скачать книгу бесплатно
Тебе жить. Роман
Руслан Александрович Рузавин
Молодой герой, без какой-то конкретной цели в жизни, бестолково обаятельный, открывает в себе способность замедлять время. А также влюбляется в коллегу-девушку. Любовь – не самое главное в жизни, думает она и уезжает в Санкт-Петербург. Герой едет следом. Вторая сюжетная линия. Бывший доктор, работающий в аптечном киоске, самостоятельно бросает пить. Потерял ногу, работу и семью. Жизнь его – трудности и воспоминания. В точке развязки все они встретятся.
Тебе жить
Роман
Руслан Александрович Рузавин
© Руслан Александрович Рузавин, 2017
ISBN 978-5-4490-1689-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая (более или менее реальная)
I
Все началось, как водится, с небольших странностей.
«М-да-а, странный нынче народный герой у нас пошел. Ну, бандит – ладно. Модно, конечно, но кому нравится, кому нет. А ки-иллер… киллер нравится всем. В его взгляде столько мертвенной страсти – это для дам-с. Оружие всегда в полном порядке. За это любят офицеры и прапорщики. А банковские клерки надеются, что завтра придет черед их босса. Известного негодяя. Ну и – ореол таинственности, конечно. Этакий романтический Зорро с винтовкой вместо плетки. Ах-х, нравится как! А все от чего? От недостатка адреналина, да от серости нашей будничной. Есть у тебя свой шесток, выше не моги, быстро укоротят. Где-то ТАМ (многозначительно) все уже поделили и на всех наплевали. Бунтовать-то у нас кишка тонка, вот и оттягиваемся, глядя в телевизор. Когда там очередной Зорро покрошит всех Плохих. Ты уж не подведи, родимый! Ты только стреляй, стреляй, стреляй!…
Эх, господа-господа! Страшно далеки вы от жизни. И от смерти. За попаданием пули следует прекращение физиологических процессов. В жизни, не в кино. Там артист подрыгал ногами, и камера уехала. В жизни и на свинью страшно смотреть, когда забивают. Ноги тяжко раскорячены, железистый запах…. А в глазах-то понимание…».
Сергей выключил телевизор и отложил «дистанционку». Встал с дивана. Потянулся и поймал себя на мысли, что вместо плодотворного поиска работы по «бегущей строке», опять час с лишним пялился на бессоновского «Леона». Остросюжетный, типа, фильм. В чем только остросюжетность? Сейчас уже в каждом фильме по пять-семь Плохих падает на одного Нашего. И однако е-есть, есть она. Острая сюжетность.
Взглянул на листок с выписанными названиями фирм. Негусто. Конечно, искать филиал Микрософта в нашей глуши просто глупо. Путних фирм и на свете-то – раз-два обчелся. Ладно, доверимся интуиции и переберем, что имеем. «Квинта-телеком», «Директ-плюс» – фу, какая пошлость. Да еще – «требуется программист без вредных привычек». Смешно просто. Fat-UMM – «работа квалифицированным программистам», просто и со вкусом. К тому же что-то мне подсказывает…. Ну конечно – фатум, судьба. Позвони, мол, судьба, типа! Если веришь….
В судьбу Сергей верил свято, несмотря на то, что получал от нее в основном пинки. Все просто – он был оптимистом. Только оптимист мог во времена рыночной экономики и повального менеджмента поступить не куда-нибудь, а на РТФ. Который и закончил с красным дипломом. Чтобы потом уйти в риэлтеры – продавать квартиры, потом вернуться к «первой любви» – компьютером, потом…. В общем, безработный он теперь.
«Что имеем…. Работа квалифицированным программистам – звучит заманчиво. Но это или очень много, или очень мало. Квалифицированный программист… под это определение и хакер подходит. А в хакеры нам не надо. Как-то… нечистоплотно все это. Да и слабость у нас есть – чтим мы УК РФ. Ладно, чего думать, звонить надо. Три-два-два… два-два-три…».
– СКТ Фат-ум, здравствуйте.
– Девушка, здравствуйте. Я по объявлению в «бегущей строке», по поводу работы….
– Да, мы набираем сотрудников в филиалы. Ваши данные, пожалуйста.
