скачать книгу бесплатно
– Я просто сразу поняла, что такая лошадь далеко поскачет, – надменно ответила она.
– Да… если бы ты… – задохнулся от негодования он, – сказала мне это перед свадьбой, я послал бы тебя с твоими сапогами… – процедил он сквозь зубы, – далеко, далеко.
Кулаки его непроизвольно сжались, он еле сдержал себя, чтобы не ударить ее по лицу, в таком он был бешенстве. Еще давно он дал себе зарок, что никогда не ударит женщину, и ему стоило огромных усилий сдержать себя. А с тех пор, когда он сначала в армии освоил приемы рукопашного боя, а затем в секции овладел приемами самбо, он понял, что запросто может и убить человека одним ударом. С каким наслаждением он сделал бы это с ней за одну эту фразу!
Но деваться теперь ему было некуда: эта женщина была матерью его любимого сына – единственного на всем белом свете родного ему человечка.
– Больше детей у нас никогда не будет, – только и сказал он и, хлопнув дверью, ушел на улицу.
– Что ты такой хмурый? – неожиданно услышал он голос своего приятеля Пашки Серова, жившего в соседнем доме, с которым столкнулся нос к носу, выйдя из подъезда.
Олег вкратце поведал ему свою историю.
– Да, друг, влип ты основательно. Скажу тебе честно, из всех вариантов, которые у тебя были, ты выбрал наихудший. Сколько девчонок на тебя заглядывались. Красавицы, москвички. Был бы сейчас москвичом, а не лимитчиком, и не тянул бы эту лямку.
– А… – отмахнулся Олег.
Не мог он рассказать товарищу, что именно поэтому и шарахался от девчат. Они – москвички, у них есть мама-папа, а кто он? Голь перекатная, лимита поганая. Так безжалостно продолжал называть себя он. Конечно, он видел, как на него смотрят девчата с завода, как тянутся к нему парни, как собираются около его костра ребята, когда он в походе поет под гитару бардовские песни. «Но я должен всего достигнуть сам», – постоянно твердил себе он и упорно шел к намеченной цели. С женитьбой повесил он себе на шею еще один груз, который должен был тащить в гору…
Глава 4
– Товарищ, просыпайтесь. – Стюард, улыбаясь, осторожно трогал его за плечо. – Обед.
Олег открыл глаза. «Как это я разоспался», – потянулся он, сладко зевнув.
После обеда он опять задумался – прошлое проносилось у него перед глазами…
После того разговора с женой он впервые напился. Пошли с Пашкой в пивной бар и, смешивая пиво с водкой, просидели там весь вечер.
– Ладно, не горюй, – успокаивал его приятель. – Стерпится – слюбится.
– У, наклюкался, – встретила его недовольно жена. – И с сыном не гулял сегодня.
– А ты на что? – промычал Олег и, не раздеваясь, упал на постель и заснул.
Выспавшись и придя в себя на следующее утро, Олег долго лежал и думал о случившемся: «А может быть, я виноват, что она такая раздражительная? Она из-за меня бросила работу, уехала из собственного дома, от мамы с папой, а теперь живет в коммуналке, еле сводя концы с концами. Вот будет у нас свое жилье, и она изменится. Может, прав Пашка: стерпится – слюбится».
Единственное, в чем он был непреклонен, так это в том, что детей у них больше не будет – шантажа ребенком он больше не допустит.
Учеба в институте, работа отвлекали Олега от грустных мыслей. Сашка подрастал, и общение с ним приносило ему несказанную радость. Когда сыну исполнился год, жена отдала его в ясли, против которых Олег был категорически против:
– Не нужны мне гроши, которые ты зарабатываешь на заводе, – мне нужен здоровый сын.
Но Ольга не послушалась его – не хотелось ей сидеть дома, и Сашка, пойдя в ясли, начал много болеть.
За это время Олег встал в очередь на жилье, и к Новому году его ждал сюрприз – ему за хорошую работу, как комсомольскому секретарю завода, дали комнату в большой трехкомнатной квартире, которая, намекнули ему, в будущем будет вся его. Это была первая большая победа. Радости его не было границ. «Вот теперь-то все изменится», – бежал он домой, сжимая в руках ключи от комнаты.
– Ой, сколько тут работы, – только и сказала Ольга, когда они на следующий день пошли смотреть комнату.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Олег, – все сделаем. – И, засучив рукава, принялся за работу.
А через месяц он показал жене паспорт, в котором стоял штамп постоянной прописки в Москве. Нелегко было это сделать. В обход всех правил, не отработав еще необходимых для постоянной прописки пяти лет, он переговорил с нужными людьми на заводе, пригласил их в бар и от пуза напоил водкой. И вот заветный штамп красуется у него в паспорте – он опять москвич! Это была его вторая крупная победа за последнее время.
– А мне-то что с этого? – брезгливо вернула сияющему Олегу паспорт Ольга.
– Опять за рыбу деньги! – не выдержал он. – Как ты была лимитой, так ею и осталась. Хоть бы порадовалась за человека.
