скачать книгу бесплатно
Стоит ли говорить, что ничего не прекратилось? Поможет ли мне Костя в таком случае или снова посмеется? Нет. Не стану рассказывать. Разберусь со всем сама, раз уж им так сильно приспичило прикрыть безнадежное дельце.
– Ничего. Прекратил. Ты был прав насчет шутника. Просто кому-то стало скучно. Наверняка из участка кто-то.
– И не будешь его искать? – словно уточняя, спросил мужчина и приподнялся.
– А зачем? По-твоему, у меня других дел нет?
Я исподтишка взглянула на часы, висевшие над входной дверью. Уже скоро обед, а значит, мне надо будет кое-куда отъехать.
– Кстати, можешь принести мне бумаги по закрытому делу о самоубийце? Хочу проверить, все ли там правильно. А то знаю я, как вы все работаете. – Я специально включила присущее мне высокомерие.
– Да. Ладно. Только сдай все начальнику до обеда. Это должен был сделать я, но раз просишь, тогда сама. Окей?
– Хорошо. Тащи их сюда.
Через десять минут я уже выписывала в блокнот адрес и имя свидетельницы, благодаря которой дело и закрыли, а также подробности места, где обнаружили пистолет. На самом деле я бы еще раз отправила орудие убийства на экспертизу, но не думаю, что мне сообщат что-то новое. Наверняка там и правда нет отпечатков. Сейчас довольно холодно, а значит, каждый второй носит перчатки. И почему все так быстро забыли о найденных под ногтями частичках кожи, которые не принадлежали жертве?
Позже, я все документы (в том числе и мои) отнесла начальнику. Он довольно кивнул и сказал, что тоже рад, что я вернулась в строй. Как это понимать, я не знала, но такое ощущение, что весь участок в курсе моей личной жизни и какое событие недавно произошло. Потом я оделась, вызвала такси и поехала по выписанному адресу. Дом, и правда, был тот, что находился вдоль дороги, где все случилось. Только этаж меня смущал – шестой. И еще возраст свидетельницы – ей 63. Не думаю, что у нее идеальное зрение, чтобы рассмотреть все.
Приехав, на несколько секунд остановилась там, где не так давно лежало тело убитого мужчины. Огляделась. Люди шли мимо, будто бы ничего страшного в этом месте и не происходило. Хотя, откуда им знать. Уверена, большинство – случайные прохожие, а те, кто присутствовал на месте преступления, уже и забыли об этом, успев обсудить произошедшее со всеми своими знакомыми, а также выложив пару ярких фото в социальные сети.
Направилась к дому. Домофон не работал, потому я спокойно проникла в подъезд и поднялась на лифте на нужный этаж. Дверь справа – как раз та, что мне необходима. Замерла, прокрутив в голове все вопросы, что задам, приготовила удостоверение и постучалась. Сначала было тихо – я даже решила, что заглянула в неудачное время и стоило зайти вечером, чтобы застать хозяйку дома, но вскоре послышались шаркающие шаги, а затем и тихий голос, спрашивающий, кто там.
– Здравствуйте, меня зовут Владислава Николаевна. Я из пятьдесят шестого отдела полиции. Пришла задать несколько уточняющих вопросов.
– Я уже все рассказала вашим, что видела. Зачем меня донимать?
– Дело в том, что остались некоторые нюансы, и мне нужно уточнить информацию. Вы могли бы посотрудничать?
Воцарилось молчание. Я даже решила, что женщина не захотела открывать мне, но затем послышался щелчок замка, и дверь со скрипом приоткрылась. Наружу выглянуло осунувшееся лицо, покрытое мелкой сеткой морщинок, оросившими область вокруг губ и глаз. Седые волосы, убранные в хвост, выпадали из прически на лоб, из-за чего частично прятали испуганные серые глаза.
– Документы покажите сначала.
Я открыла и протянула вперед удостоверение, после чего уже была приглашена в квартиру. Женщина провела меня на кухню, где поставила воду на чай и без лишних вопросов водрузила на стол тарелку с шоколадными конфетами. Пока свидетельница суетилась, я ничего не спрашивала, считая это дурным тоном. И только после того, как кружка чая стояла передо мной, а женщина заняла стул напротив, открыла блокнот, решив вытягивать факты, если это потребуется.
– Что вас интересует?
– Можете мне еще раз рассказать, что произошло в воскресенье неделю назад?
