скачать книгу бесплатно
Измена. Мне (не) нужен врач
Руфина Брис
Жених изменил мне за полчаса до церемонии. Я сбежала с собственной свадьбы в надежде никогда больше не видеть его. Меня нашли лежащей в сугробе. Отправили в больницу.Оставьте меня в покое! Мне никто больше не нужен! Так кричало моё сердце, пока я не увидела его…Героиня – девушка, которая любит мультик про Русалочку.Герой – доктор и самодовольный наглец, он уверен, что вылечит свою необычную пациентку. И она больше никуда не сбежит. От него.
Руфина Брис
Измена. Мне (не) нужен врач
Глава 1
Ксюша
Комната невесты
Кручусь перед зеркалом, внимательно рассматривая шлейф платья. Вроде не намочила, пока дошла от лимузина до двери ЗАГСа. По снегу и льду в туфлях на шпильке очень неудобно передвигаться. Каблучки то проваливаются в наст, то неудержимо скользят. Я балансировала, схватившись за локоть будущего мужа. Моя подружка и свидетельница Лариска шла более уверенно, она догадалась надеть сапоги. Она бережно придерживала мой подол, но мало ли.
Да нет, всё хорошо, даже глиттер нигде не осыпался вроде.
Распрямляюсь, ещё раз сосредоточенно пробегаюсь глазами по силуэту своего шикарного платья-рыбки. Расправляю кружевные рукава, немного колются по шву. Потом приглаживаю воротник-стойку, морщусь, провожу ладонью по шее сверху вниз, пытаясь избавиться от кома в горле. Выставив ногу на носочек, подтягиваю ажурную резинку чулка, чтобы при движении её не было видно в разрезе на ноге.
Тру виски. Голова трещит с момента, как проснулась. Этот день должен быть самым счастливым, но мне почему-то хочется, чтобы он скорее закончился.
Девчонки развалились на кожаном диване, никто из них не обращает на меня внимания больше. Смеются, обсуждают парней, гостей со стороны Вадима, моего жениха. Делят, кто кому достанется. Сжав губы в полуулыбку, покачиваю головой. Хулиганки. Шампанского напились, весело им.
А мне нервно. И Лариска куда-то запропастилась. Минут пятнадцать назад пошла в гардероб и пропала. Сказала, что забыла в кармане своей куртки шпильки, с помощью которых крепится фата. Фотограф скоро должен явиться, а свидетельницы нет. Сходить поискать, что ли? В туалет заодно забегу.
– Девчонки, я быстро…
Распахиваю дверь, подхватываю рукой шлейф и торопливо семеню в сторону коридора, где находятся туалеты. Гардероб расположен чуть ниже, к нему надо спуститься по лестнице в десять ступенек. Я вытягиваю шею, стараясь рассмотреть, там ли Лариска. Но нет, возле стойки, за которой расположены вешалки, никого, пусто. Куда эта забывчивая особа подевалась-то?
Направляюсь в туалет.
В прохладе тёмного кафеля и дорогой сантехники еле слышно играет музыка. «Вальс цветов» Чайковского. В одной из кабинок кто-то копошится, но хотя бы у раковин свободно.
Останавливаюсь возле зеркала. Открываю тёплую воду, подставляю под неё руки и замираю. Зачем пришла… Наверное, хочется оказаться в одиночестве ненадолго.
В отражении вижу своё задумчивое, отрешённое лицо, немного удивлённый взгляд. Странно так… У меня свадьба, а радости никакой. И вроде это логичный финал наших отношений с будущим мужем, но…
Мы с Вадимом сблизились с самого раннего детства. Наши семьи дружили, сколько себя помню. У отцов общий бизнес. Мамы – приятельницы. Мы даже живём в соседних домах. Вадик мне всегда нравился, он очень хороший. Добрый, забавный, симпатичный. С ним весело на великах кататься, плавать наперегонки, запекать картошку в костре. Да и целоваться приятно.
Родители постоянно предсказывали наш брак, им нравилось думать, что через нас они породнятся. А уж когда узнали, что мы с Вадимом встречаемся, их радости не было предела. Полгода свиданий по выходным, и вот мы здесь. Капец какой-то…
Настал долгожданный для наших семей день. Церемония родственного слияния. Все так рады! Но почему-то я не чувствую себя счастливой.
