазами по названиям, Тайна поняла, что в основном здесь собраны труды по психологии, педагогике, социологии, медицине и религии. Хватало названий наподобие «Психологическое влияние», «Секты и контроль над сознанием», «Психология управления», «Иерархия и структура тайных кружков и обществ». Чего здесь не было, так это художественной литературы.

– А это кто? – спросила Тайна, указав на две черно-белые фотографии в рамочках.

– Человек в очках – это Вольф Мессинг, – произнес Иван Николаевич. – А второй, похожий на священника, – Григорий Распутин. В свое время их считали колдунами и экстрасенсами.

– А, ясно, – без особого интереса протянула Тайна. – А я думала, это ваши друзья.

– Это люди, с которых всем нам следует брать пример.

– Вы поэтому бороду носите? – догадалась Тайна.

Иван Николаевич и в самом деле немного смахивал на Григория Распутина: такой же бородатый, угрюмый и с холодным пронзительным взглядом из-под насупленных бровей. Тайна понятия не имела, какой у Распутина был голос, но не сомневалась, что он тоже говорил густым рокочущим басом.

– Я люблю пошутить, – произнес Иван Николаевич, пристально глядя на Тайну. – Но мы пришли сюда не для этого.

– А для чего?

– Как тебе в моем приюте? – внезапно спросил директор. – Освоилась?

– Мне здесь не нравится, – заявила Тайна. – У вас тут грязно, воняет, ползают тараканы. Вы воруете детей и держите их в заброшенной котельной. Думаю, за такое вас надо посадить в тюрьму.

– О, поверь, я уже побывал в таком месте, что тюрьма покажется курортом, – произнес Иван Николаевич, нисколько не обидевшись. – Ты просто видишь все в неверном свете и не понимаешь, как много хорошего я делаю для этих детей.

– Что, например?

– Я даю им возможность развиваться, спокойно раскрывать свои таланты. Здесь их никто не мучает, не режет скальпелями, не ставит над ними эксперименты. Это место просто рай для таких, как мы.

– Я не такая, как вы, – отрезала Тайна.

– А вот здесь ты ошибаешься. Просто твои силы еще не проявились. Я на тебя не давлю, в моем приюте так не принято. Здесь каждый ребенок раскрывается постепенно, как цветок, который растят с любовью и заботой. Но кое-что откладывать мы не будем…

Сказав это, Иван Николаевич откинулся на спинку кресла, положил руки на подлокотники и прикрыл глаза. Его дыхание сделалось ровным и глубоким, как у спящего человека. Некоторое время ничего не происходило, но потом лицо директора потемнело, а черты расплылись. Тайна удивленно моргнула. В памяти всплыли слова Рината: «Его тело источает какой-то туман или дым черного цвета. Я думаю, это вещество взаимодействует с такими, как мы».

Вокруг Ивана Николаевича клубилась странная взвесь, словно кто-то встряхнул мешок, в котором хранился уголь. Черный газ просачивался сквозь одежду, вытекал из-за ворота, но не рассеивался в воздухе и не оседал на предметах, подобно пыли. Складывалось ощущение, что это вещество обладает собственной волей, если не разумом; из директора как будто выползала потусторонняя тварь, опасный и хитрый демон. С каждой секундой пелена густела, наливалась чернотой, так что вскоре Тайна перестала видеть Ивана Николаевича. В этот момент конденсат резко уплотнился, вздрогнул и отделился от застывшего в кресле мужчины. Над письменным столом поднялась черная фигура, зыбкая, текучая, но при этом сохранявшая человеческие очертания. Теперь в комнате было два директора – один сидел за столом, с интересом наблюдая за Тайной, а второй, сотканный из газообразного вещества, стоял рядом. В его глазницах застыла непроглядная тьма, борода клубилась, как дым над пылающей резиновой покрышкой. Призрак двинулся к Тайне. Он словно плыл по полу, медленно передвигая дымные ноги. Девушка быстро поднялась со стула и попятилась к двери. То, что она видела перед собой, ей совершенно не нравилось, и она не хотела, чтобы фантом ее касался.

– Расслабься, – посоветовал директор, – все закончится быстро, ты и глазом моргнуть не успеешь.

Тайна бросилась к двери, и тут ее накрыло черное облако. Призрак распался, утратив человеческую форму, но сохранив способность двигаться. Девушка вдохнула и закашлялась, хотя дым не имел вкуса и запаха.

– Ну вот и все, – произнес директор. – А теперь сядь и успокойся.

Призрак исчез, в кабинете не осталось и клочка черного тумана. Тайна нехотя вернулась к столу и села.

– Извини, если напугал, – сказал Иван Николаевич. – Это было жутковато, но необходимо. Зато теперь ты видишь мир, как он есть. Удивительно, не так ли?

Тайна промолчала. Она не увидела ничего нового; кабинет, обстановка, сам директор приюта – все было таким же, как до появления призрака.

– Поделишься впечатлениями?

Тайна лишь пожала плечами. Иван Николаевич ждал какого-то определенного ответа, но ей было нечего сказать.

– Что ты видишь? Говори как есть, не стесняйся.

Тайна понимала – получив неправильный ответ, директор догадается, что дым на нее не подействовал. Тогда он может повторить попытку, а Тайна не хотела снова вдыхать черный газ, пусть даже у нее был к нему иммунитет.

«После того, как призрак меня коснулся, я должна была что-то увидеть, но не увидела, – размышляла Тайна. – Что все видят, а я нет?»

Тайна не привыкла быстро думать, от этого у нее начинала болеть голова. Но, к счастью, ответ пришел сам собой – Иван Николаевич ждал, что после контакта с черным туманом она начнет видеть рога, клыки, хвосты и прочие странности, о которых постоянно твердили обитатели приюта. Наверняка каждый из них в свое время тоже вдохнул черный дым.

– Ну? – Иван Николаевич подался вперед.

Тайна вспомнила рисунки мелом, которые видела в коридорах котельной. Дети изображали создателя приюта как страшного бородатого дядьку с третьим глазом на лбу.

– У вас на один глаз больше, чем положено, – рискнула предположить Тайна.

– Да! – Директор откинулся на спинку кресла и довольно рассмеялся. – Разве это не потрясающе?!

– Наверное.

– Хочешь глянуть на свои рога? У меня есть зеркало!

– Спасибо, не хочу.

– Конечно хочешь. – Иван Николаевич достал из ящика зеркало в пластмассовой раме. – Полюбуйся, как ты преобразилась!

Тайна посмотрела на свое отражение. Она увидела девушку с острыми скулами и тонкими бескровными губами, но без рогов. Создавая своего призрачного двойника, Иван Николаевич зря старался, но знать ему об этом было необязательно.

– Рога, – протянула Тайна. – Все, как вы говорили.

– Мой глаз, твои рога – все это печати, дарованные свыше, – произнес директор. – Отметки, которые не видны обычным людям, но видны нам.

– Так они настоящие или нет? – не поняла Тайна.

– Настоящие.

– Но если обычный человек положит руку мне на голову, он ничего не нащупает?

– Ничего.

– Я не понимаю.

– Тебе и не нужно все понимать, просто прими это, – посоветовал Иван Николаевич. Сейчас он говорил почти ласково, как отец с дочкой. – Я думаю, скоро твои таланты проявятся. Ты еще всех нас удивишь!

– Очень на это надеюсь, – пробормотала Тайна и поднялась со стула. – Я могу идти?

– Конечно, возвращайся на репетицию.

Молнии чертили на небе кривые сверкающие линии, гром заставлял дребезжать оконные стекла. Дети уже не пели, а хрипло вопили сорванными голосами:

– Дождик, дождик, пуще!
Встал мертвец гниющий!
В саване нелепом
Над могильным склепом!

Тайна вернулась в хоровой класс и села на свое место. Механически повторяя слова песенки и даже не пытаясь попасть в ноты, она размышляла о том, что произошло в кабинете директора. Похоже, встреча с черным призраком – стандартная процедура, которой подвергались все новички, что-то вроде посвящения. После этого дети начинали видеть странные вещи и постепенно теряли память о прошлом. Но в этот раз что-то пошло не по плану. Тайна подозревала, что причина в ней самой, в ее невосприимчивости к черному дыму. «Я чем-то отличаюсь от этих детей», – думала она, вглядываясь в усталые лица детдомовцев. И было бы неплохо понять, чем именно…

Когда репетиция закончилась, Лена первым делом подошла к Тайне и сказала:

– Ты слишком долго гуляла. Я такого не потерплю!

– Иван Николаевич пригласил меня к себе на разговор.