скачать книгу бесплатно
– Фу! Доннерветтер! Хотелось как лучше, а получилось як всевда, – молвило мне вослед нагревательное устройство. – Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты, понимаешь! Эк понесся: ни конному, ни крылатому не догнать!
А я устремился, голоднехонек, искать себе чаемого счастья – сытого житья– бытья. Каков я ни есть, а влечет меня кушать. К гамбургерам влечет! К пепси-коле угодно! К ма… ма… ма… манго неудержимо тянет! К фельд… фейц… фейн… фихт… фейхоа! К банану! Где глотатно да кушно – о том волнения, о том предчувствия в груди!
Подыбал[38 - Дыба?ть – шагать.] я по лесу, по лесу всё дебристому. А чрево-то, чрево: точно кто в чревище на дрожках катит!
А я всё тащусь себе и тащусь! Дождь вымочит, солнышко высушит, буйны ветры голову расчешут. Ох, хорошо! Сонница не овладевает, забытье не одолевает, кушанье одно в соображении.
Аз дыбз, дыбз, аз шасть, шасть, аз зубищами щелк да щелк, клац да клац; налетел на что-то, лбом треснулся – бум! – выругался, пялюсь: вырисовывается в дебряном лесу яблонька.
– Стой! Хто идет? – спросонок шепчет лесная яболонь. – Год дэм! Хто ето тутоди разоралси? Хто ту[39 - Ту – тут.] зачем-то мене пробудил?
– Стою! Я иду! Я, я, я, понимаешь! Аз, одним словом! – ору и лобик тру. – Ой, а шишка-то у меня на лбине – о-го-го! Ну ничего себе!
– Ай, и у меня тоже – о-го-го! У-у-у, йес! Ну надо же! Идешь, а перед носом своим ни шиша не видишь! Куды смотришь, зараза?
– И смотрю, да не вижу: за деревьями леса не видать, а за лесом – дерева!
– Ну, вот видишь! И не видишь, да идешь! Однозначно! Ну, хау ду ю ду?
– Да! Иду, не иду; пошел, не иду, а пришел, так иду!
– Ноу, не идет тебе так говорить!
– Но-но! Идет, не идет, а сказать уж скажу!
– Йес, ну, ты идешь на ссору и на драку; ты на то идешь, чтобы побраниться!
– Иду не иду, а деваться некуды – можно и побраниться!
– Да ты шо за фрукт да откедова? Ху а ю?
– Нихт, я не ху! Я – Ивасенька-дурандасенька, автохтон Голодайкиной вобласти, сельбища Обнищайкина.
– Ну и как тамички[40 - Та?мички – там.] у вас всё идет? Олл райт?
– Рай не рай, а у нас усё идет аки всегды?: день за днем идет, месяц за месяцем, год за годом!
– Стало быть, год идет за годом, а ничего не меняется! Год дэм!
– Да! М-м-м! Год идет за годом, а мы не умнеем!
– Ах, это оттого, – вздыхает деревце, – что ничего в голову не идет!
– Безусловно! Яблонь, а яблонь, ты здесетко сыздавна торчишь да всю пущу ведаешь, изъясни, кудась мне идти?
– Иди своим путем, своею дорогою! Гоу, гоу!
– О-го-гоу! А где мой путь, где моя дорога?
– А чего ты, лаком хомо сапиенс, доискиваешься? Вот ю вонт?
– Вот, вот, эвтого самого: благоволительного провидения – неисчерпаемого пропитания! Где питно да снедно – тудыяк[41 - Тудыя?к – туда.] сердце рвется! Вот так вот!
– Пли-и-из, поснедай мое лесное яблочко, изъясню, естли сам не сообразишь! Мне тут в дни оны хозяин сада, мичуринец заядлый, веточку с новым сортом яблочков привил – вку-у-усные, вери мач! Я как-то одним угостила очаровательнейшую девушку по имени Эвга – ей понравилось, вери мач!
– А нету ли у тебя ма… ма… ма… манго? Жива душа ма… ма… мангов страждет! Я бы купил – и за ценой не постою! Но токмо в долг: кошелек дома позабыл, понимаешь!
– Не, ма… ма… мангов нетуть, ноу, ноу, толькя мои лесные яблочки, и токо безвозмездно и незамедлительно, йес!
– Ну, чудно, чудно! – уступаю, нахмурившись. – Вот и хорошо, что й-есть! Ну, так и быть! Яблочко зубам не порча.
Я поскорей лесной фрукт в рот – и подскакиваю от вожделения, ожидаю от древонька-дичка ответованья.
– Ну что, дурандасенька Ивасенька, сам не раскумекал-то? – спрохает яболонь.
– Не-е-е, маманечка яблонь, прости: пока еще не постиг!