Мама утверждает, что все волнуются перед свадьбой. Это состояние смутной тревоги называется «синдром невесты», кажется. Как только церемония завершится, должно стать легче.
Вдруг за дверью кабинки раздаётся тихий, еле сдерживаемый стон. Мужской.
Вздрагиваю и шокировано пялюсь в сторону источник звука.
– Ну, Вадик, хваааатит, – слышу оттуда. И это, без всякого сомнения, голос моей свидетельницы Лариски. Тем временем звуки возни возобновляются. И чмоканье какое-то. Она там целуется, что ли?
Не может быть. С кем она? Вадик – это кто? Лихорадочно в мыслях перебираю наших гостей. Нет никаких у нас Вадиков. Разве что… Да нет.
Дрогнувшей рукой давлю на дозатор жидкого мыла. Оно густыми каплями падает в раковину. Навострив уши, вытягиваю салфетку из чёрного диспенсера, комкаю, протираю мыльные разводы. Она тотчас намокает. Я перехожу к раковине поближе. На автомате делаю то же самое, только капельки мыла стираю с напором посильнее.
Из кабинки раздаётся Ларискин кокетливый смешок.
– Ваадь, ну, не надо, пошли уже. Сейчас же фотограф придёт.
– Нет, не отпущу, ещё хочу. А может, давай по-взрослому? Успеем.
Незамедлительно узнаю возбуждённый голос своего жениха. В затылок точечно бьёт раздражающей болью, сердце ухает и срывается в истерический тарарах. Ничего себе, свадебный подарок мне подготовил Вадим!
– Тебе минета мало?! – игриво возмущается Лариска.
Я переступаю ещё пару шагов и останавливаюсь у ближней к выходу раковине. Опять жму дозатор, ещё и ещё. Мыло расползается белым киселём, образуя причудливые узоры. А я забыла, как дышать. Давлю зло, грубо, увеличивая скорость.
– Мало, мне тебя вообще всегда мало, ты же знаешь.
Отпускаю дозатор, наконец. Руку больно. Через туман перед глазами всматриваюсь в ладонь. Кожа покраснела. Сжимаю пальцы в кулак.
– Ты, вообще-то, женишься сегодня, не забыл? – в голосе подруги явно прослеживается искорка ревности.
«Вальс цветов» сменяется «Маршем Мендельсона».
– Да не забыл, блин, – интонация недовольная, почти пренебрежительная, – пошли. Но ты всё равно от меня никуда не денешься, поняла? Когда приедем в банкетный зал, подам тебе знак. И только попробуй…
Он обрывает фразу, а я подхватываю шлейф платья, перекидываю его в раковину и с яростным тихим рычанием остервенело протираю мыльные разводы. На гладкой поверхности поблёскивают кругляшки глиттера. В мыслях мелькает неуместное: всё-таки непрочно приклеено.
В эту секунду открывается дверь кабинки.
Я решительно разворачиваюсь всем телом, вздёргиваю подбородок и лицом к лицу сталкиваюсь с моим бывшим женихом и такой же бывшей подругой.
Глава 2
Лицо Лариски прямо на глазах заливается краской. Вадим, наоборот, побледнел. Он делает шаг ко мне.
– Ксюш, ты неправильно поняла.
Да что тут можно неправильно понять?! Где хотя бы минимальное пространство для полёта фантазии?
Молча выставляю ладонь вперёд, показываю, что лучше ему сейчас заткнуться. Меня почти тошнит от их испуганного, виноватого вида.
Уничтожающе глядя бывшему в глаза, выставляю перед своим лицом указательный палец, пошло облизываю его от ладони до подушечки и, сложив губы буквой «О», погружаю в рот. Одно всасывающее движение. Потом надуваю щёки, сворачиваю палец в сторону и с громким хлопком выдёргиваю его изо рта. В завершение молчаливого монолога демонстративно показываю «фак». Расправляю плечи, разворачиваюсь и ухожу, громко хлопнув дверью.
– Ксюш, прости, – слышу за спиной дрожащий голос Лариски.
Зачем она это говорит вообще… Что за лицемерие… Хочет показать, что ей сейчас стыдно? А почему пять минут назад не было? И как вообще можно простить такое предательство?
Я сбегаю по ступенькам, выхожу из ЗАГСа. В ту же секунду судорожно захлёбываюсь ледяным воздухом. Сосредотачиваюсь на пути, который мне надо преодолеть, чтобы выйти к стоянке такси. Здесь обычно родственники осыпают молодожёнов цветочными лепестками, крупой и монетками. А нас не будут.
