Цифровое общество в культурно-исторической парадигме

В самодеятельности социальных сетей развивается субъектность – через персонализацию коммуникативной среды; избирательность контактов; выборы конфигураций. Акторы учатся расширять когнитивные возможности при помощи сетевого интеллекта. Новая феноменология (транспарентность, «цифровые следы») рождает культуральные практики (например, «цифровые кладбища») и этику. Особенностью цифровой среды являются интерактивность и коммуникативность, перетекание информации в коммуникацию, имеющие следствием усиление субъекта и субъектности в цифровом пространстве (Jenkins, 2006). Понятие Г. Дженкинса «культура участия» (participatory culture) показывает сопротивление сети возможностям внешнего воздействия: сообщество устойчиво воспроизводит собственные нормы в ходе самопрограммирования. Субъекты цифровой среды являются активными творцами информационной культуры, стихийно производят новые экономические, политические и культуральные смыслы. Непреднамеренным действием становится трансфер практик и этических норм из online в offline: то, что в сетевой реальности проявляется как персонализация, в повседневности оказывается запросом на политическое участие.

Цифровая среда способствует не только субъективизации, но и просьюмеризму ("а prosumer is a person who consumes and produces a product" (Toffler, 1980)) – самотворчеству идентичности, жизненного мира, цифровой среды; в движении от потребления к производству субъекты создают контент сетевой реальности. Будучи творцом и актором в сети субъект переносит эту стилистику в повседневность. Просьюмеризм усиливает внутренние локусы контроля в диапазоне от конструирования идентичности до благоустройства жизненного мира и цифровой среды под интересы и потребности. Неочевидным следствием информатизации культуры становится тот факт, что цифровая среда влияет на всех, даже на тех, кто не пользуется электронной почтой, смартфоном и компьютером. Спонтанно выработанные online-нормы транслируются в offline. На примере трансформацией телефонного этикета можно проследить изменение поведенческих стратегий. Человек, желающий владеть информацией и быть в коммуникативном мейнстриме, вынужден своевременно осваивать новые платформы. О статусе человека (его восовремененности) свидетельствуют его мессенджеры. О.В. Мороз обозначает диверсификацию коммуникативной среды: «Я считаю звонок по мобильному телефону вторжением в личное пространство, а кто-то отказывается писать электронные письма и сообщения…» (Мороз, 2017). Общение по мобильному телефону и sms-формат превратилось в археологические слои информационной культуры. Однако они продолжают быть актуальными для многих людей – в силу сформировавшейся привычки, нежелания покидать зоны информационного комфорта. Между тем смена поведенческих норм демонстрирует, что тревоги о том, что глобализация элиминирует различия, а сетевая эпоха покушается на приватность, преждевременны, ибо самоорганизация культуры ответила на эти вызовы. Тренд изменения стратегий коммуникации зафиксировал А. Мадригал: люди не отвечают на телефонные звонки из-за их назойливого вторжения в личное пространство (Madrigal, 2018).

Концепция интеллектуальных сетей Р. Коллинза, согласно которой значимость и продуктивность субъекта определяются положением в коммуникативном пространстве, оказалась верна и для социальных сетей: быть в эпицентре современности – успевать перескакивать на более продвинутые платформы, служащие агрегаторами новостей. Недостаточно мобильный субъект отстает от изменений информационной культуры. «Нужно следить за новинками и понимать, когда коммуникация с помощью какой платформы становится популярной, на какую платформу имеет смысл переходить, если ты хочешь получить максимум контактов, а с чем имеет смысл прощаться. Необходимо понимать, что существует нетикет, или сетевой этикет, и он различается в разных пространствах. Он отличается в соцсетях (и в каждой отдельно тоже), в микроблогах, в почте, и все эти этикеты еще и меняются – и относительно друг друга, и внутри себя» (Мороз, 2018). Таким образом, современный человек принужден к усилию постоянно учиться, осваивать новые технические возможности и меняющиеся нормы.

Латентные тенденции. Каким образом «культурный софт» и «информационная эстетика» меняют поведенческие стратегии субъекта и его способы восприятия прослеживает Л. Манович, полагая, что посредством новых технологий выявляются невидимые слои современной культуры и тем самым происходит трансформация представлений субъекта о культуре и о собственной субъективности (Manovich, 2008).

