скачать книгу бесплатно
– Ну да, – согласилась я, – если дышать в определенном порядке…
– Вот и отлично! – обрадовалась Лариса и, считая, что выбор сделан, выдворила меня из своей комнаты.
Честно говоря, идти в спортклуб не очень хотелось: накатила апатия, все было лень, а там работают бессердечные тренеры, которые не дадут отдохнуть и поностальгировать. Там иногда такие мощные и изнурительные тренировки, что даже некогда думать, и вообще, последние две недели я прогуливала и знала, что расплата будет жестокой, и…
– А там на подоконнике лук появился! – приоткрыв дверь к Ларисе, закинула я тему для разговора и для моего шанса остаться дома.
– Ага, – откликнулась подруга, делая звук погромче, – почти неделю назад. Я в курсе. Я сама его посадила.
– Нет, я имела в виду, что там зеленый лук появился! – перекрикивая телевизор, внесла уточнение.
– Ага, – делая звук еще громче, отозвалась Лариса. – Когда вернешься из клуба, пожарим яичницу с зеленью!
И все.
И ноль внимания на меня.
Я так расстроилась, что машинально собрала в рюкзак спортивные вещи, переоделась, обула кроссовки и с мыслью, что никто меня не любит, никто не понимает и никто даже не замечает, что я ухожу, направилась к двери. Медленно, старательно шаркая по полу…
Неожиданно послышался быстрый топот, и в коридор выбежала Лариса. Считав настроение по моему лицу, она вместо того, чтобы уговорить меня остаться и отдохнуть, усмехнулась и выдала радостное напутствие:
– Иди-иди, Ев, соверши свой маленький подвиг!
– Никакого сочувствия, – притворно обиженно буркнула я.
– Ну, – развела подруга руками, – ты же знаешь мой принцип: киснуть надо не по жизни, а исключительно в ванне.
– А может… – обнадежилась я, но договорить не успела.
– Неа, – Лариса категорически покачала головой, – у меня сейчас будет перерыв в сериале, и я как раз планировала полежать, отдохнуть, побаловать свои многострадальные пятки. Так что ванна уже занята, прости. А спортзал тебе всегда помогает.
– Ты просто не представляешь, на что меня обрекаешь! – пыхнула я возмущением.
– Возможно. Зато я прекрасно представляю, как тебе это понравится после, – выкрутилась Лариса и мягко, но настойчиво выпроводила меня за дверь.
И дважды провернула ключ. И оставила его в замочной скважине. И ушла из коридора в ванную, как и собиралась. А оттуда наш тихий звонок даже не слышно…
В общем, после того, как мне не оставили ни единого шанса вернуться, я все-таки отправилась в спортзал. Он был организован при Доме Юношества и Молодежи, небольшим и не сказать, чтобы модным, но в нем были все необходимые тренажеры и работали хорошие тренеры. К тому же, наш институт покрывал половину оплаты – только ходи и получай удовольствие.
Правда, удовольствие почему-то приходило после тренировки, а не до. И самым сложным, несмотря на мое позитивное отношение к спорту, было привести себя в клуб. Из нашего института записаны были многие, более-менее регулярно появлялись не более трети, а постоянными считались около десяти человек.
Я полагала, что я в их числе. Тренеры полагали иначе…
И пока я бегала по залу со скакалкой и перепрыгивала через степы с бодибаром на шее, я была уверена, что они мне мстят за… ну, за разность представлений в таком элементарном вопросе. А вот потом, будучи доведенной до состояния расплавленного желе и поглощая на обычной лавочке специальный коктейль со вкусом пломбира, я испытывала и к ним, и к Ларисе огромную благодарность. Пусть даже за месть, потому что она была мне на пользу.
На душе лениво разливалось тепло, все ненужные мысли за час были распуганы звуком скакалки и моим тяжелым дыханием. Благодать… Умиротворение… Почти счастье…
– О, Ева! – женский голос, раздавшийся рядом со мной, заставил вынырнуть из нирваны и взглянуть на девушку, присевшую на скамейку. – Хорошо, что ты здесь. Большинство из наших я уже обзвонила, но по телефону – оно не так…
– Привет, – ответила я нашей старосте Марине Нефедовой и уточнила, устав от паузы. – Что не так?