– Хижняк Сергей Анатольевич,1977-й, высшее, Windows 98 и дальше, 1С от ЧП до корпорации, создание сайтов….
– Достаточно. Завтра собеседование с десяти до двенадцати утра на Героев Гражданской, 16….
– Секундочку – запишу, десять утра, Героев Гражданской, 16, какой офис?
– Мы занимаем второй этаж. Пожалуйста, не опаздывайте.
– Да, конечно. До свидания.
– Всего хорошего.
Ye-e-e. Надо верить, надо всегда верить – у фортуны есть не только спина. Интуиция, батенька, великая вещь. Итак, завтра. «Уи а зе чемпионс, май фре-енд…».
Завтра была среда.
Итак, вот и пришел он – этот день. И скоро придет этот час, стрелка на часах висит в районе девяти часов. Так, внешний вид. Пиджачок-то в пограничном возрасте, вот-вот из моды выйдет. Вот галстук, галстук – да. Всегда умел выбирать, не боясь странных сочетаний цветов. А может, напрасно это все – пиджак, галстук? Ну кому это надо, в самом-то деле?
Стоп. Тихо. И мысли даже такой не допускай. Ты – круче всех. Помни об этом, и – вперед. Еще доехать надо, время жмет.
Героев Гражданской,16.
«Ничего себе зданьице, наверное, приятно снимать здесь этаж», – Сергей мельком взглянул на часы. Без четырех. «Правду говорят, точность – вежливость королей. А мне с моей и в министры не попасть. Ладно, пара минут есть». Однако, забегая вперед, скажем, что целая череда событий уже выстроилась в очередь, чтобы помешать нашему герою попасть в заветную фирму.
Событие первое. «Лех-ха».
И ведь вот оно, близко совсем, заветное крыльцо здания Героев Гражданской, 16, «фирма занимает весь второй этаж», вот оно уже….
– Лех-ха, – из павильона рядом вывалился какой-то препьяный субъект, протягивая Сергею растопыренную ладонь. Обдавая запахом свежего коньячного перегара пополам с «орбитом». Без сахара, разумеется.
– Очень приятно, я спешу, извините…, – не подавая руки в ответ, Сергей попытался обрулить субъекта справа. Но – скажем в скобках – субъект был раза в полтора больше нашего героя и одним полушагом снова перегородил ему дорогу.
– Представляешь, цветок не дала. Мне – серьезному человеку – и не дала. Да не за так, в долг. Я ей визитку даю, а она – ни в какую. Один, один какой-то занюханный цветок пожалела, – Лех-ха был безутешен.
– Извините, я в самом деле очень спешу…, – и только старым баскетбольным финтом – показав рывок вправо, а уйдя влево – Сергею удалось вырваться от этого навязчивого любителя флоры.
Капля. Точнее, потек на рукаве пиджака. Издевательское карканье сверху.
– Ах ты ж, ХХХХ…, – юноша задрал голову и увидел самый конец схватки наглого ободранного кота и вороны, чье гнездо на тополе тот лез разорять. Битва закончилась вничью. Кот успел дернуть из гнезда какой-то черный несуразный комок, но тут же был поражен несколькими ударами мощного клюва и перешел в оборону. Комок в процессе битвы попросту выпал у него из пасти. Еще какую-то секунду назад наш герой смотрел – отстраненно на драку и брезгливо на кляксу на рукаве, а тут…. Вороненок вдруг замедлился в полете. Если сначала он летел – ветка-вторая-третья, то теперь – ветка… вторая… третья…. И стало даже видно, что падает он бестолково растопырив лапы-крылья. И совершенно еще не имеет понятия, что же это такое на самом деле – летать. Ветка… вторая… третья…. Сергей спокойно выставил руку и поймал черный комок.
Вторая клякса – теперь уже в руке.
– Тьфу ты, пропасть…, – не литературно, конечно, но так всегда ругалась бабуля. Когда имела в виду что-то несуразно-противное. Вороненок в ответ пребольно клюнул Сергея в руку.
– Ах ты, гад…, – нет, ну конечно, он любил животных. Абстрактно, как все мы. И совершенно не сталкивался с ними вблизи. Так что его можно понять. Довольно небрежно посадив гордую птицу на газон, бросился скачками – через ступеньку, к цели этого утра. А может – и всей жизни.