– Ах, младость, младость: сусло не брага, младость еще далеко не хомо сапиенс, совсем не сапиенс, йес! Младость шатается – от доброт[42 - Добро?та – животы, добро, имущество.] доброт домогается! Да никуда-тка не ходи-тка, не покидай данной позиции! – ответует лесная яблонька.
Оскорбился я, Иваха-дураха, на яблонь за этакий отклик, да и дальше поперся.
– Фу-ты! Год дэм! Хотелось как лучше, а получилось яко всялды?, – выпалила мне вдогонку яболонь, тряся веткой с плодами сорта «пепин лондонский». – Фу-ты, ну-ты, ляжки гнуты! Эк навострил лыжи: ну ни конному, ни крылатому не настигнуть! Однозначно! У-у-у, йес!
А я потопал себе, голоднешенек, сыскивать светлую полосу – вечную сыть. Каков ни на есть, а приспичило жрать. Гамбургеров захотелось! Пепси-колу вкушать приспичило! В ма… ма… ма… манго влюблен! В фейхе… фейху… фейха… фейхоа! В банан! Где глотатко да жратко, тудытка сознание тяготеет!
Повлекся я по пуще, по пуще всё глухоманной, вековечной. А пуздро-то[43 - Пу?здро – пузо.], пуздро: буди[44 - Бу?ди – будто.] кто в пуздрище на КаМАЗе несется!
А я всё топ себе да топ! Дождь вымочит, солнышко высушит, буйны ветры голову расчешут. Лепота! Сонливость не возникает, дреманье не наступает, жрачка из памяти не выпадает.
Йес, аз пер, пер, зубами пощелкивал; вдруг угодил одною ногою в нечто пахучее, желеобразное – гляжу: а в заповеди[45 - За?поведь – заповедный лес.] – берег кисельный. Побрел я по брегу, по брегу всё кисельному.
Аз влекся, влекся, скрозь зубы поплевывал, да неожиданно преграду на пути своем встретил, замер – не то б пропал! – зырю: в суземье[46 - Сузе?мье – глухой лес.] река – вся из молока, берега из киселя.
Обращаюсь к молочной реке, кисельным берегам:
– Ну ни черта себе! Речка, а речка!
А речка плещет себе и плещет.
– Реченька, а реченька!
А реченька знай себе журчит!
– Речажина, а речажина!
– Шо?
– Стий, хто йде!
– Стою! Я йду! Ну, чого тоби? – томно вздыхает млечная речка, кисельные бережки и останавливает свой сонный ход. – Що это ты тутоцки разгамился[47 - Разга?миться – расшуметься.]? Май ёк йатри ху! [48 - Май ёк йатри ху (хинди) – я путешествую.] Я теку через тридевять царств, через тридесять государств, никого не обижаю! На фига ж ты мени разбужал[49 - Разбужа?ть – разбудить.]? А мне снилось такое чудесное соние – про великого героя Раму и его прекрасную жену Ситу, которая была дочерью Матери – Сырой Земли!
– Ах, ху не ху, а я во что-то такое мягкое и пахучее ноженьку увязил[50 - Увязи?ть – дать увязнуть.], однозначно! Не в курсе, во что? Или в кого? Ху из ху?
– А-а-а, это ты в мой киселек допустил наступку да конечность свою увязенил[51 - Увязе?нить – увязить.], вот шо! У меня берега из киселя, понимаешь! Хинди ме иско кья кахте хай? [52 - Хинди ме иско кья кахте хай? (Хинди) – как это называется на хинди?] О-о-о, вспомнила! Киссел!
– А-а-а! А я и не знал! Ну надо же!
– Бэ-э-э! Теперь вот знай!
– Ладно! Теперича буду иметь понятие!
– А ты хто да откелича?
– Я – Ивасецка-дурасецка, сеземьць[53 - Сеземьць (др. – русск.) – т. е. «сеземец», житель сей земли; антоним – иноземец.] Голодашкиной вобласци, сельца Обнищуцина.
– А я – тутошняя речушка, я эта… как её… галактикос! Йах мера кард хай. [54 - Йах мера кард хай (хинди) – вот моя визитка.] Ну дык шо тамоди[55 - Та?моди – там.] у вас в селишке, хорошо ль?
– Не то хорошо, цто хорошо, а то, цто к цему идет-ходит. Однознацно!
– А-а-а, хорошо! Ну так цто там у вас, ходит ли молодец в кафтане, идет ли девка в сарафане?
– Ходит! Идет!
– А идет ли девка за молодца?
– Она бы шла, да он не берет!
– А он шо? Поцему не берет?
– А ему шо? Ему только б пилось бы да елось, да дело б на ум не шло!
– Ах он, такой-сякой!
– Да, такой! А впроцем, он бы брал, да она не идет!
– А она цто? Поцему не идет?