– Да понимаешь… – она замялась, посмотрела в сторону и снова взглянула на меня. – В общем, Ев. Позавчера Тумачев… Костик Тумачев попал в аварию. У них, конечно, семья не из бедных, но мы все равно скидываемся, кто сколько может. Ты как?
– С вами, конечно! – не раздумывая, дала я согласие. – Скажи номер карточки – я перечислю деньги.
Мы с Тумачевым никогда особо не были близки, да и родители его «не из бедных» – это еще слабо сказано. Но в таких ситуациях отношения не выясняют, а деньги лишними не бывают.
Идя домой, я не раз мысленно думала о листочке, на котором Марина написала мне номер карточки. Хоть бы не потерять, хоть бы случайно не выбросить… Надо же… Веселый, беззаботный, безалаберный Тумачев, и авария…
Жуть какая.
Мои стенания на неудачу в сравнении с этой бедой – ерунда и кощунство.
Несмотря на вялость от тренировки, я ускорила шаг – не терпелось вернуться домой и помочь.
А вдруг на счету каждая минута, а я тут плетусь…
Глава 14
Лариса, заметив, с какой скоростью (и это после изнурительной тренировки) я пролетела мимо ее комнаты и уселась за ноутбук, проявила любопытство. А утолив его, настояла на том, чтобы я отправила часть денег и с ее личной карточки тоже. Костика Тумачева она не знала, но какое это имело значение, если человеку плохо, а она могла хоть чем-нибудь да помочь.
В итоге сумма получилась гораздо больше, чем я планировала, и вроде бы на этом можно было успокоиться, но…
Почему-то я успокоиться не могла.
Бродила по квартире, рассматривала с балкона затихающий к вечеру город, слушала жалобные стенания Мурзика, которого бабушки нашего двора, покормив и потискав, оставили под лавочкой ночевать одного. Я даже попыталась увлечься пятнадцатой серией Ларисиного сериала, но безуспешно. И снова вернулась к балкону, рассматривая, как медленно крадутся по двору железные «светлячки» – опели, мерседесы, обычные жигули, в темноте они все были одинаковы.
– Так, – следом за мной на балкон вышла Лариса, воинственно перекинула косу с одного плеча на другое и, требовательно посмотрев мне в глаза, спросила: – И что у нас происходит?
– У меня душа не на месте, – честно призналась я.
– А где она? – Лариса с усмешкой прищурилась. – Если с Костиком Тумачевым, сходи за ней и верни!
– Хорошая идея! – спохватилась я и поспешила уйти с балкона.
– Что, на ночь глядя? – растерянно идя за мной следом, пробормотала подруга. – А до утра никак нельзя… без души? Одну тебя не пущу, а переодеваться мне лень…
Ну да, конечно, пока я пребывала в терзаниях, Лариса успела облачиться в голубую пижаму. И понятно, что если бы я планировала уйти, а она не собиралась отпускать меня одну, ей бы пришлось одежду сменить. Но сейчас у нас была очень короткая прогулка – исключительно от балкона до кухни.
– Эй, ты ошиблась, – стоило мне открыть холодильник, встрепенулась подруга. – Там моя душа потерялась, а не твоя!
– Без паники, – успокоила я ее, – на копченую колбасу я не претендую.
За моей спиной послышался облегченный выдох. Ну да, конечно, вечер длинный, сериал в самом разгаре, рекламных пауз целое море, а за продуктами сегодня из нас никто не ходил.
Впрочем, мне удалось найти среди наших запасов куриное филе, кефир и пучок зелени. То, что надо! У меня даже настроение появилось.
– И что это было? – поинтересовалась Лариса, когда я закрыла холодильник, не взяв из него ничего. – И ради чего мы сюда пришли?
– Ради того, чтобы ты немного размялась, а я успокоилась. Хочу завтра проведать Костика.
