Восемнадцать минус. Часть 1. Коляновка

Рустам Арсланов

Восемнадцать минус. Часть 1. Коляновка

Глава 1

Не так представлял Дима свои чувства на тот момент, когда умрут родители. Он знал, что это произойдёт скоро – чудес не бывает, – и его ум фантазировал, конструируя возможные варианты реакций: горе, потеря смысла жизни и апатия, ощущения безысходности и страха, гнев и агрессия, а также многое другое. Но на деле его ум был ясен, и Дима давно не чувствовал себя так спокойно. Когда всё зависит только от тебя, лишние мысли и страхи становятся незначительными. До настоящего момента Дима переживал: доедут они до Бежецка или нет, умрут родители или нет, получится ли у них разработать вакцину или нет. Сейчас же, когда весь его мир, всеми нитями связанный с папой и мамой, рухнул, и они с братом и сестрёнкой остались одни на полпути к цели, появилась чёткая задача, реализация которой зависела только от него. Дима любил конкретные задачи, возможно, потому что они связывали его с мирным и безопасным прошлым – до эпидемии, когда он учился в физико-математическом лицее. А может, его психика просто так защищалась, чтобы не слететь с катушек, чтобы не дать себе упасть в бездну отчаяния, зиявшую где-то рядом, на краю его сознания.

Дима был полностью поглощён выполняемым действием, но при этом отчётливо воспринимал всё, что происходило вокруг: глухой стук лопаты, врезающейся в сухую летнюю землю, влажную прохладу туманного воздуха, перекличку пробуждающихся птиц, сдержанные всхлипывания брата Руслана, даже шорох падающей в могилу горсти земли и жука, отчаянно пытающегося выбраться из-под образовавшегося завала. Диме недавно исполнилось шестнадцать. Среднего роста, слегка полноватый, в очках, он явно не был привычен к физическому труду или спорту, и его неуклюжие движения с лопатой лишь подтверждали это. Каждый взмах лопаты давался ему с усилием, каждый удар о землю отзывался в его руках тупой болью, но он продолжал, не останавливаясь, словно в этом действии заключался единственный смысл его существования. Он копал, и в этом копании была какая-то странная, почти мистическая ясность. Земля поддавалась ему, сопротивлялась, но поддавалась, и каждый комок, выброшенный из ямы, был шагом вперёд, шагом к завершению.

И в этой работе, в этом монотонном, почти ритуальном действии, Дима находил нечто, что удерживало его от падения. Он не думал о будущем, не думал о том, что будет завтра, через неделю, через месяц. Он думал только о том, как правильно поставить лопату, как глубже вонзить её в землю, как поднять и выбросить очередную порцию грунта. И в этом была его сила, его спасение. А вокруг, как будто в насмешку, мир продолжал жить своей жизнью. Птицы пели, туман рассеивался, солнце начинало пробиваться сквозь облака. И Дима, с его неуклюжими движениями и потным лицом, был частью этого мира, частью этой жизни, которая, несмотря ни на что, продолжалась.

Руслан сидел на сырой утренней траве и рыдал, сжимая в жилистых, крепких руках пехотную лопатку, будто пытаясь ухватиться за что-то реальное, за что-то, что не уйдёт, не рассыплется в прах. Он старался делать это тихо, почти беззвучно, сдерживая каждый всхлип, боясь разбудить сестрёнку Настеньку, которая спала, укрытая детским неведением, как тонким одеялом, в туристической палатке на лужайке, метрах в десяти от леса. Она ещё не знала, что мама и папа умерли. Руслан думал о маме, о папе. О том, как они смеялись, как мама гладила его по голове, как папа рассказывал истории у костра. Теперь их не было. Теперь остались только он, Дима и Настенька. И эта лопатка в его руках, которая вдруг стала такой тяжёлой, будто в неё впиталась вся тяжесть мира.

Руслан был прост в своих эмоциях. Горе – он плакал, радость – он смеялся, злость – он кричал. Всё в нём было прямолинейно, как удар кулаком. Он не умел скрывать, не умел изворачиваться, не умел прятать свои чувства в тёмные закоулки души, как это делал Дима. Дима был другой. Его ум был изворотлив, как змея, которая всегда найдёт лазейку, всегда ускользнёт от прямого взгляда. Дима мог молчать, когда нужно было кричать, мог смеяться, когда хотелось плакать, мог говорить о пустом, когда внутри всё кипело и рвалось наружу.