– Зачем ты прописываешь ее? – спросил Пашка, когда Олег через несколько дней шел в паспортный стол, чтобы прописать жену и сына в новой комнате.
– Как же, она ведь моя жена! – удивился Олег.
– А нужна она тебе?
– У нас теперь все пойдет по-другому, – самонадеянно ответил Олег.
– Ты думаешь, прибил последний карниз, повесил занавесочки и теперь жизнь изменится? – усмехнулся Пашка. – Если любви не было в шалаше, не будет ее и во дворце.
– Поживем – увидим.
А Олег действительно верил, что семейная жизнь может наладиться. «Я докажу той цыганке, что все ее гадания – брехня, – думал он, часто вспоминая тетку Регину. – Мы молоды, красивы и смотримся прекрасной парой».
Олег делал большие успехи в карьере, и его, прекрасного организатора и хорошего специалиста, недолго продержали на комсомольской работе – выдвинули в начальники цеха, и он стал первым инженером без законченного высшего образования из «лимитчиков», досрочно приняли в партию. Через год он получит диплом и перед ним откроется широкая дорога наверх, мечтал он.
Но в небесной канцелярии на него были другие виды.
Однажды забежал он в комитет комсомола по каким-то своим делам. Комсорг завода Виктор Семенов, его лучший друг, который сменил его на этой должности, нервно вышагивал из угла в угол.
– Что такой озабоченный? – спросил Олег.
– Да вот прислали из парткома бумагу, – и Виктор красноречиво поднял палец, показывая наверх, – требуют рекомендовать молодых надежных комсомольцев для работы в системе Министерства иностранных дел. А где я их возьму? Ты же знаешь, наша молодежь – она еще «зеленая», в основном рабочий класс. А они думают, из работяг – и в дипломаты, – усмехнулся он.
– Да, трудную тебе задачу поставили, – посочувствовал Олег.
– А директивы нужно выполнять. Слушай, давай тебя впишу!
– Да ты что, сдурел?
– Да это так, для галочки, – начал уговаривать его Виктор. – Там знаешь, какой отбор будет? До десятого колена все проверять будут. Как у тебя с родословной? Как отец? – вдруг заинтересовался он.
– Да с родословной вроде все хорошо, отец – член партии, фронтовик, всю войну прошел. Но к чему ты все это клонишь?
– Вот, ты – достойная кандидатура, – уже всерьез сказал Виктор.
– Нет, нет, не выдумывай, – запротестовал Олег.
– Ну выручи друга, пожалуйста, – просяще посмотрел на него комсорг. – Я не думаю, что это серьезно. Где мы, а где МИД? К тому же отказаться всегда можно. А я тебе билеты на футбол достану, или в театр, или в цирк – с сыном пойдешь. Соглашайся, будь другом.
– Ну ладно, черт с тобой, пиши… Но с тебя билеты в цирк… и в театр, – рассмеялся Олег.
– Заметано, друг. Ты меня знаешь, обещал – сделаю, – облегченно вздохнул Виктор.
Месяца через два, когда Олег уже и думать забыл о том разговоре, вызвал его к себе Семенов и показал бумаги, согласно которым завтра Олег должен был явиться в МИД для собеседования.
Надел Олег собственноручно сшитые джинсы, синюю спортивную кофту, так любимую в советское время олимпийку, приколол значок мастера спорта и, довольный собой, поехал на Смоленскую площадь. Войдя в здание МИДа, он увидел мужчин, одетых в костюмы, с галстуками, и понял свою оплошность. «Тем лучше – быстрее выгонят», – подумал он и, не тушуясь, прошел в указанный кабинет.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал ему мужчина, явно военный, но одетый в гражданское.
Он читал какую-то бумагу, поэтому Олег сел и в ожидании разговора стал оглядывать комнату.
– В каких частях служили? – после небольшой паузы спросил мужчина.
– В десантных, – быстро ответил Олег.
– Вы мастер спорта. По какому виду?
– По самбо и подводному плаванию.
– Это хорошо, – удовлетворенно хмыкнул мужчина и опять опустил глаза в бумагу. – Отец, мать живы?
– Нет, умерли.
– Кратко расскажите о себе.
– Родился в Москве. Отец – фронтовик, умер в пятьдесят третьем году от ран, мать умерла в шестьдесят восьмом. Служил в десантных войсках, совершил сто пятьдесят два прыжка с парашютом, мастер спорта по самбо и подводному плаванию. Окончил тарусский автомеханический техникум. Четыре года назад поступил работать на ЗИЛ автослесарем, затем был назначен мастером, потом начальником смены. Был освобожденным секретарем комитета комсомола завода. В настоящее время начальник участка механосборочного цеха. Что еще? Женат, есть сын, два года.
– Языками владеете?
– В школе хорошо знал английский, в техникуме тоже немного проходили, но… – замялся Олег, – сейчас уж, наверное, ничего не помню.
– Ничего, подучим, – сказал кадровик, наконец отложив бумагу в сторону.
