скачать книгу бесплатно
Немецкие наблюдатели 3 июня отметили прекращение инженерных работ на всем фронте обороны Приморской армии. Это означало, что войска СОРа закончили оборудование позиций и приготовились к отражению наступления.
Именно в этот день начальник оперативного отдела майор А.И. Ковтун впервые заметил признаки усталости среди командиров на передовой. Все они находились в постоянном, подпитываемом штабом армии напряжении и ожидании неминуемых атак. Острота впечатлений и быстрота реакции притуплялись, появилось чувство равнодушия к происходящему – то, что должно было «стать невыносимым, превращалось в своего рода быт…»[59 - Там же. С. 146.]. В документах зафиксирован рост антисоветских настроений отдельных военнослужащих и жителей города. Так, слесарь автогаража 25-й дивизии Дежура заявлял: «Еще несколько дней, и немцы от Севастополя ничего не оставят. Я воевать за советскую власть не хочу, т. к. пройдет еще немного времени и ее немцы уничтожат»[60 - СГГА. Ф. 152. Оп. 1. Д. 12. Л. 7–9.].
Командование СОРа с нетерпением ждало начала наступления. В том, что оно начнется в самом ближайшем будущем, никто не сомневался. Адмирал Ф.С. Октябрьский раз за разом пересчитывал соотношение собственных сил и войск противника, взвешивал шансы. «Вступая в третье, решающее сражение за Севастополь, нам теперь ясно: мы имеем силы, которые в основном готовы к бою. Войск для обороны достаточно, неплохо с артиллерией. Маловато оружия, маловато авиации по сравнению с противником. Если бы получить 50–70 Як-1. Маловато ЗА, особенно автоматики на переднем крае. Моя гвардия и основа – морпехота: 7-я, 79-я, 8-я, 9-я бригады МП, 2-й и 3-й полки МП, части ПВО[61 - ЗА – зенитная артиллерия, МП – морская пехота, ПВО – противовоздушная оборона.]. Думаю, честь русского оружия не посрамим», – записал он в своем дневнике.
4 июня сильному обстрелу и бомбардировке подверглись позиции 25-й дивизии. «От сотен одновременно раздававшихся взрывов земля дрожала, как в эпицентре девятибалльного землетрясения. Линия обороны обозначилась пеленою черной гари, поднимавшейся высоко над лесом и холмами. Взрывные волны вместе с поднятой пылью упругой обжигающей струей вонзались в смотровые щели, жгли глаза, спирали дыхание» – так описал свои тогдашние впечатления бывший командир 25-й дивизии генерал Т.К. Коломиец[62 - Коломиец Т.К. На бастионах – чапаевцы. С. 107.]. Встревоженный увиденным, он стал обзванивать подчиненные полки и выяснять количество понесенных потерь. В 54-м полку подполковника Н.М. Матусевича было убито трое и ранено два бойца, в 287-м полку майора М.С. Антипина – всего трое раненых. Сильной бомбардировке был подвергнут город. Масштабы разрушений были колоссальны: вся городская инфраструктура оказалась выведена из строя, повсеместно возникли очаги возгорания.
В 17.00 6 июня немецкая тяжелая мортира «Карл» предприняла обстрел 30-й батареи, сделав 16 выстрелов. Отмечено прямое попадание в левую башню, которая была выведена из строя. Еще два снаряда угодили в бетонный массив батареи, повредив правую башню. В ответ по вероятному местоположению «Карла» немедленно открыли огонь орудия средних и крупных калибров СОРа. Был подожжен один из транспортеров с боеприпасами, взорвались два заряда. Немецким артиллеристам, обслуживающим мортиру, пришлось спешно менять позицию[63 - NARA. T. 314. R. 1348. Fr. 149, 155.].
«Дора» также приняла участие в дневных обстрелах. За ее действиями наблюдал специальный самолет, пилот которого отмечал места падения снарядов и результаты попаданий. Семь снарядов было выпущено по форту «Молотов», еще восемь – по Сухарной балке. По меньшей мере 5 снарядов упало в непосредственной близости от штолен с боеприпасами, наблюдалось сильное задымление и всполохи пламени[64 - Ibid. Fr. 151.].
По некоторым данным, со 2 по 7 июня немецкая авиация совершила на город и боевые порядки до 9 тыс. самолето-вылетов, сбросив 46 тыс. фугасных бомб и 23 800 зажигательных. Артиллерия выпустила по городу от 100 до 126 тыс. снарядов[65 - Боевой путь советского Военно-морского флота / В.И. Ачкасов, А.В. Басов, А.И. Сумин и др. – М., 1988. С. 337.]. В итоге в городе было разрушено 4640 зданий, повреждено 3000, вызвано свыше 500 пожаров, погибло не менее 138 и ранен 171 мирный житель[66 - Морозов М.Э. Воздушная битва за Севастополь. С. 327.]. Как отмечает генерал Н.И. Крылов, «единственное, что врагу перед штурмом вполне удалось, это разрушить город»[67 - Крылов Н.И. Огненный бастион. С. 338.].
В результате постоянных обстрелов и бомбежек все чаще стали возникать проблемы со связью. Разрывы бомб и снарядов вызывали постоянные обрывы проводов и кабеля. Начальнику связи Приморской армии майору Л.В. Богомолову и его службе приходилось прилагать гигантские усилия по восстановлению линий и обеспечению бесперебойности передачи информации. Как следствие, возросло количество радиопереговоров. Но все разговоры в эфире было необходимо шифровать, и на плечи немногочисленного шифровального отдела легла огромная работа, однако использование шифров и кодов сильно замедляло отправку и прием сведений, поэтому многие командиры частей вели переговоры открытым текстом – клером. Такая практика стала обычной в 20-х числах, когда напряжение на всех участках фронта достигло предела. К сожалению, такие беседы легко перехватывались противником и облегчали ему ведение боевых действий.
Не оставалось никаких сомнений в том, что в самое ближайшее время противник перейдет в наступление. Об этом свидетельствовала активность немецких рекогносцировочных и разведывательных групп. Но вплоть до самого последнего момента командованию Приморской армии оставались неизвестными ни дата начала штурма, ни направление главного удара. Ответить на эти вопросы мог только пленный, «и лучше всего из числа офицеров»[68 - Ласкин И.А. На пути к перелому. С. 110.]. Попытки проникнуть в расположение противника предпринимались неоднократно, но все они были неудачными, немцы очень бдительно несли службу. Тогда по совету майора В.П. Сахарова за линию фронта были отправлены два так называемых «штрафника», имевших судимость. Действительно, этим отчаянным и способным на риск людям удалось сделать то, чего не смогли совершить другие. Они притащили пленного лейтенанта из 24-й дивизии, который сообщил на допросе, что немецкое наступление якобы начнется 5 июня[69 - У черноморских твердынь: Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. – М., 1967. С. 387–388.].
В полосе 172-й дивизии захватить немецкого офицера удалось в ночь на 6 июня разведчикам старшего лейтенанта С.А. Хитарова, помощника начальника штаба 514-го полка. На допросе пленный показал, что наступление должно было начаться рано утром 7 июня. Сходные данные были получены и от других захваченных пленных. Но вскрыть направление главного удара разведке соединений и армии так и не удалось.
Командование Приморской армии на основании полученных сведений стало спешно разрабатывать контрмеры. После полудня 6 июня генерал И.Е. Петров вызвал на передовой пункт управления командиров соединений третьего и четвертого секторов. Он ознакомил собравшихся командиров с общей обстановкой и подтвердил, что с утра 7 июня ожидается начало немецкого штурма. Для ослабления его мощи было принято решение о проведении артиллерийской контрподготовки по основным группировкам, сосредоточенным на ялтинском и северном направлениях. Главная задача контрподготовки была сформулирована следующим образом: «Истребить как можно больше живой силы, изготовившейся для перехода в наступление, ослепить пункты наблюдения и нарушить управление войсками»[70 - Ласкин И.А. На пути к перелому. С. 110.]. Начало артиллерийского обстрела 7 июня было назначено на 2.55, в войска об этом сообщили вечером 6 июня.
В 21.00 начштаба Приморской армии генералом Н.И. Крыловым был издан приказ № 175. В нем, в частности, говорилось: «Из захваченных документов стало известно, что сегодня, 6.6.42, заканчивается пятидневная артиллерийская и воздушная подготовка к наступлению на Севастополь. Начало наступления в 3.00 7.6.42. Командующий приказывает: всем людям сейчас отдыхать. К 2.00 7.6.42 привести все части в полную боевую готовность к отражению вражеского наступления. Артиллерии быть в готовности немедленно открыть беспокоящий огонь в направлении вероятных направлений вражеских ударов. Всем зенитным батареям быть в готовности уничтожать вражеские самолеты и танки»[71 - BA-MA. RH. 24-54-199. S. 187.].
С наступлением сумерек немецкие батальоны и роты стали выдвигаться в исходные районы для атаки. Командиры спешно решали последние вопросы, обсуждали мелкие, но казавшиеся важными детали. Немцы заканчивали последние приготовления к штурму.
На линии фронта вокруг Севастополя сосредоточились перед решающей схваткой две армии, которым предстояло между собой решить судьбу осажденного города. Более трехсот тысяч человек, сотни орудий и самолетов, десятки танков и штурмовых орудий замерли перед боем. Два полководца в последний раз проверяли готовность войск и правильность расчетов, хотя ничего исправить было уже невозможно. Все необходимое для наступления и обороны было сделано, и только от упорства и решимости наземных войск теперь зависело, кто выйдет победителем, а кто – проигравшим.
Глава 2. «Лов осетра» начался
7 июня
Северный сектор
Схема № 1
Первые часы 7 июня в полосе LIV корпуса начались как обычно: со стороны советской артиллерии фиксировался редкий беспокоящий огонь, из передовых окопов доносили, что ведется вялая ружейная и пулеметная перестрелка. Выяснилось, что 30-я батарея подавлена не полностью: в утренние часы она вела огонь то одним, то двумя орудиями левой башни. Это вызывало тревогу, так как бронированная батарея могла нанести существенные потери атакующим частям. Впрочем, была надежда, что утром ее если не уничтожат, то блокируют своими ударами самолеты VIII авиационного корпуса.
Еще поздним вечером 6 июня начальник оперативного отдела майор А.И. Ковтун получил указание от генерала Н.И. Крылова оставить за себя в отделе майора Шевцова, а самому срочно к 24.00 прибыть в штаб. Майор сразу понял: случилось что-то важное. Оказалось, в штаб из II сектора поступило сообщение о захваченном пленном, артиллерийском наблюдателе, который на допросе сообщил, что 7 июня утром начнется штурм. Узнав об этом, начальник разведотдела подполковник В.С. Потапов немедленно бросился к начальнику штаба с докладом[72 - Крылов Н.И. Не померкнет никогда. С. 508.]. Тот передал новость командарму и вызвал к себе начальника оперативного отдела. Генерал Н.И. Крылов также сообщил майору А.И. Ковтуну свежую информацию: на бельбекском направлении будет действовать 50-я «и еще какая-то дивизия». Следовало также ожидать одновременного наступления противника и вдоль Ялтинского шоссе. Майору поручалось лично обзвонить всех командиров дивизий и бригад и предупредить их о надвигающихся событиях[73 - Ковтун А.И. Севастопольские записки. С. 151.].
В первом часу ночи в армейский штаб прибыл начальник штаба артиллерии полковник Н.А. Васильев. Он доложил, что его непосредственным начальником генералом Н.К. Рыжи разработан план контрподготовки. В 2.55 все орудия должны будут нанести мощный огневой удар по исходным районам, в которых противник сосредотачивает для наступления свои войска.
В ночь на 7 июня на передовой и в штабах никто не спал. На командные пункты прибывали командиры и комиссары частей, получали задание и возвращались на свои наблюдательные пункты. Прощались, многие обнимались, похлопывая друг друга по плечу, желали удачи.
На командном пункте 79-й бригады к утру 7 июня остались только полковник А.С. Потапов, начальник оперативного отделения старший лейтенант П.Г. Банкет, начальник связи капитан Н.К. Афонин и начальник артиллерии полковник А.А. Смородин. Военком бригады И.А. Слесарев ушел в 3-й батальон, начальник инженерной службы подполковник А.И. Кузин – в 1-й батальон. На наблюдательный пункт отправились начальник штаба майор В.П. Сахаров и его помощник лейтенант Никифоров.
Около 2.00 с передовой стали поступать донесения о движении на немецкой линии обороны. Из этого сделали вывод, что противник занимает исходное положение для наступления.
В 2.55 началась контрподготовка. В 172-й дивизии ею руководил начальник артиллерии соединения полковник И.М. Рупасов. Из-за дефицита боеприпасов она велась всего 20 минут, но, по оценке советских командиров, смогла нанести немецкой пехоте значительные потери и нарушить связь.
Свое слово сказала и авиация СОРа: «Внезапный массированный огонь и смелые действия 18-го штурмового авиаполка по вражеским позициям в Бельбекской долине расстроили боевые порядки и ослабили силу первого удара врага»[74 - Героическая оборона Севастополя. С. 263.]. Поэтому якобы противнику пришлось перенести начало своего наступления с 3.00 на 7.00[75 - Ласкин И.А. На пути к перелому. С. 111–112.]. Бывший начальник штаба 79-й бригады В.П. Сахаров также свидетельствовал об эффективности контрподготовки: «Ответный огонь врага до 4 часов был беспорядочным»[76 - У черноморских твердынь. С. 393.].
Однако для противника проведенный артиллерийский удар остался практически незамеченным. По сообщениям командования 306-го артиллерийского полка «во второй половине ночи – оживленная артиллерийская активность всеми калибрами»[77 - NARA. T. 314. R. 1348. Fr. 157.]. В вечернем сообщении 7 июня уточнялось, что тылы корпуса и огневые позиции попали под разрозненный обстрел нескольких батарей. Ни о каких серьезных последствиях обстрела не говорилось.
Причиной того, очевидно, было следующее. Действительно, 7 июня противник назначил начало артиллерийской подготовки на 3.00. Вот только… по берлинскому времени. О чем и говорил захваченный немецкий пленный. Но в разведывательном отделе, а затем и в штабе Приморской армии почему-то решили, что немцы начнут свое наступление по московскому времени и приурочили свою контрподготовку к 2.55 по Москве. В результате, конечно же, тонны боеприпасов были пущены на ветер, не причинив противнику никакого существенного ущерба.
Возможно еще одно, хотя и менее вероятное, объяснение случившегося. Бывший переводчик оперативного отдела Приморской армии старший лейтенант Р.А. Арзуманян на допросе в лагере военнопленных в Симферополе заявил, что командование не знало точно, когда начнется наступление на Севастополь. Из показаний захваченных пленных было известно, что оно состоится в первую декаду июня. Поэтому после начала артиллерийского наступления командование СОРа ожидало наземных атак буквально каждый день[78 - BA-MA. RH. 20-11-332. S. 2.]. Обстрел, проведенный ранним утром 7 июня, мог быть одним из многих обычных артиллерийских обстрелов, предпринимаемых советскими войсками, но, поскольку он совпал с началом немецкого наступления, ему впоследствии стали приписывать особое значение.
В 5.00 немецкие орудия открыли огонь по передовым линиям и батареям перед фронтом атакующих дивизий. Э. фон Манштейн оставил в своих воспоминаниях красочное описание незабываемого зрелища: «Это был единственный в своем роде случай в современной войне, когда командующий армией видел перед собой все поле сражения. На северо-западе взору открывалась лесистая местность, скрывавшая от нас тяжелые бои на левом фланге LIV армейского корпуса, и дальше высоты южнее долины Бельбека, за которые велись упорные бои. На западе виднелись Гайтанские высоты, за которыми вдалеке сверкала водная поверхность бухты Северной у ее соединения с Черным морем. В хорошую погоду была видна даже оконечность полуострова Херсонес… На юго-западе угрожающе поднимались высоты Сапун-горы и возвышались скалы прибрежных гор. На всем широком кольце крепостного фронта ночью были видны вспышки орудий, а днем облака из пыли и обломков скал, поднимаемые разрывами снарядов и бомб нашей авиации. Поистине фантастическое оформление грандиозного спектакля!»[79 - Манштейн Э. фон. Утерянные победы. – Ростов-н/Д., 1999. С. 277–278.]
Первый день немецкого наступления запечатлелся в памяти майора В.П. Сахарова иначе: «…разразилась настоящая огневая буря. В воздухе появились бомбардировщики. Все потонуло в грохоте сплошных разрывов. Казалось, от их жара плавится камень. С корнем вырывались деревья и кусты… Когда удавалось высунуть голову из окопа, чтобы окинуть взглядом участок бригады, я видел лишь стелющееся облако черного дыма и пыли. Поднимаясь все выше, оно скоро заслонило солнце. Стало сумрачно, как при затмении. Особенно густой дым закрывал наш левый фланг и то, что было за ним, – позиции 172-й дивизии»[80 - У черноморских твердынь. С. 393.].
Пока корпусная и дивизионная артиллерия 11-й армии обрабатывала передний край советской обороны, концентрируясь на участках прорыва, крупнокалиберные немецкие орудия обстреливали вполне определенные цели, своевременное подавление которых предполагало успех дальнейшего продвижения войск. Пушка «Дора» калибра 800 мм открыла огонь по фортам «Сталин» и «Молотов», мортира «Карл» продолжила вести борьбу с 30-й батареей береговой обороны. Мортира «Гамма» обстреливала выс. ПМ 011 и 137,1, батарея гаубиц калибра 420 мм наносила удар по станции Мекензиевы Горы, мортиры калибра 305 мм направили свой огонь по позициям войск у кордона Мекензи № 1[81 - Хаупт В. Сражения группы армий «Юг». – М., 2006. С. 130.].
Под прикрытием артиллерийского огня немецкая и румынская пехота заканчивала сосредоточение, выдвинувшиеся вперед саперы торопливо разминировали проходы в заграждениях. На исходные позиции подтягивались батареи штурмовых орудий, которым в самое ближайшее время надлежало своим огнем поддерживать атакующую пехоту. Надежды на то, что наблюдатели определили все цели, а артиллерия сумеет их подавить, не было. Оттого ожидалось, что бой будет тяжелым и кровопролитным. Защитники Севастополя уже не раз демонстрировали свое умение оборонять свои позиции.
Пелена дыма и пыли от разрывов сотен и сотен снарядов постепенно окутала долину р. Бельбек. В ней терялись ориентиры, тонули очертания гор, местность становилась неузнаваемой. Взвод саперов, приданный 190-му дивизиону штурмовых орудий, заплутал и к началу атаки так и не прибыл на свое место. Немецким артиллеристам пришлось самим приступить к разминированию проходов. В них приняли участие все, кто имел хоть какой-то боевой опыт. На минах никто не подорвался, только врач дивизиона обер-лейтенант Л. Ровер был убит пулей советского снайпера, прямо в голову. Рискуя своими жизнями, немцы к 6.00 успели вывести все три батареи на исходные позиции для атаки[82 - Куровски Ф. Штурмовые орудия, вперед! «Штурмгешютце» в бою. – М., 2011. С. 109.].
Едва лишь смолкли выстрелы орудий, в 6.00 в атаку пошла пехота. Главный удар наносился войсками LIV корпуса на стыке 79-й бригады с 25-й и 172-й дивизиями с намерением выйти к ст. Мекензиевы Горы. Немецкие солдаты при поддержке штурмовых орудий 190-го и 197-го дивизионов перешли в наступление, направив свои усилия на прорыв советской обороны на всю ее глубину. Атаку наземных войск поддерживали группы по 30–40 самолетов, которые наносили бомбо-штурмовые удары по позициям приморцев непосредственно перед фронтом атаки.
Особенно сильным было воздействие на позиции 79-й бригады, против которой развернулись сразу две дивизии – 22-я и 50-я. На участке 79-й бригады под руководством начальника инженерной службы подполковника А.И. Кузина и командира саперной роты старшего лейтенанта А.С. Яковлева была построена глубоко эшелонированная оборона. На переднем крае размещались 1-й и 3-й батальоны, 2-й батальон располагался в глубине обороны, во втором эшелоне, в готовности к проведению контратак. Артиллерийский кулак бригады составляли два дивизиона, насчитывавшие 82 орудия и миномета. Кроме того, ей был придан дивизион 134-го полка под командованием капитана Н.Ф. Постоя. Артиллерийскую поддержку в случае необходимости оказывали дивизион 18-го гвардейского артиллерийского полка полковника Н.В. Богданова и 724-я батарея береговой обороны. Кроме того, бригаде была придана рота танков[83 - У черноморских твердынь. С. 389.].
Начало боя оказалось попросту провальным для 79-й бригады. Для оборонявшихся массированное немецкое наступление оказалось полной неожиданностью. Дело в том, что, когда закончились артиллерийский обстрел и бомбежка, весь передний край III и IV секторов был окутан дымом и пылью, как туманом. В этом мареве не было видно ничего дальше нескольких десятков метров. Поэтому момент начала атаки немецкой пехоты командование бригады просмотрело. По этому вопросу бывший начальник штаба соединения, объясняя, почему с наблюдательного пункта не заметили атаку, выразился вполне определенно, заявив: «Само наше пребывание здесь при таком дыме над долиной казалось уже бессмысленным»[84 - У черноморских твердынь. С. 394.].
Перед атакой своей пехоты противник еще раз подверг обстрелу д. Камышлы и находившееся в ней боевое охранение 79-й бригады. По ней с 5.00 до 5.15 немецкие крупнокалиберные минометы выпустили 30, а минометы среднего калибра – 100 мин. В 5.50 в атаку бросились солдаты передовых 10-й и 11-й рот 3-го батальона 123-го полка 50-й дивизии. Рядом с ними бежали саперы 2-й роты 71-го батальона. Они должны были насколько возможно быстро обнаружить минные поля и проделать в них проходы.
Увидев атакующие цепи непосредственно перед передним краем, командование 79-й бригады растерялось и в первые, самые важные минуты не знало, что предпринять и как действовать. Это позволило противнику захватить инициативу на этом участке. Немцев обнаружили, когда они, благополучно преодолев минные заграждения, уже приближались к первой линии окопов. По ним немедленно был открыт огонь, но удержать их было уже невозможно.
На позиции 3-го батальона обрушились солдаты 16-го полка 22-й дивизии. Им уже приходилось воевать в этом районе в декабре 1941 г., и местность была хорошо знакома. Немецкие пехотинцы уверенно поднимались вверх по склонам, уверенно ориентируясь среди зарослей, балок и иных складок местности. Впереди шли саперы, они быстро и умело проделывали проходы в заграждениях, так что в первой фазе боя почти никаких потерь немцы не понесли.
Несчастливым исключением для противника оказалась 5-я рота его 2-го батальона. Двигаясь вдоль подошвы высоты, она попала на обширное минное поле, в спешке не замеченное саперами. За несколько минут погибли командир роты и 20 унтер-офицеров и солдат. Еще 5 человек получили тяжелые ранения. Но остатки роты продолжили атаку.
Вскоре противник вырвался на гребень выс. 124, 0, и бой завязался непосредственно в траншеях 3-го батальона 79-й бригады. Успешную атаку немецкого 16-го полка поддержали батальоны соседнего 47-го. При том что немцы несли новые и новые потери: выбыл из строя командир 6-й роты лейтенант Фогель, в самой роте было убито и ранено еще несколько солдат. По приказу командира 2-го батальона ее остатки объединили и вновь бросили в бой.
Тем временем солдаты 22-го саперного батальона лейтенанта Брюггеманна приступили к расчистке минных полей в лощине между выс. 124, 0 и 126,5. По ней предполагалось вывести на вершину плато батареи 190-го дивизиона штурмовых орудий. Командир 2-го батальона майор Брунс лично встретил их и развернул по направлению в тыл оборонявшимся на выс. 124, 0 бойцам 5-й роты 2-го батальона 79-й бригады[85 - Bruns. Grenadier-Regiment 16. 1939–1945. Wiesbaden, 1959. S. 33.].
Примерно к 10.00 противник захватил первую траншею на стыке 3-го батальона бригады и 747-го полка 172-й дивизии, ворвался на передовые позиции в 300 м южнее выс. 124, 0 и выбил оттуда оборонявшихся. Глубина прорыва составила до 600 м. Развивая успех, немцы ввели в бой до 12 штурмовых орудий, продвигаясь в распадке между выс. 124, 0 и 126,5 в направлении выс. 137, 1. Пехота одна за другой блокировала и уничтожала узлы сопротивления. Серьезные проблемы для наступавших создавали многочисленные бетонные и дерево-земляные огневые точки. Их подавляли с помощью штурмовых орудий или обстрелом из 20-мм зенитных автоматов 4-й батареи 501-го полка, а иногда подрывали связками ручных гранат.
К 10.20 немцы смогли охватить фланг 9-й роты и стали приближаться к командному пункту 3-го батальона, находившемуся на выс. 145, 4. Заметив приближение противника, командир батальона майор Я.С. Кулиниченко бросил в контратаку взвод связистов. В рукопашную пошла и 9-я рота. Совместными усилиями угрозу командному пункту удалось ликвидировать. Атаковавшие роты 47-го полка отошли, а командир полка вызвал себе на помощь батарею штурмовых орудий.
Тем временем ожесточенный бой развернулся за выс. 124, 0, вершину которой обороняла 5-я рота 2-го батальона 79-й бригады. Первая, фронтально проведенная атака не принесла немцам успеха. Тогда, нащупав фланги, солдаты 16-го полка совершили обход высоты и окружили роту. Бой за высоту шел несколько часов. Оборонявшаяся рота понесла большие потери, потеряла своего командира и к вечеру насчитывала в строю не более взвода. Ее остатки отошли на расположенную южнее малую высоту, которую немцы именовали «Малыш».
При поддержке штурмового орудия 6-я рота 16-го полка атаковала этот последний рубеж, и после ожесточенного боя он был захвачен. По немецким сведениям, в плен на выс. 124, 0 было взято до 60 человек[86 - Bruns. Grenadier-Regiment 16. S. 34.]. Остатки 5-й роты под командованием политрука М.П. Яковлева с наступлением сумерек вырвались из окружения и вышли к своим[87 - Боевые действия стрелковой дивизии. – М., 1958. С. 430–431; У черноморских твердынь. С. 395.]. Высота перешла в руки противника.
Развернувшись на запад, 6-я и 7-я роты 2-го батальона с южного направления поддержали атаку своего 3-го батальона на выс. 126, 5. Эту высоту немцы пытались несколько раз взять в лоб, но все атаки были отбиты бойцами 747-го полка 172-й дивизии. Тогда роты 3-го батальона обошли высоту по балке, отделявшей ее от выс. 124, 0, и к 7.55 достигли южных скатов. Высота оказалась наполовину окружена. Не подавленные в ходе артиллерийского налета очаги сопротивления по западному склону, придя в себя, вновь ожили. Атаковать их с фронта не имело никакого смысла, поэтому немецкое командование решило обойти их с тыла, блокировать и уничтожить. После полудня была предпринята еще одна попытка захватить выс. 126, 5, но и она была отбита.
После небольшого отдыха и перегруппировки в 15.20 бой за выс. 126, 5 продолжился. На помощь немецкому 3-му батальону пришли две роты 2-го батальона 16-го полка. Под их натиском часть оборонявшихся, опасаясь оказаться в окружении, стала отходить на юго-восток, что дало немцам возможность доложить в штаб корпуса, что захват высоты будет осуществлен в самое ближайшее время. Действительно, через десять минут солдаты передовых батальонов сообщили, что советские войска очистили высоту.
Командир 22-й дивизии сообщил, что в скором времени его батальоны будут в состоянии продолжить наступление в направлении на пересечение шоссейной и железной дорог (ПМ 01), и попросил поддержки авиацией. Начальник штаба LIV корпуса ответил ему: помощь от VIII корпуса в настоящий момент невозможна, так как все его самолеты находятся в воздухе и атакуют ранее указанные цели. Тогда командир дивизии попросил дать ему разрешение продолжить наступление без непосредственной поддержки авиации. Ведь, хотя к этому времени его полки понесли уже значительные потери, особенно 1-й батальон 47-го полка, они еще не утратили свой наступательный порыв.
После сравнительно быстрого захвата выс. 126, 5 и следом за ней выс. 137, 1 противника, судя по всему, охватила определенная эйфория: ему казалось, что и дальнейшее наступление будет развиваться столь стремительно, однако командование 79-й бригады уже полностью пришло в себя и твердо взяло управление в свои руки.
Командир бригады полковник А.С. Потапов был крайне обеспокоен стремительно ухудшавшейся обстановкой. Особенно тревожной она выглядела в районе выс. 145, 4, прорыв к которой грозил расчленением оборонительных порядков бригады и изолированием северного сектора от основных сил. Майор Я.С. Кулиниченко не раз просил помощи, но до поры командир бригады свои резервы придерживал. Но, когда стало видно, что 3-й батальон уже не удержит противника, он решился ввести в бой второй эшелон бригады – 2-й батальон майора Я.М. Пчелкина.
Сначала было намерение использовать 2-й батальон для контратаки, но, посоветовавшись со своим начальником штаба, полковник А.С. Потапов принял иное решение. Батальон решили выдвинуть на заранее подготовленную позицию в 300 м юго-западнее выс. 145, 4 и на южных скатах выс. 137, 1. Воспользовавшись начавшимся артиллерийско-минометным налетом на занятые противником позиции, батальон майора Я.М. Пчелкина занял выделенный для обороны рубеж. Здесь он вскоре вступил в бой и приостановил дальнейшее продвижение немцев в южном и западном направлении. Длившийся уже несколько часов бой принес бригаде большие потери. Особенно пострадали 1-й и 3-й батальоны, оказавшиеся на острие немецкого удара. Они потеряли более 50 % своего состава.
Во второй половине дня противник возобновил атаки на выс. 137, 1 в направлении кордона Мекензи № 1. Преодолевая сопротивление советских войск, к вечеру немцам удалось вклиниться в глубь нашей обороны уже до 1,2 км и овладеть выс. 124, 0 и 126,5. Под удар попал командный пункт 2-го батальона. В бой был брошен комендантский взвод, и с его помощью противник был отброшен. По подсчетам с советской стороны, этот прорыв стоил немцам не менее 3 тыс. убитыми и 20 танков[88 - Боевые действия стрелковой дивизии. С. 431.]. В действительности потери противника оказались значительно меньшими.
На правом фланге 79-й бригады день начался не менее напряженно. Против оборонявшегося на этом участке 1-го батальона старшего лейтенанта Н.С. Оришко наступали части 50-й дивизии. Под прикрытием артиллерийского огня в 6.00 они почти без потерь вышли на рубеж атаки. И как только смолкли орудийные выстрелы, немецкая пехота бросилась вперед, и вскоре 121-й полк вышел на гребень высот южнее д. Камышлы, откуда одна рота двинулась в сторону выс. 195, 2, а один батальон повернул на север в направлении выс. ПМ 04. Но дальнейшее наступление застопорилось, обороняющиеся оправились от первого шока и стали оказывать возрастающее сопротивление.
Так, 1-й батальон успешно отразил атаки перед своим фронтом, не допустив быстрого захвата выс. 195, 2. Но на стыке с 287-м полком соседней 25-й дивизии произошло вклинение противника в передовые траншеи. Здесь немецкий 122-й полк ворвался в траншеи западнее выс. 195, 2, захватил их и развернулся, чтобы атаковать высоту с юго-запада. На помощь чапаевцам были направлены два взвода 1-го батальона 79-й бригады, их удар во фланг позволил на время восстановить положение. Контратака стоила весьма дорого, только убитыми было потеряно до 40 бойцов и командиров, в их числе капитан-лейтенант А.Н. Курбатов[89 - У черноморских твердынь. С. 398–399.].
Главные события развивались на левом фланге 3-го батальона бригады полковника А.С. Потапова, который оказался на направлении главного удара 50-й дивизии. Здесь в атаку шли роты батальона обер-лейтенанта Беренфенгера. Их поддерживали, действуя вдоль проселка, штурмовые орудия. После сравнительно легкого захвата первой линии траншей немецкое продвижение на этом участке застопорилось. Сильный фланговый огонь заставил 3-й батальон противника забирать все больше вправо, в полосу 22-й дивизии. Цель наступления – ПМ 02 – оставалась пока недостижимой[90 - NARA. T. 315. R. 947. Fr. 761–762.].
По мнению командира 50-й дивизии, основной удар в полосе его соединения после занятия гребня Камышловского оврага следовало перенести на правый фланг. Отсюда было больше шансов вбить мощный клин в направлении на кордон Мекензи № 1 и далее на станцию Мекензиевы Горы. На острие «клина» наступал 123-й пехотный полк, перед которым стояла задача пробивать советскую оборону и рваться вперед, невзирая на действия соседей.
В 12.00 бойцы 3-го батальона 79-й бригады предприняли контратаку против 3-го батальона немецкого 123-го полка. Его 11-я рота, не выдержав, подалась назад, что заставило командира батальона оттянуть всех солдат на несколько десятков метров. Атаки краснофлотцев продолжались, и в 14.22 от командира немецкого 3-го батальона поступило сообщение: «Заняли круговую оборону, крупного наступления не выдержим»[91 - Ibid. Fr. 762–763.]. Командованию полка пришлось отдать приказ 2-му батальону спешно идти на помощь.
Во время выдвижения батальон хауптмана Мариенфельда попал сначала под фланговый обстрел из д. Камышлы (которую немцы утром так и не взяли), потом под огонь артиллерии СОРа, а как только он приблизился к проселочной дороге ПМ-02 – ПМ-08, по нему открыли огонь сразу несколько пулеметов. Немецкие солдаты целый час не могли сдвинуться с места. Только после того, как была вызвана поддержка собственной крупнокалиберной артиллерии, обстрел прекратился и 2-й батальон смог занять свои позиции. В тылу оставались еще многочисленные отдельные стрелки, которые вели прицельный огонь из своих укрытий, но на их уничтожение времени уже не осталось.
Действия советской артиллерии вызывали у немцев удивление. Она наносила удар за ударом по тыловым районам, вместо того чтобы поддерживать свои передовые линии и препятствовать атакам немецкой пехоты[92 - NARA. T. 314. R. 1348. Fr. 159.]. Действительно, батареи СОРа оказывали сравнительно мало поддержки перед фронтом обороны, сосредотачивая основное внимание на целях в глубине немецких позиций. Так, чтобы не дать противнику возможности перебросить к месту вклинения дополнительные силы вся артиллерия III сектора дважды – в 18.50 и 20.10 – совершила огневые налеты по скоплению живой силы и техники в районе Камышловского железнодорожного моста. А вот атакующие немецкие части остались без огневого воздействия.
После короткой передышки в 16.00 противник возобновил наступление. Основными целями наступления 50-й дивизии были выс. ПМ 04 и 195,2, которые были ею взяты к 18.00. Во время атаки на выс. 195, 2 отличился обер-лейтенант Гнедиг, заменивший выбывшего из строя командира 1-го батальона 122-го полка. Во главе своей роты он первым ворвался на вершину, создав тем самым предпосылки для общего успеха.
В 17.20 хауптман Мариенфельд и обер-лейтенант Берефенгер получили новый приказ: в 20.00 2-й батальон, двигаясь слева, и 3-й – справа, атакуют правее дороги ПМ-02 – ПМ-08 в общем направлении на ПМ 017. В помощь им перебрасывался 1-й батальон. С 19.50 до 20.00 вся артиллерия дивизиона и минометы будут вести обстрел позиций 79-й бригады перед фронтом наступления, с воздуха обещана поддержка пикировщиков Ju-87[93 - Удар авиации оказался не совсем точен. Из-за ошибки одного пилота бомба упала в расположении командного пункта 1-го батальона. Его командир хауптман фон Бибра, а также лейтенант Небель получили тяжелые ранения и отправились в тыл. Командование принял майор Мельцер.].
После мощного артиллерийско-минометного обстрела батальоны 123-го полка бросились в атаку. Первые минуты она развивалась вполне успешно, пока не достигла хорошо оборудованных позиций с многочисленными дзотами возле развилки дорог между ПМ 02 и выс. 145, 4 (см. схему № 14). Здесь атаку пришлось прекратить, хотя цель дня так и не была достигнута. Причин для принятия такого решения было несколько. Во-первых, левый сосед – 121-й полк – сильно отстал, и фланг 123-го полка оставался под постоянным обстрелом. Во-вторых, штурм хорошо укрепленной позиции без артиллерийской подготовки казался немцам неразумным. В-третьих, с наступлением сумерек возобновились советские контратаки, для отражения которых пришлось задействовать даже саперов 71-го батальона. В 22.30 123-й полк прекратил все свои атаки, и его солдаты стали закрепляться на достигнутых рубежах.
Потери 123-го полка в первый день наступления составили: погибли 7 унтер-офицеров и 34 солдата, ранены 10 офицеров, 39 унтер-офицеров и 163 солдата. В целом противник считал достигнутые в первый день наступления результаты неплохими. ПМ 02 находился в полуокружении, будучи охваченным с северо-востока, юго-востока и юго-запада[94 - NARA. T. 315.R. 947. Fr. 763–764.], и его захват казался теперь делом времени.
Гораздо хуже было настроение у бойцов и командиров 79-й бригады. К исходу дня командир 1-го батальона лейтенант Н.С. Оришко доложил, что его правый фланг открыт, его роты в боях понесли большие потери: в двух они составили до 60 %, в одной – даже 80 %. Командир бригады полковник А.С. Потапов потребовал провести новую контратаку, чтобы восстановить стык с правым соседом. И хотя контратаковать было уже нечем, он свой приказ не отменил.
Атаку возглавил сам командир 1-го батальона. По воспоминаниям В.П. Сахарова, она прошла успешно, противника сбросили назад в Камышловский овраг. Положение на фланге было восстановлено, но боевая сила батальона ослабла еще больше, и закрыть прорыв на стыке с 287-м полком эта контратака, конечно же, не смогла.
Немецкое наступление на участке 25-й дивизии началось в 5.00. В нем участвовали левофланговый 122-й полк 50-й дивизии и полки 24-й дивизии. Основной удар, как уже говорилось, пришелся по стыку 287-го полка с 79-й бригадой, и вскоре противник ворвался в первую траншею, выбив оттуда бойцов 287-го полка. Тогда последовала контратака, и фронт обороны был восстановлен. В 10.00 майор М.С. Антипин был вынужден ввести в бой свой резерв – одну роту. Благодаря ей дальнейшее продвижение противника было приостановлено.
Но ситуация на левом фланге дивизии оставалась угрожающей. По приказу генерала Т.К. Коломийца на участок 287-го был выдвинут дивизионный резерв – батальон Перекопского полка, усиленный семью танками Т-26 из состава 125-го танкового батальона. В боевую готовность были приведены заградительный отряд, саперный батальон и разведывательная рота. Им было приказано переместиться в район кордона Мекензи № 1, куда, как верно определили в штабе 25-й дивизии, было направлено острие немецкого наступления.
К 13.00 противник сумел занять гребень Камышловского оврага, продолжая рваться в сторону станции Мекензиевы Горы. На помощь 287-му полку был брошен 3-й батальон Перекопского полка. Несмотря на то что контратаку поддерживали три танка, восстановить положение не удалось. Тогда на угрожаемое направление были брошены танковая рота и резервный 2-й батальон 31-го полка. К вечеру наступление противника на участке 287-го полка было остановлено, но выбить противника с захваченного плацдарма не удалось. Правофланговый 54-й полк все атаки отбил и основные рубежи обороны удержал.
Медленнее всего развивалось немецкое наступление на участке 24-й дивизии. В 6.00 ее командир сообщил, что продвижение батальонов развивается в полном соответствии с планом, сопротивление перед его фронтом оказано незначительное, так что почти без потерь удалось достичь выс. ПМ 012. Но, как оказалось, это был последний существенный успех, достигнутый дивизией за день. И тому было свое объяснение.
Перед фронтом 24-й дивизии лежала не только сильно пересеченная, но и густо поросшая деревьями и кустарником местность. Расположение огневых точек, окопов и дзотов издалека практически не просматривалось. Об их существовании было невозможно догадаться до тех пор, пока немецкие солдаты не оказывались под их убийственным огнем. Скверные предчувствия противника оправдывались во всей полноте – наступление оказалось сопряжено с большими трудностями и кровавыми потерями.
Пока шли бои на передовой, в штабах с нетерпением ждали сообщений из полков и дивизий. Высокое командование волновал вопрос, как развивается наступление, достигнут ли прорыв оборонительных линий, где обозначился успех.
В 15.00 начальник штаба LIV корпуса доложил в штаб 11-й армии о развитии наступления. С минуты на минуту ожидалось сообщение о захвате выс. 126, 5. Оттуда предполагалось сразу же начать атаку на выс. ПМ 011, но скорость продвижения сильно замедлялась огнем береговых батарей. Перешедшая через р. Бельбек двумя своими батальонами 132-я дивизия понесла большие потери. Эти потери были нанесены соединению генерала Ф. Линдеманна бойцами 95-й и в первую очередь 172-й дивизий. Именно они встали на пути немецких батальонов, рвавшихся к станции Мекензиевы Горы.
Авиационные налеты на позиции 172-й дивизии начались в 5.00 утра. В небе появились десятки бомбардировщиков, которые стали методично обрабатывать ее передний край. Вскоре к ним присоединились артиллерия и минометы. Дивизионными наблюдателями было замечено, что особенно интенсивным было воздействие на правый фланг обороны 172-й дивизии, где стоял 747-й полк, и левофланговый 3-й батальон 79-й бригады. Стало понятно, что основной удар противник намерен нанести именно на этом участке, но возможности сманеврировать резервами у командования дивизии и сектора уже не было.
Артиллерийская подготовка продолжалась один час, после чего наступило кратковременное затишье. Несмотря на бомбежку и интенсивный артиллерийско-минометный обстрел, оборона 172-й дивизии и 79-й бригады подавлена не была. И только немецкая пехота поднялась в атаку, передний край ожил.
В 6.30 части 132-й дивизии начали наступление. Как доложил начальник штаба артиллерии 172-й дивизии майор Н.П. Краснюков, основной удар по обороне соединения полковника И.А. Ласкина наносился из Бельбекской долины. Сравнительно быстро и без особых помех ее полки форсировали р. Бельбек и устремились на выс. 104, 5 и по дефиле между шоссейной и железной дорогами – на выс. ПМ 011. Но здесь атакующие оказались в огневом мешке, под огнем со всех направлений. По ним били из винтовок, пулеметов, минометов и орудий всех калибров. По противнику немедленно открыла огонь дивизионная артиллерия, вскоре к ней присоединились батареи береговой обороны. Немцы понесли значительные потери и были вынуждены отступить назад к реке, оставив на ее берегу два небольших плацдарма.
Только в 11.15 немцы смогли повторить атаку на этом участке, но она была без особого труда отбита. Переброска подкреплений на плацдармы оказалась невозможной. Ей препятствовал обстрел со стороны выс. 126, 5 и огонь 305-мм орудий 30-й батареи. Поддержку атакующим батальонам 132-й дивизии оказала 600-мм мортира «Карл». Вследствие ее обстрела 30-я батарея была вынуждена в 15.00 развернуть орудия действующей башни в сторону моря[95 - NARA. T. 314. R. 1348. Fr. 169.].
В преддверии третьего штурма в полосе обороны 172-й дивизии было создано 4 опорных пункта. Их огневую мощь составляли полковые орудия, минометы, противотанковые ружья и пулеметы. Один из пунктов был создан на центральном участке обороны 747-го полка, командовал им старший лейтенант Л.М. Каплан, артиллерией – старший лейтенант Бондаренко. Вскоре противник прорвался на участке 79-й бригады и захватил выгодную высоту на ее левом фланге – выс. 124, 0. Там были быстро установлены пулеметы, которые стали бить во фланг 747-го полка. Часть огня своего опорного пункта старшему лейтенанту Л.М. Каплану пришлось перенести на подавление огневых точек противника, но в полной мере сделать это не удалось. Воспользовавшись общим ослаблением огня, немцы возобновили атаки и к полудню ворвались в передовые окопы 172-й дивизии. Погиб командир 1-го батальона старший лейтенант Орлов, тяжелое ранение получил старший лейтенант Л.М. Каплан.
После полудня командира 172-й дивизии полковника И.А. Ласкина вызвал к телефону командующий Приморской армией и потребовал доклада о складывающейся обстановке. Видимо, и командир дивизии, и его военком, и начальник штаба в ходе боя забыли о необходимости держать вышестоящее начальство в курсе дел, и оно, не дождавшись доклада, вышло на связь самостоятельно.
К сожалению, внятно ответить, как обстоят дела в полосе вверенной ему дивизии, полковник И.А. Ласкин не мог, к этому времени он не обладал полной и достоверной информацией. Устойчивая проводная связь с полками и батальонами отсутствовала, бомбежки и артиллерийский обстрел уничтожили все линии. Направляемые на командные пункты и в штабы делегаты приносили в основном обнадеживающие данные. Но точными данными о положении в полках дивизии ее командир на момент разговора с генералом И.Е. Петровым не обладал. Единственное, в чем он был уверен, что дивизия жива и полки И.Ф. Устинова и В.В. Шашло свои позиции удерживают, несмотря на атаки двух немецких дивизий, которых поддерживало не менее 60 танков[96 - Ласкин И.А. На пути к перелому. С. 118.]. В ответ командарм попросил докладывать чаще и обещал через генерала П.И. Моргунова поддержку артиллерией береговой обороны.
Тем временем противник окружил 2-ю роту 514-го полка, выдвинутую в качестве боевого охранения за долину р. Бельбек. С раннего утра она вела бой, но приказа отойти на главный рубеж обороны так и не получила. В результате рота была отрезана от основных сил полка и к исходу дня полностью уничтожена.
Продолжала ухудшаться ситуация на правом фланге. Немецкая пехота вклинилась на стыке 172-й дивизии с 79-й бригадой и постепенно протискивалась в глубь обороны. Вскоре она вышла к наблюдательным пунктам командира 3-го дивизиона 134-го гаубичного полка капитана Д.В. Халамендыка и командира 9-й батареи младшего лейтенанта Ф.Т. Сухомлинова. В ближнем бою был ранен капитан Д.В. Халамендык, но контратакой подоспевшей нашей пехоты его наблюдательный пункт был отбит. Напротив, наблюдательный пункт лейтенанта Ф.Т. Сухомлинова был окружен и вместе со всеми там находившимися командирами и бойцами уничтожен. Атаковал, но безуспешно, противник и наблюдательный пункт 1-го артдивизиона капитана Н.Ф. Постоя. Насколько можно судить, против артиллеристов действовали роты из 16-го и 47-го полков 22-й дивизии.
После разговора с командармом полковник И.А. Ласкин вместе с начальником химической службы дивизии майором Ф.И. Мойсой, лейтенантом из штаба артиллерии и адъютантом решил лично проверить положение дел в 747-м и 514-м полках. По дороге они попали под бомбежку, и сопровождавший комдива лейтенант-артиллерист был убит. Когда прибыли на наблюдательный пункт подполковника В.В. Шашло, выяснилось, что блиндаж командира 747-го полка полузасыпан близким разрывом бомбы. И.А. Ласкину пришлось разговаривать с командиром полка и находившимся с ним начштаба 134-го артполка подполковником К.Я. Чернявским через дверь.
После такого разговора командир дивизии решил вернуться на свой наблюдательный пункт, но потом передумал и пошел в 514-й полк. Разговор с подполковником И.Ф. Устиновым новых данных не принес. Комполка жаловался на отсутствие связи, но из докладов прибывших вскоре делегатов связи стало понятно, что 1-й и 2-й батальоны удерживают свои позиции, но опорный пункт, расположенный на территории томатного завода, отрезан, а выдвинутая в боевое охранение 2-я рота – уничтожена. Противник находился в 60–70 м от линии окопов. Несмотря на серьезность сложившегося положения, в штаб армии было направлено вполне бодрое донесение, которое должно было создать впечатление, что ситуация находится под контролем[97 - Ласкин И.А. На пути к перелому. С. 122–123.]. К вечеру основная линия обороны 172-й дивизии еще удерживалась.
Тяжелые бои развернулись на участке обороны 95-й дивизии. Накануне 7 июня в первой линии ее обороны находились два полка – 161-й на левом фланге и 90-й – на правом. Самый слабый – 241-й – полк под командованием прибывшего из запаса комбрига Б.М. Дворкина, размещался во втором эшелоне, за 90-м полком. Дивизия находилась на второстепенном направлении, поэтому большого давления со стороны немецких войск в первое время не испытывала. Это позволило начальнику артиллерии соединения полковнику Д.И. Пискунову переключить большую часть своей артиллерии на поддержку соседней 172-й дивизии[98 - Пискунов Д.И. 95-я Молдавская. – Кишинев, 1987. С. 120.].
Однако к вечеру ситуация изменилась не в пользу советских войск. Батальонам 22-й дивизии удалось взять выс. 126, 5, прикрывавшую с фланга подступы к выс. ПМ 011. Как только об этом стало известно, начальник штаба LIV корпуса немедленно связался с командиром 132-й дивизии, действия которой обеспечивала 22-я, и сообщил, что дорога на выс. ПМ 011 открыта. Теперь дивизия генерала Ф. Линдеманна могла перейти в решительное наступление на своем участке.
Его начало было назначено на 17.00, сразу после окончания короткой, пятиминутной, артиллерийской подготовки. Пехоте 132-й дивизии предстояло в третий раз преодолеть долину р. Бельбек и захватить северные склоны выс. ПМ 011. Здесь следовало остановиться и залечь, так как с 17.30 до 17.45 по гребню и южным склонам выс. ПМ 011 предполагалось нанесение ударов пикирующими бомбардировщиками Ju-87. Действия 132-й дивизии с левого фланга должна была обеспечивать 22-я дивизия. Но уже в 16.15 генерал Ф. Линдеманн попросил перенести время наступления с 17.00 на 17.30, поскольку один из батальонов не успевал с выходом на рубеж атаки. Его просьбу удовлетворили[99 - NARA. T. 314. R. 1348. Fr. 163, 165.].
В 17.30 132-я дивизия при содействии частей 22-й дивизии возобновила наступление на выс. ПМ 011. Поддержку атакующим оказывали 8 штурмовых орудий, 14 танков Т-III и 6 трофейных танков. К 23.00 части 22-й дивизии вышли на восточный склон выс. ПМ 011, где встретились с солдатами 436-го полка 132-й дивизии. В ходе боев первого дня наступления 1-й батальон 438-го и 3-й батальон 436-го полков понесли настолько большие потери, что их теперь можно было приравнивать к роте[100 - Ibid.. Fr. 193, 195.].
К 17.00 части 24-й дивизии ворвались на западные склоны Камышловского оврага и, сломив сопротивление оборонявшихся на этом участке, заняли рубеж: правофланговый 31-й полк – двумя батальонами – в 300 м северо-восточнее выс. 205, 7 фронтом на северо-запад; 32-й полк также двумя батальонами фронтом на юго-запад; 24-й разведывательный батальон в районе 700 м южнее мыса в южной оконечности Камышловского оврага фронтом на юг. Дивизия готовилась после проведения артиллерийской подготовки к повторному захвату выс. 205, 7 и продвижению в сторону шоссе[101 - Ibid. Fr. 171.].
Дальнейшее наступление оказалось сопряжено со значительными трудностями: «Противник ожесточенно защищается в многочисленных дзотах, дотах и полевых укреплениях. Движение пехоты вперед затруднено артиллерийским огнем крупнейших калибров, фланговым пулеметным и превосходно организованным минометным огнем, подтягивание тяжелого вооружения парализовано», – сообщал в своем докладе генерал Ф. Шмидт[102 - Ibid. Fr. 169.].
Образовавшийся в ходе боев 7 июня плацдарм, на котором расположились части 50, 22 и 132-й дивизий, на следующий день можно было расширить в юго-западном направлении. Основной удар предполагалось нанести на участке 22-й дивизии. Под прикрытием темноты на плацдарм необходимо было перебросить тяжелое вооружение, в том числе минометы «Небельверфер». С самого раннего утра с рубежа выс. 137, 1 – выс. ПМ 011 силами трех дивизий можно будет начать наступление.
Генерала Э. Ханзена тревожило, как бы не повторилась та же ситуация, как в ходе декабрьского штурма, когда командование Приморской армии, прикрывшись на своем восточном секторе, перебросило основную массу собственных сил на север против LIV корпуса. Кроме того, советское артиллерийское командование научилось концентрировать огонь всех своих орудий на участках прорыва, в то время как немецкая артиллерия такой возможности лишена.
Восточный сектор
Схема № 7
Накануне начала генерального наступления на крепость Севастополь командование XXX корпуса выражало недовольство степенью подготовки на своем участке. Оно отмечало, что и без того слабая артиллерия корпуса имела в своем распоряжении всего от одного до половины боекомплекта, чего было совершенно недостаточно для надежного подавления обороны противника. Также и авиация VIII корпуса за предыдущие пять дней всего дважды бомбардировала советские позиции перед фронтом наступления корпуса. Поэтому в первый день наступления немецкой пехоте придется атаковать фактически не тронутые полевые укрепления противника. К тому же рассчитывать на массированную поддержку авиации не приходилось, так как в соответствии с планом в первые дни наступления она должна была поддерживать почти исключительно соединения LIV корпуса[103 - NARA. T. 314. R. 827. Fr. 616.].
Командир 28-й дивизии для атаки 7 июня сформировал две ударные группы. В правую вошли батальон 49-го и батальон 83-го полков. Им надлежало в 5.00 начать атаку на выс. ПМ 01 и ПМ 03, а также на холмы севернее выс. 212, 1. Левая группа должна перейти в наступление в 5.25 против выс. ПМ 05 и Крепостной горы[104 - Ibid. Fr. 617.]. Атакующим немецким группам противостояли батальоны 456-го и 381-го полков 109-й дивизии генерала П.Г. Новикова.
Под прикрытием огня артиллерии пехотинцы первой группы успешно выдвинулись к подножию выс. ПМ 01 и ПМ 03 и далее в лощину между ними. Однако, как только поддержка артиллерии закончилась, они были вынуждены залечь под убийственным огнем неподавленных огневых точек. Одной группе удалось ворваться в траншеи на выс. ПМ 01, но сильный фланкирующий огонь не позволил развить успех, достигнутый ценой значительных потерь. Для поддержки была проведена атака на выс. ПМ 03, только и здесь существенного успеха достичь не удалось. Хорошо организованный огонь советских войск не позволял немецкой пехоте закрепиться на захваченных позициях. В результате обеим ударным группам пришлось отойти на исходный рубеж.
Несколько более успешной оказалась атака левым флангом на выс. ПМ 02. Здесь немцам удалось ворваться в передовые окопы и завязать бой на вершине. Вскоре холм был захвачен, но попытка продолжить наступление в направлении выс. ПМ 04 провалилась. По атакующим ударили пулеметы и минометы с северного направления, и им пришлось отступить.
Наступление на выс. ПМ 05, которую обороняли пограничники 456-го полка, также закончилась неудачей для противника: немцы натолкнулись на хорошо замаскированные дзоты и были вынуждены залечь под их огнем, не имея возможности ни на метр продвинуться вперед.