– Успокойся, возьми себя в руки! – тихо произнёс Дима, продолжая формировать лопатой геометрически ровную насыпь над могилой. Закончив работу, он отложил лопату и подтащил к могиле крест, сделанный из тонкого ствола молодой берёзы. К кресту была прикреплена столешница от складного столика с эмблемой завода ГАЗ.

– Надо обратно… – прошептал Руслан тихо. – Пока далеко не уехали…

– В смысле, обратно! – с удивлением ответил Дима. В его интонации не было места сомнениям, лишь стальная, отполированная до блеска воля. – Мы едем дальше!

– Куда мы без них? – пробубнил Руслан.

– Туда же, куда и планировали, – сухо отчеканил Дима.

– Они знали… Они знали, что надо делать… – продолжал Руслан.

– Их уже нет! Нам еще повезло, что наши так долго протянули. Хватит. Хватит уже сопли пускать!

Слова эти, грубые и обжигающие, на мгновение ошеломили Руслана. Он попытался вобрать в себя воздух, вытереть лицо, собрать в кулак рассыпавшуюся волю, но не смог. Рыдания, долго сдерживаемые, вырвались наконец наружу, беззвучные и оттого еще более страшные.

Тогда Дима встал, подошел к нему и, схватив за плечи, не то, чтобы грубо, но с той силой, какая рождается на грани отчаяния и долга, стал вколачивать в него свои доводы, словно забивая гвозди в собственные сомнения.

– Наша задача, – говорил он, и каждый его звук падал тяжелым молотом, – не выжить. Наша задача – довезти. Довезти до Бежецка материалы по вакцине! Другого варианта нет. Понимаешь? Никакого! Если мы вернемся, мы подохнем, как и все остальные. Мы умрем впустую. Так что заткнись, возьми себя в руки и помогай. Давай!

И в этот раз, как ни странно, жестокие, но ясные слова Димы подействовали. Не потому, что утешили, а потому, что поставили перед Русланом простой и чудовищный выбор: либо плыть по течению к неминучей гибели, либо, стиснув зубы, бороться со смертью за призрачный шанс на спасение других. Он перестал плакать.

– Сейчас Настя проснётся… – сказал Дима, обернувшись в сторону палатки, где спала их младшая сестра. – Так, мы ей спокойно всё расскажем. Тогда она не испугается. Дай лопату.

Руслан медленно поднялся с земли, подошёл к Диме и, протягивая ему маленькую пехотную лопатку, спросил с дрожью в голосе:

– Может, не будем ей показывать? Скажем, что мама и папа уехали обратно, чтобы вылечиться или что-нибудь такое? Чтоб ей спокойней было…

Дима взял лопату и, не глядя на брата, начал выкапывать ямку для креста у изголовья могилы. Его лицо было сосредоточено, но в глазах читалась глубокая усталость и скрытая боль.

– Ей лучше рассказать всё честно, дать попрощаться. Если мы будем спокойны, то и она не сильно испугается. Она нас скопирует. Дети в шесть лет ещё не воспринимают смерть всерьёз…

– Откуда ты знаешь? – перебил его Руслан, в голосе которого звучали и страх, и надежда, будто он всё ещё верил, что можно как-то избежать этого страшного разговора.

Дима на мгновение остановился, потом продолжил копать, не поднимая глаз.

– …им свойственна запоздалая реакция на горе, откладывающаяся на месяцы. Хуже для неё будет постоянно думать, что с мамой и папой, и почему они не возвращаются. Спокойно расскажем, и она будет спокойна.

Он говорил это с такой уверенностью, будто уже давно обдумал каждое слово, каждое действие. Но в его голосе, в его сжатых губах, в том, как он избегал взгляда брата, чувствовалась та же боль, что и у Руслана. Просто Дима умел прятать её глубже, загонять в самые дальние уголки своей души, чтобы она не мешала ему быть сильным, чтобы она не мешала ему делать то, что нужно.

