скачать книгу бесплатно
Инькой, значит, зовут девушку. Сокращенное от Инаис, если он верно понимает. Красивое имя.
В этой деревне Кеннис никого трогать пока не стал. Вместо этого он всю ночь издали приглядывал за Инаис. Они с теткой быстро пошли спать, и Кеннис в облике тумана повис у окна. Внутрь сунуться не попытался – надоело слышать это злобное «не пущу!».
Он сам не мог сказать, что его в ней привлекает. Есть он ее точно не собирался… или собирался? Кеннис пока не определился. Он испытывал странное влечение, когда похоть смешивается с голодом и желанием обладать… обладать безраздельно, полностью.
Третье желание, что он высказал Совите. Кеннис уже убедился, что первые два исполнились, пусть и не так, как он действительно желал. Но что насчет третьего? Абсолютная власть над своим родом.
Это же не только подчинение людей своей воле, там наверняка есть что-то большее. Да и являются ли люди все еще его родом? Можно ли называть Кенниса человеком?
Он возвращался к Инаис еще несколько раз. Целую луну кружил вокруг дома ее тетки, никого не трогая в округе. Питался далеко, в других деревнях, на землях других предстателей. Теперь Кеннис с легкостью преодолевал огромные расстояния, мог за одну ночь долететь до океана и обратно.
В одну из этих ночей он впервые напал на кобрина. Подстерег вышедшую на балкон дочь предстателя – тоже очень привлекательную. Стройную, с глазами цвета расплавленного золота, недавно сменившую кожу. Кеннис вырос среди кобринов, привык к их облику и видел в нем свою красоту.
Но его ожидало разочарование. Во-первых, подчинить своей воле кобринку не удалось. Она не впала в полусон, не подставила покорно горло. При виде Кенниса зашипела, раздула капюшон, принялась яростно бороться. А когда кобрины злятся, у них ускоряется ток крови, делая их быстрее и сильнее.
Шипят женщины кобринов гораздо пронзительней мужчин – и услышали ее во всем замке. Кеннис все-таки успел одолеть дочку предстателя, прокусил чешую, глотнул холодной змеиной крови… и с отвращением ее выплюнул. Прана-то в ней была, но не та, что ему годилась. Даже птичья кровь подошла бы лучше.
Такая красивая оболочка – и такая мерзость внутри. За невозможностью стереть кобринке память Кеннис просто свернул ей шею – и растворился туманом.
Нашедший тело дочери предстатель раздул капюшон так, что стал вдвое шире. Погладив золотящуюся в свете луны чешую, он гневно повернулся к слугам и прошипел:
– Отыскать ублюдка. Привести ко мне. И лучше живым. Клянусь Яйцом, я не дам ему легкой смерти.
Его пальцы коснулись следов на шее дочери. Предстатель ковырнул когтем глубокое отверстие, из которого все еще сочилась кровь, потелепал раздвоенным языком и окликнул:
– Исси. Подойди. Что ты там говорил про страшные сказки рабов? Напомни-ка.
Кеннис тем временем продолжал подсматривать за Инаис. Невозможность утолять жажду кобринской кровью огорчила его, но не слишком сильно. Это на востоке империи чешуйчатые господа на каждом шагу, а здесь, на северо-западе, их не враз и встретишь. Пищи довольно, приближаться к замкам предстателей нужды нет.
Только вот кобрины принялись его выслеживать. Предстатель послал гонца к окружному наместнику и выпросил в помощь чародея. По ночам на стенах выставляли караулы, дорожные разъезды удвоили, в деревнях рабов появились часовые.
Кеннис не боялся кобринов, но охотиться стало труднее. Он привык есть спокойно и безнаказанно, подзывая людей одной мыслью и не боясь, что добыча вдруг начнет трепыхаться. Но на кобринов его сила не действовала, а биения их сердец Кеннис не слышал. В любой момент трапезу могли прервать крики, топот, свет факелов.
Возможно, есть смысл перебраться в другое место. Еще западнее, к устью Средиземной реки, на самую окраину империи. Там о нем точно еще не слышали, и там он уж к кобринам лезть не станет.
С другой стороны – как-то это мелко, вести подобную жизнь. Он словно какой-то ночной воришка. Лиса, украдкой таскающая кур. Разве он к этому стремился, разве этого хотел?
Но Кеннис не был готов к тому, чтобы бросать вызов кобринам. Вокруг него по-прежнему империя Великого Змея. Не один чешуйчатый предстатель со своей дружиной, а целая держава – с многочисленным войском, налаженной связью, отличными дорогами…
И чародеями. Не стоит забывать о чародеях.
