скачать книгу бесплатно
Николай не ожидал такого поворота в жизни. Там, лежа у подъезда, он думал, что вот он, конец. Он лежал и молился: «Господи, если ты есть, то:
– помоги мне встать на ноги;
– помоги мне начать жить в нормальных условиях;
– помоги мне стать отцом Петьке и Алёшке;
– помоги мне дать им настоящую семью;
– помоги мне найти любимую женщину, которая будет мне напоминать о Тебе».
И сейчас, лежа на диване, Николай пытался понять, то ли действительно Бог его услышал и начал помогать, значит, Он существует, то ли это просто ещё один удар судьбы.
И опять Светлана. Сколько раз он смотрел ей вслед и не понимал, почему ему кажется, что он виноват перед ней, а сейчас, когда она рядом, он чувствовал в ней родную душу, и в нём просыпалась любовь. «Бред, – думал Николай, – ну прям красавица и чудовище. Сказок в жизни не бывает. Так, стоп, о чём я просил Бога? «Помоги мне встать на ноги и начать жить в нормальных условиях». Ну так вставай! Как? Что я могу сделать? Да, точно! Я могу пойти в социальный приют для начала, попрошу там помочь восстановить мои документы. Документы! Мне надо забрать то, что осталось. Как сходить? Может, попросить Светлану? Нет, только не её, я все должен сделать сам, но, пока я встану, мужики уйдут в неизвестном направлении. Думай! Надо попросить бабу Машу, точно! Дальше что? С документами пойду к тётке и попрошу временную прописку, чтобы устроиться на работу. Кем? Кем угодно, только надо начать работать и снять жильё. Я хочу изменить свою жизнь – значит, смогу. Ради Светланы, ради мальчишек. Господи, как же я их люблю!»
На кухне Аня показала Светлане всю информацию о Николае.
– Высшее образование? Журналист? Ну как же так? Если есть тётя, то почему он на улице? – говорила Светлана в недоумении. – Ты знаешь, я вчера сидела возле него, и у меня было такое чувство, что давно его знаю и он меня чем-то обидел. За эти почти прошедшие сутки я вообще не понимаю своих действий. Чтобы я раньше привела в дом незнакомого человека, да ещё с улицы, – нонсенс, а с Николаем мне почему-то спокойно. Что происходит, Аня?
– Не знаю. Как мне утром муж сказал по телефону: «Вы сошли с ума».
– Я точно. Спасибо тебе за помощь. Что теперь делать? Выгнать опять на улицу? Жалко, тем более столько о нём знаю. Надо у него про тётю спросить. Ладно, посмотрим.
– Светик, мне пора домой. Вот как тебя здесь оставить одну?
– Иди, не переживай. Он в туалет-то ходит, держась за стенку. Бабу Машу попрошу почаще заходить.
Светлана поставила Николаю капельницу, и он уснул. Сама она занялась домашними делами.
После обеда пришла баба Маша, они зашли в комнату. Николай поел и принял лекарства. Чувствовал он себя немного лучше, но слабость была.
– Ну, сынок, как самочувствие? – спросила баба Маша.
– Спасибо. Мне ли жаловаться. Вы не беспокойтесь, я не причиню никакого зла. Чуть окрепну и уйду, но вас помнить буду всегда, – ответил Николай и пытался привстать.
– Лежи, лежи, – остановила его баба Маша. – Ты вот расскажи нам о себе.
– Да, конечно. Я был единственным ребёнком, родители меня очень любили. Они и друг друга любили, я ни разу не видел, чтобы они ругались. Мне прививали королевское отношение к женщинам. Закончил журфак, работал в хорошем журнале, встречался с любимой девушкой Настей. Родители мои любили экстремальный отпуск и каждый год что-то штурмовали. Когда мне было двадцать четыре года, они уехали сплавляться по какой-то быстрой горной реке, а я со своей невестой остался дома. Один раз ушёл с работы раньше, плохо себя чувствовал, и застал её с моим другом. Помню: стою и молчу, глядя на них, а она обозвала меня тюфяком и ушла.
Через два дня погибли мои родители. Мне было очень плохо, я не мог находиться один, опять стал встречаться с Настей и через полгода женился на ней. Жизнь не ладилась, она продолжала мне изменять. Работа перестала нравиться, я всё время думал, где она и с кем. Стал выпивать. Начались ссоры. Начальник моего отдела, хороший мужик, много разговаривал со мной, советовал расстаться с женой и взяться за ум, предлагал помощь, а я всё твердил, что она без меня пропадёт. На самом деле пропал я, а она нашла себе другого тюфяка и наслаждалась жизнью. В двадцать шесть лет меня сократили. И поехало. Одно место работы за другим. Дошёл до грузчика.