– Ну я, как всегда, кормила свою кошку, – начала женщина, – и собиралась уже идти спать, как услышала, что кто-то ругается снаружи. Выглядываю, а посреди дороги стоят два оболтуса, о чем-то оживленно споря. Самого разговора я не слышала, но это было очень громко. Я уже хотела высунуться из окна и сказать, чтобы они проваливали прочь, пока я не вызвала милицию, – на слове «милиция» меня перекосило. Мы уже давно не являемся милицией, но люди старшего поколения все еще придерживаются былого названия.
Я внимательно наблюдала за свидетельницей. Ее глаза сначала были направлены прямо на меня, но вдруг она остановилась и потупила взгляд, зрачки забегали из стороны в сторону.
– Что было дальше?
– Потом один мужчина ушел. Второй достал что-то из кармана и стоял, разглядывая содержимое где-то около минуты. Затем раздался хлопок, и он рухнул на землю. Я думала, у меня сердце остановится. Потом стали собираться люди, кто-то вызвал скорую, а я пошла пить валерьянку, чтобы успокоиться. Давление скакало как бешеное. Даже к доктору сходить на следующий день пришлось. А потом, когда стало легче, я позвонила в милицию, узнала, какой участок расследует дело, и поехала к вам с показаниями.
– Могу я посмотреть на вид из вашего окна? Из того, где вы все это увидели.
– Да, конечно. Оно находится в спальне.
Женщина, немного кряхтя, поднялась на ноги, а я последовала за ней. Мы миновали небольшую захламленную старыми книгами гостиную и вошли в спальню. Комната была маленькой, с односпальной кроватью и большим разноцветным ковром на стене.
Я прошла к окну и открыла створки, впуская холодный воздух в комнату. Как и думала, во дворе фонарей не было. Ближайший источник света – на дороге, где все случилось. Деревья, растущие между домом и дорогой, закрывали обзор. А то место, где произошло убийство, можно было рассмотреть только в том случае, если обладаешь превосходным зрением. Нет, конечно, по силуэтам и хлопку возможно догадаться, как все произошло, да и то, что там находились двое мужчин, тоже – по голосам. Но все же в моей душе зародилось еще большее сомнение насчет показаний.
Спрашивать, почему свидетельница не пришла в участок сразу, я не стала – на этот вопрос она ответила еще до того, как я его озвучила. Будто бы все продумала наперед. Или ее кто-то запугал?
Я огляделась, рассматривая спальню. Взгляд упал на тумбу у кровати. Очки. Явно с толстыми линзами.
– А какое у вас зрение?
– Зрение… эм… вполне хорошее. Очки мне нужны для того, чтобы читать. Без них жутко устают глаза. А так я все вижу в пределах нормы, поверьте.
И снова оправдания, причем не очень правдоподобные. Даже если это и являлось истиной, я все равно сомневалась в идеальности зрения свидетельницы.
– Скажите, к вам кто-то приходил в течение прошлой недели? Во вторник или, может, среду? Мужчина, например.
– Ко мне никто не приходил. Мои дети живут в другой части города – можете позвонить им. А больше и некому.
– Уверены, что никто не запугивал вас и не просил дать неверные показания? – настаивала я, не говоря о том, что дело уже закрыто.
– Д-да. Никто не приходил. И вообще, милочка, что вы хотите сказать? Что я лгунья? Зачем мне это? Хотите выставить меня обманщицей в моем же доме? Приходите, допрашиваете, а потом чуть ли не сыпетесь обвинениями.
– Я вас ни в чем не обвиняю, а лишь интересуюсь, чтобы вычеркнуть из списка догадки.
– Я рассказала вам все, что видела и знаю, а теперь, простите, покиньте мой дом.
Я и оглянуться не успела, как оказалась на лестничной клетке. Что ж, судя по реакции, можно сделать вывод, что женщину действительно запугали. Возможно, дело как раз-таки в ее детях. Или даже внуках, которыми она дорожит. Убийца мог заприметить ее на улице или еще где-то, проследить как она входит в подъезд, выяснить на какую сторону выходят окна, а затем запугать женщину, сказав, что что-то может случиться с ее детьми, если та не даст показания, которые помогут закрыть дело.
Если мое предположение верное, тогда преступник все еще должен следить за ней и видел меня. А значит, может предпринять следующий шаг, забросив эту дурацкую игру в переписку.
И если все мои умозаключения верны, тогда убийца все еще на свободе, самоубийства никакого не было и в помине, и дело необходимо заново открыть. Ведь все показания – ложь. Но нужно обзавестись неопровержимыми доказательствами, чтобы мне дали зеленый свет на работе. Что ж, придется продолжать копать в черную. Я не могу так просто это оставить, когда уже полностью убедила себя в том, что в состоянии раскрыть дело.