Быстро и неустойчиво семеню по присыпанной снегом, дорожке. Шлейф то и дело цепляется за льдинки под ногами. В лицо лепит колючая изморозь. Щёки, нос, подбородок холодные и влажные, а глазам так горячо изнутри.
Цепляясь рукой за каменную стену, выскальзываю за ворота парка, в котором остался ЗАГС. Оглядываюсь по сторонам. Как назло, рядом нет такси. А я выскочила без всего, без сумки, без телефона. Даже без куртки.
Уже темнеет, зимой же рано. Придётся добираться пешком. Часа два приблизительно.
Понуро бреду по заснеженному тротуару. Редкие прохожие удивлённо пялятся на меня. Но никто не интересуется, всё ли нормально. Наверное, я выгляжу неадекватной, и они меня остерегаются. Может, они думают, что я сумасшедшая, которую когда-то бросил жених. И типа я просто так нарядилась в свадебное платье и гуляю тут.
Ха, а в этом что-то есть, кстати.
Порыв ветра заставляет меня прикрыть лицо руками. Я не могу удержать равновесие и грузно падаю в сугроб у обочины.
Всё, не хочу никуда идти больше. Здесь останусь. Переворачиваюсь на спину и застываю. Задумчиво гляжу сквозь холодный, наполненный колкими снежинками воздух, на бледно-синее небо. Красивое… И равнодушное. Хочу быть как оно.
Меня постепенно припорашивает снегом. Мимо то и дело проезжают машины. Шуршание их шин приятно убаюкивает. Я погружаюсь в ощущения, отбросив то, что заставляет страдать. Мне лучше. И нет больше боли, обиды, ревности. Ничего нет, кроме изнурительной, но мягкой и утешающей усталости.
Когда мы с Вадимом были маленькими, то любили зимой валяться рядом в снегу, делали «снежного ангела»: поднимали и опускали через стороны руки и ноги. А потом весело смеялись над узорами, которые получились. Конечно, мы были одеты не в свадебные платья, а в тёплые непромокаемые комбинезоны тогда… Хорошо было в детстве.
Не знаю, по какой причине, но я и сейчас совершенно не чувствую холода. Тело моё расслабилось, наполнилось тяжестью. Мысли легко приплывают и уплывают, прямо как вон те облака в вечернем небе. Они сменяют друг друга, не перегружая сознание. Как приятно забыть, отключиться, слиться с природой. Почувствовать снежное одеяло, погрузиться в запах земли. Услышать, как шелестят листья… Стоп. Откуда они, если сейчас зима?
Эта мысль тоже не задерживается у меня в голове. Я опускаю отяжелевшие веки и проваливаюсь в тёмное нигде.
***
– Доченька, не оставляй нас, малышка моя, – из забытья меня возвращает дрожащий голос мамы.
Она плачет, что ли? Шевелю рукой, хочу обнять её. Но не могу, нет сил. Чувствую, что по мне скользит что-то гладкое и твёрдое, с треском разрывая ткань. Кто-то раскрывает платье, стягивает рукава. Мне немного больно, они царапают кожу. Глубоко и громко вдыхаю, из горла вырывается хрип.
– Она вернулась, – вскрикивает мама.
Ощущаю, как обнажённую меня чьи-то сильные руки перекладывают на тёплое бельё, укутывают , оставив снаружи только лицо.
Приоткрываю онемевшие губы, хочу что-то сказать, но не выходит.
– Ксения, ты слышишь меня? Открой глаза, если слышишь.
Это ещё кто? Этот мужской голос я где-то когда-то слышала. Низкий, обволакивающий. Его вибрации волнуют и немного пугают. С силой заставляю себя открыть глаза и моментально проваливаюсь в глубокий синий водоворот фантастических глаз. Боже, я сейчас утону и не всплыву больше. Лазурная глубина с льдистыми полосочками а в середине чёрный кружок зрачка, который прямо сейчас увеличивается, затягивая меня ещё глубже. Кто этот человек? Внимательно рассматриваю ровный нос, короткую щетину на щеках, властный подбородок с аккуратной ямочкой.
– Ты понимаешь, где находишься, Ксюша? Моргни, если понимаешь.
Звучит ласково, заботливо… Моргаю. Конечно, понимаю. Я в раю.