Минута – тридцать две до звонка.
«В любом городе сразу можно понять – комфортно или нет живется его обитателям. – Ремарк. Все зависит от количества туалетов и… жриц любви, скажем так. А у нас? Где вот в этом долбаном здании М/Ж искать? Пардон, мадам… о, нон мадам, мадмуазель…», – влетев с разгона в коридор и озираясь в поисках туалета, Сергей буквально столкнулся с одной молодой особой. Одетой почти по-мужски.
«Вау, какой „прикид“. Пиджачок, галстучек, прямо леди-джентльмен. Но как хитро все подогнано, приталено», – пропустив на повороте девушку вперед, наш герой шел теперь за ней сзади. Ощущая свойственные молодым безработным программистам импульсы к особям противоположного пола. Девушка вдруг обернулась, видимо импульсы были слишком уж явные.
«А вот взгляд-то у нас нехороший, да-а, нехороший. Тяжелый уж больно взгляд…». Незаметно для себя он, оказывается, поднялся на второй этаж, так и не найдя туалет. Да, в общем и времени уже не было. Глянув на рукав – пятно он почти затер платком – Сергей с удивлением понял, что Особа шла туда же, куда и он. И, видимо, с той же целью. А второй этаж в это утро являл собой сборище самых разномастных кандидатов в программисты. Тоскливое предчувствие надвинулось мексиканским идолом, сурово улыбаясь каменными глазами без зрачков.
«Если это все кандидаты на мое место, то – кердык. Кто-то из нас не пройдет. Кто-то останется безработным. А с 1С у меня, между прочим, не очень. И эта лоховская вещь может ведь перевесить серьезные знания, нужные проггеру…. А эти задохлики сплошь завернуты сейчас на экономике…». Кандидаты, действительно, за редким исключением были тощими и длинношеими, многие в очках. Так себе – новая поросль. Кроме той…. Она, кстати, о чем-то тихо говорит с секретаршей. Тоже стильной штучкой. «А когда двум стильным штучкам по дороге, они горы могут свернуть. Берегись тогда все остальные…».
На этом месте размышления Сергея прервал маленький, невзрачного вида человечек в очках. Очень похожий на ежа, что ощетинился колючками. Одной ногой уже стоя в коридоре, он продолжал что-то раздраженно говорить сидящим в кабинете. Быстро закончив фразу, Еж прихлопнул за собой дверь и решительно направился к лестнице.
«Яблоко отобрали. Прямо с колючек сняли».
За ним из кабинета вышел средних лет господин – полная противоположность Ежу – высокий, чуть медлительный и с большим носом. В смешном галстуке, к тому же.
– Так, Лена, что у нас сегодня? – барственно вопросил у секретарши.
– Сегодня двадцать семь, и вот еще молодой человек вошел последним, не представился. Тоже, видимо, сюда.
– Ясно. Нам нужно троих. Будьте любезны, Вы… Вы… и, пожалуй, Вы, пройдите со мной.
Из всей массы претендентов, Босс выбрал одного «ботаника», судя по пушку на щеках – только что из школы. Юношу поплотнее с преданно-честным взглядом серых глаз. И, наконец – Ту-самую-девицу. Выражение лица которой, правда, при виде Босса разительно изменилось. Из деловито-холодного оно стало романтически-влекущим. Плюс туманная улыбка.
Снова – не взяли.
Его не взяли, и что тут ранило больнее – трудно сказать. То ли, что пришлось тащится на другой конец города, напялив ненавистный галстук. Да-да, в самом деле – имея вкус к галстукам, умея носить их – это тоже почти искусство, носить их Сергею было некуда. Отсюда – ненависть. Или то, что опять пришлось корчить из себя сметливого паренька, знающего кнопку RESET, а остальное намеревающегося изучить в ближайшее время. А вернее всего то, что опять была растоптана надежда. На то, что где-то есть фирмы, которые ценят «мозги». Что «мозги» кому-то в этом долбаном бизнес-мире нужны. Ведь каждая такая растоптанная надежда делает человека немножко неудачником. А когда их много, этих надежд? Такая мысль почему-то очень рассердила Сергея. К тому же терять здесь ему было совершенно нечего.
– И это все?! – встав в позу римского трибуна, громко, на весь коридор, вопросил он. – И на это вот…, – он потряс рукой, как бы не находя определения этому фарсу, – вот на это планировалось два часа с десяти до двенадцати?!
«Задохлики», как и он не прошедшие отбор, нервно зашевелились. В их взглядах забрезжила надежда на отмщение. Большеносый, а он уже повернулся уйти в кабинет, удивленно оглянулся. Та-самая-девица посмотрела на Сергея, как на одушевленный предмет. А он продолжал громить….
– Это вот этим…, – снова потряс рукой, оказывается эффектный жест, – этим выявляются лучшие головы для работы в компьютерном бизнесе?! Вот этим, так называемым, тестом-собеседованием?! Да кастинг на порнофильмы и то дольше идет!
И это была точка. Жирная черная точка.
Кандидаты трепетали в волнении. Не роптали, конечно, ропот в наше время вызвать гораздо труднее, чем в октябре 1917-го. Но нервничали явно. Девица – она, оказывается, похожа на миледи из «Трех мушкетеров» – смотрела уже с явным интересом. Большеносый снисходительно улыбнулся и бросил:
– Вы тоже… приняты.
Так Сергей стал штатным программистом.
II
93-й день.
Для Кузьмина Александра Викторовича сегодня – 93-й день. Странно, будильник как звонил в первый день – противно и нудно – так и сейчас звонит. Нисколько не приятнее. Ну никак не прививается ему энтузиазм честного труженика. А может, все встающие по будильнику делают это с отвращением?
Иэ-эх, от судьбы не уйдешь, все одно – вставать. И как это раньше на «скорой» он подскакивал ванькой-встанькой в любое время суток? Пристегнуть «ногу», культя что-то отекла, много чаю, видно, вечером выпил. А что еще делать одинокому мужчине долгими осенними вечерами? То-то и есть, что чаи гонять.
Из зеркала в ванной на него глянуло лицо чеховского врача. Короткая седая бородка, не мешало бы немного подбрить. Чуть набрякшие веки, ох уж этот чай. Нос среднерусского типа, не «картошкой», чуть поменьше. Глаза и нос не красные, что важно. Почти здоровый вид почти не ленивого врача. Бывшего врача. «Да-с, милостивый государь, 93-й день».
Поразительно неуютно по утрам на кухне. Как-то удручающе действуют светлые пятна на обоях, там, где был гарнитур. Хотя гарнитур – громко сказано, просто такие шкафчики. Клара забрала, уходя. Также забрала сына Витьку, стиральную машину и часть его, Кузьмина, жизни. Теперь то место в душе, где была эта часть, болела фантомной болью. Почти как отсутствующая нога. У любого брака ведь два конца – развод или смерть. И неизвестно, что еще хуже.
Чай и бутерброды. Тот же чай, те же бутерброды. Только раньше – с женой – они были гораздо вкуснее. Но…. Важно во всем видеть систему. Можно ведь вполне обойтись и без этого ритуала по утрам. Перехватить чего-нибудь по дороге на работу, всухомятку. Только сейчас ему нужна система, его опора в этом мире. И пусть тот же чай в тысячный раз – противен и горек, в самой этой противности есть что-то сцепляющее с жизнью. Чувствуешь – гадость, ах, какая гадость, значит жив.
– Здравствуйте, Анна Сергеевна! – дворничиха с утра сражается с опавшими листьями. С переменным, надо сказать, успехом.
– И Вам доброго здоровья, – Анна Сергеевна охотно перестала мести и встала, приготовившись поболтать о том, о сем. Видимо, последний собеседник проходил уже давно. – Вот ведь погода-то!
Но Кузьмин, не останавливаясь, ковылял мимо, впрочем, приветливо улыбаясь.
– Да, подбросило Вам работы, – железный график – 17 минут до остановки. Отступать от него нельзя.
– Да это чего еще! Вот года четыре тому, от была осень – слякоть, дожди бесперечь, денег не платют. Ужас какой-то…, – у всех людей есть любимая тема, на которую они могут говорить часами. У тети Ани таких тем было множество.
– Вы извините, меня пациенты ждут, – вот тут доктор Кузьмин врал. Уже больше трех месяцев его ждали не пациенты, а такие же бедолаги-пенсионеры как т. Аня. Приходящие в аптечный киоск, где он сидел продавцом, за дешевыми каплями и, хоть небольшим, но все-таки человеческим вниманием.
– Да-да, конечно, работы Вам сейчас, Лексан Викторыч, тоже невпроворот – осень. Все болячки у людей наружу прут. Ну, всего Вам…, – это она уже ему в спину. Мрачноватая с виду шестидесятипятилетняя дворничиха являла собой уникальный случай в мировой медицинской практике. Работая в любую погоду с раннего утра метлой и лопатой, она никогда не спрашивала у Кузьмина советов – как что лечить, имела до сих пор все (!) свои зубы и, похоже, даже насморком никогда не страдала. Дай-то ей Бог!
Доктор Кузьмин шагал с размеренностью и четкостью метронома, это тоже было частью системы. Шагал, переваливаясь с протеза на здоровую ногу, и невольно любовался осенью. Как она снова трагически заламывала руки, полагая, что умирание и тлен – навсегда. Конечно, этим траве и листьям уже не увидеть лета. Как же спокойно и умиротворенно они уходят! Люди так не могут, людям смерть дика и страшна. А еще страшнее, что вот эти – другие люди, сидящие рядом, и стакан воды, стоящий на тумбочке, и засохший цветок в вазе – все это останется, а их не будет. Да, началось все с красот осени, а закончилось как всегда. «Никак не могу привыкнуть, что уже не доктор. Осень-осень, «унылая пора – очей очарованье…". Когда по утрам не хочется на работу, а по вечерам – домой, начинаешь замечать то, что в промежутке».
Вот и остановка. Непросто ковылять по грязи на одной-то ноге, ох, непросто. Тетка со знакомым лицом продает свежие сплетни, лежащие на скамье под полиэтиленом.
– Газету не забыли купить? – спросила сердито. «Взрослые ведь люди, а как дети, ей-богу. Не напомнишь – и забудут, точно».
Купил, конечно. Как не купить, ведь и это тоже – часть системы. И чего только не навидаешься, путешествуя по российским городам и весям! Я, конечно же, не имею в виду архитектуру. Тут еще долго тов. Хрущева будут поминать добрым словом. Просто каждый Город, городок и поселок имеет свои какие-то небольшие особенности, характерные только для него. Особенностью нашего Города были и есть очереди к маршрутным такси. Причем, такси еще может и не быть, а очередь уже есть. Стоит такая людская змейка, перпендикулярно дороге. Подошел, занял очередь. Окутанная запахом непереваренного бензина, подошла маршрутная «Газель». Ядовито-желтого цвета. Очередь слегка колыхнулась, и этого «слегка» хватило, чтобы очаровательно-предприимчивая студентка просочилась вперед Кузьмина. Ну просочилась и просочилась. Бывает. Подошла ее очередь. Оборачивается с милой улыбкой:
– Пропустите вон ту девушку. Я за нее заплатила.
Сзади прошмыгнула еще одна сикалка и заняла последнее свободное место. Кузьмин быстро, не дожидаясь пока «Газель» уедет, отошел от очереди. Почувствовав колючий комок где-то над бронхами, а также жгучее желание, прямо потребность, обматерить обеих девиц. Спешащих за знаниями. Был у них санитар Витюня, матерился неподражаемо. Вот уж он-то нашел бы подходящие к случаю слова и обороты. Нормальному же человеку это совершенно не к лицу. Не-ет. Если он, конечно, на самом деле нормальный человек. Адекватно на все реагирующий. Умеющий владеть собой в любой ситуации.
Приехал, в итоге, 15 минут одиннадцатого. К его ларьку уже выстроилась небольшая очередь. Видно, чтобы доказать себе, что настроение совсем не испортилось, Кузьмин решил пошутить.
– Можно, я только пластырь куплю, – обратился он к старухе, закрывавшей собой вход, делая характерное движение лезущего без очереди хама.
– Мне тоже только пластырь, – старуха, не глядя, парировала локтем наглый выпад и придвинулась вплотную к двери.
– Ой, да пропусти, кто лекарствы-то отпускать будет! – это остальные пенсионерки. Кто-то из них, похоже, знал Кузьмина в лицо. Так ему и удалось проникнуть на рабочее место. Ну конечно, бабка наврала, не нужен ей был никакой пластырь. А нужны были таблетки от стенокардии, из недорогих, и покалякать о здоровье.
Ни одного. И с кого только киношники рисуют эти образы – седовласый (-ая), с хитринкой во взгляде, с благородной осанкой, старичок (старушка), говорящие сплошными афоризмами. Нет таких. Старость приходит, а где же, позвольте спросить, мудрость? Что-то запаздывает. Но тут, как всегда проснулся внутренний голос: «Кхм-кхм, я извиняюсь, что вмешиваюсь, думаете Вы в их годы лучше будете? Сомневаюсь. Более того, Вам еще и невроз обеспечен. Подсознание только первую половину жизни – копит, потом отдает. Так что не особо тут…». Вот так. За весь день только… несколько, мало, в общем, молодых лиц. Молодым родителям – капли от живота ребенку. Какому-то нервному юноше в прыщах – презервативы. Молодой изнуренной женщине – витаминный комплекс. Остальной контингент – бабки/дедки. Наслушаются по радио рекламы и идут за чудо-препаратом каким-нибудь. Один за одним. Потом в той же последовательности – обратно, не помогает. Кто бы сомневался. Да…. 93-й день.
Вечером неожиданно для себя Кузьмин выбился из системы. Зашел в кафетерий недалеко от дома. Взял чай с пирожным «Муравьиная горка». Чай из пакетика – горький, «горка» сухая. Три столика вдоль стены в ряд. Он сидел за вторым, за третьим примостился какой-то студент, скромно одетый, но с дорогим «мобильником». Пил студент кофе. Растворимый, из такого же, как у Кузьмина коричневого одноразового стаканчика.
«Ты-то что здесь делаешь? Тебе бы с девчонкой какой-нибудь в кино сидеть. Или куда вы там сейчас ходите – в клубе. Веселился бы, пока молодой. Гуадеамус игитур…. Тоже одинокий, на лице написано».
Он попытался отвлечься от студента и сосредоточится на какой-то серьезной мысли. Не зря же он отпустил сегодня вожжи системы. Вот сейчас бы самое время понять, что с ним происходит. Все философы делали свои умозаключения в одиночестве. Все великие…. Но мысли не приходили. Видимо, философы обладали еще какой-то степенью свободы. «А я? – подумал Кузьмин. – Ведь все признаки свободы налицо. Захочу, даже на работу завтра… просплю», – все-таки он не подумал «не пойду». Это было бы все-таки неправдой. Да и без этого он все равно – вот такой, предоставленный сам себе – не был свободен. Удивительным образом семья и куча обязанностей предполагали больше свободы, чем было у него сейчас.
Чай горький.
«Муравейник» сухой. Да и вообще это не муравейник, пародия какая-то.
Студент допил свой кофе, кому-то дописал SMS, получил «доставку» и ушел. Грустно вздохнув. Мир вокруг Кузьмина сузился до размера двух пограничных столиков. Спереди и сзади.
93-й день. Завтра будет 94-й.
III
«Да-а-а…».
Сергей, теперь уже полноценный штатный программист, вяло перебирал случившиеся с ним за последнее время события. Взяли на работу – хорошо. Офис, как уже упоминалось, – прохладный и чистый. Вставать надо ни свет ни заря – плохо. И мчаться на «маршрутке» через полгорода к месту работы. Питаться на обед, опять же, чем придется. Нередко пресловутой «китайчанкой». Да и сама работа серьезно отличалась от того, чем должен заниматься программер в его – Сергея – представлении. Вместо установки клиентам нового программного обеспечения, или на худой конец починки старого, они целыми днями должны были висеть в Сети. Разглядывая сайты местных Пупковых-магнатов, записывая их плюсы-минусы. Пупковы же, в большинстве своем, не представляли, что значит в наше время грамотно сделанная страница. Предпочитая по старинке вбухивать деньги в плакатную живопись гигантских размеров. Сайты их были однообразными и скучными, изюминки не было ни в одном.
А за окном…. Еще каких-то пару недель назад здесь было лето. Лето – это «рваный монтаж».