А Кеннис всего один. И хотя новое могущество буквально опьяняло, на целую империю его точно не хватит. Что ему – вырезать кобринов по очереди, пока не закончатся? Или отправиться в столицу и свергнуть царя-змея и верховного жреца?
Второй вариант не так уж и плох, если подумать. Но даже если Кеннис их убьет – он не получит власть над империей. Кобрины такого владыку не примут, а люди не поднимутся на восстание под водительством мертвеца-кровососа.
Хотя мысль о собственной стране Кеннису понравилась. С каждой ночью она все сильней его прельщала. Он летал над рисовыми полями, охотился на поздних путников, наведывался к девице, что так зацепила его сердце – и не переставал размышлять.
Он был бы хорошим правителем. Справедливым и милостивым. Он бы заботился о своих подданных. Под его руководством они бы жили мирно и процветали…
– П-ха!.. – невольно фыркнул Дегатти.
– А что? – пожал плечами Янгфанхофен. – Кеннис в самом деле так думал. Он не Бельзедор, у него не было мыслей типа: создам Империю Зла и буду всех угнетать!
– Ты забыл про зловещий хохот, – любезно добавил Бельзедор. – Кеннис ему так и не научился.
Возможно, Кеннис уже убрался бы из этих краев, но девица Инаис его словно приворожила. И он не знал, что с этим делать. Просто забыть о ней казалось невозможным. Убить не поднималась рука. И в то же время он понимал, что склонить ее к близости не выйдет.
Возможно, эти смешанные чувства уйдут, если Кеннис ее отведает. Немного. Чуть-чуть. Испробует на вкус, узнает, что кровь ее такая же, как у всех остальных…
А если не такая же? Не просто же так он запал именно на нее. Должна быть какая-то причина.
И Кеннис решил проверить.
В один прекрасный день, когда Инаис пошла в лес по ягоды, из-за дерева вышел Кеннис. Он был одет в струящееся одеяние, выкрашенное драгоценным кармином. Алый цвет контрастировал с его мертвенно-бледной кожей и очень выделял среди влажной зелени. И однако Инаис почему-то до последней секунды его не замечала.
В руках Кеннис держал букет цветов – красных и белых. Он очень тщательно их подобрал.
– Не бойся, – сказал он обомлевшей девушке.
– Сейчас же… день, – пролепетала она. – Ты… не можешь… под солнцем…
– Да, жарковато сегодня, – согласился Кеннис. – Но солнце мне не вредит, это вы сами выдумали. Я просто предпочитаю покров ночи. Но ради тебя я сделал исключение.
От страха Инаис уронила корзинку. Кеннис недовольно глянул на рассыпавшиеся ягоды, сверкнул глазами, и те сами собой вернулись обратно.
Его всегда раздражал беспорядок.
– Не стоило, – сказала девушка, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я все равно не смогу отнести их тете.
– Почему же? – спросил Кеннис.
– Ты же меня сейчас съешь. Ты ведь для этого здесь?
Уголки губ Кенниса изогнулись, из-под них чуть заметно высунулись клыки. Он с иронией рассматривал Инаис. В отличие от Кенниса, одета она была в простое парео – некрашеное, старое, кое-где прохудившееся.
– Нет, не для этого, – чуть помолчав, сказал Кеннис.
Сначала он хотел пошутить. Съязвить что-нибудь насчет цветов – что, мол, да, принес их на могилу положить. Но в последний момент понял, что это будет глупо и грубо, да и девушка запросто может принять за чистую монету.
Она же его до смерти боится. Не смеет даже броситься наутек. И Кеннису хотелось как-нибудь ее успокоить, утешить… но только не волшебством! Это будет не то. Он не хотел, чтобы ее глаза помутнели, как у всех остальных, стали пустыми и покорными.
– Ты права, я чудовище, – еще чуть помолчав, сказал Кеннис. – Людоед и кровопийца. Но это не моя вина – меня таким сделали. Превратили в… того, кто я есть. Но после встречи с тобой… во мне что-то изменилось. Во мне будто снова проснулся человек. Тот, которым я был раньше.
– Ты даже не знаешь моего имени, – все еще настороженно сказала Инаис.
Но корзинку она подобрала. Сделала робкий шажок навстречу Кеннису. И ее сердце забилось чуть ровнее – страха поубавилось. Кеннис, это биение пристально слушающий, довольно кивнул. Кажется, он выбрал верный тон.
– Я знаю твое имя, Инаис, – сказал он. – Узнал не так давно. Услышал случайно, когда пролетал мимо Захолмья и вдруг тебя увидел. Ты там кого-то навещала? Твой дом ведь по другую сторону холма, я верно помню?