– Завтра – это хорошо, – оценила подруга. – Завтра я тебя одну отпускаю.
Мы разошлись по комнатам, какое-то время я слышала шум телевизора, а потом уснула. Как в пропасть провалилась: ничего не помню из сновидения, только чей-то стон, протяжный и безнадежный какой-то…
Утром я встала рано. Лариса еще отдыхала после просмотра сериала, а я быстро приготовила филе в кефире и поспешила в больницу к Тумачеву. Староста немного удивилась, когда я сообщила о своем желании его проведать, но номер больницы и палаты выдала. А вот Тумачев при виде меня не просто удивился, а был явно шокирован.
– Соколова?! – выдавил он спустя минут пять.
За это время я успела вполне освоиться в одноместной палате – выложила прихваченные по пути бананы и яблоки в холодильник. Открыла жалюзи, чтобы в помещении стало светлее. Взяв пульт с кровати, переключила с бокса на канал о животных: Тумачев и без того выглядел помятым и побывавшим в неравной схватке с противником, а бинты на голове превратили его из шатена в блондина. Так что лучше посмотреть что-то миролюбивое.
– Соколова, – повторил пострадавший, когда я присела на край его кровати.
– Я это, я, – подтвердила с улыбкой. – Ты как?
– Ну… – он задумчиво потрогал бинты. – А ты зачем пришла? Пожалеть или позлорадствовать?
– Балбес, – беззлобно выдала ему свой вердикт. – Проведать тебя пришла. К тебе что, не приходит никто?
– Только мама и папа.
– Только! – хмыкнула я. – Теперь вот и я пришла. Так что давай, рассказывай, как докатился до жизни такой…
Преодолев удивление, Тумачев принялся рассказывать, что ехал на машине, было темно, он врезался в столб, и вот… А еще вскользь пожаловался, что в нашей группе много завистников, потому что кроме меня никто к нему не пришел. От меня он тоже, конечно, такого поступка не ожидал, но похвалил. Он так же сказал, что здесь скучно и ему не терпится скорее выйти из больницы и вернуться за руль. Конечно, машина пока в ремонте, но папа обещал, что это недолго, и вообще, может выдать другую. Он говорил, говорил, говорил…
А я слушала его и с каждой секундой от него отдалялась. И не понимала, что заставило меня сорваться с утра пораньше и прийти? Что терзало вчера весь вечер? Наше общение с Костиком ограничивалось приветствием и прощанием, и обе стороны это устраивало.
Я знала, что он не в ужасном состоянии, что о нем позаботятся родители, и… тем не менее, я пришла.
Ради чего? Обновить в холодильнике Костика фрукты? Продемонстрировать свои кулинарные навыки? Показать свое благородство? Кому и зачем? Тумачеву это неинтересно, мне также.
Странно как-то. Находиться здесь стало невыносимо, и я поднялась.
– Прости, мне пора, – попыталась улыбкой смягчить свой уход, но парень расстроился.
Его реакция стала неожиданностью для нас двоих. И слова, которые сорвались у него, думаю, удивили нас одинаково.
– Еще придешь?
– Да, – пообещала у выхода.
Выскользнула из палаты. Но оказавшись в коридоре, ощутила не облегчение, а пустоту.
Как будто я не сделала то, что должна была. Как будто я упустила кое-что важное. Но вот что?
Я уже подходила к лестнице, когда услышала чей-то окрик и непонятный шум. Обернувшись, увидела, как в палату, запыхавшись, несется молоденькая медсестра. Почти сразу за ней в ту же палату поспешно вошел мужчина в халате. Врач, скорее всего. Были слышны их разговоры между собой, волнение… И казалось бы, какое мне дело?
Но я притаилась. Стояла под стеной и ждала, когда кто-нибудь выйдет.
Ждала.
Сначала вышел мужчина. Отдав какие-то распоряжения, он затерялся в дали коридора. Потом из палаты вышла медсестра. Какое-то время она постояла на пороге и уже, видимо, собиралась идти на свой пост, но заметила меня. А я заметила в ее глазах печаль, а потом быструю вспышку – то ли радости, то ли надежды.