Вернувшись на место преступления, я просмотрела записи в блокноте и направилась туда, где нашли пистолет. Все это время осматривала окружающую территорию и заметила, что на пути была уйма урн, но оружие найдено почему-то именно здесь, вдалеке, но при этом на видном месте. То есть не где-нибудь во дворах, в подворотне или другой части города. А именно тут. Его бы все равно нашли, но убийца предпочел унести оружие подальше. Еще очевидно, что преступник передвигался пешком. И также понятно, почему пистолет обнаружили не сразу – опять же потому, что на пути много мусорок. Но все равно остаются вопросы. Миллион вопросов.
Если, как было сказано в протоколе, дополненным Костей, пистолет утащил ребенок, тогда все складывается логично – он даже не задумывался о том, что именно у него в руках. Покрутил, понял, что не работает, вот и выбросил в первую попавшуюся урну. А если взрослый – тогда мне ничего не ясно.
Может, дело даже не в орудии убийства. Может, о нем действительно стоит позабыть хотя бы на время. Сейчас больше всего пугает ложь свидетеля. И тот, кто именно дал пистолет жертве.
Если я отвечу на сообщения в телефоне, вряд ли что-то выпытаю. Да и в том, что уже пришло, нет никакого смысла. Лишь пустые бредни сумасшедшего, старающегося припугнуть меня.
Вздохнув, я решила вернуться на работу, ведь обеденное время подошло к концу еще полчаса назад. Начальник не обрадуется, если не застанет меня на рабочем месте. Пока ехала в такси, телефон стал напевать мелодию. Решив, что сейчас получу нагоняй, вытащила мобильный и сомкнула веки, настраиваясь и придумывая, что скажу. Затем распахнула глаза и увидела, что на экране высветился номер, которого, как утверждает Костя, не существует.
Огляделась, после чего ударила себя по лбу. Я ж в такси! Кто может следить за мной?
Стоит ли отвечать? Что этот человек может сказать мне?
Но ведь я не наивная девчонка. Я сотрудник полиции. И смогу вытащить из преступника все необходимое мне.
Я провела указательным пальцем по экрану, принимая вызов.
– Да.
– Ты совсем не отвечаешь на мои сообщения. Игнорируешь? Или считаешь, что это глупая шутка? Это немного выводит меня из себя. – Голос мужской – это очевидно. Но мне незнаком. Это точно не коллега, как подозревал Костя.
Он был чуть хриплым, едва слышным, но при этом внушал некую мощь, заложенную в каждое, пусть и пустое, слово. Мужчина говорил медленно, будто ему было скучно. Даже показалось, что он вот-вот зевнет.
– Кто вы? – только и смогла поинтересоваться у собеседника, хоть и знала, что преступник мне не ответит.
– Ты можешь звать меня как угодно. Конечно, у меня есть свои предпочтения, но вряд ли сейчас тебе это интересно. Может, позже, когда мы познакомимся поближе.
– Вы знаете, кто я? Я могу по щелчку пальца найти вас и засадить за решетку.
– Тогда почему же ты до сих пор не сделала этого? Ведь, как я понял, именно меня ты винишь в убийстве того мужчины. – Да он даже не пытается отвертеться! Чуть ли не признание в лицо кинул, заявив, что знает о моем деле! – Верно, сейчас полиция вовсе не та, что была когда-то. А была ли… Ты когда-нибудь спрашивала себя, всегда ли правоохранительные органы были такими?
– Какими – такими?
– Лживыми, закрывающими нераскрытые дела для галочки. Теми, кто не пытается докопаться до правды, принимая первую попавшуюся догадку за истину, даже если та кажется полным абсурдом.
Он знает обо всем? Он все это время следил не только за мной, но и за тем, то происходит в отделении? Может, он все-таки работает у нас? Потому что больше неоткуда узнать… Никто не рассказал бы ему, что произошло, так ведь?
– Влада, почему ты молчишь? Ты ведь не ответила на мой вопрос.
– Я понятия не имею, о чем идет речь. И в целом не понимаю, зачем говорю с вами.
– Потому что только ты не сдалась. Только ты не приняла версию о самоубийстве. И только тебе интересно, что случилось на самом деле.
– Откуда вы… – прошептала я. Меня бросило в пот от ужаса. Руки затряслись, я еле удерживала мобильный у уха. Чувствовала себя так, словно меня выбросило из машины прямо в сугроб, да еще сверху лавиной накрыло. И я медленно задыхалась в ледяной тюрьме, пока мое тело синело и тряслось от холода.
