скачать книгу бесплатно
Иди ты в отпуск!
Елена Румянцева
Евгения Кретова
Наталья Ладо
Татьяна Виноградова
Вероника Князева
Геннадий Добрушин
Алексей Ладо
Алла Френклах
Наталия Смолина
Мария Дышкант
Тим Яланский
Наталья Шемет
Тим Яланский
Алексей Ладо
«Ура, отпуск!» – говорим мы, предвкушая впечатления, романтику, осуществление мечты. «А как же!» – отвечает реальность и вываливает на нас эти самые впечатления и романтику с улыбкой типа «нежданчик»: отдыхайте, мол, товарищи на всю катушку! Заграница, родные просторы, море, лес, дача, ночевка у костра, прогулка с собакой – мы везде найдем приключения на известное место. И посмеемся от души. Подумаешь, сибирский голодный медведь, вьетнамский лямбис, тунисское скалолазание, курортные романы, алтайские серпантины – наш турист не ищет легких путей! Главное – вовремя выпутаться, а потом и похохотать можно.
Часть I. Наши за границей
Елена Румянцева
Тунисские рассказы: Приходите в гости к нам
Тунис встретил нас влажной жарой. В чернильной тьме плавились огни фар и уличных фонарей. Где-то за границами света угадывалось шуршание местной флоры и фауны. Представлялось что-то разлапистое и большое. Тунис ассоциировался у меня исключительно с пустыней, пальмами и верблюдами. Вряд ли шуршал верблюд, стало быть – пальма.
После дождливого питерского июня с максимальной температурой плюс пятнадцать разница оказалась ошеломительной. Неподготовленный организм вздрогнул и заозирался в поисках трансферного автобуса с кондиционером. По спине уже бежали наперегонки капельки пота, а ручка тяжелого чемодана норовила выскользнуть из мокрой ладони.
– Мааам?! – воззвала Стаська. – А я писать хочу. Мам! Очень хочу!
Почему-то у детей это случается именно тогда, когда вы уже получили багаж и вышли из здания аэропорта. Или когда самолет идет на снижение, горит табло «Пристегните ремни», а туалеты закрыты. Не раньше, нет. И не позже. Видимо, так работает детский организм.
Когда мы с дочкой, наконец, отыскали автобус, во взглядах туристов, водителя и сопровождающего красноречиво читалось пожелание адских мук нам и всем нашим родственникам. Их можно было понять – до отеля мы добрались только глубокой ночью.
Как путешественник со стажем, почти на автомате я проверила, что вода из душа льется, причем вниз, а не в потолок и не на стены. Что горячая вода имеется и даже с нормальным напором. Что сейф и двери открываются-закрываются. Потом кивнула ребенку.
– Это вам, спасибо! – Стася важно протянула коридорному, притащившему наш багаж, монетку на раскрытой ладошке. Ей всегда нравился этот момент. Наверное, она воображала себя принцессой.
Коридорный исчез, и я запоздало вспомнила, что не проверила – а что у нас за окном? Вдруг стройка-помойка – этот вечный кошмар отдыхающих? Снаружи была кромешная ароматная тьма, в которой что-то шевелилось и вздыхало. Что бы там ни было, оно не орало, не сверкало дискотечными всполохами и не растопыривалось строительными кранами в красных огоньках. Угадывалась буйная растительность, в которой местные кузнечики заглушали стрекот поливалок. С переливами стонали лягушки.
Решив, что со всем разберусь на свежую голову, я стряхнула с постели нежно-фиолетовые лепестки неизвестных южных цветов и завалилась под одеяло. Ребенок к тому времени уже спал, обнимая скрученного из полотенца лебедя. Отель радовал постояльцев красотой и уютом.
Утро открыло правду: нас поселили на первом этаже.