Руслан молчал, он считал, что это неправильно, что нельзя так просто взять и сказать маленькой девочке, что её мама и папа никогда не вернутся. Но он знал, что Дима, как всегда, прав. И это знание было ещё тяжелее, чем горе.

Дима и Руслан, погруженные в свой разговор, не заметили, как за ними наблюдала проснувшаяся Настенька. Она стояла, маленькая и хрупкая, с детским рюкзачком за спиной, и смотрела на них своими большими, еще сонными глазами. В них не было ни страха, ни удивления, лишь тихая, почти недетская серьезность.

– Мама с папой умерли? – спросила она спокойно, словно задавала вопрос о чем-то обыденном.

Не дожидаясь ответа, Настенька вприпрыжку подбежала к свежевырытой могиле, где лежал еще не установленный крест. Она села рядом, скрестив ножки, и достала из рюкзачка листы бумаги и разноцветные фломастеры. Ее маленькие пальчики быстро задвигались, и она принялась рисовать прямо на табличке, которая должна была стать памятной надписью. Она улыбалась и даже что-то напевала про себя.

– Теперь им не больно. Они не болеют. Они ведь на небесах? – спросила она, не отрываясь от своего занятия. Черный маркер в ее руке аккуратно обводил контуры на рисунке, старательно, с той особой сосредоточенностью, которая бывает только у маленьких детей.

– Защитная реакция. Вытри слезы! – резко полушепотом обратился к Руслану Дима, но в его словах была не только команда, но и просьба. – Подыгрывай ей, чтобы поддержать, не травмировать ее.

Руслан молча кивнул, провел рукой по лицу, смахивая слезы. Он взял лопату у Димы и пошел докапывать ямку для креста, стараясь не смотреть на Настеньку. А Настенька, сидя у могилы, продолжала рисовать. Ее голосок вдруг зазвучал снова, тихий и нежный, обращенный к тому, кого уже не было:

– Мама, я уже почти дорисовала, – сказала она, словно разговаривая с живой. Ее мама, которая теперь жила только в ее фантазии, в ее детском сердце, казалось, слышала ее. Настенька улыбнулась, и в этой улыбке была вся ее детская вера в то, что где-то там, на небесах, мама и папа смотрят на нее и улыбаются в ответ.

Дима стоял в стороне, наблюдая за Настенькой, и тихо, почти шепотом, успокаивал сестренку:

– Мама и папа будут приходить к тебе во сне. Мы с Русланом всегда будем рядом. Если вдруг станет грустно…

– Все! – вдруг вскрикнула Настенька радостно, прерывая его. Ее голос прозвучал так неожиданно, что Дима вздрогнул. Она достала из рюкзачка маленький тюбик клея и принялась приклеивать свой рисунок к табличке.

Только теперь Дима и Руслан разглядели, что было изображено на том листе. Черным фломастером Настенька нарисовала деревья, дома, солнышко, четыре могилы и в углу – одну себя, маленькую, с растрепанными волосами и большими глазами. Рисунок был простым, но в нем чувствовалась какая-то странная, почти мистическая глубина, как будто ребенок изобразил не только то, что видит, но и то, что чувствует.

– Мы с Димой никуда не денемся, – тихо сказал Руслан, больше для себя, чем для Настеньки. – Мы доедем до Бежецка, и у нас все получится. Не бойся.

Дима, не говоря ни слова, подошел к кресту, который лежал на земле, и, с усилием подняв его, поволок к изголовью могилы. Его лицо было напряжено, но в глазах читалась решимость.

– Руслан, помоги, – бросил он, и голос его звучал глухо, как будто слова пробивались сквозь камень.

Руслан молча подошел, взялся за крест, и вместе они установили его в ямку. Руслан периодически утрамбовывал землю, выравнивая основание, а Дима, взяв один из фломастеров Настеньки, подписал табличку под приклеенным рисунком: «Антипин Андрей Алексеевич, Антипина Мария Александровна. Умерли 5 июня 2030 года».

Веселая Настенька стояла рядом, смотрела на них, и в ее глазах не было слез. Только тихая, почти недетская уверенность, что все будет так, как должно быть.