– Я могу представить, что у тебя в голове. Я многое знаю о тебе. Знаю, почему ты пошла работать в полицию. Знаю о том, что происходило в твоей жизни в последние годы. Знаю все. Даже то, как ты кусаешь кончик ручки, задумавшись.
– Я спрошу еще раз: кто вы такой?
– Раз ты настаиваешь, можешь называть меня Хозяином.
– Это шутка какая-то? – Страх прошел, и я громко засмеялась. Даже водитель такси вдруг обратил на меня свое внимание, хотя до этого безучастно наблюдал за проезжей частью. – Мы с вами в садо-мазо играем, что ли?
– Скоро я стану хозяином твоей жизни. Посему и имя у меня соответствующее. Не пропадай из виду… Хотя, у тебя все равно не получится скрыться от меня.
Что… это… черт возьми, было? Что за хрень?! После последний фразы меня будто ледяной водой окатили, а от былого веселья, возникшего так же из неоткуда, не осталось и следа. Страх вернулся, да только ударил новой, более сильной волной. Если кто-то сейчас обратится ко мне, или телефон зазвонит, думаю, не выдержит мое сердечко, и тут же остановится.
Я перевела взгляд в зеркало заднего вида. Мое лицо бледное, зрачки настолько расширены, что даже на таком расстоянии это было заметно. Волосы у линии роста взмокли, а губы пересохли. Я облизнула их, попыталась улыбнуться. Но то была не улыбка – оскал. Выглядела я настоящей сумасшедшей.
Почему меня так напугали его слова? Разве можно относиться к ним так серьезно? То, что мужчина сказал про ручку – полная ерунда. Уйма людей делают абсолютно так же, потому не сложно было ткнуть пальцем в небо. И тут он просто попал в точку – не более. О том, что я не сдалась, тоже ясно, ведь я задаю вопросы. Я обвиняла его в смс-сообщениях.
Вдруг я пожалела, что не установила приложение, которое записывает все телефонные разговоры. Сейчас оно было бы кстати. Сколько раз себе напоминала сделать это… И теперь у меня нет доказательств того, что номер действительно существует и все это не шутка, как твердил Костя. Мне почти что угрожали!
Глава 4
Несколько дней я бродила по участку словно призрак. Ничего не интересовало, ничего не хотелось. Мной двигало лишь одно желание – разобраться в том, что случилось на самом деле. Уже не думалось ни о бывшем, покинувшем меня, ни о насущном. Работа так вообще на второй план отошла. Сейчас наш отдел занимался двумя новыми делами, ко мне заходил Костя, чтобы просить помощи в расследовании. Но я, честно говоря, практически послала его.
Ночами не спала – все пыталась выяснить, как вычислить, откуда был сделан вызов. Все сайты просмотрела, и даже узнала кое-что, но это не могло помочь мне. Днями вливала в себя кофе и грызла ногти.
Утром, когда я твердо решила, что просто обязана возобновить дело, остановилась у зеркала. Мое лицо стало бледным, будто его мелом выбелили. Губы пересохли и потрескались, а сальные волосы я просто завязала в тугой хвост. Натянула на себя что-то, первое попавшееся из моего нового гардероба, и рванула в отделение. Начальник должен пойти мне навстречу. Он хорошо относился ко мне, благодаря моей упорности. Я раскрыла абсолютно все дела, которые мне поручались. И сейчас он обязан прислушаться.
Приехав на работу, медлить не стала и отправилась прямиком в кабинет шефа. Вошла без стука, бросилась к столу и оперлась на него обеими руками. Начальник поднял на меня глаза, настороженно всматриваясь мое бледное лицо.
– Что-то случилось, Влада?
– Да. Случилось. Вы закрыли дело, которое нельзя было закрывать. Приняли первую версию, решив не копаться. – Я начала сыпать обвинениями, указывая на допущенную ошибку. Старалась вывести на эмоции шефа, но тот даже ухом не повел.
– И к чему все это? Дело мутное, сама знаешь. Там нечего расследовать. Все и так ясно.
– А как же орудие убийства? Вас устроила версия, что ее мог утащить ребенок? И это без каких-либо доказательств! Вы смотрели камеры видеонаблюдения? Я уверена, что хоть где-то, да они были. Видеорегистраторы, еще что-нибудь, в конце концов! – Затем задумалась, стоит ли говорить о свидетельнице, но решила, что все-таки надо. – А свидетель? Да она пожилая женщина с проблемами со зрением! У нее дома очки лежат такие, что я вообще удивлена, что она смогла хотя бы меня видеть! А тут речь о произошедшем в нескольких десятках метров. Да еще и по темноте.