Ночью, следуя за коридорным почти на автопилоте по бесконечным переходам, поднимаясь и спускаясь по каким-то ступенькам и пандусам, я этого момента не поняла. Мне казалось, что мы находимся в бельэтаже или на втором этаже. И даже номер комнаты, начинающийся с единицы, не заставил встрепенуться мой усталый мозг.
Обычно первый мне не нравится – шаркающие отдыхающие, ноющие под окнами дети, необходимость плотно закрывать шторы – это уже совсем не тот отпуск, о каком мечталось целый год.
Тут оказался совсем другой случай. Прямо из номера через стеклянную дверь вы попадали в маленький персональный дворик с мозаичным полом, плетеной мебелью и большим зонтом от солнца.
За резной оградой, увитой цепким растением в алых цветах, стеной стояли зеленые колючие заросли. Наверное, это был какой-то декоративный кустарник, аккуратно постриженный, плотный, выше человеческого роста. Справа от ограды поблескивал прудик – пристанище страдающих в ночи лягушек. Невысокие пальмы по углам дворика напоминали закопанные наполовину ананасы. Кусты надежно скрывали нас от соседей и гуляющих по территории постояльцев.
Все как я люблю – тихо и уединенно.
– А эти кругляхи зачем?
Я очнулась от умиротворенного рассматривания пальмовых листьев на фоне бледного знойного неба. Стаська тыкала пальцем в желтые круги на стеклянной двери, расположенные на уровне глаз среднестатистического взрослого человека.
– Стекло прозрачное, можно не заметить, что дверь закрыта. Человек попытается выйти и ударится о стекло, – пояснила я.
– Только дурачок не заметит дверь, – мой шестилетний ребенок был категоричен, как бетонная стена.
Не пускаясь в дискуссии, я собирала вещи на пляж.
Стася попрыгала на одной ножке по плиткам дворика, повисела животом на оградке, повалялась на кровати, сделала круг по номеру и… вошла лбом в закрытую стеклянную половину двери. От ее жуткого рева лягушки в пруду дружно упали в обморок.
Шишку на лбу заклеили пластырем, и дочка походила теперь не на счастливого отдыхающего на юге ребенка, а на жертву домашнего насилия. Про «дурачка» мы с ней дипломатично не вспоминали.
Отпуск набирал разгон и обещал быть захватывающим.
Где-то на третий день, под вечер, к нам в номер пришла лягушка. Таких монстров земноводного мира я еще не видела: существо габаритами переплюнуло взрослого хомяка.
Не отвлекаясь на пустяки в виде изумленной меня, лягуха перевалилась через небольшой порожек и прошествовала в центр комнаты. Там она прилегла на брюхо, раскинув в стороны лапы, прикрыла выпуклые глаза и блаженно замерла на прохладной кафельной плитке пола. На морде (у лягух же морда, да?) расплылась умиротворенная улыбка. После тяжелого трудового дня в пруду она наконец-то добралась до дома и пока еще не заметила незваных двуногих гостей в своих владениях.
– Ого-о-о-о… – прошептала Стаська, кубарем скатилась с кровати и на четвереньках подобралась к лягушке. – Смотри, мам, какая краси-и-ивая!
И верно, земноводное как на маскарад собралось: зелень всех оттенков переплеталась с радостно-желтым на спинке и пухлых ляжках, а цвет брюшка уходил в пастельные тона. Если бы это не была лягушка, ее действительно можно было бы назвать красивой. Мне не по себе от существ с голой кожей и влажными выделениями на ней. А вдруг лягушки тут ядовитые? Помниться, я что-то такое читала… окунали концы стрел… паралич верхних дыхательных путей… аритмия… фибрилляция желудочков… вакцины не существует…
– Цветастенькая, – нежно проворковала Стася и потянулась пальцем к изумрудной полоске на спинке. Лягуха вздрогнула, приоткрыла один глаз и замерла: на нее медленно надвигалось что-то неведомое, огромное и страшное.
