скачать книгу бесплатно
поздравляю!
Eve-L
А чего ты так заморочился? Может, лучше просто цветы или типа того? Она к этим крылатым вообще как? Мне бы не понравилось, если честно.
Митя перечитал сообщение уже раз сто и с каждым разом злился все больше. Она бы еще через год написала, дура.
Нет. Это и неправильно, и неправда. Никакая Евка не дура – сообразила же спросить про крылатых. И обсуждать чужие проблемы по первому свистку она не обязана. Сам же Митя не беспокоился, что она больше недели не выходит на связь. Может, твоя интернет-подруга там умерла. И вот вопрос: а какого курса стоит придерживаться? «Никто никому ничего не должен» или все-таки превозмогать себя и быть внимательнее к людям? Непонятно.
Сегодня Митя решил: надо пойти и во всем признаться. И тут же начинал с собой спорить: а толку-то от того, что он признается? Если бы от этого зависело, как скоро Лере станет лучше – другое дело, а так…
А самому лучше не станет? Совесть не очистится? Но тогда выходит, что это тупой эгоизм.
– А че там с Шаповаловой? – как можно равнодушнее поинтересовался Митя у вездесущей одноклассницы Светки.
– В больнице минимум до конца недели, – охотно пустилась в объяснения Светка. – Вообще, жесть, конечно. Я сама насекомых дико боюсь! В обморок бы точно грохнулась. Я краем уха слышала, что она то ли совсем не разговаривает, то ли заикается. Пална говорила.
– А-а-а… – протянул Митя. – Может, ее навестить надо?
– Спасибо, – фыркнула Светка, – мне долбанутых и в школе, и дома хватает.
Митя разозлился: сама ты, Света, долбанутая.
– Хотя, может, ты и прав, – вдруг передумала она. – Интересно же.
– К ней никого не пускают, – вступила в разговор Лерина лучшая подружка Вика. – И ничего там интересного нет.
– Тебя никто не спрашивал, – грубо оборвала ее Светка.
– А почему не пускают? – поинтересовался Митя.
Вика покраснела:
– Я не знаю. Ее родители так сказали.
Светка передернула плечами и отошла, а Митя подсел к Вике:
– Может, ей бананов каких-нибудь передать?
– Почему бананов?
– Ну, или апельсинов. Что она любит?
– Финики любит, курагу, – принялась перечислять Вика, – вообще всякие сухофрукты любит. Но я думаю, не надо.
Хотелось уподобиться Светке и сказать: я не спрашивал, что ты думаешь. Потом захотелось выяснить: а почему, собственно, не надо? В итоге сработал инстинкт самосохранения: выбиваться из ряда равнодушных одноклассников – практически себя разоблачить.
– Не надо и не надо, – скривился Митя.
Ему сразу стало легче. Ведь раз к Лере не пускают, значит, можно выдохнуть. Не придется с ужасом ждать окончания уроков, а потом, спускаясь по ступенькам, ощущать, как все мужество куда-то испаряется. Не придется возвращаться домой и уныло забивать время всякой ерундой, ожидая наступления позднего вечера. И ночью – стоит ли ее так ждать, если именно ночью в голову лезут самые отвратительные мысли? – не придется с собой отчаянно спорить, чтобы под утро решить: точно, иду. Чтобы на следующий день передумать и начать все сначала.
Страшно захотелось есть, и Митя вспомнил, что утром он позавтракал одним чаем.
* * *
– Митя! Подожди, пожалуйста!
Митя повернул голову и увидел, как по лестнице неуклюже сбегает Вика. Удивительно, какой она была маленькой, худенькой и при этом начисто лишенной грациозности. Крошечный танк.
– Я боялась, что тебя пропустила. – Вика улыбалась. – Мы можем поговорить?
– Наверное.
– Хорошо. Отойдем подальше? – Она обеспокоенно оглянулась на здание школы.
Митя с трудом представлял, о чем они будут разговаривать. До недавнего времени Вика была вообще предметом интерьера, а не человеком – ну, просто дополнение к парте. Позже Вика пошла на повышение и превратилась в человека-функцию – подруга той девочки, которая нравится Мите.
Молча и быстро они дошли до перекрестка. Вика успела два раза поскользнуться, и спас от падения ее только рукав Митиной куртки.
– Ну? – Митя спохватился, что разговаривает грубовато, но ему хотелось поскорее попасть домой. Там – щи и FIFA23, и за всю неделю он в первый раз очень захотел вкусно поесть и с удовольствием развлечься.
– Я, может быть, неправа, – неуверенно начала Вика, – но мне показалось, что ты хочешь встретиться с Лерой. Я вас обманула. К ней можно приходить. Только она не очень-то хочет.
– И на фига ты тогда мне это рассказываешь? Если она не хочет?
Вика растерялась, но быстро взяла себя в руки:
– Потому что я думаю, что ей нужно общение. Иначе там сдвинуться можно. И ей на самом деле было бы приятно, если бы кто-то пришел. Ну, кроме меня.
Это было бы кому угодно приятно. Но всякие шарики, развлечения для больного и дежурства по часам в палате – что-то из параллельной реальности. По крайней мере, так считал Митя. Вот когда его двоюродный брат загремел в травматологию с каким-то сложным переломом, Митя воспринимал посещения как скучную обязанность, не более. С таким же настроением он садился за химию или мыл посуду. Хотя брата он в общем-то любил.
– Лерины родители не хотели, чтобы в школе знали, где она лежит, – продолжала Вика. – Но Палне пришлось сказать, и…
– …И Пална тут же донесла информацию до широких масс, – завершил за нее Митя. Его маме оказалось достаточно поприсутствовать на паре родительских собраний, чтобы вынести вердикт: фотография их классной должна располагаться в любом словаре напротив слова «сплетница».