– Стоп! Ты. Что. Ходила домой к свидетельнице?! – Голос шефа звучал по нарастающей, пока не перешел на крик. Мужчина подорвался с кресла и ударил кулаком по столу. Не ожидая такого поворота, я отскочила на несколько шагов назад, но, взяв себя в руки, стремительно вернулась на место и, повторив жест начальника, закричала:
– Да! Ходила! И правильно сделала! Как вы вообще могли принять к сведению ее показания, не сверившись с фактами? Она не отвечала на мои вопросы, уходила от ответа, а потом и вовсе выставила меня за дверь, чтобы я не смогла вытащить из нее правду. Я уверена, что ее заставили солгать. Припугнули. На пожилых людей давить куда легче. У нее же есть родственники? Дети? Внуки? Могли сказать, что убьют их, если она не придет в отделение. Еще и место подсказали! Как она могла узнать, что идти надо именно к нам, а не в ее участок?
Я знала, что задаю верные вопросы. Они должны заставить начальника задуматься и открыть дело. Мы обязаны найти настоящего убийцу.
– А насчет преступника… Он каким-то образом нашел мой номер и писал мне в течение недели. Каждый сраный вечер! А сегодня так вообще позвонил и угрожал!
– Уверен, это просто шутка, – шеф опустился обратно в кресло и сложил руки в замок перед собой.
– Я тоже так думала, но нет. Во-первых, голос мне не знаком. Во-вторых, ему неоткуда было узнать нюансы дела, если только никто не трындит о нем на каждом углу. Ко всему я пробивала номер, и такого даже в природе не существует. Я уверена, что преступник воспользовался одним из сайтов, где можно на пять минут создать номер. Такими сайтами пользуются для того, чтобы создавать фейковые аккаунты в соцсетях. По истечению времени номер удаляется, будто его никогда и не было.
– Влада, мне кажется, это слишком далеко зашло. Я понимаю, что у тебя проблемы на личном фронте, но это не значит, что можно сходить с ума, – спокойным голосом произнес начальник.
– Да тут что, все отделение в курсе моей личной жизни?! Это не имеет к делу никакого отношения! Я говорю вам прямые факты, а вы упорно продолжаете их отрицать.
– Я уверен, что человек, который подшучивает над тобой, если все сказанное правда, не имеет никакого отношения к закрытому делу. Убийце или кому бы там ни было незачем напрямую связываться с человеком, расследующим преступление. А насчет свидетеля… Ты правда считаешь, что мы не сомневались в ее показаниях? Мы запросили справку у врача о состоянии ее здоровья. Где черным по белому было сказано, что женщина не имеет проблем со зрением или слухом. Так что сомневаться в ее показаниях мы просто не посмели. – Мужчина притих, размышляя. Это было видно по тому, как он сощурился. Будто бы подбирал дальнейшие слова. – Ты несколько дней сама не своя. На работу вообще забила. Я назначил тебя не для того, чтобы ты опустила руки. Влада, я думаю, мы поспешили с назначением тебя на новую должность. Возможно, ты просто еще не готова или слишком молода для нее. Тебе надо взять перерыв.
– Перерыв?.. Вы отстраняете меня?
– Пусть будет так. Я не могу позволить тебе сходить с ума и дергать сотрудников, отвлекая от их прямых обязанностей. Иди домой, приведи себя в порядок и через полтора месяца возвращайся. Вернем тебя на старую должность, а старшим следователем сделаю Александра.
– Но вы не можете…
– Иди домой.
Я ехала в такси полностью разбитая. Я потеряла ее… свою должность. Упустила по ошибке. Но вот вины в этом моей нет. Это он виноват – убийца. Это только из-за него. Он убил человека, потом запугал пожилую женщину, чтобы та стала свидетелем. А когда дело закрыли, но я продолжила расследовать его, принялся писать мне. Но не для того, чтобы запугать. Он знал, что я все так не оставлю. Он знал, что меня выгонят…
Долбанный кретин! Ненавижу… Как же я его ненавижу… Он свободно ходит среди людей – его потенциальных жертв, – радуется жизни, ест и пьет. А я… А у меня ничего больше не осталось. Я сама позволила всему этому случиться.
В этот момент больше всего на свете мне захотелось поговорить с мамой. Она ничего не знает, ведь я не звонила ей какое-то время. Поэтому назвала водителю другой адрес, и автомобиль плавно развернулся. Потом вдруг подумала, что надо пересаживаться на метро, ведь денег на такие поездки у меня больше не будет.
У мамы я находилась довольно долго, все время поглядывала на часы, надеясь, что на пути домой успею заскочить в алкомаркет. Душа так и требовала горячительного, чтобы забыться.