Дальше одновременно произошло следующее. Я издала странный звук – что-то среднее между карканьем и воплем косатки. Вообще-то это был крик «стой!», однако дыханье сперло, и слов не получилось. Лягуха, как подброшенная, скакнула вверх на полметра из положения «лежа на брюхе» – и не спрашивайте меня, как ей это удалось.
От неожиданности Стаська опрокинулась на спину, поддев ногой журнальный столик. Как в замедленной съемке, я наблюдала за полетом к потолку моего нового планшета и вазы с цветами. В моем воображении зрелище было величественным, мощным. На задворках сознания звучал Вагнер. На деле – все это грохнулось об пол с жутким треском, усыпая номер стеклянными осколками и пластиковыми останками дорогущего гаджета.
Последними прилетели цветы.
Само собой разумеется, Стася не обошлась без членовредительства и в этот раз – при падении толкнула локтем кресло, которое опрокинулось со звуком выстрела, поставив оглушительную точку в вечернем шоу «Привет, тунисская лягушка!». После перевязки локтя с ребенка можно было писать картину «Раненый боец».
Интересно, что причина всех этих бурных событий исчезла бесследно – после тщательной уборки лягушки в номере я так и не нашла. Страшно представить, что она той ночью рассказывала в пруду. Одной валерьянки, наверное, ведро выпила.
С того вечера как прорвало – в номер тянуло всех живых существ, которые пробегали-пролетали мимо наших дверей. Они заглядывали к нам на огонек непринужденно, как в любимый паб.
Гигантские муравьи протоптали колею в душевую через пакет с печеньем.
Ящерицы всех размеров и окрасов не поддавалась исчислению.
Из кроссовки я выудила рогатого жука с антрацитовой спинкой, твердой и полированной, словно письменный стол. С перепугу жук прикинулся дохлым, потом одумался, сорвался с моей ладони и улетел, басовитым гудением напоминая грузовой вертолет.
В наглую желторотую птичку, которая в одно лицо (один клюв?) пыталась упереть сухарь больше себя размером, я просто швырнула тапком. Птичку вынесло наружу вместе с ним и сухарем, и весь вид ее выражал оскорбленное недоумение.
Поэтому на дружелюбный Стаськин шепот: «Приве-е-ет, ты кто такой?», я только лениво подняла глаза поверх книги, которую читала. Мало ли кого принесло к нам в очередной раз столоваться?
Ребенок сидел на корточках и разговаривал… со скорпионом.
Скорпион, подрагивая скрученным хвостом, осторожно ощупывал клешнями воздух и пытался сориентироваться в пространстве. Видимо, он сам не понимал, как тут оказался. Тунисским ветром внезапно занесло.
Не подозревала, что умею так быстро двигаться. Следующие минуты выпали из моего сознания. Очнулась я, уже стоя, держа под мышки дочку на вытянутых вверх руках. За захлопнутой стеклянной дверью скорпион с трудом разбирался с многочисленными конечностями на мозаичном полу дворика. Для него тоже все произошло слишком быстро.
– Как ты его пнула! Ты же могла его сломать! – Стаська неодобрительно поелозила, намекая, что ей неудобно висеть в метре от пола. – У нас осталось печенье, может, покрошим ему?
– Перебьется, – мрачно ответила я, медленно остывая после волны адреналина.
Скорпион стал переломным моментом, подтолкнувшим к мысли, что, пожалуй, хватит с меня местной экзотической живности. К появлению в номере ядовитых змей я не готова морально, а если бы дело пошло и дальше в том же темпе, мы бы с ними непременно познакомились. Однако все решило следующее утро.
Проснувшись, я распахнула тяжелые шторы, впуская солнце в номер.