Девушка несмело кивнула. Кажется, поверила, что Кеннис случайно заметил ее в той, другой деревне. Не стоит говорить, что он почти полторы луны за ней следил. Такое пугает, даже если это делает обычный человек.
– Я навещала тетю, – сказала Инаис. – А ты… ты никого не тронул, когда пролетал мимо?
– А разве у вас там кто-нибудь пропал? – ответил вопросом на вопрос Кеннис.
– Нет… кажется.
– Я давно уже никого не убиваю. С нашей первой встречи. Ты придала мне сил бороться с проклятием, Инаис. Спасибо тебе. Возьмешь? Я долго их собирал.
Он протянул девушке букет, и та неожиданно для себя его приняла. На ее щеки невольно наполз румянец, сердце забилось чуть быстрее. Кеннис отчетливо это слышал.
Теперь главное – не спугнуть. Инаис сейчас – как трепещущая лань, которая робко съела с его ладони грушу. Но стоит ему неосторожно двинуться – и умчится в лес.
– Я не Инаис, – вдруг сказала она. – Меня не так зовут.
– Что?.. – изумился Кеннис. – Но я же сам слышал… Инька?..
– Инька, – кивнула девушка. – А полностью – Инеида.
Тут Кеннис впервые стушевался. На востоке империи было имя Инаис, и он подумал… но он не учел, что это противоположный конец материка, тут у людей даже язык другой…
Это он и попытался объяснить. Вышло бессвязно и путано, но от этого взгляд Инеиды чуть заметно потеплел. Кеннис в этот момент выглядел очень человечно. Был неловок, как бывают многие влюбленные мужчины.
Так что даже эта ошибка в итоге сыграла ему на пользу.
После долгих колебаний Инеида согласилась встретиться с ним еще раз. Кеннис умолил ее, сказав, что ее взгляд и голос возвращают его к свету, помогают не рухнуть в пучину проклятия. Девушка не подала виду, но ей это польстило. К тому же она испугалась, что в случае отказа Кеннис снова начнет убивать – и договорилась о свидании на закате.
Кеннис явился точно в срок. Перед этим он предусмотрительно слетал в дальнюю деревню и напился там досыта. Не хотел соблазниться, когда Инеида будет совсем рядом.
Девушка в этот раз оделась наряднее, и Кеннис это отметил. Конечно, это не было что-то дорогое, у обычной-то крестьянки, рабыни кобрина-предстателя. Но было видно, что она надела свое лучшее сари – праздничное, вероятно. То, что держат в дальнем сундуке и достают лишь несколько раз в год, по особым случаям.
Гуляя по лесу, вдали от любопытных глаз, Кеннис рассказал Инеиде почти всю свою историю. Он умолчал о некоторых деталях, сгладил некоторые углы, а кое-что и приукрасил. Эстерляка в его версии обернулась злющей каргой, которая всю жизнь била Кенниса и издевалась, а старичина Дзо благополучно умер своей смертью, сжимая ладонь приемного сына.
И про Совиту он, конечно, не обмолвился ни словом. В его рассказе Кенниса сделали таким злые кобрины-чародеи. Мол, поймали его в лесу, когда он хоронил доброго огра, уволокли в свою пыточную и там несколько лет колдовали, пока не превратили… вот в это. А потом выпустили, чтобы он носился повсюду и внушал страх своим бывшим сородичам. Чтобы посильнее трепетали и не пытались бунтовать.
Кеннис рассказывал так проникновенно, что даже сам почти поверил – все именно так и было. Он бы всплакнул, но глаза мертвеца не выдавили ни слезинки.
А вот Инеиду проняло. Она смотрела теперь на Кенниса с сочувствием, ее грудь вздымалась, дыхание стало прерывистым. Она как будто сдерживала рыдания.
– И что же… нет никакого способа?.. – пролепетала она. – Снять проклятие… вылечить?..
– Я такого не знаю, – покачал головой Кеннис. – Это же не сказка, в которой исцелить может поцелуй любви.
– Да, это не сказка… – вздохнула Инеида, отвернувшись.
Тут следует заметить, что несмотря на свою новую сущность, Кеннис оставался очень привлекательным мужчиной. После смерти он стал даже еще привлекательней – теперь к этому прибавился какой-то эльфийский магнетизм, своеобразное темное очарование. Слушая историю, Инеида то и дело украдкой на него поглядывала. Ей было все жальче несчастного отверженного, а его образ приобрел романтичный флёр.