– А ей цто? Ей только б пилось бы да елось, да дело б на ум не шло!
– Ах она, такая-сякая! Так у вас всё и идет?
– Да, так и идет!
– А детки?
– А цто – детки?
– А детки – идут?
– А-а-а, детки! Детки-то идут! Они идут как всегда: детки идут за детками, детки за детками!
– Ах, вот що! Ну, вот бачишь, как всё хорошо у вас идет! А ты куды идешь?
– Ах, сам в неведении куда-тка – иду, кудыкося глаза таращатся да ноги загребают, вот цё!
– Хорошо, вот шо!
– Рецка, а рецка!
– Чё?
– Молочненькая реченька, кисельненькие бережочки, ты ведь повсюду течешь, через тридевять царств, через тридесять государств, так поведай, кудаткабы мне пойтить?
– Кучх сочна чахийе. [56 - Кучх сочна чахийе (хинди) – надо подумать.] А чого ты, душа-чоловик, жаждешь?
– Лучезарного фатума – то бишь обильного пищей существования! Где сосатно и лакомно – тудысь дух мой у… у… устремлен! Однозначно!
– Полакомься моим простым киселиком с молочком, поведаю, буде сам не возьмешь в толк.
– А нет ли у тебя пепси-колы? Или кока-колы? Жива душа пепси-колы али кока-колы изволит! Я бы раскошелился! Уж я бы расщедрился, развязал мошну! Но не сейчас, аз воздам опосля: сперва надо сбегать до хаты за гаманком[57 - Гамано?к – кошелек.]!
– Несть, пепси-колы нетука, кока-колы тоже нетуткась, тличко мой киселик простой с молочком, и тольки задаром! И прямо тенчас[58 - Тенчас – сейчас.], вот чё!
– Ну, гоже, гоже! – соизволяю, скривившись. – Так и быть уж! Киселику с млеком всевды в тезеве[59 - Те?зево – пузо.] место есть, несмотря ни на цто.
Нечего делать, вот я, гарный парубок, киселя наелся, молока нахлебался, с ястребою[60 - Ястреба – утроба.] недовольною остался. А сам подергиваюсь от свербежу, дожидаюсь от речки отповедыванья[61 - Отпове?дыванье – ответ.].
– Ну, цё, дурасецка Ивасецка, сам не рассудил-то? – пытаеть речка.
– Ни-и-и, матоцка рецка, еще не смекнул!
– Ах, вьюношестьво, вьюношестьво: сусло не брага, вьюношестьво не чоловик! Вьюношестьво свигаеть[62 - Свига?ть – слоняться.] – от добрин[63 - Добри?на – доброта.] добрин шукаеть, понимаешь! Да никудакося не ходяй, не изменяй своего нынешнего местопребывания! – отповедывает молочная река, кисельные берега.
Разгневался я, Иоганн-дуранданн, на речонку за подобный базар да и одалече[64 - Одале?че – далее.] ринулся.
– Тьфу ты! Хотелось как луцце, а полуцилось ако завсёгды, – сгундела мне всугонь[65 - Всуго?нь – вдогонку.] река. – Вот оно що! Фу-ты, ну-ты, мослы гнуты! Эк рванул: ну ни конному, ни крылатому ни за что не захватить! Эхма, пхир милеге[66 - Пхир милеге (хинди) – до встречи.], миляга!
И потекла флегматичная речажина дальше, млея от чудного сновидения про Раму и Ситу!
А я пошагал, оголодавший, изыскивать себе завидную судьбину – сытенькую житуху. Каков ни на есть, а угодно мне лопать. С гамбургеров тащусь! Пепси– колу угодно! Ма… ма… ма… манго бла… бла… благоугодно! Эту – как ее? – фейхау… фейхуа… фейхоа! Банан! Где проглотно и лопатно – тудакося ретивое летит!
Поплелся я по брегу, по брегу всё кисельному. А утроба-то, утроба: чисто кто в утробище на тракторе мчится – и при этом цитирует строки из стихотворения поэта Ивана Молчанова: «Прокати нас, Петруша, на тракторе, до околицы нас прокати!»
А я всё шагаю себе да шагаю! Дождь вымочит, солнышко высушит, буйны ветры голову расчешут. Божественно! Сонность не достает, дремушка-дрема? не сгибает, едь[67 - Едь – еда.] занимает воображение.
Плелся, плелся, покрехтывал – мне на голодный зуб не попадайся! – внезапно поскользнулся, упал, встал, отряхнулся – и очи вылупил: стоит на побережье храмик, церковь расчудесная – вся из пирогов складена, лепешками вымощена, оладьями повершена, блином накрыта. Вокруг лохматые собаки лают, больно кусают – внутрь не пускают.
Вступил я на паперть, зрю: двери. Калачем двери заперты, кишкою бараньей задернуты.