Глава 2

Спустя полчаса все трое сидели на лужайке, рядом с двумя туристическими палатками, и завтракали. Дима, обычно медлительный и не слишком расторопный, теперь был как никогда деятелен. Если раньше он максимум мог приготовить что-то для себя, то теперь он рассыпал кашу быстрого приготовления по тарелкам, заливал их кипятком, заварил всем чай и аккуратно разделил поровну плитку шоколада.

– Я хочу в кашу! – капризничала Настенька, ковыряя ложкой в тарелке. Ее голос звучал так естественно, как будто ничего вокруг не изменилось, как будто они просто выехали на пикник, а не сидели здесь, среди леса, с двумя свежими могилами за спиной.

Дима, не говоря ни слова, взял Настину шоколадку, разделил ее на маленькие кусочки и покрошил их в кашу. Руслан, сидевший рядом, молча проделал то же самое со своей порцией и протянул тарелку Настеньке. У него не было аппетита. Его лицо было бледным, глаза опущены вниз, но он старался держаться, хотя бы ради Настеньки.

– Что делать будем? – спросил Руслан у Димы.

Дима на мгновение задумался.

– Надо найти патрубок и антифриз, – наконец сказал он. – По деревням поищем.

– Думаешь, есть? – с сомнением спросил Руслан.

– Газелей много, – ответил Дима, его голос звучал увереннее, чем он сам чувствовал. – Надеюсь, повезет. Не найдем – дальше будем думать.

Он говорил это так, словно уже все решил, словно у него был план, хотя на самом деле он просто пытался удержать себя и других на плаву. Руслан кивнул, но в его глазах читалась тревога. Он понимал, что надежда – это все, что у них осталось.

Настенька, тем временем, ела свою кашу, не обращая внимания на их разговор. Она была погружена в свой мир, где, возможно, все еще были живы мама и папа, где не было ни могил, ни страха, ни этой бесконечной дороги. Дима посмотрел на нее, и в его сердце что-то сжалось. Он знал, что теперь они – он и Руслан – должны стать для нее всем. И он будет делать все, что в его силах, чтобы она не почувствовала, как мир вокруг нее рухнул.

Родители Димы, Руслана и Настеньки были учеными. Еще за пару лет до эпидемии они знали о надвигающейся катастрофе, но даже их знания не смогли предотвратить неизбежное. К весне 2030 года мир, каким они его знали, перестал существовать. Взрослое население почти полностью вымерло, оставив после себя хаос и руины цивилизации. Как ни парадоксально, эта эпидемия, унесшая жизни миллиардов, была порождена самим человечеством – его ненасытной жаждой бессмертия.

В начале 2000-х годов группа влиятельных людей – бизнесменов пятой информационной революции и их лоббистов из власти – объединилась в тайное общество. Их целью была разработка фармацевтической системы, способной значительно продлить жизнь, для простоты называемой «Антистарин». Тайное общество собрало под своим крылом лучшие умы и лаборатории нескольких развитых стран, включая Россию. Родители Димы, Руслана и Настеньки были среди тех, кто курировал один из ключевых этапов разработки. Их исследования сосредоточились на теломерах – защитных элементах хромосом, связанных с процессом старения.

К 2023 году их работа дала первые плоды: первый вариант «Антистарина» показал положительные результаты, удвоив продолжительность жизни человека. Члены тайного общества, ставшие еще богаче и влиятельнее, начали инвестировать в прогнозирование будущего с помощью сверхмощного искусственного интеллекта. Прогнозы оказались мрачными: бешеный прогресс информационных технологий приведет к всемирной эпидемии психических болезней. Люди, получив неограниченный доступ к информации, погрязнут в эгоизме, корысти, зависти и других пороках. Это, в сочетании с перенаселением, неизбежно приведет к ядерному противостоянию и гибели человечества.