Даже ранним утром солнца в Тунисе много. Им хочется обернуться, как теплым полотенцем, с ног до головы. Привезти с собой в Питер, подарить по кусочку любимым…
Я вышла во дворик и потянулась так, что во мне шевельнулись все кости, даже те, что по анатомии шевелиться вроде бы не должны. Это были такие «потягуськи», после которых ощущаешь – жить хорошо! Солнце било в глаза, цветы пахли как-то по-особенному ярко, впереди было еще пол-отпуска и целое море каждый день…
– Good morning, Madam! – раздался несколько ошеломленный мужской голос.
Свое состояние я бы назвала – упало все. Забыв выдохнуть втянутый в грудь воздух, я вскинула руку к глазам, прикрыв их от солнца: под колючими кустами сидел маленький практически черный араб в зеленой под цвет травы курточке садовника отеля с тяпкой в руке. Одну клумбу он уже обработал и как раз приступил к следующей, когда прямо на него вывалилась я.
Фишка в том, что, привыкнув к уединенности нашего маленького дворика, утренним солнцем я наслаждалась в неглиже. То есть изумление араба понять можно – не каждый рабочий день тебе являются фигуристые незнакомые тетки топлес в одних труселях в мелкий цветочек. Учитывая религиозные убеждения этой страны, полагаю, что и не каждый месяц.
Осознание того, что каждый из нас видит перед собой, пришло одновременно.
Я пискнула традиционное «ой, мамочки!» и замерла столбом.
Араб сделал замысловатый кувырок, попытался проломиться сквозь кусты и скрыться. Не тут-то было. Кусты дрогнули, но устояли. Садовник в панике побился о живую преграду, потом упал животом на землю и по-пластунски скользнул между стеблями.
Мгновение – наш дворик опять пуст, залит солнцем и тих. На взрыхленной клумбе лежала одинокая тяпочка. Я смотрела на нее и решала важный и очень своевременный для каждой женщины в такой ситуации вопрос – это садовник так восхитился или испугался? Внутренний голос предпочитал склоняться к первому.
К обеду мы переселились на третий этаж, но, как и следовало ожидать, наши приключения на этом не закончились.
Елена Румянцева
Тунисские рассказы: Альпинистка моя гуттаперчевая
Если вам нравится думать, что ваш ребенок спит в тихий час, не стоит неожиданно входить в комнату. Я себя надеждами не льстила, но увиденное потрясло и меня: Стаська самозабвенно скакала на кровати. Стоило мне отлучиться на встречу с гидом – и пожалуйста.
Кровать скрипела, матрац прогибался, но пружины не подводили – дочка подлетала почти на полметра. Темные кудряшки скакали по плечам, щеки горели и глаза сияли в полном восторге от происходящего. В прыжке она изображала что-то вроде взбесившегося воробья, молотя по воздуху руками и радостно повизгивая. Дочка только собралась проделать прыжок с переворотом, но тут увидела меня в дверях. Номер сорвался.
Стася с размаху хлопнулась на живот, и кровать подкинула ее по инерции еще пару раз.
– Ну а что? А им можно?! – Про защиту, которая лучше, когда сразу в нападение, мой ребенок знал интуитивно. Стаська обличающе ткнула пальцем в стену.
Действительно, бурный и ритмичный скрип продолжался, но в соседнем номере. Благодаря отличной слышимости – как будто в нашем. Не только дочка не теряла времени в тихий час.
– Вот когда вырастешь… – тут я споткнулась. Фраза выходила странной. Получалось, что взрослым можно все, даже прыгать на кроватях. От перспектив у ребенка заинтересованно распахнулись глаза. – О них пусть думает их мама, а я отвечаю за тебя. Пошли-ка лучше на море. В баре у бассейна детям мороженое раздают.
С парой из соседнего номера мы познакомились тем же вечером.
Стася разговорилась с ними в коридоре, непринужденно поинтересовавшись, скачут ли они на кровати вместе или по очереди. Как специалист в этом деле, посоветовала быть осторожными – все-таки они во-о-он какие большие, мебель можно и сломать.