Мужчина с драматичной и мрачной судьбой. Испокон веку это заставляло трепетать девичьи сердца. Кеннис умело играл на струнах души Инеиды – изначальное чувство отвращения сменилось сочувствием, а то – симпатией.
И в конце первого свидания Инеида согласилась на второе. Правда, сама она еще не воспринимала их как свидания. Гнала от себя эту мысль, по-прежнему держа в голове – перед ней не человек, а ночная тварь.
В то же время ей это отчасти льстило. Ночная тварь при виде нее отринула свою кровожадность. Бесстрастное чудовище воспылало к Инеиде чувством искренней любви.
Даже если женщины себе в этом не признаются, им такое всегда приятно. Недаром же существует столько сказаний, где красавица спасает чудовище. Очень архетипичный сюжет, идет с древнейших времен.
Только вот Кеннис хоть и воспылал к Инеиде чувством, спасаться отнюдь не желал. Перед следующим свиданием он опять хорошенько утолил голод. Явился к своей возлюбленной сытым, с довольной улыбкой на устах.
Ел он теперь очень далеко, на землях других предстателей. Не хотел, чтобы до Инеиды донесся даже случайный слух. Убивать он уже давно не убивал, выпивал не больше того, что человек мог потерять без ущерба для себя.
Так получалось выгоднее и для самого Кенниса. Бурдюки становились многоразовыми, а о его посещениях никто даже не узнавал. Одно дело – пара крохотных ранок на шее и странная слабость поутру, и совсем другое – обескровленный труп.
А прогулки с Инеидой действительно стали для него отрадой. Почти каждый вечер он прилетал на уговоренное место и наслаждался простой беседой. Кеннис даже не представлял, как соскучился по этой возможности. Слишком долго он прожил один в лесу, слишком давно вел с кем-то нормальный разговор.
Инеида с каждым разом вела себя все свободнее. Она уверилась, что Кеннис оправился от проклятья, что он больше никого не трогает, и говорила с ним почти как с другом. Рассказывала о своей жизни, о делах, и расспрашивала о его путешествиях, о колдовстве.
Оказалось, что она слышала о старичине Дзо. Покойный огр был чем-то вроде местной достопримечательности, его многие знали. Инеида была еще девочкой, когда он умер, но хорошо помнила огромную фигуру с коробом, полным целебных снадобий. Деревенские всегда радовались его приходу, норовили поболтать, угостить чем-нибудь.
– Мне тоже его не хватает, – покивал Кеннис. – Мой учитель был добрым стариком.
– А что, он не научил тебя никакому… ну, способу снять проклятье? – осторожно спросила Инеида.
– Это кобринская магия. Темное змеиное колдовство. Дзо о таком и не ведывал.
– Так, может, книги какие остались? Ты не возвращался в его берлогу?
– Хижину. Мы с ним жили в хижине. Хочешь ее увидеть?
– Да она, наверное, далеко…
– Так я умею летать. Хочешь прокатиться?
– Но… меня же тетя ждет… – засомневалась Инеида, хотя пульс ее участился.
– Так мы быстро. Я очень быстро летаю. Разве тебе никогда не хотелось увидеть мир таким, каким видят его птицы?
Соблазн был велик, и девушка согласилась. Кеннис с легкостью взмыл в небо вместе с ней, и над кронами рассыпался заливистый смех. Инеиде было страшно, она легонько повизгивала – но ее сердце сладко замирало, а дивная панорама привела в восторг.
К старой хижине Кеннис уже давно не возвращался. Подлетая ближе, он внимательно прислушался – не вернулся ли Тварька? Быть беде, если так.
Но василиск не вернулся, и отчасти это Кенниса расстроило.
За пару минувших лун хижина почти не изменилась. Покойный огр строил на века. Разве что травы вокруг выросло еще больше, да птицы угнездились на крыше. Нет, Тварьки поблизости точно нет.
Жилище огра-колдуна привело Инеиду в искреннее восхищение. В сравнении с хижинами деревенских оно казалось настоящим замком. Она в изумлении рассматривала огромный стол, стул и котел, заглянула нерешительно в погреб, полистала огромную книгу и вздохнула. Читать она не умела, разумеется.
Кеннис ей не мешал. Он прислонился к косяку и с иронией рассматривал восторженную девушку. Она и впрямь больше его не боялась.
Хотя стоило бы. Он сегодня остался без трапезы. Собирался перекусить одной упитанной дояркой, к которой наведывался уже трижды, но та некстати прихворнула. Кеннис видел ее в окне – бедняжка сильно исхудала и побледнела. Возможно, не стоит использовать одни и те же бурдюки так часто, лучше чередовать.