Он выжидательно посмотрел на Олега, немного прищурившись.
– Вы, конечно, знаете, – наконец произнес он, – что сейчас африканские народы подняли голову, ведут национально-освободительную борьбу против колонизаторов.
Кадровик сделал паузу и опять в упор посмотрел на Олега.
– Партия всегда оказывала помощь народам в борьбе за правое дело, – продолжил он. – Мы набираем сейчас молодых энергичных людей, знающих военное дело.
– Но я должен кормить семью… – заикнулся было Олег.
– Если вы пройдете отбор и будете работать в нашей системе, вопрос денег вас волновать больше не будет, – прервал его решительно кадровик. – Но отбор будет жесткий – подано более двух тысяч заявлений, отобрать мы должны тридцать самых достойных. Для поступления в спецшколу нужно пройти экзамены: физическая подготовка, русский язык и математика.
– Русский язык? – удивился Олег.
– Да, русский язык. Наши люди должны любить свою страну, а значит, и свой язык.
– А что дальше? Нас сразу пошлют за границу? – наивно спросил Олег.
– Нет, два года вам предстоит учиться в спецшколе – жить в казарме, небольшая стипендия, там вы пройдете всестороннюю подготовку, и только после этого перед успешно сдавшими экзамены откроется широкая дорога.
– А как же работа? – недоуменно произнес Олег.
– С работы придется уйти, занятия станут вашей основной работой. В общих чертах вам все ясно?
– Так точно, – машинально отрапортовал Олег.
– Тогда вы свободны. Через две недели первый экзамен – физическая подготовка. Вот, заполните эти бумаги и возьмите памятку. Ждем вас.
Когда Олег закончил, кадровик встал, крепко пожал ему руку, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Олег вышел на улицу, немного пошатываясь, от всего увиденного и услышанного голова шла кругом. Это было так неожиданно – только что установившийся ритм жизни рушился.
«Да надо еще пройти отбор», – неожиданно поймал он себя на мысли, но в нем уже проснулось тщеславное самолюбие: работа не где-нибудь, а в самом МИДе льстила ему.
Придя домой, он не мог не поделиться с Ольгой этой новостью, как-никак ее это тоже касалось. Сначала она слушала рассказ мужа с интересом, но, услышав о том, что с работы ему нужно будет уйти и жить на небольшую стипендию, возмутилась.
– Зачем тебе это надо? Ты только что встал на ноги. У тебя большая зарплата, хорошая перспектива роста, опять же завод дал нам комнату. А что будет в МИДе – одна неопределенность.
Но Олег уже все решил для себя: «Я буду пробовать». И он засел за учебники русского языка и математики с твердым намерением поступить в спецшколу.
Он легко выполнил все спортивные нормативы, без ошибок написал диктант, решил в принципе несложные задачи.
– Вы хорошо знаете русский язык, – сказал Олегу уже другой кадровик, когда он пришел после экзаменов на последнее собеседование.
– Так это же мой родной язык!
– Обычно военные не очень хорошо владеют даже родным языком – таково мое многолетнее наблюдение, – с улыбкой ответил кадровик.
Олег оказался в числе тридцати человек, которых приняли в спецшколу. Всех их пригласили в небольшую комнату, и полковник начал рассказывать о сложности международной обстановки, особенно в странах Африки, Латинской Америки и Ближнего Востока. Затем с них взяли подписку о неразглашении всего того, что они узнают в спецшколе, даже своим женам.
Так неожиданно круто изменилась жизнь Олега. Новые перспективы уже грели и манили его, ведь возможность увидеть мир ему, тарусскому сироте, казалась неисполнимой мечтой.
Чтобы Ольга не бурчала, он собрал всю свою заначку – тысячу рублей, которые копил на мотоцикл, – положил ее на сберкнижку и принес жене.
– Вот тебе книжка, снимай с нее деньги по мере необходимости.
– Нет, нет, это на черный день, – прижала к себе книжку Ольга, все еще перепуганная уходом Олега с завода, с высокооплачиваемой должности.
– Какой черный день? Жизнь только начинается, скоро ты будешь купаться в шелках, у тебя все будет – золото, драгоценности, все, что твоей душе угодно.
«Моя жена должна быть одета лучше всех», – думал он, наивно полагая, что причина постоянного недовольства его жены в безденежье.
– А откуда у тебя эти деньги? – неожиданно резко спросила она. – Ты что, прятал их от меня?
– Опять за рыбу деньги, – возмутился он своей любимой присказкой. – Я же тебе всю зарплату отдавал вместе с квиточком, а это из левых я копил на мотоцикл. Эх ты! Вместо того чтобы поблагодарить мужа за то, что он их не пропил, а сэкономил, ты опять начинаешь… А!.. – в сердцах воскликнул он и ушел на кухню.
Олег был даже рад, что со следующей недели он будет жить в казарме. «Куда угодно, только чтобы быть от нее подальше», – думал он. Останавливал его только сын. Малыш уже начал немного лопотать и искренне радовался его приходу.