– Палне бы намордник не помешал, – неожиданно зло сказала Вика. – Мить, только ты учти: Лера думает, что в школе никто не знает, что именно с нею произошло. Зачем ее зря сейчас волновать?
– А что, потом она будет меньше волноваться?
– Я не знаю.
Светофор уже отсчитал два раза по девяносто секунд. Было ветрено, Митя замерз от стояния на одном месте и спросил:
– Я не пойму, ты чего от меня хочешь?
– Ничего. Мне показалось, это ты хочешь.
– Что?
– Леру проведать.
Митя неестественно рассмеялся:
– Ты че? Я же просто из вежливости спросил. Одноклассница в больнице, с ней какая-то непонятная фигня… Ты че?
– Да? А что же ты тогда к Новиковой не рвался? Она со своей ангиной месяц в школу не ходила.
– Сравнила ангину с больницей! И вообще, это когда было? Видишь, я совершенствуюсь. Девиз – будь завтра лучше, чем вчера!
Вика внимательно и долго на него смотрела. Тоже мне, девочка-рентген. Захотелось убежать от нее куда подальше и больше никогда не ловить на себе этот взгляд.
– Значит, мне показалось. – Вика сделала шаг в сторону. – Только не рассказывай никому, пожалуйста, что к Лере можно. Она не хочет.
– Сдала подружку и боишься?
– Я ничего не боюсь. Я хочу, чтобы у нее все было хорошо.
Фраза прозвучала так наивно и по-детски, что Митя не сдержал улыбки.
Вика побрела к остановке, даже не попрощавшись.
* * *
Митю будят раздающиеся отовсюду звонки. Звонят в дверь, звонит домофон, звонят телефоны – мобильный и домашний. Он затыкает уши, зажмуривается, но трели почему-то не становятся тише. Страшно ноет голова, Митя медленно садится, свешивает ноги с кровати и нащупывает трубку.
– Да?
Несколько секунд тишины, после чего раздаются короткие гудки.
В дверь уже стучат, и Митя, натыкаясь на стены и косяки, идет открывать. Стоило бы посмотреть в глазок, но он этого не делает – наверное, папа снова забыл ключи, вот и названивает.
Как только открываются оба замка, в прихожую влетает незнакомый мужчина. На улице холодно, но мужчина одет в легкую рубашку и джинсы.
– Ты – Дмитрий? – спрашивает мужчина.
– Митя.
– Я пришел поговорить с тобой, Дмитрий.
Интонация его ровная, но лицо покрыто красными пятнами, в глазах читается злость, кулаки сжаты.
– Я все знаю. – Мужчина повышает голос. – Все!
Митя понимает, что перед ним – папа Леры. Ну конечно, они же так похожи. Митя хочет сказать что-то в свое оправдание. Например, что он и предположить не мог, чем все закончится. Но то ли после сна, то ли от волнения голос сел, и он не может выдавить из себя ни слова.
Стены сжимаются, становится душно, ноги и руки не слушаются. Страшно. На Лериного отца он смотрит с ужасом, хотя тот просто стоит напротив, точно чего-то ждет.
– Сейчас менты приедут, – говорит он, – заберут тебя, будем разбираться.
Митя отчаянно мотает головой и замечает, что в их маленькой прихожей появилось окно. Распахнутое. На ватных ногах он подходит к окну, смотрит вниз – высоко, но деваться некуда. Хватается за раму, становится на подоконник и делает шаг вперед…
…Мите крайне редко что-то снилось, и сны он успевал забыть, дойдя до ванной. Так что представление о кошмарах он составил по большей части на основе книжек и фильмов: снится ужас-ужас, герой резко просыпается весь в поту, рывком садится на кровати и тяжело дышит.
В реальности дело обстояло иначе: Митя проснулся, как обычно, – от сигнала будильника, лежа лицом в подушку – видимо, поэтому во сне было нечем дышать, да и в комнате стояла духота. Ни пота, ни дрожи, ни паники. Одно только противное сосущее ощущение в области живота.
Кое-как напялив майку и джинсы, не умывшись, Митя босиком прошлепал в кухню, где отец заканчивал завтракать.
– Привет. – Митя сел на табурет и отхлебнул из папиной чашки. У него чай всегда получался вкуснее.
– С добрым утром! Мама уехала, завтрак готовь сам.
– Ага. Пап, дай денег.
– Зачем?
– У меня это… Одноклассница в больнице, я хочу навестить. Ну, там, яблок купить. Или цветов, может.
– Симпатичная?
– Кто?
– Одноклассница? – Папа подмигнул и полез в сумку за кошельком.
– Нормальная. Мы все пойдем, скинуться надо, – соврал Митя и тут же пожалел. Ведь если надо скинуться, то папа, скорее всего, много денег не даст.
Но волновался Митя напрасно. Папа положил на стол тысячу и спросил:
– Хватит?
– Более чем!
– А что с ней случилось-то?
– А… Воспаление легких, что ли.
– Ну, ничего, поправится. Ты, кстати, куртку зимнюю достал бы, а то тоже будем к тебе с яблоками и цветами в больницу ходить.
Митя послушно кивнул.
– Мить, а это не та девочка, которой ты на день рождения дарить что-то собирался?
– Не, ты что! Вообще другая!
Возможно, реакция оказалась слишком бурной, но папа истолковал ее по-своему:
– Ладно, потом про свою Джульетту расскажешь. Ушел.
Когда дверь за отцом захлопнулась, Митя дожевал одиноко лежавший на тарелке бутерброд с маслом и повидлом, запил его сладким чаем и положил деньги в карман. Немного подумал и написал сообщение Светке:
