Черноголовка – Норильск, далее везде… История стройотрядного движения

скачать книгу бесплатно


В. Мартемьянов, И. Домашнев, В. Боярченко и жарки всегда на столе

На скальном выходе стоят
Заводов трубы. Медь и никель
В печах прожорливых кипят.
Цветы жарки мои поникли
От жара пламень передав,
Металла, бронзы многопудье.
Так сотворил Норильск Талнах,
Свой памятник Земле и людям.

Татьяна Невельская__ Норильск, 1970

Невельская Татьяна Ивановна 1939 года рождения. В 1969 году окончила МХТИ им. Менделеева и по распределению приехала в Черноголовку в Институт химической физики АН СССР.

В 1970 году мои друзья Валерий Штейнберг и Зина Мильникова пригласили меня поехать с ними в Норильск поварихой – помощницей Зины, которая уже ездила туда в этом качестве. Да и бригада была небольшая всего 10 человек хорошо знакомых людей. Я поехала с ними.

Помню, что мой рюкзак весил чуть больше 30 кг, так как кроме личных вещей на 40 дней, я взяла с собой мясорубку, ножи, ведро моркови (так было сказано на собрание отряда) и толстенную поваренную книгу. А куда же без неё в такой ситуации?

Когда мы приехали в Норильск, то оказалось, что кроме нашей бригады из 10 человек с двумя поварихами туда же приехала ещё одна бригада из пятнадцати человек (старший А. Аверсон), но без поварихи. Ну, вот меня и перекинули к ним.

Кроме черноголовцев там было много незнакомых людей из Ногинска, Долгопрудного, ещё откуда-то. Я очень огорчилась сложившейся ситуации: разместили нас на территории между кирпичным и цементным заводами, где стояла небольшая конторка, а кухни не было вообще, – соответственно ни воды, ни газа. Что делать – жить как-то надо. Поплакала, поплакала и взялась за работу.

Многоопытные товарищи из отряда Николай Зеленов и Валерий Еронин построили из шпал кухоньку с земляным полом и сложили кирпичную печурку с плитой. Вот и все удобства. Хорошо ещё, что электричество протянули. Жила я в несколько километрах от кухни около железнодорожного депо в вагончике, а вся бригада – в школе неподалёку от конторки и кухни. Я добиралась до кухни рано утром в 4:00 на попутных машинах. Хорошо ещё, что в июле-августе там стояли белые ночи, поэтому было не так страшно одной ездить.

К 7:00 утра нужно было приготовить мясное блюдо с гарниром, кашу и чай. Однако всё это очень непросто на плите, заправленный дровами и углём. Но мне повезло: недалеко от моей кухни был ж.д. переезд, где постоянно шло дежурство. Завязала знакомство, потом и подружилась с женщинами, дежурившими там. И они мне стали немного помогать. Часа в 3:00 ночи (я заранее заготавливала в печке дрова и уголь) они зажигали мне огонь в печи, где на плите стояла огромная кастрюля с водой и к четырём-пяти часам вода уже закипала. А в это время я добиралась уже до своей кухни, и всё шло как нужно. Успевала приготовить и мясное, и кашу с чаем.

И так каждый день – завтрак, обед и ужин, иногда при «аккордных» работах ребят – с ночным перекусом часа в 2:00 ночи. В бригаде было около 15 человек. Точно не помню, но часто обедали 2—3 человека из Норильска – итого 18 человек.

За 40 дней был один выходной, когда я с тем же помощником Николаем Зеленовым ездила в Талнах и не просто так, а купить три пылесоса по заказу парней из нашей бригады. Красота по дороге была сказочная – все окрестности покрыты изумительно цветущими жарками.

В бригаде был один особенно капризный едок Анатолий, который требовал каких-то деликатесов. «А где соус?», – бывало заявлял он. Пришлось готовить и соус, так что поваренная книга оказалась кстати.

Вот так и прошли 40 дней наших трудных работ. Но всё-таки, несмотря на тяжёлый труд как наших мужчин, так и мой, эта поездка оставила в памяти самые яркие и острые воспоминания на всю жизнь.

Норильск, Хабаровский край – п. Чкаловский, берег Чёрного моря

Вартан Бостанджиян[9 - Вартан Арташесович Бостанджиян, к. физ.-мат. н.]__ Мы в 1969 году за 69 параллелью по глобусу Земли

Вартан Бостанджиян с любимицей отряда

Большинство научных сотрудников («научников») приехали в Черноголовку (тогда ещё посёлок) в начале шестидесятых годов и к концу этих лет некоторые из нас бессеребренников обзавелись уже своим приплодом (по закону всей живности). Но так как на весьма скромное довольствие от родной АН СССР невозможно было более-менее существовать сносно даже нашим малым «ячейкам общества», их ответственные главы решили вместо отдыха в отпуске на всяких там Канарах-Турциях искать дополнительный приработок на стороне. И эта первая «сторона» оказалось очень далёкой в пределах нашей необъятной страны.

По наводке Володи Веретенникова мы связались с механическим заводом в Норильске, на котором и предполагали поменять нашу нематериальную физическую силу на их материальное деньги.

Норильск

Сначала прилетели в Норильск эмиссары: Рустэм Любовский (бригадир), Вартан (Володя) Бостанджиян, Олег Ефимов и Юра Тумашов. Рустэм, поговорив по телефону с директором упомянутого завода, вышел из будки с растерянным лицом и, как-то странно улыбаясь, сказал: «Он, по-моему, пьян».

Когда мы нашли нужный дом и квартиру, дверь нам открыл совершенно трезвый человек, а нужный нам лежал в соседней комнате на диване (никакой) рядом с громадной овчаркой. Когда мы объяснили встретившему нас кто мы, что мы, зачем и сколько нас, он извинился, что нужный товарищ «не совсем в форме» и, выйдя в соседнюю комнату, принёс две хрустальные вазы с чёрной икрой и шоколадными конфетами. Извинился, что больше ничего не нашёл. (Оказалось: давеча праздновали чей-то день рождения, хозяин повздорил с женой, собрал со стола всё в скатерть и вынес на двор в контейнер). «Но у нас с собой было»: бутылка водки, бутылка коньяка. И мы пили наше горькое, ложками заедая ихней икрой и закусывая конфетами. Когда выяснилось, что встреча на высшем уровне не состоится, гостеприимный гость, провожая нас, сказал: «Ничего страшного, приходите завтра в городскую редакцию газеты „Заполярный железнодорожник“ и там что-нибудь придумаем».

В. Бостанджиян вгоняет костыль в шпалу с двух ударов

В редакции нас встретил ещё один незнакомец, который представился главным инженером железной дороги (ж.д) Норильск – Дудинка – Норильск. Он предложил нам ремонт ж.д и, если мы отремонтируем её метров 4000, то обещал нам по 800 рублей. От таких цифр у нас отвисла челюсть, но мы её быстро подобрали, делая вид, что нам не впервой ворочать такими суммами. Ведь мы, собираясь в зону вечной мерзлоты, думали заработать в месяц рублей по 200—250 против наших домашних 105—120.

В тот же день, часа в 23 светлой полярной ночи, погрузившись на ж.д дрезину ACIA, мы двинулись по тундре в сторону Дудинки. Поодаль от дороги, в тёмной ещё траве тундры, местами виднелись белые кости падших оленей. (Кстати, некоторые товарищи привезли себе домой потом рога, видимо, не надеясь на жен, оставшихся без присмотра в разлуке).

Проехав часа четыре по спящей ещё тундре, остановились на станции с названием «Тундра», на которой развеселил нас уведомляющий (предупреждающий?) лозунг на фронтоне станционного дома: «Будущее принадлежит людям честного труда!» – от нашего смеха и шума проснулись немногочисленные жители этого одноэтажного дома.

Вечером за дружеским столом мы ближе и тепло познакомились с начальником участка дороги, где нам предстояло оставить о себе неизгладимый железный след. Узнав о том, что представитель управления ж.д за определенный объём работы обещал нам выдать по 800 рублей, нижестоящий начальник за дружеским застольем сказал:" Если вам обещали по 800р, я, думаю, натяну до 1000.» Тут уж от таких цифр «у нас» в зобу дыханье спёрло», и мы воскликнули: «Да мы за такие деньги завтра с утра начнём растапливать тундру своими пятыми точками», совершенно не представляя, какая нам предстоит работа.

Когда через 2 дня приехала основная бригада, мы, получив северное обмундирование, для мужчин в большой комнате сколотили двухъярусные нары, а для трех наших стряпух-кормилиц в соседней комнате с печкой и отдельным входом организовали постели с бельём. Бельё, правда, вскоре исчезло (и не только бельё), но также быстро оно было обнаружено, так как уж слишком узок был круг подозреваемых в этом злодеянии.

В начале вся тундра была пропитана талой водой, везде были лужи- озёра, начинавшиеся буквально у порога станционного дома, везде были проложены деревянные мостки. Несколько дней мы умывались и Чистые зубы водой прямо из лужи, пока не обнаружили, что она соединяется с таковой же у заполненного туалета вдалеке.

Нам, в основном, было по 30 лет, но бригада (по налоговым льготам) считалась студенческой, что вызвало сомнение у начальника, изрекшего: «Что-то вы не очень похожи на студентов, особенно тот товарищ», указав на существенно старшего остальных. Мы сказали, что он аспирант. (Его Рустэм пригласил со стороны как специалиста по закрытию нарядов в конце нашей работы).

Погода дней десять была холодная и очень неустойчивая. Однажды при сильном ветре со стороны океана, когда снег-дождь летел буквально горизонтально, мы через 2—3 часа настолько промокли, что даже парусиновые плащи и мощные телогрейки не помогли, (некоторые в последних долго гуляли даже в Черноголовке). В этот день на работу мы больше не выходили.

Вскоре распогодилось погода да так, что тундра за день-два расцвела мгновенно разноцветьем трав и цветов и трудно было поверить, что ты находишься на севере: при постоянной температуре около +30 градусов и ярком солнце. Мы к концу работы так загорели и забородели, что в Черноголовке говорили: «Вы, наверно, не там и не тем заработали деньги». Но с теплом мы вкусили и другие прелести этих широт: появились тучи матерых комаров, которые особо свирепствовали поздно квазиночью, от них потная одежда на спине выглядела серой.

Дней через 10 нас в двух вагонах перебросили ближе к Норильску. Один вагон как спальный мужской был оборудован двухъярусный кроватями, второй условно разделён на три секции: «женская половина», столовая-салун со столами на 4 персоны и кухня.

К тому времени наш «аспирант» изнемог и отработал своё. Когда он вернулся в Черноголовку, в ней прошёл слух, что вернулся «человек оттуда». Некоторые жены пришли навестить его, чтобы узнать, как там наши, – увидели измождённого человека, лежащего на диване, как на смертном одре. Под впечатлением увиденного наши сердобольная жёны прислали посылки со свежими овощами и просьбой: «Бросайте всё, никакие деньги нам не нужны, вернитесь живыми и здоровыми».

Работа на ж.д была разнообразная, но однообразно тяжёлая. Рабочий инструмент был тяжёлый железный, от долгого орудования которым сильно опухали суставы пальцев.

Ремонт ж.д полотна состоял из нескольких последовательных операций. Сначала лапой (громадный гвоздодёр) выдёргивание костыли (громадные гвозди) из шпал, подлежащих замене, затем домкратами, немного приподняв полотно и несколько подкопав около шпалы сильно уплотнённый грунт, громадными щипцами вытаскивали или выдёргивали шпалу прочь и на её место засовывали новую.

Далее под каждый рельс подкладывали большую металлическую подкладку и затем, наконец, один подвешивал лапой новую шпалу вплотную к рельсу, а второй (опять же) громадным молотком пришивал её костылями к рельсу. (Старые, очень мокрые, тяжёлые шпалы складывали рядом с дорогой, думая часто при этом, «как же их таскали, по-видимому, не совсем здоровые и сытые заключённые, которые много лет назад строили эту дорогу).

Слева: Слава Грачёв и Лев Буравов. Последняя шпала в воздухе. Пора освобождать колею. Справа: ложе для шпалы уже приготовлено. Пора поместить шпалу на своё место

Затем совковой лопатой-дружбой, изобретенной нами, засыпали полотно дороги щебнем из насыпи (опять же вдвоём), когда один внизу пыжился набрать лопатой щебёнку и кинуть её наверх, а второй сверху вожжами из проволоки резко натягивал лопату с грузом, чем существенно облегчил работу нижнего. Далее шла рихтовка (выпрямление) полотна на всей ж.д, когда 10—15 человек с ломами, встав в нужном месте рядом с загогулиной и воткнув лом под небольшим углом «от себя» впритык рельсу, строго по команде «и-и-раз!» резко тянули ломы «на себя».

Результат рихтовки контролировал мастер, сидящий на рельсе и внимательно следивший за изменением положения полотна после рывка ломовиков. (В этой процедуре, как и при переноске длинного рельса группой товарищей, можно было незаметно сачкануть, лишь удерживая, а не дёргая свой лом.) рихтовка могла длиться очень долго в зависимости от того, насколько сильно было искривлено полотно после установки шпал.

Последние процедуры на дороге была утрамбовка щебня под шпалами с помощью вибрирующей шпалоподбойки (в просторечии – шпугами).

Некоторые товарищи, приехавшие на север не только «за туманом тундры», часто пытали Рустэма вопросом: «Что мы тут заработаем?», на который он всегда успокаивал народ фразой: «Зачем приехали, то и получим», – и когда недели через две он приехал из Норильска и сказал, что нам закрыли наряды пока по 500 руб, народ, побросав всё на дороге, устроил в тундре половецкие пляски (плясали усердно даже вопрошавшие).

В. Боярченко, В. Мартемьянов, В.Рубцов, В. Шувалов, И. Домашнев (ВВВВиИ). «Земляки» – Боярченко Валерий и Домашнев Игорь

По окончании всех работ нам заплатили по 1135 рублей, на всех порядка 40.000. Бухгалтер сумку с деньгами запер в сейфе, а ключ отдал Рустэму. Когда он пришёл к нам, а мы тогда кончали последние работы, и сказал, где лежат деньги, народ заволновался: а не украдут ли их оттуда, поскольку знали о них не только мы.

Решили всю ночь дежурить у конторы до утра. Первыми на дежурство заступили я (Вартан) и Рустэм. Сидим на ступеньках одноэтажной деревянной конторы с «железным» оружием в руках; кругом тишина, полярная ночь – светло. Через час-полтора Рустэм и говорит: «Слушай, Вартан, а давай сами украдём свои деньги. Ты меня поднимешь на плечи, а я вскрою форточку или выну стекло и просочусь как-нибудь внутрь». (Молодые были!) Так и сделали: я его подсадил, он немного повозился с форточкой, открыл ее и нырнул внутрь. Дальнейшее всё шло как по маслу: открыл сейф, сумку с деньгами передал мне и вынырнул сам, предварительно наведя порядок с форточкой. Драгоценную сумку спрятали в вагоне под моей кроватью. На другой день весьма оживлённый народ жаждал получить, наконец, «то, зачем приехали». Рустем поручил мне и Мартемьянову (как самым честным?, которые не позволят себе спрятать в руках ни одной купюры из кучи) раздать деньги по списку под подпись каждому в руки.

В этот же день руководство железной дороги организовало нам шикарный (обильный) прощальный банкет с танцами и просило нас приехать ещё.

Последний день в Норильске. На лицах радость и веселье. Скоро электричка доставит нас в аэропорт. А оттуда и до дома недалеко.

Что мы и сделали на следующий год с не меньшей результативностью. В этот же год, когда после нашего приезда домой в Черноголовке прошёл слух о нашем неслыханном заработке, спешно собралась ещё одна бригада, которая поехала в Норильск по-нашему следу и вернулась, когда уже там начались морозы и выпал снег.

Хабаровский край, ПМК, посёлок Чкаловский

В середине семидесятых годов наш отряд был приглашён на работу в Хабаровский край, ПМК (передвижная механизированная колонна) – посёлок Чкаловский.

Как это обычно мы делали, в середине июня на место будущей работы выезжали наши квартильера, чтобы предварительно познакомиться с местом будущей работы и обустроить встречу отряда. Рано утром три наших представителя покинули гостеприимный борт самолёта в аэропорту Хабаровска и отправились на железнодорожный вокзал трансконтинентального поезда Москва-Владивосток.

Следует отметить, что в это время были довольно напряжённые отношения с Китаем из-за событий на острове Даманский. Поскольку в Хабаровском крае поезд проходил по приграничной зоне, то билеты на него продавались при наличии специального разрешения от местных охранных властей. Имея на руках список бригады с паспортными данными, мы пошли в эти органы, чтобы получить это разрешение, но там стояла огромная толпа из нескольких десятков человек, желающих того же самого.

Мы пришли в полное уныние от этой картины и решили попытаться счастье в кассах ж.д. вокзала, надеясь на своё обаяние. С мольбой в Голосе мы объяснили милой кассирше, кто мы такие и что попали в безвыходное положение, поскольку завтра прилетает бригада, а получить пресловутое разрешение сегодня не можем. И, прикинувшись идиотами, спросили, не может ли она продать билеты, так сказать, «за красивые глаза». На что она ответила: «Купите свободно билеты до Уссурийска, а по дороге выходите, где хотите».

Мы чуть было не уточнили услышанное действительно идиотским вопросом: «А как же запретная зона?» Усомнившись в правильности понимания услышанного, мы этот же вопрос задали ещё двум кассирам. А затем поступили так, как они сказали. После этого мы послали домой телеграмму довольно загадочного содержания: «В Хабаровске покупайте билеты до Уссурийска, а выходите в Чкаловской».

Когда на следующий день рано утром мы собрались выйти из поезда на нужной нам станции, всё-таки боялись, что нас встретит вооружённые пограничники с овчарками. Слава Богу, всё обошлось «малой кровью» – всего дополнительной тратой двух рублей на билет до Уссурийска (Ну что нам эти два рубля, когда мы ехали за тысячей).

Работа в Чкаловском ничем не была особо примечательной- стройка, бетон. Запомнился лишь монтаж из металлоконструкций большого ангара.

Из бытовых приключений запомнилось то, что нас там обворовали. Однажды мы заперли барак, в котором жили, и строем с песней по улице через весь посёлок пошли в общественную баню.

Когда мы чистые вернулись к нашему жилью, оно оказалось тоже несколько «обчищенным». Пропало немного из одежды, которую мы развешивали на гвоздях, вбитых в стенку, и некоторые рабочие инструменты. Экспертиза установила, что это дело рук мелкорослый шпаны. Они залезли в окно, одежду сдёрнули с гвоздей и согнули их. Следы этой шпаны не трудно было установить и, застигнутые врасплох, они все вернули.

Берег Чёрного моря в 40 км от Туапсе

После того, как наш трудовой десант черноголовцев оставил неизгладимый след своей деятельности на Севере, Дальнем Востоке, Сахалине, по инициативе его неутомимого организатора Рустэма Любовского десант был брошен на юг нашей огромной страны.

В 1963 году после окончания института Рустэм ездил с группой студентов на время летнего отпуска во Всероссийский пионерлагерь «Орлёнок», который находится на берегу Чёрного моря в 40 км от Туапсе, работать вожатым.

По старой памяти летом 1976 года он договорился с руководством лагеря о том, что мы как «большие специалисты» можем помочь в его строительстве с условием, что и жить будем на его территории, а территории свободной у лагеря было ещё очень много.

Идем всем табором в «Орленок» на комсомольский праздник. Приглашены!

Десант части нашей бригады на юг отправился в новом формате – с семьями (домочадцами). Когда подъезжали на поезде к Туапсе был сильный ливень, что, конечно, нас очень огорчило. Но стоило поезду остановиться у ж.д. вокзала, он как будто наехал на небесный «выключатель» дождя и «включатель» солнца. На ждавшем уже нас лагерном автобусе мы поехали туда, где нас, думается, уже ждали.

По пути, где местами дорога шла близко к морю, наблюдались следы разбушевавшийся накануне стихии: много отдыхающих «дикарями» в плавках сушили вдоль дороги свои матрасы, одежду, палатки. Ночью водяной столб смерча оторвался от моря, вышел на берег и, зацепившись за вершину горы, прорвался как полиэтиленовый пакет с водой. Водяной вал помчался с горы, сметая местами в море всё на своём пути: камни, деревья, машины и т. д. После говорили, что были и человеческие жертвы.