И сползаю взглядом к губам, которые трогает лёгкая чувственная улыбка:
– Ну, и замечательно. Ксения, я давний знакомый твоих родителей, врач, меня зовут Алексей Петрович. Скоро вылечу тебя.
Глава 3
Всё утро туманная пелена старательно прятала солнце, но к полудню небо посветлело.
Лежу на кровати в одноместной платной палате лицом к окну, рассматриваю, как по ослепительно голубой глади очень медленно плывут облака. Рядом со мной в невысоком пластмассовом кресле сидит мама. Она обиженно зависает в соцсети, старается не смотреть на меня.
Ночью меня долго согревали в специальной ванной, постепенно повышая температуру. Потом перевезли в палату и сделали укол, чтобы я поспала. Мамочка была рядом, она плакала и говорила мне миллион раз, как любит.
Но утром она опять стала строгой и потребовала объяснений.
А я не знаю, что сказать. В голове ступор. Я не понимаю, как говорить о их предательстве.
В первую очередь, Вадим всегда был моим самым близким приятелем. Мы с ним неизменно прикрывали косяки друг друга. Стояли горой против всего мира.
Наверное, я привычно стараюсь отмазать его.
Как когда он стырил карбид у сварщика, размельчил его и сунул в бутылку с водой. После чего она взорвалась. Был страшный скандал. Но несмотря на то что Вадим быстро раскололся, я стояла за него стеной и твердила до последнего, что он ничего не делал, а мы просто совершенно случайно оказались рядом …
Или когда я врала директору, что Вадим был со мной в столовой, а не курил в школьном туалете на первом этаже с пацанами из десятого, а потом не сбегал от него через окно.
Это с одной стороны. А с другой, за эти неполные сутки у меня возникла мысль о том, что, наверное, я сама виновата. Недостаточно красивая. Мелкая, худая, чересчур обычная, невзрачная. В свои двадцать лет на женщину-то не очень похожа, если только на подростка.
Не то, что Лариска с её ногами от ушей, ногтями росомахи, ресницами, которые видно за сто метров, и сверкающими белыми волосами ниже талии. Да ей на совершеннолетие родители подарили настоящие сиськи! Полную, круглую, сексапильную троечку. Куда мне, нулевой доске, с ней тягаться…
Тем более, и секс вообще не моё. Не нравится. Не знаю, чего его превозносят. Да от обычного кардио в фитнес-клубе больше кайфа. А мужчинам, говорят, он очень сильно нужен. Я вечно отмазывалась. Может, Вадим просто не смог терпеть. Типа когда очень сильно в туалет хочешь, тогда переступишь через себя и отправишься даже в общественный на городском рынке.
Хм… Значит, Лариска – это аналог туалета?
Короче, не хочу я ни с кем обсуждать то, что произошло. И точка.
– Ксения, не выводи меня, – опять проявляется мама.
Её интонации источают агрессию и возмущение.
Я удручённо вздыхаю и стараюсь сделать лицо равнодушнее.
– Ты же понимаешь, насколько серьёзно то, что вчера натворила? Мы столько денег потратили. Платье, зал, стол на пятьдесят гостей. Наши мужчины даже партнёров по бизнесу пригласили. А ты всё испортила. Всех подвела.
Обхватываю себя руками за плечи и сжимаю зубы, чтобы не видно было, как от обиды дрожит подбородок.
– Ответь ты уже, что между вами случилось? Поссорились? Ты передумала? Это «синдром невесты» виноват? Ну, не могла же ты сбежать просто так? – мама почти кричит.
Пожимаю плечами и ещё внимательнее вглядываюсь в небо за окном.
– Ты язык проглотила? Скажи хоть слово. Вадик вчера так переживал, чуть не плакал, а ты… Бессердечная. Не могу находиться рядом с тобой! – выпаливает мама и быстро покидает палату.
У меня внутри всё обрывается. Переживал, ага. И Лариска, наверное. Переживала и радовалась одновременно.
Прикрываю веки, чтобы сдержать навернувшиеся слёзы. Такое ощущение, что падаю куда-то.
Не хотите со мной находиться рядом? Ну, и чёрт с вами. Значит, я тоже не буду ни с кем общаться. И ни слова никому больше не скажу. Вон Русалочка жила же как-то без голоса. И не особо ей это мешало. Главное, ноги есть. Чтоб уходить от всех, кому не нужен.