Чтобы предотвратить катастрофу, тайное общество решило создать вирус под названием «Моисей», механизм которого был основан на разработках «Антистарина», но с обратными результатом – заболевший практически моментально, за 2-3 дня, старел и умирал. Целью «Моисея» было сокращение взрослого населения, чтобы уничтожить людей с «рабским», эгоистическим мышлением. При этом вирус не мог нанести вред детям и подросткам до 14-ти, 16-ти лет, так как взаимодействовал с половыми гормонами, которых много у взрослых. По замыслу, только новые люди, свободные от пороков, должны были унаследовать землю. Члены общества планировали спастись с помощью «Антистарина», а выжившим детям дать новые, духовные заповеди, чтобы предотвратить гибель человечества.

В 2024 году родители героев получили задание разработать «Моисей», не зная его истинной цели. Их жалование увеличили в разы, но многие ученые, включая родителей Димы, Руслана и Настеньки, выразили обеспокоенность. Они понимали, что «Моисей» может стать оружием массового уничтожения. Через несколько месяцев проект официально закрыли, а исследовательский центр расформировали. Родители героев перешли на работу в обычный научный центр в Перми. Однако, как выяснилось позже, проект «Моисей» продолжился с участием лояльных ученых.

В 2027 году в мире появился неизвестный вирус, убивающий только взрослых. Родители героев, связавшись с бывшими коллегами, узнали, что многие из них погибли при странных обстоятельствах. Они поняли, что «Моисей» запущен, а тех, кто пытается его остановить, устраняют. Попытка обратиться к властям и СМИ закончилась покушением, после которого они чудом остались в живых. Осознав, что времени почти не осталось, родители укрылись у друзей в одном из коттеджных поселков Пермского края. Там они создали домашнюю лабораторию и, используя свои старые разработки «Антистарина», пытались создать вакцину от «Моисея». Параллельно они обучали Диму и Руслана навыкам выживания, медицины и другим необходимым знаниям. Они подготовили «Газель» для поездки в Бежецк, что в тысячи километрах от Перми, где находился исследовательский центр, необходимый для завершения их работы.

Но время было против них. К весне 2030 года почти все взрослые вымерли, а мир погрузился в хаос. Родители героев благодаря своим знаниям и препаратам помогающим частично блокировать действие вируса, пока были живы, изолировались со своими детьми в домашней лаборатории в поселке и остались единственными взрослыми, по крайней мере в округе. Снаружи остальные взрослые вымерли уже год назад, а их дети самостоятельно устраивали свою новую постапокалиптическую жизнь.

Но, и родители героев, несмотря на свои старания и попытки избежать смерти от взросления, тоже заболели и начали быстро стареть. Откладывать поездку в Бежецк больше было нельзя и они отправились в путь. По пути «Газель» сломалась, не проехав и пятисот километров. Прорвался патрубок системы охлаждения, антифриз вытек, плюс состояние родителей резко ухудшилось. Они разбили лагерь в лесу, замаскировав машину, но препараты больше не помогали. Мама и папа умерли с разницей в несколько часов, оставив детей на полпути к Бежецку, со сломанной машиной и миром, который больше не принадлежал взрослым.

– Сегодня будем искать? – спросил Руслан у Димы.

– По карте посмотрим… – ответил Дима, не поднимая головы. Он сидел на корточках, разложив перед собой потрепанную карту, и водил пальцем по линиям дорог, словно пытаясь найти ответ на невысказанный вопрос.

Разговор их прервал внезапный шорох кустов. Оба обернулись. Из зарослей на лужайку выскочила девочка лет шести, чумазая, с растрепанными волосами.

Глава 3

– Аааааа! – прокричала девочка, держась за живот, и тут же, как вихрь, умчалась в лес, туда, где были похоронены родители. Видимо, ее приспичило «по-большому», а наших героев она явно не ожидала здесь увидеть.

– Катя, да не смотрю я!.. – следом на лужайку вбежал пацан лет десяти. Увидев лагерь Димы, Руслана и Настеньки, он остолбенел. Его глаза, широко раскрытые, метались от одной фигуры к другой, словно он не мог поверить, что здесь, в этой глуши, есть еще люди.

– Привет! – радостно отреагировала Настенька, словно появление незнакомца было для нее праздником.

– …Здрасьте. А вы что здесь?.. – наконец выдавил он, пытаясь начать разговор, но его голос дрожал, выдавая внутреннюю неуверенность.