Один раз знакомый привел незнакомых мужиков и сказал, что они ищут хорошего журналиста. Видно, меня тогда «накачали» хорошо, помню только, что подписал контракт на работу, оказалось – продал квартиру. Когда проспался, увидел, что в квартире всё вверх дном, паспорт мой исчез. Я бы никогда не продал квартиру, всё, связанное с родителями, было для меня ценно. Я даже их сберкнижки с накоплениями и мамины драгоценности держал в банковской ячейке, чтобы не пропить, а документы на квартиру накануне принёс домой. Позвонили с ЖЭКа, сказали – будут проверять. Это сейчас я всё понимаю, кто звонил и зачем, а тогда нет. Доверчивый был. Из документов у меня дома были только диплом и свидетельства о смерти родителей, забрал их и ещё немного вещей.
В общем, в тридцать два года оказался на улице. Пошёл к тётке. Она жила с сыном, старше меня на три года, и гражданским мужем. Сын был наркоманом и нигде не работал, а муж любил выпить и часто менял места работы, как и я. Тётка одна их тащила, и когда я пришёл к ней, она, конечно, меня приютила, а ночью её муж посоветовал мне свалить. Я и свалил, пожалел её, а зря, надо было остаться и помочь ей, мне надо было бросить пить и начать работать. Ну как же, я же думал только о себе, какой я несчастный.
Года четыре скитался, то в подвалах, то на улице, потом нашёл барак, здесь, на стройке за углом, обустроил комнату. Подобрал на улице ещё трёх мужиков, и мы жили до позавчерашнего дня. Барак снесли. Мужики пока в вагончике на стройке. На неделе, сказали, сторожа найдут, и до свидания. Баба Маша, извините за мою просьбу, если возможно, вы не могли бы у мужиков в вагончике забрать мои документы? Я боюсь, они потеряются.
– Хорошо, я схожу. А как же банковская ячейка? – спросила баба Маша.
– Я пытался сходить в банк, думал, возьму деньги и хотя бы сниму квартиру, но там даже слушать не стали без паспорта. Тем более что вид у меня был как у пропойцы. Я даже в полицию ходил, написал заявление о мошенничестве с моей квартирой и потере паспорта. Потом пару раз узнавал у них о результатах, но всё тщетно. Но я думаю, деньги и драгоценности в банковской ячейке до сих пор лежат, потому что я оформил договор хранения ценностей с автоматической пролонгацией и с оплатой за хранение со счёта. Банк составил опись и один экземпляр отдал мне с ключом от ячейки. Так меня научил сделать после смерти родителей мой бывший главред журнала. Ему же я отдал на хранение договор и ключ. Два или три года назад, когда, как говорят, нахлебался и поумнел, я решил сходить к нему и попросить помочь мне встать на ноги, но он куда-то переехал.
Николай устал, женщины тоже это заметили.
– Отдыхай, потом договорим, – сказала баба Маша, и они вышли. – Света, мне надо тебе кое-что сказать.
– Говори, я слушаю, – Светлана накрывала на стол, чтобы попить чай.
– Я была сегодня в детском доме и нашла этих мальчишек, так вот они меня умоляли найти дядю Колю, который живёт в бараке. Они дали ему телефон, но он недоступен. Пацаны привязались к нему, только о нём и говорили: и что он защитил их, и что он занимался с ними, и что это он уговорил их вернуться в детский дом. Я так думаю, это и есть тот дядя Коля. Я не стала у него спрашивать, а то ещё и детей на тебя повесит.
– Если дети беспокоятся, то надо дать Николаю телефон, и пусть он позвонит им, но здесь им нечего делать, – категорично сказала Светлана.
– Вот правильно. И ещё я сегодня и завтра переночую у тебя, а в понедельник мы на такси отвезём Николая в социальный приют. Я договорилась, они его возьмут, но только на месяц. Там очень хорошие условия, кормят, и есть врач.
– Баба Маша, спасибо тебе. Ты такая хорошая, – Светлана подошла к ней, обняла и поцеловала.
– Да будет тебе, ты мне как дочь, правда, соседская, но я бы не прочь иметь такую дочку. У меня за тебя всегда душа болит.
– Спасибо. Ты пока чай пьёшь, я сбегаю в магазин, куплю Николаю одежду, бритвенные принадлежности и телефон.
– Хорошо, беги, а я потом схожу на стройку за его документами.
Баба Маша пришла ближе к вечеру.
– Ну, сынок, я выполнила твою просьбу, – сказала она, протягивая ему документы. – Я им сказала, что я твоя тётя, а ты сильно заболел.
– Спасибо вам.
– Пожалуйста. Ещё хочу тебе сказать, что в понедельник мы тебя отвезём в соцприют. Там будешь только один месяц, а дальше сам решай, как тебе жить, – продолжала баба Маша.
– Я уже решил. Придёт время, и я тоже позабочусь о вас, – Николай не находил слов, чтобы выразить свою благодарность.
– Спасибо, не надо. Тебе никому не надо позвонить? – спросила Светлана.
– Я очень беспокоюсь о двух мальчиках из детского дома. Тот телефон, который они мне оставили для связи, разбит, а их номер не помню. Я боюсь, что они опять убегут из детского дома искать меня.