В лагере нам выдали нужное количество палаток и спальных мешков, и мы поставили наш лагерь в лесочке недалеко от кромки моря. В день приезда мы занимались обустройством своего будущей места жительства. Отхожее место оборудовали под открытым небом на взгорье: информацию «занято – свободно» давало положение верёвочки, перетянутой поперёк тропинки, ведущей к вожделенной цели.

На другой день представитель из лагерного управления показал нам место предполагаемой нашей работы и сказал, что нам нужно строить. Как-то само-собой возник вопрос о весьма скромной возможной плате нашего труда (по сравнению с норильской). От полученной информации, на душной жаре вблизи вожделенного моря, у нас «строителей» заметно снизилось настроение и оживлённое веселье. Заметив это, чуткий работодатель сказал: «Не хотите работать, живите просто так!»

К нам вернулась оживлённое веселье.

Литературный час в лагере. Читаем сказки

Прожив в свободном ритме где-то неделю, купаясь в море и бездельничая, мужики-добытчики задумались всё-таки о какой-нибудь подходящий работе. Отряд-то большой – около 40 человек, половина дети от 2 до 15 лет. Каждый день надо ходить в посёлок Ново-Михайловское 2,5 километра за продуктами. Бродя наобум по улице посёлка, набрели на контору плодоовощного совхоза «Тенгинский», где нам с готовностью предложили работу на овощной плантации по её прополке от сорняков и сбору овощей и фруктов, оплата ежедневно натурой. Это нас вполне устраивало, так как наша большая орава каждый день хотела кушать, да и в магазин с рюкзаками не весело ходить ежедневно.

Праздник Нептуна в лагере. Бог моря вместе со своей дочерью-наядой сидят в креслах и задают загадки слушателям

На работу и обратно возил нас на машине ГАЗ-51 водитель Искандер, на этой же машине Искандер возил нас всегда в Ново-Михайловку за необходимыми продуктами. На работу мы ездили посменно по 8—10 человек смешанной группой. Посменно работали в лагере и две поварихи. В громадном саду фрукты были почти собраны, но нам всегда хватало. Иногда мы по работе собирали падалицу под деревьями и грузили в тракторную тележку. При нас местные женщины-работницы собирали орех-фундук, как говорили «местную валюту». Нам, многозначительно улыбаясь, советовали не злоупотреблять этим фруктом, ибо «без жён полезете на стенку».

Как-то собранный орех, после ухода местных, остался в мешках под проливным дождём. Бригадир в полном отчаянии сказал, что, если оставить орех в мокрых мешках, он «сгорит» и его (бригадира) сурово накажут (чуть ли не судом). Мы поспешили успокоить его, сказав, что отвезём куда надо. Под дождём загрузили машину Искандера мешками с верхом и уже лёжа на них повезли гибнущую «золотую валюту» в Ново-Михайловку. Там на больших весах взвесили вес брутто и рассыпали орех небольшим слоем на бетонированной площадке для дальнейшей обработки товара (уже без нас). Благодарность бригадира не берёмся описать. В лагерь приехали поздно ночью с чувством гордости за сделанное благородное дело.

Черное море подарило нам прекрасный спортивный снаряд. Дети прекрасно им пользуются

Вспоминается ещё один наш героический поступок. Как-то море сильно штормило, мы, сидя в будке на берегу, играли в карты. Из-за шума волн едва услышали крики на море, выскочили и увидели две человеческие головы, то появляющиеся, то исчезающие в больших волнах. Прыгнули в эту бушующую стихию, добрались до измождённых борьбой с волнами молодой девушки и парня, общими усилиями едва зацепились за берег. Ребята были настолько испуганы и замучены, что говорить не могли. Мы их оставили прийти в себя в надёжном месте на песке и вернулись в палатку.

Как вела себя остававшаяся в лагере в лагере часть отряда, хорошо видно на фотографиях, а с погодой нам очень повезло.

По окончании работы в саду-огороде нам разрешили набрать сколько угодно разных фруктов, которые мы привезли в Черноголовку как заработок этого года в отпуске.