Больше всех смутился почему-то парень. Звали его Стасом, и они со Стаськой тут же подружились. У них было много общего и кроме имени. Спустя час оба уже сидели голова к голове в соседском номере, вопили, пихали друг друга локтями и в четыре руки играли на ноутбуке.
Девушку – полную миловидную блондинку – звали Оленькой и, через полбутылки мартини, мы выяснили, что она, как и я, бухгалтер.
Не знаю, почему и как так получается, но опыт показывает: бухгалтеры притягиваются друг к другу во времени и пространстве. И верно, где еще обсуждать тягостные изменения в российском законодательстве, как не за тысячи километров от дома, на отдыхе, ближе к концу бутылки мартини? Неважно, когда случается отпуск, инициативы налоговых органов обеспечивают бухгалтеров захватывающими темами для бесед круглый год.
Мы с Оленькой как раз перешли к Бейлису, когда мне стало не хватать аргументов в споре. Время уже позднее, усталость подкралась незаметно. Ноги буквально заплетались, когда я решительно направилась в свой номер за журналом, чтобы продемонстрировать оппоненту нужную статью.
Перед дверью пришлось притормозить: ощупывание карманов показало, что карточка-ключ, вероятнее всего, остался в запертом номере. Стася так рвалась в гости к соседям, что я в спешке захлопнула нашу дверь.
Сейчас мне не найти внятного объяснения, почему я не пошла на ресепшен и не взяла второй ключ. Это действие представлялось невероятно сложным – пришлось бы спуститься с третьего этажа, объясниться с консьержем, а слов, кроме русских, почему-то никак не находилось. Как будет «ключ» на английском?
Тут нам с Оленькой пришла в голову замечательная идея – можно же перелезть с одного балкона на другой. В нашем номере как раз дверь открыта.
Все здравомыслящие в лице Стаса и Стаськи уже спали, обнимая друг друга и ноутбук. Они сопели хором, и даже в выражении лиц у них было что-то одинаково-щенячье. Остановить нас было некому.
Задуманное казалось невероятно легким в теории.
Балконы шли сплошной линией по этажу и отделялись друг от друга пластиковыми перегородками.
Горячо поддерживаемая Оленькой морально и физически, я взгромоздилась на ограждение балкона. Сидячий образ жизни и булочки на завтрак не располагают к легкости движений. Металлическая круглая планка перил оказались неожиданно скользкой и норовила вывернуться из-под ноги. Пришлось схватиться за ребро перегородки. На некоторое время это помогло.
Стоя лицом к стене отеля, я сделала пару шажочков в сторону своего балкона. Перекинула ногу за перегородку, и тут меня качнуло. Наверное, ветерок подул.
Я обняла пластиковую перегородку как родную обеими руками и замерла. Практически срослась с нею. Пляжный сарафанчик раздувался на мне подобно парусу. Перенести вес тела и оторвать вторую ногу от перил я не решалась. Перегородка была абсолютно гладкой, и, потеряй я равновесие, растопыренные по пластику пальцы никак не смогли бы меня удержать. Я страстно мечтала, чтобы на их кончиках прямо сейчас отросли присоски, но – увы. Оставалось одно – не дышать. Я не дышала.
Оленька всхлипывала на своем балконе и умоляла меня держаться.
Тем временем внизу собирались любопытные. Из-за позднего часа – не много, только те, кто засиделся в барах и теперь брел в отель. Такое вечернее шоу они пропустить не могли, и им было на что посмотреть.
Большинство обсуждало увиденное. Единицы давали дельные советы, которые дельными никак не являлись. Двое мужчин затеяли пари на то, сколько я еще продержусь в такой шаткой позе. Оптимисты ставили на пятнадцать минут. Стартовали от пятидесяти долларов, и спор целиком захватил окружающих. На трех сотнях мне поступило предложение отцепиться наконец от дурацкого балкона. Обещали поймать, но не сообщали – каким образом. Мне почему-то не верилось.