– Не убегут, – баба Маша протянула ему листок с номером: – Звони.
– А это тебе новый телефон, – Светлана положила рядом с ним новый маленький кнопочный телефон.
Николай молча смотрел на женщин, у него заслезились глаза, и он постарался отвернуться.
– Простите, я не знаю, как вам выразить свою благодарность.
– Да, жизнь преподносит разные сюрпризы.
Пока баба Маша рассказывала ему о мальчишках, Светлана готовила ужин.
В воскресенье утром, после завтрака соседка ушла к себе, а Светлана занялась своим подопечным. Она поставила ему капельницу и спросила, о чём он думает, а он ответил стихами Сергея Есенина:
Думы печальные, думы глубокие,
Горькие думы, думы тяжёлые,
Думы, от счастия вечно далёкие,
Спутники жизни моей невеселые!
Думы – родители звуков мучения,
Думы несчастные, думы холодные,
Думы – источники слёз огорчения,
Вольные думы, думы свободные!
Что вы терзаете грудь истомлённую,
Что заграждаете путь вы мне мой?..
Что возбуждаете силу сломлённую
Вновь на борьбу с непроглядною тьмой?
Не поддержать вам костра догоревшего,
Искры потухшие… Поздно, бесплодные.
Не исцелить сердца вам наболевшего,
Думы больные, без жизни, холодные!
Сам собой между ними завязался разговор. Они говорили о поэзии, о художественной литературе и даже затронули живопись. Они общались на одной волне, легко и просто. Улыбки появлялись на их лицах. Так же незаметно, за разговорами, они вместе пообедали. Когда Николай устал и уснул, Светлана ещё продолжала временами улыбаться, вспоминая их беседу.
Ужинали они уже втроём с бабой Машей. Светлана с Николаем постоянно находили новые темы для разговора и ни на минуту не умолкали. Баба Маша посмотрела на их светящиеся глаза и ушла спать, они даже не заметили её отсутствия. Николай читал Светлане стихи разных поэтов, а потом предложил почитать свои.
– Ты стихи пишешь? Почитай, конечно.
– Только не суди строго. Я никому не читал свои стихи, а к тебе моя душа открыта, – сказал Николай и, опустив голову, стал читать:
Что ж боль такая неземная!
Её не в силах превозмочь.
Нет! Нету на земле мне рая,
Здесь прошлых жизней моих ночь.
Истерты ноги до мозолей,
Глаза болят от темноты.
Найти лекарство как от болей,
Как обрести свои мечты?
Хочу смотреть на снег блестящий,
Умыться утренней росой,
Увидеть Дом свой настоящий,
Притронуться к Отцу душой.
Пасть на колени и молиться
Пред образом Твоим святым.
Ты вправе на меня сердиться,
Вернув на путь меня босым.
И пусть из ран сочится кровь.
Нет! Не повяз ещё в грехах.
И нет уж сил идти мне вновь,
Меня несёшь Ты на руках.
– Господи! Сколько боли! – Светлана помолчала, а потом добавила: – Мне понравились твои стихи. Сколько же израненных душ бродит по улицам, и сколько бездушных сидит в хоромах!
Они много ещё говорили. Потом она показала ему написанные ею натюрморты и рассказала, как строится композиция. Когда баба Маша утром зашла на кухню и спросила: – Завтракать будем? – наступило молчание. Только сейчас они вернулись в реальность и осознали, что пора расставаться.
Утро прошло в грустной суете. Такси уже подъехало. Николай повернулся к Светлане, как он хотел её обнять и крепко прижать к себе, как он хотел быть с ней всегда, как он хотел её поцеловать, но смог только сказать ей:
– Ты не против, если меня отвезёт баба Маша? Ты извини, что я позволил себе сказать это, но мне очень тяжело с тобой прощаться.
Светлана была в напряжении, ей тоже не хотелось с ним расставаться, но она понимала, что их отношения невозможны. У неё навернулись слёзы на глаза, она отвернулась и стала убирать со стола посуду.
– Она не против, поехали, я сама тебя устрою, – быстро проговорила баба Маша, и они вышли из квартиры.
Светлана опустилась на стул и громко заплакала. Со слезами выходило всё: и воспоминания о муже, и стрессовая ситуация с Николаем, и её одиночество, и самое главное – то, что она нашла родственную душу, но вместе им быть не суждено. Она себе пообещала, что забудет о нём, но к вечеру ей уже хотелось ему позвонить. «Мне же надо знать, как он устроился, – оправдывалась она перед собой. – Но мне же баба Маша всё рассказала». Так она размышляла и во вторник, и в среду, а в четверг не выдержала, позвонила, нашла повод – в пятницу она улетает к родителям.
– Это я.
– Здравствуй. Честно говоря, я не думал, что ты позвонишь.
– Я тоже не думала, но нашла повод. Завтра я улетаю на месяц.