Упускаемой из внимания возрастной группой при изучении социальных сетей, согласно Ж. Марш, являются дошкольники и младшие школьники. В ее исследовании 175 детей от 5 до 11 лет посредством игры взаимодействовали с offline и online пространствами. В виртуальном мире дети конструировали, реконструировали и проявляли (perform) свою идентичность, а также взаимодействовали с другими людьми в online-форумах. В современной информационной культуре, где социальные сети популярны среди подростков и молодежи, активная деятельность дошкольников и младших школьников в сети не только развивает их коммуникативные навыки и цифровую компетентность, но обучает безопасно перемещаться по интернет-пространству, соблюдать этические нормы, устанавливаемые самим online-сообществом (Marsh, 2010). Это понуждают к разработке воспитательных стратегий, усиливающих рефлексивные и критические позиции в отношении аспектов их информационной безопасности, поскольку виртуальное пространство является для современных детей не просто частью online-игры, но значимой повседневностью. Ж. Марш призывает не игнорировать online-реальности как несущественные и не критиковать как потенциально вредные среды, но изучать их возможности, чтобы определить, какие ресурсы дети получают от жизни в этих мирах и как на основе этого опыта перестраивать обучение и школьное образование (Marsh, 2010).

Цифровую реальность изучают сегодня социологи, психологи, философы, педагоги. Трансдисциплинарный подход позволяет обобщить разнообразие исследований в единой концептуальной рамке.

Библиографический список

1. Битков Л.А. Социальные сети как коммуникационная среда // Знак: проблемное поле медиаобразования. 2012. № 1 (9). С. 9–13.

2. Мороз О.В. Я считаю интернет правом, мои родители – скорее зависимостью // Газета.Ru, 2017. URL: https://www.gazeta.ru/comments/ 2017/08/18_a_10837418.shtml (дата обращения: 18.03.2018).

3. Нестик Т.А. Интеллектуальные сети: от сетевого индивидуализма к творческому капиталу // Образовательная политика. № 7–8 (45–46). 2010. С. 19–30.

4. Социальные сети в России, лето 2017: цифры и тренды. URL: http://blog.br-analytics.ru/sotsialnye-seti-v-rossii-leto-2017-tsifry-i-trend y/ (дата обращения: 18.03.2018).

5. Belshaw D.A.J. What is digital literacy? A Pragmatic investigation. A thesis submitted in 2011 to the Department of Education at Durham University for the degree of Doctor of Education. United Kingdom, 2011. URL: https://dmlcentral.net/wp-content/uploads/files/doug-belshaw-edd-thesis-final.pdf (дата обращения: 20.04.2018).

6. Madrigal A.C. Why No One Answers Their Phone Anymore: Telephone culture is disappearing // The Atlantic. May 31, 2018. URL: https://www.theatlantic.com/technology/archive/2018/05/ring-ring-ring-ring/561545/ (дата обращения: 10.03.2018).

7. Manovich L. Software takes command. 2008. URL: http://faculty. georgetown.edu/irvinem/theory/Manovich-Software-Takes-Command-ebook-2008-excerpt.pdf (дата обращения: 05.02.2018).

8. Marsh J. Young children's play in online virtual worlds // Journal of Early Childhood Research. 2010. Vol. 8. P. 23–39.

9. Philipp S. Essential digital, social media and mobile usage data 2018 // Source & pictures: We Are Social, 2018. URL: http://www. simo-nephilipp.com/digital-social-media-and-mobile-usage-data-2018/ (дата обращения: 04.02.2018).

Homo digital: transformationof identity in information cultureGuseltseva M.S.,Psychological Institute of the RAE, Moscow

Abstract. Modernity and its changes are a field of transdisciplinary study. In psychological identity research the processes of globalization, transitivity, virtuality are important. In the study of information culture has taken place a transition from the analysis of general characteristics to the differentiation of layers; there were types of information literacy: computer, digital, communicative, network (netiquette), media literacy; communicative strategies and norms change. Self-organization of networked communities, personalization, variability of digital behavior are presented as trends. Subjectivity develops through interactivity, the personification of the digital, the creation of new cultural practices and norms. A non-obvious consequence of the informatization of culture is the fact that the digital has a latent effect on everyone, even on those who do not use e-mail, a smartphone and a computer.

Keywords: methodology, information culture, the digital, identity, transitivity, modernity.