– Вы к мальчику? – спросила она.
– Нет, я приходила к Тумачеву, в восьмую палату. Он после аварии…
– Простите, – резким тоном, ничуть не напоминающим извинения, произнесла девушка и ушла на свой пост.
А я вдруг почувствовала тот же странный порыв, что и вчера, и направилась следом за ней.
Она заняла свое место, не обращая на меня внимания, принялась рассматривать какие-то карточки.
– Простите, – обратилась я к ней, а она даже головы поднимать не стала.
– Вы что-то хотели?
– Да. Я хотела бы узнать, о каком мальчике вы говорили.
Она подняла на меня глаза, качнула головой, словно поражаясь, что я вообще здесь делаю и какое право имею задавать ей вопросы. И, я видела, – уже хотела ответить какую-то колкость, но передумала.
– Я говорила о том мальчике, – сдержанно сказала она, – которого сбил ваш знакомый. Или он вам жених?
– Тумачев? – догадалась я, хотя в рассказе об аварии, который я недавно выслушала, не было даже упоминания о каком-либо мальчике.
– Значит, жених…
– А что с мальчиком? Как он? – не стала я углубляться в историю своих отношений с Костиком. – Я видела, что в палату заходил врач и… Может, нужна какая-то помощь?
И вот стоило произнести эти слова, как я поняла, что подтолкнуло меня прийти сюда. Не знаю, почему, но причина была именно в мальчике.
– Помощь? – удивилась медсестра. – Ваш жених отказался от какой-либо помощи, а мальчику не помешала бы любая. Хоть какая-нибудь. Ваш жених вообще заявил и выкрутил так, что он ни при чем. Не пил, не сбивал. А так, мальчишка сам кинулся под колеса. Да и что с него взять? Детдомовский. Родители умерли всего год назад, и он никак не может смириться. Почему бы не покончить с собой, в самом деле?! Все правильно! Все логично!
Девушку явно заносило на поворотах, но я молчала. И слушала. И позволяла ей говорить. И с ужасом узнавала историю десятилетнего Прохора. Еще год назад он был обычным мальчишкой, жил в обычной семье, в обычной квартире в обычном спальном районе нашего города. У него было все, как у всех: родители, друзья, родственники, приходящие в праздники. Но когда родители Прохора разбились на машине, оказалось, что теперь у него нет ни друзей, ни квартиры. И родственников, которые бы могли взять к себе и помочь в беде, тоже не было. Нет, его по-родственному устроили в приличный детдом, дядя сказал, что хорошо заплатил, чтобы все это сделать. Но это было последнее и единственное, что он сделал для мальчика.
Квартиру, где Прохор жил раньше с родителями, как-то быстро продали. Да, незаконно, но кого это волновало? Соседи повозмущались да и привыкли к новым соседям, а мальчик…
Он иногда сбегал из детдома, приходил на детскую площадку, садился на лавку и смотрел на окна бывшей квартиры. Допоздна. До боли в глазах. Так долго смотрел, что иногда казалось – могут и слезы навернуться, но…
Мальчики никогда не плачут. И он не плакал. Даже когда его привезли едва живого в больницу, и он случайно услышал, что нужна дорогая операция, иначе он не сможет ходить. Не плакал. Наоборот, утешал медсестру, которая переживала, что не в силах помочь: у больницы нет таких денег, а сама она зарабатывает копейки.
Он. Десятилетний мальчик, которого предали, утешал. А медсестра плакала. Она знала этого мальчика раньше, знала и его родителей, потому что жила этажом выше. И даже подумать никогда не могла, наблюдая изредка за семейным счастьем соседей, что однажды все обернется вот так…
А Тумачевы помогать отказались. Они ото всего отказались. И мальчика даже увидеть не захотели. Какой такой мальчик? А не было никакого мальчика.
А, между тем, мальчик был…
Рыжий, веснушчатый, симпатичный, с большими зелеными глазами, как у кота.