Психология смешанной реальности цифрового пространства12

Полева Н.С.,Психологический институт РАО, г. Москва

Аннотация. Транзитивность рассматривается как общее качество офлайн и онлайн реальностей. Тенденция к размыванию жестких границ между офлайн и онлайн, «текучесть» норм и ценностей, их трансформация рассматриваются как влияние фактора транзитивности. Сложное переплетение и взаимопроникновение онлайн и офлайн пространств в повседневной практике человека позволяет говорить о формировании принципиально нового культурного опыта. Это приводит к необходимости перехода от жесткого разделения в исследованиях онлайн и офлайн как разных пространств к пониманию информационной культуры как mixed reality, как единого информационного пространства жизни и деятельности человека.

Ключевые слова: транзитивность, онлайн, офлайн, смешанная реальность.

Информационное пространство, в котором живут, действуют и взаимодействуют люди, не предполагает разделение на онлайн и офлайн. Основные психологические составляющие транзитивности (множественность, изменчивость, неопределенность) (Марцинковская, 2018) релевантны для описания и исследований информационного пространства, как реального, так и виртуального.

На этапе появления и распространения интернета исследователи информационной социализации фокусировались главным образом на особенностях протекания процессов в онлайн по сравнению с офлайн. На этом этапе онлайн- и офлайн-реальности жестко разделялись, основываясь на положении о различиях феноменов и поведения людей в разных средах и с помощью разных инструментов коммуникации. При этом виртуальное пространство рассматривалось в основном как рекреационное и компенсаторное, позволяющее человеку реализовать его потребности, которые представлялись ему недоступными или малоэффективными по тем или иным причинам в офлайн. Сегодня интернет и цифровые технологии настолько широко распространены и включены в повседневные практики деятельности и коммуникации человека, что граница между онлайн и офлайн размывается, становясь все более условной. Исследования особенностей коммуникации подростков показали, что вначале использование социальных сетей рассматривалось как дополнение к их непосредственному общению офлайн. С развитием технологий и популярностью мобильного интернета границы общения и коммуникации онлайн и офлайн практически исчезают, и респонденты-подростки затрудняются с их разделением в своих ответах (Поливанова, Королева, 2016). Размывание границ между онлайн и офлайн подтверждаются и исследованиями особенностей конструирования идентичности. Сегодня уже не фиксируется прежнего расхождения между идентичностями онлайн и офлайн, которое было характерно для начального периода распространения социальных сетей (Белинская, Марцинковская, 2018).

Таким образом появляется новая тенденция в исследованиях – рассматривать онлайн и офлайн не как отдельные реальности, или онлайн как еще одной реальности, которая является расширением – дополнением к обычной, а как единое информационное пространство, в котором сложным образом переплетаются и объединяются онлайн и офлайн повседневной жизни человека. Сущность социального и социальности не изменяется с распространением интернета. Люди продолжают общаться друг с другом, образуют сообщества, и цели их взаимодействия онлайн посредством цифровых технологий не отличаются от целей их коммуникаций в реальной жизни. Появляется понятие mixed reality (смешанной реальности) (Мороз, 2017).

Новая смешанная реальность диктует необходимость усвоения новых норм и правил взаимодействия с ней, а также технологий, с помощью которых возможна реализация этого взаимодействия. Уникальность сегодняшнего момента в том, что ранее таких практик и правил не существовало. Они не только формируются, но и изменяются буквально на наших глазах, что также является одним из проявлений транзитивности. Анонимность, предельная открытость, компенсаторность, рекреационность, возможность реализации альтернативных идентичностей, столь привлекательные для первых пользователей социальных сетей, сменяются ответственным авторским контентом, стремлением к обозначению и соблюдению границ своей приватности и других обитателей Сети, выполнением этических норм и правил экологичного взаимодействия (Мороз, 2017). Возрастает и уровень критичности по отношению к информации и ее источникам (Марцинковская, 2018).

Особенно выпукло эти изменения и трансформации проявляются в практиках повседневной жизни и взаимодействия людей. Еще вчера культура телефонных звонков представлялась нормативной практикой, а уже сегодня звонок многими рассматривается как нарушение приватности и границ личности. На смену культуре «телефонного звонка» приходит культура взаимодействия в различных мессенджерах со своими нормами и языком.

Кроме транзитивности важной характеристикой современной информационной культуры является феномен возрастающей сложности, неоднородности культуры, «неодновременности современности» (Гусельцева, 2017). «Неодновременность современности» проявляется в факторе одновременного сосуществования в одном пространстве – времени современной России – информационной культуры, культуры индустриальной и аграрной архаики. Множественность и вариативность культур, культурная стратификация общества свидетельствуют о том, что общего хронотопа как единой культуры не существует. Такая гетерохронность по отношению друг к другу групповых и индивидуальных хронотопов фиксирует феномен Digital divide (цифрового неравенства). Речь идет не только о возможности доступа к интернету и различиях в уровне владения цифровыми технологиями, но и различием в формировании социокультурных практиках повседневной жизни.

Несмотря на наличие доступа к интернету практически у 80% россиян, в 819 из 1112 городов России полностью отсутствуют локальные цифровые услуги. В малых населенных пунктах интернет преимущественно используется для общения, в то время как жители крупных городов, помимо соцсетей и мессенджеров, используют интернет для совершения покупок, проведения финансовых операций и получения услуг (Цифровизация малых и средних городов России, 2018). Таким образом, структуры хронотопов разных социальных и возрастных групп (жителей мегаполисов, малых городов, сельских поселений, молодежи и людей пожилого возраста) различаются как по степени представленности в них виртуального пространства – времени, так и по содержанию. Это находит свое отражение в действиях и взаимодействиях людей в повседневной жизни, конструировании комфортного для себя взаимодействия и соотношения их онлайн- и офлайн смешанной реальности.

Информационно-технологический подход к информационной социализации предполагает необходимость развития новых навыков и компетенций. Это инициирует разработку многочисленных моделей цифровой грамотности и цифровой компетентности. Но изменения в развитии цифровых технологий происходят быстрее, чем дополняется очередной перечень навыков и компетенций. Согласно Белшоу (Belshaw Doug, 2011), не существует одной-единственной стратегии правильного цифрового поведения и одной общей для всех цифровой грамотности (Мороз, 2017). В этом контексте транзитивность с неизбежностью актуализирует процессы индивидуализации. Это многократные выборы индивидуальных способов настройки и сочетания своего офлайн и онлайн бытования в новой смешанной реальности, которые обеспечивают индивидуальный способ комфортного, безопасного и экологичного решения своих потребностей и задач – коммуникации, развития, образования, рекреации, проблем повседневного быта, решения учебных и профессиональных задач, социального активизма и т.д.

Таким образом, транзитивность как ключевая характеристика современного постиндустриального общества является общей генерализированной характеристикой культуры нового типа – информационной культуры. Принципы гипертекста, составляющие основу работы компьютерных сетей и веб-сайтов виртуальной интернет-реальности, не предполагают линейности и заключают сами в себе характеристики транзитивности. Эти принципы изложены в докладе Теодора Нельсона, где он впервые использовал термин «гипертекст» – «Файловая структура для сложного, меняющегося и окончательно неопределимого» ("A File Structure for the Complex, The Changing, And the Indeterminate"), (Nelson, 1965). «Сложное, меняющееся и окончательно неопределимое» являются характеристиками транзитивности – множественность, изменчивость, неопределенность.

Проявление транзитивности можно наблюдать сегодня в тенденции к размыванию границ между онлайн и офлайн и формированию новой смешанной реальности современной информационной культуры, а также в формировании и трансформации норм, этических правил и ценностей, которые изменяют практики повседневной жизни человека в смешанной реальности информационной культуры. Эти трансформации фиксируются психологическими исследованиями и, в свою очередь, определяют тенденции изменений самих этих исследований.

Библиографический список

1. Белинская Е.П., Марцинковская Т.Д. Идентичность в транзитивном обществе: виртуальность и реальность // Цифровое общество как культурно-исторический контекст развития человека: Сб. научных статей и материалов международной конференции (Коломна, 14–17 февраля 2018 г.) / Под общ. ред. Р.В. Ершовой. Коломна: Государственный социально-гуманитарный университет, 2018. С. 43–48.

2. Гусельцева М.С. Особенности межпоколенных отношений в условиях транзитивного общества // Мир психологии. 2017. № 1 (89). С. 38–51.

3. Марцинковская Т.Д. Транзитивное и цифровое пространство как новая психология повседневности // Цифровое общество как культурно-исторический контекст развития человека: Сб. научных статей и материалов международной конференции (Коломна, 14–17 февраля 2018 г.) / Под общ. ред. Р.В. Ершовой. Коломна: Государственный социально-гуманитарный университет, 2018. С. 219–223.

4. Мороз О.В. Культурные практики цифровой среды: Курс лекций. URL: https://postnauka.ru/courses/81311 (дата обращения: 22.03.2018).

5. Поливанова К.Н., Королева Д.О. Социальные сети как новая практика развития городских подростков // Вестник РГНФ. 2016. № 1. С. 173–180.

6. Цифровизация малых и средних городов России: Совместное исследование Высшей школы урбанистики НИУ ВШЭ и Ян-декс.Такси. URL: https://urban.hse.ru/news/220104443.html (дата обращения: 22.07.2018).

7. Belshaw Doug. The Essential Elements of Digital Literacies.2011. Available at: https://gumroad.com/l/digilit (дата обращения: 22.07.2018).

8. Nelson T. H. Complex information processing: a file structure for the complex, the changing and the indeterminate // Association for Computing Machinery: Proceedings of the 20th National Conference. Cleveland (Canada): ACM, 1965. Р. 84–100.

Online and offline as a mixed realityPoleva N.S.,Psychological Institute of the RAE, Moscow

Abstract. Transitivity is presented as a general quality of offline and online realities. The tendency to erode the rigid boundaries between offline and online, the "fluidity" of norms and values, their transformation are seen as the influence of the transitivity factor. The complex interlacing and interpenetration of online and offline spaces in everyday human practice allows us to talk about the formation of a fundamentally new cultural experience. This leads to the need to move from a rigid separation in online and offline studies as different spaces to understanding the information culture as a mixed reality and as a single information space for human life and activity.

Keywords: transitivity, online, offline, mixed reality.

Информационное пространство транзитивного общества13

Дубовская Е.М.,Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва

Аннотация. Современные представления о процессе социализации сложились к концу прошлого столетия. Основные из них – это положение об активности личности в процессе социализации, иными словами – личность выступает субъектом своей социализации. Еще одно из этих положений сводится к тому, что в процессе социализации существует бесконечное число индивидуальных различий, которые отражают общее направление изменений самого процесса социализации. Множественность как процесса социализации, так и его результата. И, наконец, принцип вероятностной детерминации социализации личности. В статье делается попытка выделить особенности процесса социализации в условиях транзитивности и роли информационного пространства как фактора социализации. Перспективное направление взаимодействия транзитивности и информационного пространства при анализе соотношения усвоение и реализации опыта.

Ключевые слова: социализация, транзитивное общество, информационное пространство, социальные нормы, индивидуальные нормы.

Современные представления о процессе социализации сложились к концу прошлого столетия. Основные из них – это положение об активности личности в процессе социализации, иными словами личность выступает субъектом своей социализации. Еще одно из этих положений сводится к тому, что в процессе социализации существует бесконечное число индивидуальных различий, которые отражают общее направление изменений самого процесса социализации (Марцинковская, 2015; Мудрик, 2011 и др.). Множественность как процесса социализации, так и его результата. И, наконец, принцип вероятностной детерминации социализации личности. Реализация этих и еще некоторых положений позволила сформулировать подход к социализации как к индивидуальному пути развития человека (Дубовская, 2002). Рассмотрение социализации в рамках культурно-исторической парадигмы акцентировало внимание авторов на социальном контексте, на характеристиках современного состояния общества. Реализация этого направления в исследованиях социализации личности конкретизируется в понятиях «транзитивность» и «транзитивное общество». Интерпретацию психологического содержания понятия «транзитивное общество» мы находим у разных авторов. Так Т.Д. Марцинковская в книге «Культура и субкультура в пространстве психологического хронотопа» посвятила проблеме социальной транзитивности главу, в которой подробно анализирует психологическое содержание понятия транзитивности и выделяет следующие феномены, характеризующие транзитивное общество:

1) кардинальные социальные трансформации;

2) глобализация, ведущая к расширению пространства, в том числе и пространства межличностных контактов;

3) усиление социальной неопределенности, связанной, прежде всего, с постоянными трансформациями ценностей, норм, эталонов в современном изменяющемся мире;

4) расширение информационного пространства и усиление его роли, частично заменяющее межпоколенные связи (Марцинковская, 2016).

Особенное внимание хотелось бы обратить на последний выделенный феномен, а именно на расширение информационного пространства. Именно через этот феномен мы можем выйти на проблему взаимосвязи социальной транзитивности и информационного пространства как культурно-исторического контекста социализации личности на современном этапе.

В условиях транзитивного общества процесс социализации приобретает принципиальную противоречивость. С одной стороны, социализация – трансляция устоявшегося, закрепившегося социального опыта, с другой – в современной ситуации опыт поколений фиксируется совершенно по-новому. Особое место, как мы уже писали, занимает проблема формирования ценностей именно в юношеский период развития личности. С одной стороны, это очень важный период, с другой – он может выступить индикатором изменений в процессе социализации (Дубовская, Киселева, 2018).